Быстро окупаемые инвестиции

 Семьсот тысяч гривень по разным меркам большие деньги, особенно, если они берутся в долг под «честное слово» у людей, которые точно знают как получить их обратно. Берутся на авантюру. А авантюра в свою очередь, конечно же, сверхприбыльная и стопроцентная. На семиста можно поднять сто с учетом выплаты процентов за использование суды, как вам такое? Первый раз выслушав бизнес план своего старого друга я решил, что он спятил, потом решил, что спятил сам, так как решил воспользоваться его предложением и найти деньги на этот выгодный бизнес.
Чтобы отношения с инвестором были максимально прозрачные, мы договорились что каждый оборот средств я демонстрирую, то есть взяв деньги и купив что либо, я это продаю, продав и вернув себе всю сумму демонстрирую инвестору сумму вклада и заработок, чтобы он понимал, что деньги есть и продолжают работать.
Инвестор был мудрецом и давая деньги поинтересовался, как мы будем их использовать, узнав одобрил и благославил, сказав что этот бизнес ему знаком и такие схемы работают.  Мы честно признались, что планируем покупать зерно пшеницы от комбайна в поле по самой низкой цене, когда отощавший за зиму селянин увидя деньги даст интересную цену, мы мчимся к портовскому элеватору и скидываем зерно перекупщикам, которые дают за него на порядок выше и так множество раз, пока комбайны не соберут урожай в разных регионах страны.
Первое же знакомство с комбайнерами стало для нас большой удачей. Мужики оказались сговорчивыми, конструктивными и что немаловажно ужасно дружелюбными. Сказали, что скоро обеденный перерыв и мы можем с ними перекусить если желаем, что утром они наколотят еще пару машин и это будет как раз на весь наш бюджет. В порыве откровения, неопытности и какого-то мне чуждого, но неизвестно откуда взявшегося простодушия мы разболтали вновь появившимся парнерам масштабы наших возможностей, планы на ближайщую будущность и приоткрыли пакет с наличностью. Не знаю, как у комбайнеров, а у нас с Вадькой от такого количества денег голова кружилась и ого-го как.
Обед был знатным, вкусным, сытным, деревенским слегка приукрашеным не свойственным для данной местности виски. Поскольку я был за рулем, то на первых порах пить отказывался, потом ведь мы решили остаться, а в этой глуши откуда ГАИ, потянул маленькую, потом другую, потом еще. Выходя из-за стола ощущал тяжесть в голове, но легкость на сердце.
Неужели, наконец. Спустя стольких лет безуспешных стараний и игр в предпринимательство, получилось и кто бы мог подумать с подачи Вадика. Если честно отношения у меня с Вадькой всегда были не очень. Мутный он какой-то был. Мы на реку купаться, Вадим на склоне в густой травке, ни каких прыжков с веток и сальто с коряг, мы ночью баштаны чистим, Вадик к дележке всегда подтягивался и вроде при делах, и как бы не у дел. Вот такой всегда был Вадька. В этот раз тоже себя подставлять не стал меня в долю зазвал, чтобы если что чистеньким остаться. Что за мысли в голове? Столько всего в плюс произошло, а я какой-то фигней голову забиваю. С первой сделки дом немного перестрою, сауну вместо кладовки сделаю, машину по-хорошему посмотреть надо, над ходовой поколдовать, родителям наконец начать помогать. Купить осенью хороших саженцев и сад обновить, хорошо бы отцу машину поменять, а то в край у мужика характер испортится из-за этой развалюхи.
Мои мечты о светлом будущем прервал Вадим, сказав что нам надо над ночлегом подумать, что хорошо бы в село поехать и поспрашать кто на ночь пустит двух симпатичных и перспективных. Вопросы коммуникаций всегда были моими, поэтому ни слова не говоря я отправился в село, оставив Вадьку, машину и пакет на «нашем поле».
Почти ровным шагом я дефилировал по пыльной грунтовке, забираясь своими мыслями туда, где я много лет спустя открыл частную авиашколу, обладаю приличным флотом малых одномоторных самолетов, живу в совершенной гармонни с миром, преподавая, летая, любя. На воротах своего аэродрома я большими буквами напишу: «Учу. Лечу. Люблю.» и подпись Я. Пилоту не нужны монастыри и медитации, чтобы жить в гармонии с миром, ему нужны крылья и пространство, чтобы этой гармонии достигать и в ней находиться. Мечта на миллион, так ее называли мои друзья, так ее называл и я потихоньку предавая и соглашаясь на разные альтернативы. Шаг за шагом уступка за уступкой и сделали меня тем, кем я являюсь, по сути никем. Субъектом предпринимательской деятельности перебивающимся случайными заработками без семьи, детей, но с домом. Этот дом мое все, наследство моей Ба. Внуков у нее много, но наследник оказался один, сказать что она меня больше всех любила, или я больше других о ней заботился, нет, просто в завещании было четко описана воля умершей: «Дом внуку Сергею» дальше точка.
На окраине села у колодца на кордоне, есть такое понятие в местной геолокации, то есть в приграничном районе необходимо присутствие нейтральных вод, ни сельских, ни полевых — а именно нейтральных. Так вот возле колодца на скамейке, глядя в поле или на горизонт, сидела местная красавица. Глаза огромные васильковые, в каком-то мегаполисе наверняка бы были цвета индиго, а здесь на сбитой из досок скамеечке на кордоне именно васильковые распахнулись глядя на меня и бесхитростно излучали неподдельный интерес.
Она обстоятельно выспросила меня о цели визита, о лицах управляющих зерноуборочными машинами и способных дать мне рекомендацию, о возрасте друга и наличии вредных привычек, как у него так и у меня. Искренне умилялся такому анкетированию и если честно получал массу удовольствия, что у кого-то привлекательного, юного и восторженного есть интерес ко мне, к нам.
Получив и информацию, и удовлетворение от ее качества мой голубоглазый интервьюер предложил содействие в добыче ночлега. Мы шли недолго и это плохо, потому что глядя на то как с каждым шагом пружинятся короткие шорты на ягодицах моей новой знакомой я понимал что хочу следовать за ней вечно. Эта маленькая плутовка чувствовала, что мне нравится, периодически оборачивалась, чтобы удостовериться, что взгляд «и ныне там».  Нашим домом на ближайший день оказалась летняя кухня ее бабушки. Правда бабушку пришлось поуговаривать, но внуки, а особенно внучки это здорово умеют делать. Мы договорились об ужине и бане. Я набрал Вадьку, чтобы сообщить что все окей, узнал у Катерины о подругах, которые хотели бы познакомиться с «одесскими бизнесменами», такие нашлись, предложил ей составить мне компанию сходить за машиной и моим другом, она была не против. Против оказался Вадик. Он убедил меня, что селянам доверять нельзя и надо внимательно смотреть, что сыпится в кузов, что он посмотрит, как наколотится наш объем, загонит сегодняшние фуры во двор к нашей бабуле, отдаст наличку за сегодня и только после этого сможет расслабиться и думать про баню с баньщицами. Если честно мне было немного стыдно, что я ко всему этому отношусь по другому, халатно что ли.
Мы оставили мою машину во дворе и пошли знакомиться с подругами Кати. Это было весело и непринужденно. Одна из девушек пригласила нас отведать хреновухи с малосольными яблочками. Напиток, конечно, своеобразный, даже очень. Мне было хорошо в обществе своих новых подруг, так хорошо, что я на какое-то время забыл и о Вадьке, и о цели нашего визита. После очередной рюмочки Катя позвала меня подышать вместе и больше мы к девчонкам не возвращались. Сначала она мне показывала поле с овсом, потом с рожью, потом были еще какие-то злаки, до нашего поля с Вадькой мы не добрались, но это даже хорошо, потому, что мы нещадно укатывали посевы нашими телами. Катя понимала толк в сексе и занималась ним неспеша наслаждаясь и наслаждая.   
Озорные глаза Кати светились также как звезды над нашим полем. Во мне появилось острое чувство единения с природой. Цикады, шелест колосьев, дыхание ненасытной дикарки, далекий лай деревенских собак чарующей мелодией воздвействовали на меня, я гнал от себя мысль что все это так меня умиляет из-за избытка хреновухи. Часы показывали полночь, а Вадька еще не звонил, может обиделся? Но надутые губки Вадьки ничто, в сравнении с распухшими от моих укусов и поцелуев губами Катеньки. Как же, я ее любил в это мгновенье, но ничего не поделаешь надо идти к дому бабули проверять грузовики и мириться с Вадькой.
Во дворе грузовиков не было, а в летней кухне Вадьки. Надо срочно взять машину и сгонять на поле решил я и пошел к машине. Возле машины крутились какие-то тени, я было собирался им что-то крикнуть, когда увидел как в открытый багажник моей машины укладывают окровавленного Вадьку.
; Быстро все затихорились, скоро пижончик прийдет, его туда же, а тачку в речку — командывал детина непохожий ни на кого из комбайнеров.
Один из них повернулся в сторону дома, но кажется меня не заметил. Я в каком-то трансе наблюдал, как на меня готовится засада, как в нескольких шагах тяжелой «нетрудовой» поступью с нашим кульком и семиста тысячами проплыл детина, крикнув своим, что он покараулит в летней кухне.
Сначала я полз, потом долго перемещался на карачках, прежде чем рискнул встать и побежать. Бежал долго. Может киллометров пять или десять. За селом было еще страшнее чем в нем, лес и поля не казались спасением, а скорее наоборот еще больше пугали. Уже утром по указателям вдоль дорог, я понял, что бегу в противоположную сторону от цивилизации.
Грязный, пьяный с бешенными глазами я не мог рассчитывать, что кто-то пустит меня в свою машину, поэтому дождался рейсового автобуса. На КП на окружной в автобус вошел милиционер в бронежилете с автоматом Калашникова он направился прямо ко мне, попросил показать руки и захлопнул на запястьях наручники. Дорогу в СИЗО я не помню, а вот довольного мной и собой следователя запомнил очень хорошо. Мной он был доволен, что я так быстро попался, а собой что нашел сволочь, которая убила своего друга, засунула его в багажник и бросила машину на одной из пригородных стоянок. Машина моя, друг мой, сам грязный и пьяный подавшийся в бега все говорило против меня, про комбайнеров и семьсот тысяч следователю не очень то скажешь, потому, что афишировать источник денег я не мог, а без денег что мне делать на воле. Я молил Бога об адекватном следователе, не думающем о новых звездах за быструю раскрываемость, кто взялся бы проверить алиби комбайнеров и не стал бы копать откуда у нас с Вадькой столько денег. Но Бог, наверное, чем-то занят,   в то время, как меня готовят к суду и долгой жестокой изоляции.