Неизбежность

- Извини, Вильям, боюсь, я заблудилась. С моим талантом к дизориентации... Да. И жемавю. - Она улыбнулась, чуть напряженно сжимая телефонную трубку. Хотя, в общем, ее не беспокоила данная ситуация. Лишь легкие весенние сумерки и прохладный ветер, трепавший рыжие локоны. - Здесь? Пустырь и заброшенный...
Храм? Или это усадьба очередного сумасшедшего магната, возомнившего себя богом?
Он был встревожен:
- Уходи, Эн. Мне не нравится энергетика этого места. Там опасно.
- Да. - Механически повторила Эн, не в силах оторвать взгляд от разбитых витражей. Что было изображено в этом ярком обрамлении цветных стекол? Столь знакомое... важное... Она медленно приближалась, глухо стуча каблуками по мощенной булыжной аллее.
Шаг... Второй... Шестой... - запечатлело сознание. Сквозь разбитое окно проглядывала затянутая пылью и временной патиной комната.
- Орган... - Прошептала она кому-то в глубине себя. Не сомневаясь, потянула на себя тяжелую дверь, усеянную плотным филигранным узором. Мрак окутал ее, когда дверь с душераздирающим стоном захлопнулась. Девушка недоуменно оглянулась - странно, открывалась она совершенно бесшумно. Край сознания уловил легкое движение тени где-то в глубине придела.
- Опасно... - Чернотой прошелестело в памяти. Взгляд зацепился за сверкнувшую на сером ковре пыли сталь среди цветных витражных осколков. Нож. Обоюдоострое лезвие ухмыльнулось, предчувствуя кровь. Она едва не выпустила из рук хищно оскалившийся предмет, но инстинктивно сжала рукоять заледеневшими влажными пальцами, чувствуя легкий вздох на своей щеке.
Орган ожил, играя Моцарта.
- Lacrimosa... - Прошептал незнакомец. Она обернулась. Глаза в глаза...
- Ты... - Пораженно выдохнула она.

Я поймал на лету ритуальный кинжал.
Ты послушна моим обьятиям.
Не сбежать,
Мое счастье.

В моих пальцах он бархатной розой стал,
Не скрывающей острых шипов,
Словно сталь
Отзвучавших веков.

Я сплету из него терновый венец
Твоему челу.
Мчись, гонец,
К дьявольскому костру.

"Солнце... В этом мире нет солнца. Я встречала лишь тысячи миль свинцовых хлябей. Дождь, кажется, желает растворить в своих слезах душу. От боли? Одиночества?
Сумерки вечны. Здесь нет благодатной ночной тьмы, окутывающей, словно одеялом, усталый разум.
Мне нужно идти.
К рассвету. Так сказал Бог.
Но правду ли? Мне кажется, здесь нет рассветов."

Эн устало взглянула на руины храма и пошла прочь. Туда, где огнями сверкала городская круговерть. Где была жизнь, так чуждая ей теперь.
- Эн! Неужели я опоздал? - Образ, самый дорогой в мире, медленно возвращался в обыденный ракурс из странного забытья ее сознания.
- Опоздал?
- Твои глаза пусты. Душа осталась за этой дверью. Я не знаю, сумеет ли она выбраться.
Девушка неотрывно вглядывалась в острые обломки витражных стекол, где, рыдая, танцевала ее память.
- Нужно вернутся...
Эн медленно направилась к тяжелой резной двери. Казалось, вечность прошла, пока пальцы коснулись тонкого узора...

I. Путь от A до C.

Она вновь открыла глаза, до рези вглядываясь в светлую золотостую поверхность столь странной фактуры, что невозможно описать: белое золото, залитое водой? Грааль, полный слез...
Она отражалась в нем с головы до ног: черная ксистида скрывала изгибы от шеи до обнаженных ног.
Пламя волос венчал терновый венок с крупной черной розой, покрытой каплями... слез?
Кожа, почти прозрачная, отливала жемчужным светом.
- И что мне делать? - Прошептала Эн. За спиной все еще затухали последние аккорды реквиема, сгущая тени. Страх впился в горло сильными пальцами, мешая дышать. Единственным источником света здесь была она сама.
Девушка протянула руку и коснулась зеркальной глади, утонув. Вздохнула.
Спасение ли там? Но раздавшийся стон дверных петель накрыл волной паники, заставив переступить зыбкую границу.
Храм отраженный был полон солнца, лившегося сквозь цветные стекла витражных картин.
Но, что-то не так было с ним. Излишне яркий, словно сжигающий в своих лучах мельчайшую звездную пыль, все же был мертвенно бледен.
Эн завороженно подошла к окну, пытаясь отыскать источник света в черном бархате ночи. Цвет был болен и монохромен, словно чахоточный старик.
- О, боже... - В глаза смотрела невероятно близкая полная Луна, закрывшая лик крепом перистых облаков. Скорбила...

Изможденное солнце живых мертвецов
Обнажит этот мир,
Открыв истинное лицо
Лунных нимф.
Оголенная кость
Белоснежных скул.
Откровенная злость
Скулит...

Ее лик был печален. Полон накопившихся слез, уже повисших на длинных ресницах.
- Лунные слезы - яд... Она слишком часто лжет. - Прохрипел старческий голос сзади. Эн обернулась, удивляясь отсутствию страха.
- Ты? - Смерть расхохоталась, любовно погладив девушку по щеке.
- Кого же ты ожидала здесь увидеть? - Капюшон домино съехал, обнажив пустые глазницы. - В этом мире я твой проводник.
- В никуда? - Молчание в ответ. Никого рядом.
Длинный коридор, пронизанный выцветшими пыльными лучами вел в бесконечность. От мысли, что придется преодолеть такое расстояние тело (да и тело ли?) слабло, холодея в оцепенении.
Тень. Лунные лучи обжигали прозрачную хрустальную кожу и тень стала благословением. Босые ступни осторожно касались поверхности пыльного ковра, каждый раз замирая от страха - стекло разбитых витражей, непостижимо целостных, несмотря на отсутствующие фрагменты.
Тень. Лунные лучи будили острый плен ночных кошмаров - липкий и вязкий, он склеивал уста, готовые кричать, молить о помощи.
- Зачем? - Простонала она, выбившись из сил. - К чему эта пустота? Одиночество гнетет,  словно...
- Твоя жизнь? - Она замерла, бледная. Внезапно осознав то, что скрывала от себя долгое время: считала свободой то, что являлось проклятием.
- И что? - Устало спросила Эн, зная о неизменности сего: ведь одиночество нельзя уничтожить по собственному желанию. Оно таится где-то глубоко в душе... Впрочем, она знала, кто может избавить... Мог бы. Но заставить любить? Как? - Ну и что? - Вновь повторила. Горечь ее голоса вызвала реакцию мира, словно почувствовавшего ее боль.
Витражные мозайки пошли трещинами. Будто юркие змейки растекались они по прозрачному цветному стекольному льду. Мелкими брызгами взорвались наконец, осыпая ее острым дождем.
Эн стояла на коленях, сжав окровавленными пальцами терновый венец, жестоко впившийся в кожу. Не пыталась закрыться от летящих осколков, что оставляли болезненные царапины.
Кричала, пытаясь сорвать стальные клыки со лба.
На венце медленно набухал багровый розовый бутон, распускаясь кровавым великолепием, напитанным болью и светом.

II. Путь от C до E.

" Задумчивость. Пустые взгляды глаз стеклянных сквозь стекло окна... И горький смех - так умирал Пьеро. Печальный гений, раненный смертельно осколками несбыточной мечты...
Я не Пьеро, мне не грозят потери... Но горше амаретто, что в резном бокале прянного миндального оттенка - вряд ли. И смерть на вкус с кислинкой винной, что разбавлена в крови - для аромата.
Аппатия и взгляд в окно. Сквозь кокон зимних неурядиц.
Как горек мир..."
Эн улыбнулась огромной луне за окном, надменно дирижирующей звездами.
- Реквием. - Прошептала она, слыша отдаленную мелодию. Блюз... далекого прошлого. Тех моментов, исполненных восторгом, что назывались счастьем едва ли наберется месяц.
Она была бледна, как пыльный лунный свет, что лился сквозь цветные стекла. Огромная комната, потолки которой терялись в невообразимой выси.
- Значит, это мой внутренний мир? Печальное зрелище. Так пуст и страшен. Не от того ли люди заселяют сны обыденным раствором: работа - дом, метро, кафе...
Кофейня. Желтый свет янтарных фонарей. Волшебный дождь и терпкость кофе. Взгляд напротив. Шляпные поля и легкая улыбка: я люблю тебя... - в глазах, что как абсент горят, пьня... Оставлю розу с капельками слез, пусть нежностью своей напомнит обо мне...
Мечты. Сколько искристых осколков оставила в ее ладонях жизнь. И что теперь? Замкнувшись здесь, понять пытается, что ей мешает... жить?
- Зачем? Ведь я пыталась умереть не раз. Но вот - бессмертна. Проклята...

"И в этой комнате звенит тоска.
И звезды сыпят в окна позолоту.
Мне не хватает лишь мазка -
Окончить акварель гавота..."

Присутствие. Она обернулась, коснувшись взглядом тающего миража рассыпавшихся по плечам локонов, изящного силуэта в обрамлении далекого плача скрипок. Орган захлебнулся на первых нотах - сломанные крылья? Острый страх окутал тьмой, не давая вдохнуть. Нелепая радость. К чему? Сей мираж... мертв тысячи лет...
- Post Mortem... - Усмехнулся, растворяясь в тонком шелке времени.
Она бледно улыбнулась в ответ. Впрочем, в следующий миг упав на колени от боли вонзившихся в виски жал. Не кричать, лишь резать кожу о сталь тернового венца. Алое совершенство выпустило багряный бутон, испещренный сетью вен...
- Еще шаг. Я ближе... - Шепот ветра за гранью болевых границ.
- Споткнувшийся рассвет... - Подумала она, вспомнив захлебнувшийся орган.

III. Путь от E до B.

Мучительное пробуждение: в надежде на реальность очнуться все в том же кошмаре. Иные декорации не способны скрыть ощущение обреченности.
На смерть ли?
Или бессмертие?
Все едино.
- Post mortem...
Подумала, вглядываясь в серебряную поверхность старинного зеркала сквозь слой искрящейся пыли: та Эн, что отражалась там была размытой, затянутой патиной тенью. Призраком, что проклятьем приговорен вечно блуждать в коридорах вечности. Одиноко...
Огромная бальная зала еще хранила остатки былой роскоши: содранной кожей висели клочья алого вылинявшего бархата, кое-где еще сверкала позолота.
Она слышала нежный перезвон где-то в бесконечно-чернильной выси. Словно звонкие колокольчики...
- Хрусталь. - Подумалось вдруг. Волна звука была столь неожиданна, что сбивала с ног.
Если бы Он - пришедший из глубины ее небес Бог - не удержал сильными ладонями ее призрачный стан...
Вальс.
Он закружил ее в диком круговороте, где мелькали далекие ночные фонари, так любимые ими и Его дождь - тот, что Он создавал, думая о ней.
Безумная скорость (казалось ли?) отрывала от земли, вознося в ледяной бархат космической тьмы. Здесь она была счастлива - с ним.
Здесь же разбилась осколками хрусталя, внезапно осознав, что танцует одна...
Его не было?..
Вальс становился глуше, изламывался ритм, теряясь под спудом пыли и мелких царапин на виниловых дорожках прошлого.
По ее щекам непроизвольно текли слезы, искрами отражаясь в зеркале, а сверху все лился неумолкаемый перезвон хрустальных подвесок.
- Пожалуйста, темноты... - шептала она срываясь на хриплый стон, вызванный острой болью пронзающей жемчужную кожу, впивающуюся шипами в ломкий пульс висков.
Алчный венец распускал тонкие лепестки тугого кровавого бутона.

IV. Путь от B до D.

- Вот и все, малыш...
Вот и все.
И больнее уже - нет.
И даже наотмашь...
Несет
За последний вираж.
В коридорах - крахмальный свет.
В пальцах дрожь,
А в глазах - дождь.
- Неужели не любишь?
- Нет.

Не открывай глаз. Там вновь этот жуткий больничный свет. Там вновь эта хирургическая боль и твое сердце - рядом. Что тебя удивляет? Как можешь ты жить без него? Разве странно? Многие живут так...
Не открывай глаз. Там суета реальности, что пульсирующей волной накатывает, танцует на барабанных перепонках. Танцует макабр, принося тебя в жертву.
Не открывай глаз. Неужели желаешь чувствовать лед алтарного камня? Желаешь видеть хищный оскал ритуальной стали у своей груди?..
- Ты голоден? - Спросила Эн, видя его горящий взгляд и легкое жемчужное сияние клыков, отражающих серебро лунного света. Она собрала рыжие кудри и ноткинула голову. - Иди ко мне...
Он скользнул навстречу, заключив в нежные объятия ее белое мягкое тело, срывая с плеч полупрозрачную тонкую ткань, покрывая их легкими жадными поцелуями, медленно поднимаясь к хрупкой жилке, бьющейся на ее шее. Аромат кожи сводил с ума - столь родной и пленительный, привычный, но безумно далекий...
Он осторожно коснулся губами шеи, чувствуя, слыша музыку ее вен.
Эн вздрогнула от легкой боли и закрыла небесную синь глаз - он не должен видеть, как пустеет она, превращая эфир в стекло.
Ее тело слабело в его руках, таяло, подернувшись легкой дымкой...
И не кровь...
Сладкий сок ее чувств...
Словно осенний лист, что ветер порой бережно опускает на землю, опустилась на мягкий ковер вековой пыли. Венец впервые безболезненно распускал новый бутон.

V. Путь от D до A.

Дискриминаторы пульса оплавлены ревностью,
Связаны руки нейлоном молчания.
Сковано тело цепной неизбежностью:
Душу - к чертям - на заклание.
Блуждающий взгляд и дрожащие пальцы
Алчут целующей стали,
Словно отшельники или немые скитальцы
Цунами? Холодных баталий?...

Последний шаг... Вой сквозняков и крещендо шаги... Тьма бархатной ночи, легкие блики чернильной воды. Не помнила этого места. Или с этого ракурса? В этой ли тьме?
Дождь хлынул внезапно, промочив до нитки. Словно вторая кожа прилипла намокшая ткань, мешая идти. Она задыхалась в этом штормовом безумии. Не слыша ничего. Кричала, но ветер, сорвав с губ крик, уносил его за облака. Она прислонилась спиной к древесному стволу и разрыдалась: боль в уставшем теле, одиночество, страх... сломалась.
- Помоги мне! - Умоляла навзрыд, обняв руками свои обнаженные плечи. Внутри разливалась ледяная тьма, сковывая неподвижностью.
Иди! - Приказывал внутрений голос и она послушно шла. В никуда. Спотыкалась, обдирая ладони, раня нежные ступни о острые камни.

"Шаги за спиной - бесконечностью.
Закрыты глаза смирением.
В объятьях извечной беспечности
Боль, один черт, незабвенна.
Ветви мертвых дерев дичалые,
Вздох на разрыв - последний.
Блики костерные алые -
Пища для размышлений."

Огонь. Словно вихрь, закружился внезапно воронкой вокруг. Она закричала от страха, закрыв ладонями глаза. А плямя выло, протягивая к ней горячие руки. Эн упала на колени, сраженная острой болью вонзающихся в виски спиц. Шестая роза.
Венец был окончен, прекрасный в своей кровавой жестокости - проклятый розарий, который ей наконец удалось сорвать с пламенеющих волос и щвырнуть в пасть алчного огненного чудовища, прежде чем навеки закрыть глаза...
Огонь стих, кажется, вполне довольный подобным подарком. Хохот сотряс ночь, вновь окутывая тьмой.

"Но спокойно мне.
Вокруг мертвей мертвого мир
Силуэт в окне.
Бессменный кумир,
На плечах ладони Твои..."

- Эн! - Вильям тряс ее за плечи, не скрывая тревоги. - Очнись!
Она вздохнула, чуть приоткрыв глаза. Он порывисто прижал ее к себе.
- Какое счастье - Ты... - прошептала девушка, уткнувшись в ямку на шее. В ответ нервно улыбнулся.
- Едва ли. Когда-нибудь ты не выберешься.
- Я буду. До последнего. Твой Демон полюбит меня... - Взглянула на небо, где разливала белое золото полнокровная Луна. Путь привел ее в ту же точку, замкнув очередную фигуру танца.
Демон с усмешкой взглянул на нее из глубины его янтарных глаз.
- Я люблю тебя...