Олеко Дундич. Гибель сорви-головы

Статья обновлена в январе 2024 г.

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
 
Олеко Дундич (серб. Алекса Дундић, хорв. Aleksa Dundic; австрийское имя Тома, известен под псевдонимами Иван и Олеко; в литературе Олеко; 13.04.1896 или 12.08.1897, село Грабовац, Далмация[1], по другой версии время и место рождения точно неизвестны[2] — 8 июля 1920, Ровно, УССР) — по одной версии сербский[3], по другой версии — хорватский[4] революционер, участник Первой мировой войны и гражданской войны в России.

Награды и премии:
Орден Красного Знамени

Почётное революционное оружие

В ранней биографии Дундича есть много неясного, так нельзя определённо утверждать время и место его рождения, настоящей ли является фамилия Дундич и имя Олеко, а также национальность и вероисповедание[2]. В одних источниках его называют сербом[3], в то же самое время в других он фигурирует как хорват[5]. По происхождению православный[3] серб[3] Из сербских сельских[3] жителей, родом из австро-венгерской Далмации. Третий наиболее поздний источник констатирует полную неясность его ранней биографии, в том числе место и время рождения, настоящего имени и фамилии, называя его сербом и не затрагивая вероисповедание.[2]

Родился в крестьянской семье, в 12 лет уехал в Южную Америку, где 4 года проработал погонщиком скота в Аргентине и Бразилии. В начале Первой мировой войны призван на службу рядовым в Австро-венгерскую армию. [1]

Служил унтер-офицером в гусарском кавалерийском полку, затем в 70-м пехотном полку Австро-Венгрии. Полк состоял в основном из жителей боснийской области Срем, а его бойцы назывались зибцигерами (нем.) — семидесятниками.[3]

Дундич — чемпион австро-венгерской армии 1914 года среди унтер-офицеров по фехтованию.[3] Воевал в Первой мировой войне на русском фронте. Попал в русский плен под Луцком в мае 1916 года.[3]

В плену поступил в добровольческий сербский отряд армии Российской империи.[3] Получил чин подпоручика. После Февральской революции встал на сторону большевиков,[6] вступил в РСДРП(б).

Гражданская война

Летом 1917 года поступил в Красную гвардию (предположительно в Одессе). В марте 1918 года возглавил партизанский отряд на Донбассе в районе Бахмута, который затем влился в Морозовско-Донецкую дивизию советских войск, отступавшую к Царицыну. Участвовал в обороне Царицына в составе Интернационального батальона, затем в кавбригаде Крючковского. В РККА служил в кавалерии, с 1919 года в Особой Донской кавдивизии С. М. Будённого, потом в 1 конном корпусе и Первой конной армии. Был помощником командира полка, командир кавалерийского дивизиона при штабе Первой конной. С июня 1920 года помкомандира 36 полка 6 кавдивизии.
[1]

Согласно легендам, которые о нём стали складывать ещё при жизни, Дундич отличался невероятной храбростью[3]. Эту особенность Дундича отметили Исаак Бабель в цикле рассказов «Конармии» и Алексей Толстой в романе «Хождение по мукам» (книга 3, «Хмурое утро»).

Погиб в конце Гражданской войны при штурме Ровно Первой конной армией на территории, затем отошедшей (до 1939 года) Польше.

Командарм Первой Конной Будённый, ставший невольным очевидцем гибели Дундича, вспоминал об этом так:

...Впереди нас, из низины, выскочило вдруг подразделение польской пехоты и рассыпалось по полю.

Я подозвал адъютанта Зеленского.

— Видишь поляков? — показал ему на поле впереди. — Пошли в Житын к Чеботарёву ординарца. Пусть немедленно атакуют.

Не успел адъютант добежать до лошадей, а уже из Житына вышла на рысях конница и, развернувшись, понеслась на врага. Это был 24-й кавалерийский полк. Донских казаков мы узнали легко. Но что удивило нас — впереди, вырвавшись метров на тридцать, скакал Олеко Дундич. Не больше чем полмесяца назад он был назначен помощником командира 36-го полка 6-й дивизии. А как оказался в 24-м полку — для меня и сейчас загадка. Может, выезжал на связь с бригадой А. А. Чеботарёва?

Как бы то ни было, но мы видели совсем близко Олеко Дундича. Рослый золотистый скакун, сверкавшая в лучах солнца сабля, чёрная черкеска, лихо сбитая на затылок кубанка и трепетавший по ветру башлык создавали образ сказочного богатыря. По своей неукротимой отваге, по боевым делам это был действительно легендарный герой. И теперь, будто выпущенный на волю сокол, он летел навстречу подвигу. Но разве знает кто, что подготовила ему судьба?

На какой-то миг я оторвал взгляд от атакующего полка, обратив внимание на разорвавшийся у железной дороги снаряд. И тут же, как удар, стегнул тревожный голос Ворошилова:

— Дундич!..

Я резко повернул голову и успел ещё заметить, как Олеко, взмахнув руками, камнем свалился с лошади. Так падают только мёртвые!

— Вон те два молодчика убили нашего Дундича, — показал мне Климент Ефремович на убегавших в кусты солдат. — Они стреляли в него. — И, вгорячах подняв, свой карабин, Ворошилов стал посылать пулю за пулей в петлявших по полю белополяков.
Я был потрясён не меньше Климента Ефремовича. В груди словно что-то оборвалось. В ярости выхватил маузер и выстрелил несколько раз, забыв о том, что противник далеко и пули мои просто не долетят.

— Будённый С. М. Пройденный путь. — Воениздат, 1965.


Наиболее правдивые данные о гибели Дундича передаёт в своих воспоминаниях бывший комиссар эскадрона, ныне полковник, товарищ Варыпаев. Он рассказывает:

«Пошли в атаку. Надо было пересечь неровную местность: балку, за ней лощину, потом вторую и третью балки и лишь за ними, на равнине, громить окопавшегося врага. Это была трудная задача. Все балки простреливались противником из пулемётов и даже снайперами.

Только вышли на первый бугор, пули зажужжали, как пчёлы. Слышим — уже стонут раненые, есть убитые. На последней балке не выдержали, пришлось повернуть обратно. И так до пяти раз ходили в атаку. Противник сильно укрепился, у пулемётов залегли офицеры — строчат, не дают выйти в равнину.

Отошли обратно в лощину, стоим. В это время подъезжает Дундич и спокойно говорит:

— Что же, товарищи, полком не взяли, попробуем иначе. Кто поедет со мной?

Охотников нашлось много: с Дундичем готов был пойти каждый. Он отобрал троих, в том числе и меня, и скомандовал: «За мной галопом». Отъехав в сторону, остановился и сказал кратко (говорить много он не любил).

— Зачем нам терять напрасно людей? Раз не удаётся атакой полка, пойдем на хитрость. Вчетвером нагоним панику и будем рубить.

Мы не стали задавать вопросов. Мы были уверены в Дундиче, у нас сразу поднялся дух: раз Дундич ведёт, — значит, будет победа. Тронулись. Кони у нас были хорошие. Наганов не вынимали, едем спокойно. Проскочили балку. Вокруг свистят пули. Дундич говорит:

— Вот дураки: как по полку стреляли, так и по нас.

Вскоре один из нас — командир взвода — отстал. Остались мы втроём: Дундич, Казаков и я.

У последней балки огонь ещё более усилился. Враг неистовствовал. Дундич командует: «Шашки к бою! Прямо на пулемёты и больше огня коням». Стало быть, надо быстрее проскочить расстояние, отделявшее нас от противника. А почему — я понял впоследствии. Дундич брал хитростью, хотел ошеломить поляков и принудить к сдаче.

Вынули клинки. У меня конь был замечательный. Дундич сидел на рыжем белоногом коне — знаменитом скакуне-красавце, с которым он не расставался на протяжении всей Гражданской войны. Молча, не нагибаясь перед свистящими вокруг пулями, мы неслись прямо на польскую цепь. Привстали на стременах, приготовились, как для рубки, и поскакали в направлении пулемёта. Он стоял позади цепи, примерно метрах в 50, около дерева. Дальше в глубину были расположены ещё части.

Подлетели к цепи. Так сильно было действие нашей «психической атаки», что поляки побросали винтовки и подняли руки вверх. Видимо, они решили, что сзади за нами — целые части красных.

Я повернулся к Дундичу, ожидая его приказа, но тот сказал только «а…» и склонился вниз, обняв коня за шею. Казаков крикнул мне: «Петро, смотри — Дундич…» Я оглянулся на поляков, но они стояли неподвижно, всё в той же позе — с поднятыми руками. Пулемётчики, убившие Дундича, также поднялись. Секунда всеобщего молчания. Тишину прервал конь Дундича. Он, видимо, почувствовал утрату своего любимого всадника и жалобно заржал.

Что делать? Я смотрю по сторонам: где же наши? Нет никого. Говорю Казакову: «Паша, держи Дундича», и сам снимаю его с коня. Бросилось в глаза: чёрная кожаная тужурка, в которую он был всегда одет, прострелена в двух местах — на животе и на левой стороне груди, у сердца.

Поляки стояли всё так же неподвижно, видимо, потрясённые трагической сценой.

Спокойно слез Казаков, принял от меня Дундича и тихо положил его на землю. Потом отрезал маузер, подал мне его клинок. Я стою на стременах, а у самого слёзы на глазах.

Сказали мы герою «прощай» и поскакали обратно, ведя на поводу коня Дундича.

Тут только очнулись белополяки и открыли по нас огонь. Но мы остались невредимы.

Когда прискакали к своим и бойцы увидели коня Дундича без всадника, все без слов поняли, что произошло.

Дундича похоронили в Ровно. Противник был разгромлен и уничтожен. Это было лучшим памятником легендарному герою, отважному борцу за торжество мировой революции».

Красный Дундич! Кто его может забыть? Кто может сравниться с этим буквально сказочным героем в лихости, в отваге, в доброте, в товарищеской сердечности? Это был лев с сердцем милого ребёнка…». Олеко Дундич, будет вечно жить в памяти народной, как борец за дело революции, за великое отечество трудящихся всего мира.

retropressa.ru›oleko-dundich/


Задача  данной  статьи - выяснить,  как  заложена  гибель  легендарного  героя  Гражданской  войны  ОЛЕКО  ДУНДИЧА  в  его  код  ПОЛНОГО  ИМЕНИ.

            Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека".  http://www.proza.ru/2012/03/16/1446

              Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ.

  5     25    39    44    54    78        79    91    97   108  126  127         
  Д     У     Н     Д     И     Ч          А     Л      Е      К     С     А    
127  122  102   88    83    73        49    48     36    30    19     1

  1     13    19    30    48    49         54   74    88    93   103  127            
  А     Л     Е      К     С     А          Д     У     Н     Д      И     Ч   
127  126  114  108   97    79         78    73    53    39    34    24

                ДУНДИЧ  АЛЕКСА  =  127.

"Глубинная"  дешифровка  предлагает  следующий  вариант,  в  котором  совпадают  все  столбцы:

  127 = (неожи)Д(анное) (п)У(левое) (ра)Н(ение) (гру)ДИ + (скон)Ч(ался) + (з)А(стре)ЛЕ(н) + (останов)К(а) С(ердц)А.

  127 = ,,Д,,  ,,У,,  ,,Н,,  ,,ДИ + ,,Ч,, + ,,А,,ЛЕ,, + ,,К,,  С,,А.


Код  ДНЯ  ГИБЕЛИ:  99-ВОСЬМОЕ  +  85-ИЮЛЯ  =  184.

"Глубинная"  дешифровка  предлагает  следующий  вариант:

  184 = В(ыстрел) + О(становило)СЬ М(гновенн)О (сердц)Е + (получ)И(л) (пул)Ю + (сконча)Л(с)Я.

  184 = В,, + О,,СЬ  М,,О  ,,Е + ,,И,,  ,,Ю + ,,Л,,Я.


         184-ВОСЬМОЕ  ИЮЛЯ  =  127-код  ПОЛНОГО  ИМЕНИ  + 57-\47-ПОГИБ + 10-ЗА(стрелен)\.