Главы 3-5

Глава третья,
в которой Кари обустраивает гнездо

— Какие же невоспитанные эти страусы, — сказал Тирли, потирая ушибленный бок, когда они уже довольно далеко убежали от своих обидчиков.
А Лансик задумчиво промолчал, вспомнив, сколько раз он видел страусов в стаде жирафов и антилоп: птицы всегда казались ему вполне дружелюбными.
И только Кари попытался оправдать зловредных родителей:
— Вы только пр-р-редставьте, что бы сделали ваши мамы и папы, если бы с вами болтали чужие.
— Ну, моя мама сначала бы убедилась, какие это чужие — хорошие или плохие. А папа — я не знаю, я его никогда не видел, — ответил Лансик.
— Мои, наверное, поступили бы точно так же… ну, может, не сразу отлупили бы, но если чужак плохой — точно без трёпки не ушёл бы.
Вдруг они почувствовали, как задрожала земля, за спинами послышался топот. Друзья спешно оглянулись: клубы пыли вились за скачущими по звериной тропе страусами.
— Бежим! — крикнул Лансик.
— Бесполезно, — ответил Тирли и снова потёр бок. — Догонят.
— Лучше подождём и узнаем, что нужно этим хулиганам, — предложил Кари.
Через несколько секунд страусы настигли их, с трудом сумели затормозить и, когда остановились, склонили до самой земли свои маленькие головы на длинных шеях.
— Мы хотели попросить у вас прощения, — неприятным голосом, но приветливо сказала страусиха.
— И поблагодарить за то, что накормили и успокоили нашего малыша, — добавил папа-страус.
Друзья переглянулись — уже без обиды и испуга. Лансик спросил:
— Значит, вы больше не будете бросаться на гостей?
— Нет! — хором ответили страусы-родители.
— И вот ещё что, — сказал папа-страус. — Мы хотели бы узнать, не нужна ли вам какая-нибудь помощь. Мы рады будем удружить.
Кари подумал и деловито спросил:
— Не знаете ли вы, где можно найти хор-р-рошее дупло для гнезда?
— Самое лучшее гнездо — на песке… — затараторила мама-страус, но папа-страус её перебил:
— Я могу показать вам замечательный баобаб с прекрасным дуплом. И это дупло совершенно свободно, уверяю вас. Мы с удовольствием проводим вас туда. Это не очень далеко, на самом юге от Синих Холмов. — Так друзьям стало известно название холмистой гряды.
Лансик попросил несколько минут для того, чтобы быстренько набросать на картинке окрестности. На ней нашлось место и паре весьма живописных страусов, которые во всё то время, что Лансик занимался художеством, не сводили с жирафа изумлённых глаз. Уже почти закончив рисовать, Лансик взглянул на чету, подумал секунду и двумя энергичными мазками дополнил картину силуэтом маленького — большого — страусёнка. Страусы умилённо посмотрели на Лансика, и все пустились в дорогу.
Родители-бегуны двигались рядом с друзьями бодрым шагом, но пешеходство это давалось им с большим трудом, — так сильно было их желание припустить галопом во всю страусиную прыть.
К вечеру того же дня путники добрались до подножия одинокого тысячелетнего баобаба. В это время года дерево стояло голым, совсем без листьев. Дупло, как и обещали птицы, оказалось совершенно свободно, просторно и безопасно. Кари был счастлив, он принялся суетиться, собирать мягкие травинки и птичьи пёрышки, чтобы устлать ими свой новый домик. Друзья ему помогали. Страусы тоже не остались в стороне и выщипнули из-под крыльев друг у друга понемногу нежного пуха. Кари блаженствовал, представляя, как в этой пушистой постельке зачирикают его собственные птенцы, которых он так же будет оберегать, как и эти заботливые родители. Когда Кари вслух заговорил о своих будущих попугайчатах, страусы встрепенулись, вспомнив об оставленном сынке, и заспешили домой: солнце уже собиралось садиться, надо было не мешкать.
Попрощались с компанией друзей, кивнули шеями, повертели приветственно хвостиками и — устремили свой бег обратно. Казалось, что они попали на Саванские игры, и мчатся наперегонки, и каждый надеется стать саванским чемпионом.

Глава четвёртая,
в которой Кари переезжает в новый дом

Кари прибрался и у подножия дерева: подмёл недавно опавшие листья. Теперь можно было возвращаться к Кири. Попугая просто распирало от чувства собственной гордости и значительности.
Перед уходом Лансик обратился к друзьям:
— Мы кое-что забыли.
— Что? — спросил Кари.
— Скажи: что если, пока нас не будет, кто-нибудь найдёт твоё гнездо и ему в нём понравится?
— Да, и он возьмёт и займёт его без спросу? — добавил Тирли.
— М-да... — Кари беспокойно повертелся в гнезде. — Что же делать?
— Как что? Надо повесить табличку: Дом Кари и Кири. Чтобы все знали, что это не ничьё дупло, а очень даже чьё.
— Но я так тор-р-роплюсь! Меня ждёт невеста! Лансик, дор-р-рогой, напиши, пожалуйста, побыстр-р-рее свою табличку.
— Не свою, а вашу. — Лансик заглянул в мольберт — и вдруг обнаружил, что толстая стопка бумаги подошла к концу: на дне ящика лежало два последних листка. — Давай я прямо на дереве напишу? — предложил он, пряча от друзей огорчение.
— Конечно. Вот здор-р-рово. Пр-р-рямо на дер-р-реве! — обрадовался попугай.
Тирли, хитренько прищурив глаза, посмотрел на него, потом что-то нашептал Лансику прямо в ухо и вслух произнёс:
— Ладно, Кари, пусть Лансик пишет свою табличку, а мы пока пойдём пешком. Он нас быстро догонит.
Вскоре на гладкой коре баобаба закрасовалась разноцветная надпись, сообщавшая каждому прохожему, что это не обыкновенный баобаб, а самый настоящий дом, у которого есть хозяева.
Довольная компания двинулась в родные края.
Как ни спешил Кари, Лансик старался идти помедленнее. Ему и Тирли хотелось хоть немного оттянуть миг расставания — ведь теперь их прогулки уже не будут такими весёлыми.
Делали привал возле всякого озерка. Шутили друг над другом, вспоминали разные истории и приключения. Любовались саванной — а она в это время была прекрасна.
Именно в такое время и стоило устраивать свадьбу. Пряно веяло ароматом акаций, среди пестреющих в траве цветов ярко выделялись алые гвоздики. Отовсюду слышались радостные песенки пернатых: трели амадины — птички с переливчатыми бронзовыми крылышками, щебет ласточек, вещавших о том, что ещё долго-долго будут прекрасные солнечные дни… Завораживал таинственный танец венценосного журавля, изящно покачивавшего головой, украшенной короной из золотисто-жёлтых перьев... Во всём была музыка и красота, и ничего не нужно было придумывать — никакая фантазия не сможет быть ярче красок и картин саванны.
Жираф взялся за кисть и на предпоследнем листке бумаги нарисовал для друга свадебный подарок — родную рощу в лучах солнца и добрые мордочки тех, кого Кари знал и любил.
Потом наступил день прощания. Лансик и Тирли проводили друга до рощи Кири, а оттуда — до его нового дома. На этот раз дорога вовсе не показалась долгой, и уж совсем не была скучной.
Самым радостным открытием этого свадебного путешествия стало преображение дома Кари и Кири. Пока хозяин ездил за невестой, Баобаб (отныне его название писалось с большой буквы) сказочно изменился: из его ветвей вытянулись длинные побеги с бутонами, и в тот час, когда Кари вернулся, началась ночь Расцвета Баобаба — единственная ночь в году. Огромные розовые венчики раскрывались прямо на глазах у друзей.
— Вот это свадебный подарок! Я и не мечтала о таком роскошном доме! — восхищённо ахнула невеста.
И это было ещё не всё: Кари обнаружил, что вместо простой таблички Лансик написал свадебное поздравление в стихах — конечно же, их сочинил и хитро нашептал жирафу друг Тирли. Вот какая надпись кольцом охватывала толстый-претолстый ствол (чтобы прочитать её всю, Кари и Кири пришлось облететь Баобаб кругом):
Пусть цветёт без печали
И блаженствует в мире
Славный Дом попугаев
Кари и Кири.
Последние пять слов располагались прямо под самым дуплом, а остальные нужно было читать, водя хороводы.
Кари, чувствовавший себя чуть ли не героем, растроганно принял в подарок от Лансика картину, мужественно попрощался с друзьями, не проронив ни слезинки, и только непривычно рокочущие звуки его голоса выдавали сильное волнение:
— До встр-р-речи! Пр-р-риходите пр-р-роведать! — молодожёны приветно взмахнули крыльями.
И долго-долго в закатных лучах пара попугайчиков молча провожала взглядом силуэт жирафа с шимпанзе на шее.
— Знаешь, дорогая, — сказал глава нового семейства, — это очень здорово, что гнездо выходит на северную сторону Баобаба: значит, если друзья будут идти в гости, их можно заметить ещё очень-очень издалека…
— …и успеть приготовить угощение, — подхватила Кири.

Глава пятая,
в которой становится известно
о пропавшем однокласснике

Шло время. Теперь Тирли и Лансик бродили в саванне вдвоём и рассуждали о взрослой жизни.
Например, их обоих интересовало, как проходит Большой Совет. Для чего он нужен и из кого состоит — им на уроках рассказывал слон Айк, и сам лев Цези — царь зверей и глава Большого Совета — нередко бывал в школе (Лансик даже познакомился с ним лично и нарисовал его портрет). Ясно было, что Цези и старейшины постоянно думают о судьбе саванны, оберегают зверей от бед. И всё-таки любопытно было посмотреть, где и как это происходит, и как это он думает, этот Большой Совет, и как принимает решения.
Ещё больше их занимали далёкие Синие Холмы, увиденные во время поисков гнезда для Кари. В саванне повсюду только лужайки, акациевые рощи, баобабы да озерки, а тут холмы, да такие высокие и крутые, что так и хочется заглянуть за них.
— А вдруг там живёт гигантский зверь? — предположил Лансик.
— Да фу ты, не пугай, — отозвался Тирли, — может быть, там, наоборот, растут банановые деревья? Представляешь, мы приходим туда, а там ба-на-ны? А? Вот бы мы объелись!
И друзья решили: что бы там ни было, за этими таинственными Синими Холмами, страшное или вкусное, или даже страшно вкусное, они обязательно должны туда пойти и всё разузнать. Но сначала надо было зайти к учителю Айку, которого они не видели с самого выпускного вечера.
У слона в роще неожиданно оказалась хамелеонша Гига. Она горько плакала, а слон пытался её успокоить.
— Что случилось? — спросили Тирли и Лансик.
— Гэ-гэ-гэ… — только и смогла прогэгэкать Гига, утирая слёзы длинным хвостом.
— У неё пропал сын, хамелеончик Гэга, — объяснил за неё слон, который и сам выглядел расстроенным.
— Вот так да!.. А мы пришли по делу. Мы собираемся идти в путешествие, — не к месту сказал Тирли.
И вдруг Гига подбежала к жирафёнку и обхватила его ногу своими крошечными лапками:
— Лансик, как я сразу не догадалась? Только ты можешь мне помочь! Только ты знаешь моего сына в лицо так же хорошо, как я, — ведь ты рисовал его портрет!
— Тридцать раз! — съехидничал Тирли.
Лансик растерялся. Он никогда ещё не видел, как плачут мамы его одноклассников, не знал, как утешать тетю Гигу, и чувствовал, что она права: именно он и должен помочь найти хамелеончика.
По правде сказать, в школе с Гэгой никто не дружил — уж слишком тот был загадочный и скрытный. И без перерыва на обед попадал в истории: то лапу кто ему нечаянно отдавит, то хвост, а Тирли и вообще однажды сел на него.
Бывало, зверята обсуждают хамелеончика, смеются, а он невидимо для всех зелёный сидит в траве — и вдруг как вспыхнет, как запереливается всеми цветами радуги!.. И всем сразу стыдно становится, а он сам прямо и не знает куда себя девать…
— Искать того, кого не видно? — ну и задачку вы нам задали, — попытался поотлынивать от поручения Тирли, тоже вспомнивший Гэгу-одноклассника.
— Погоди, Тирли, ведь мы же всё равно собирались в путешествие, — Лансику стало жалко и хамелеончика, и его маму, и немножко стыдно за шимпанзёнка.
— Можно всю жизнь проходить по саванне и никого не найти, — рассуждал Тирли, почёсывая ухо, — сегодня Гэга тут, завтра там. Если бы он не был таким… ха-ме-ле-о-ном, ещё бы можно было на что-то надеяться.
Тут уж вмешался слон:
— Ребята, мы никого не оставим в беде, нужно искать Гэгу. Я попрошу своего друга — аиста Циконида — осмотреть всю саванну с высоты и буду сидеть в школе ждать вестей со всех концов. — Никуда ваш «царь зверей» не денется, — уже ободряюще сказал он заплаканной хамелеонше.
— Ну уж и царь, — съязвил Тирли. Он и Лансик не знали, как год назад слон Айк так же успокаивал Гигу, которой обиженный на всех сынок заявил, что хотел бы стать новым царём зверей и «ух, им всем показать…».
Но делать было нечего. Друзья ещё порасспросили Гигу о Гэге, но ничего больше не узнали.
— Раз мы не знаем, где искать Гэгу, то пойдём туда, куда задумали, — в сторону Синих Холмов, и будем всем говорить о пропаже, — сказал Лансик.
— И даже напишем об этом объявления, — добавил Тирли.