Клочок желтоватой бумаги

 Познакомились мы чуть ли не тысячу лет назад. Алина – человек, с которым я общалась дольше всего в своей жизни. Сразу же после нашего знакомства в классе пятом она взяла меня за руку и повела по премудростям детского, юношеского  света, объясняя все переулки, сглаживая углы и указывая верные повороты. И кто ей все это расписал?... Я почему-то сразу и безоговорочно ей поверила. В общем, это был с детства взрослый и сильный человек.
Так плечо о плечо мы взрослели. В школе вместе тряслись перед контрольными по наилюбимейшей истории, даже был создан своеобразный союз и стратегия по решению задач по физике и геометрии, поэтому почти всегда и оценки были как близнецы похожи. Общей была и тяга к английскому, этим мы даже немного выделялись. Не приятные ли воспоминания?
Так параллельно мы развивались. У каждой из нас всегда были свои друзья, но никакой ревности. Мы были вместе, потом пропадали из виду. Это было в порядке вещей. Судьба не зря разводит пути. Очень часто это для того, чтобы из маленьких троп сплести широкую асфальтовую дорогу. Случиться могло что угодно, но в чем мы могли быть уверены: выслушать друг друга мы обязательно всегда должны. Порой одно осознание этого как-то смягчало очередное эмоциональное падение. Вспышки появлений и исчезновений стимулировали и вдохновляли.
Так, через пять лет после окончания школы мы снова встретились. Повод был достаточно серьезный: все-таки пять лет, как мы все расстались, нужно было хотя бы на мгновение воссоздать видимость дружбы. Вот мы и собрались.
Не трудно догадаться, кто был организатором всего этого торжества. Конечно, Алина. Мы помогали ей по мере сил, но зачем портить творческий процесс рутиной?
Все получилось очень достойно. Мы на миг образовали класс, он получился таким же веселым и шумным, как это было в школе. Мы беседовали, обсуждали, смеялись, в общем, расслабились.
Я болтала с одноклассником, он изменился, стал взрослее, на него было приятно смотреть. Вдруг я взглянула на Алину.  Вокруг был шум радостных бесед, Алина была его частью, мимика, жесты, улыбка, все говорило о том, что она рада всех нас видеть, но глаза, как это часто бывает, были грустны, как-то затуманены.
Я знаю, почему случается так, что приходится заставлять себя радоваться, когда совсем не радостно. Когда просто необходимо искусственно напичкать себя впечатлениями, переживаниями, эмоциями, потому что, если этого не сделаешь, придется превратиться в улитку и скрыться ото всех и всего. Тогда нет больше интереса с кем-то общаться, потому что просто-напросто сказать нечего, а слушать уже нет сил. Нет сил превращаться в накопитель ненужной информации. Это называется  пустота, которую ощутить кроме тебя самого не может никто. Всегда очень трудно вырваться из нее, если не получается, живет только тело, а душа уснула летаргическим сном.
Алина чувствовала что-то в этом роде. Жизнь ее была четко расписана, она знала, чего ей хотелось, что ей было нужно, а что нет, чем она была обязана этому миру, а что могла дать ему. Ее дом всегда был открыт для друзей, она всем помогала, но было ли это то, что могло вывести из темноты?
Несколько дней спустя я решила позвонить ей. Мы очень много говорили, и я поняла, что не ошиблась в своих выводах. Алина, несмотря на многообразие ее жизни, была одинока. Как бы это банально не казалось, единственное, что было ей нужно – сильное чувство. Но в существование такового она не верила совершенно. В ее жизни был отрицательный опыт, который заставил ее сделать вывод, что придется быть одной. Мне было безумно странно слышать это от столь благополучного человека, так искренне хотелось, чтобы она оказалась не права.
Глядя на все  свои неудачи, начинаешь анализировать, а что не так, где причины, что делать. Не знаю, возможно, это воспитание, когда с детства внушалось, что на первом месте учеба и независимость, о чувствах и переживаниях речи не шло. Из-за этого какие-то важные детские и юношеские переживания были притушены. А потом пришло осознание, что все это нужно нагонять, и мы начинаем гонку за эмоциями и, естественно, перебарщиваем с этим. Все кажутся достойными тебя, каждый по-своему интересен, и нельзя сделать правильный выбор, поскольку нет опыта. Результатом такой бешеной жизни является осознание своей ненужности тому, кто нужен тебе, и невозможности быть с тем, кому дорог ты. А выбор сделать сложно. И ответа нет.
Это тогда и отражалось в Алининых глазах. Должна признаться, я тогда ощущала то же самое, поэтому, наверное, поняла ее.
Алина необычайно красива, красота ее не журнальная, а настоящая, жизненная. Взгляд всегда радовала ее ухоженность и чистота. Глядя на нее, было очень трудно понять ее одиночество. Должно быть, просто попадались не те люди, для кого-то она была не той. Так случается. Но верить в лучшее очень хотелось.

После нашего разговора прошло несколько месяцев. Я решила пригласить Алину к себе в гости в Москву. Она с радостью приняла мое приглашение. И опять при свечах и с бокалом мартини мы очень много разговаривали обо всем на свете. Настроение заметно улучшилось, и мы сделались неисправимыми оптимистками. На следующий вечер мы пошли в театр. Каждая из нас выглядела по-своему потрясающе, наряды соответствовали настроению, ощущалась воздушность, невесомость.
В холле перед представлением мы заметили мужчину. Он был высоким и представительным, по-мужски достаточно красивым. От него даже на расстоянии веяло свежей прохладой и уверенностью. Алина смотрела на него и думала, что вот всегда так, такие мужчины не бывают одни. Он стоял один и, похоже, ждал кого-то. Мы переглянулись и позабыли о нем.
 До представления еще было время, и мы просмотрели все фотографии, с которых на нас смотрели актеры и актрисы, красивые и не очень, но все талантливые. Какая, наверное, у них интересная жизнь, каждый день в каждом из них живет другой человек, родившийся в чьем-то воображении, а главной задачей актера является сделать так, чтобы образ стал живым, имел свою историю, настоящее и будущее. Только вот, не потеряется ли собственное я в таком количестве характеров? На это может ответить только опытный актер.
Но тут прозвенел звонок и холл начал пустеть. Мы тоже направились занимать свои места. Рядом с Алиной оказалось два свободных места. Я пошутила, что это места того мужчины и его сопровождающей. Мы улыбнулись и тут свет стал гаснуть. Спектакль начался. С первых реплик было понятно, что эта пьеса не из тех, от которых клонит в сон. Мы смотрели как завороженные. Сзади послышался недовольный шепоток. Я повернулась к Алине, и обнаружила, что она исчезла. На сцене жизнь действительно была реальной и интересно развивалась. Алине я решила не мешать, я была уверена, что ничего с ней плохого не случилось. Спектакль прервался на антракт и я вышла в холл поискать подругу. Я ни на грамм не удивилась, увидев их вместе, Алину и того мужчину. Меня они не заметили, они сидели за столиком и разговаривали. Я наблюдала, как зачарованная. Я просто не узнавала Алину. Это была она и не она. Обычно говорила Алина, а тут она увлеченно слушала, и вообще изменилась: глаза ее ожили, в них появилась мечта. Но неужели бывает так, просто разговор, и ты видишь уже другого человека?
Я все-таки решила подойти.  Извинившись, я попросила ее на минутку. Когда мы отошли, я не стала ничего говорить, просто смотрела на нее, она на меня. Это было трогательно и забавно. Но, антракт окончился, и я пошла досматривать спектакль.
На следующее утро я проснулась и сразу побежала будить Алину. Мне же было жутко как интересно, что произошло, о чем договорились. И тут началось повествование.
Сразу после начала спектакля он сел на место рядом с ней, что ее совсем не удивило. Она посмотрела на него, он на нее. Он протянул ей руку ладонью вверх, приглашая покинуть зал, и всю эту выдуманность. Алина не заметила, как ее рука оказалась на его ладони, и они исчезли. Он рассказал ей, что в этот вечер решилась его судьба.
А еще он рассказал историю. Очень давно, еще мальчишкой, был он в Испании, в маленьком городке близ Мадрида, к нему подошла пожилая женщина и попросила его помочь ей найти  одну церквушку. Он согласился, ведь заодно он прогуляется и посмотрит городок. Почти всю дорогу женщина молчала, но ее общество никак его не тяготило, а, наоборот, он чувствовал легкость и радость. Церковь оказалась совсем на окраине, она была необычайно красивой. Женщина повернулась к нему, улыбнулась и сказала, что в жизни ему многое придется пережить, многих друзей найти и почти всех потерять, знать многих женщин, но много лет ему будет никак не найти Ее. Потом она протянула ему желтоватый листок бумаги, свернутый в четыре раза. Он как завороженный смотрел на него, а когда поднял глаза, старушка исчезла, как тень в полдень. Медленным движением он развернул листок.
Алина протянула мне желтую полоску. Красивыми буквами по-русски было написано: «Встреча с Ней суждена тебе в толпе, которая соберется  в доме, где царит искусство, фантазия и реальность. Судьба сведет вас в назначенном месте». Я посмотрела на Алину, да, интересно, прямо чудеса, сказка получается. Помолчали-помолчали мы, но ничего не надумали путного.
Меня все же очень интересовало, что же он ей дальше наговорил.
Все за эти несколько лет было, как добрая старушка напророчила, но понимать это он стал не сразу, а лишь когда нашел давно потерянный желтоватый листок, сопоставил все происшествия в его жизни. Верить, конечно, не хотелось, а пришлось. Все-таки он был авантюристом, было очень интересно, кто же это Она такая. Ходил он и по музеям и выставкам, театрам и концертным залам во всех городах мира и везде встречались  ему девушки, но было это все мимолетным и не тем, что искал. Так прошло несколько лет. Идею эту он забросил, искать и ждать перестал. Также в его жизни происходили перемены, лица окружающих его людей менялись, влюбленность тоже меняла лица. И вот когда ему захотелось прекратить этот круговорот лиц, он остановил свой выбор на несравненно красивой даме, немного эксцентричной, но ему думалось, свыкнется, пооботрется. Дама очень любила разные фокусы и особой верностью не отличалась, но поскольку он был достойной парой, отказываться она не спешила и все свои приключения очень искусно маскировала. Однажды тайное стало явным, он решил простить, и банально пригласил ее в театр в знак примирения. Она восприняла это как тюфячество и в театр не пришла. Вот это был явный конец. Судьба его решилась.
Он вошел в зал и увидел Алину, чье место было  рядом с его. Достал листок, невольно улыбнулся и посмотрел еще раз на нее. Согласно бумажке Она. Точно Она. А дальше они сидели за столиком, и он повествовал ей эту историю, а она смотрела, и шелохнуться не могла, завороженная.
Спектакль закончился, я вышла в холл, увидела их и подошла. Потом мы были с ветерком и комфортом доставлены домой. Я пошевелиться боялась, так мне не хотелось нарушать, словно фарфоровую, чувственность между ними. Ушла я в свои мысли, а когда вернулась, мы были уже дома. Он уехал, а мы улеглись спать. Всю ночь я была главной героиней пьесы, которую наблюдала, но в отличие от сцены, сон мой напоминал смешной ужас. Алина же уснуть не могла очень долго, думы.
По всему Алинкиному виду было понятно, что без ума  она от этого странного дяденьки. Но верить во всю эту сказочность было нелепо. Но очень хотелось. А может, это трюк такой? А может, он страшный-престрашный маньяк? Но, какой замечательный, приятный, такой, о каком девушки всех стран грезят. Вот о чем говорили ее глаза, улыбка, румянец.
Весь день мы провели в приятных магазинных хлопотах, обе были в чрезвычайно приподнятом настроении, то ли из-за спектакля, то ли из-за чего-то еще.  Вечер прошел тихо, в беседах за чашкой чая. Он не пришел, не позвонил. Алина крепилась, не раскисала, но уже и не ждала.
На следующий день заканчивались ее московские каникулы. На вокзал мы пришли минут за десять до отправления. Я посадила ее в поезд, помахала ей, глядящей на меня из окна движущегося состава, и медленно пошла по перрону к вокзалу. 
На следующий день Алина позвонила мне и сообщила о приглашении на свадьбу. Мое удивление утроилось, когда я узнала за кого. Да, верно, за того мужчину.
Войдя в вагон и помахав мне, Алина открыла дверь купе, сняла шубку, повесила ее, и села. Напротив нее она увидела его. Он изучал какую-то экономическую газету. Так, глядя на него, она просидела полчаса.  Прочитав газету, он сложил ее, и, наконец-то, поднял на  Алину глаза, смутился, прищурился и просиял. Точно, указанное место! От судьбы не убежишь.
Как оказалось, они оба не очень поверили во все эту мистику. Но поезд, купе, даже город, все было на стороне судьбы. Он ехал к своей бабушке. Навещал он ее очень часто. А бабушка его была соседкой Алининых родителей. Но, похоже, встретиться им была судьба только сейчас.

Я слушала и улыбалась, не произнося ни слова, да и что тут скажешь? Верить нужно, вот что, а еще мечтать…