Чёрная всадница Часть I

 (Действие романа происходит в средние века)

              ПРЕДЫСТОРИЯ   И   ДЕТСКИЕ   ГОДЫ
 
       На дворе стояла поздняя осень. Деревья полысели, но некоторые, самые стойкие, ещё были покрыты жёлто-красной печалью. По воздуху в сухие дни летали легкие пряди паутины, которые нахально, как осенние мухи, пристраивались на лице. Птицы вели серьёзные разговоры. Они собирались в стаи, чтобы совершить перелёт в тёплые края, так как наступило время продолжительных и холодных дождей. Насекомые прятались в укромные места до весны, и, таким образом, пищи для птиц становилось всё меньше и меньше. Пришла пора для пернатого населения временно оставить родные места. Молодняк часто приставал с вопросами к родителям о путешествии в дальние края, на что родители чаще всего отвечали: «Лучше один раз увидеть, чем два раза услышать!». И главная задача для них – набраться сил для успешного перелёта на дальнюю зимовку. В небе слышались хриплые голоса журавлей, которые, собравшись в треугольники, летели на юг. Затихла в лесах и рощах казалось бы нескончаемая жизнерадостная симфония звуков, под нашими окнами перестали щебетать ласточки. Мы, люди, тоже были заняты важнейшими делами: шла подготовка к зиме.
        Во дворе раздался скрип колёс. Приехал мой муж Йохан. Оторвавшись от своих отваров, я выбежала к нему во двор. Там его уже встречал наш пёс Вольф. И лишь старая кошка Мица не проявила к этому событию должного интереса, так как была занята пойманной мышью, которую с аппетитом уплетала за обе щеки, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Передо мной почему-то, вдруг, явственно в одно мгновение пронеслась вся моя прежняя жизнь, которую я теперь просматривала со стороны как зритель.
       Древнее германское поселение находилось в предгорьях, а чуть ниже нёс свои быстрые воды наш родной батюшка Рейн. Эта старая деревня, в которой проживали наши предки, во все века служила мишенью для нападений. Кто только не зарился на эти земли! Старожилы помнили рассказы своих отцов, передававшихся из уст в уста, о проживавших тут ранее кельтах, которых в своё время вытеснили римляне. На смену последним поочерёдно приходили другие племена: готы, франки, бургундцы, гунны, северные викинги, свеи*. Одни оставались, другие уходили. О безопасности таких поселений должны были заботиться бароны, имевшие у себя на службе железных рыцарей. Но дело всё в том, что и бароны тоже часто менялись, так как не могли поделить подданных и земли между собой. А пока шли споры и всевозможные междоусобицы, крестьяне собирали урожаи, часто очень скудные из-за засухи, иногда из-за постоянных дождей, которые губили посевы не хуже засухи. Какому феодалу сдавать свой оброк, крестьянина не очень волновало – всё одно! Но постепенно деревня начинала чахнуть. Молодые люди подавались в близлежащие города искать лучшей доли. В деревне оставались только старожилы, накрепко присохшие к земле. Но вот случилось, что их барон приказал долго жить, и, так как прямых наследников у него не осталось, и он не успел составить завещание в пользу кого-либо из непрямых наследников, они сами дали о себе знать. Окружные бароны во главе своих рыцарских отрядов доблестно сражались за поместье на поле боя, а у крестьян огонь пожирал дома и скудные пашни, так что жители деревень не всегда доживали до нового урожая. В роли мировых судей пытались выступить кёльнский архиепископ и боннский курфюрст, но их не очень слушались воюющие стороны, упорно продолжая начатое военное мероприятие с некоторым перемирием на Рождество и Пасху. Потерявшие терпение от беспорядков крестьяне начали уходить подальше в горы и перебросили свои заботы уже на вновь образованную колонию поселенцев – Обендорф. Как раз в эти самые времена по всей Европе прошлась смертельной поступью ужасная болезнь, называемая "чёрной смертью", от которой погибло около пятидесяти миллионов человек – почти половина населения Европейского континента. Вымерли целые города и посёлки. Но, видимо, сам Бог миловал это горное поселение. Ни один житель поселения Обендорф не попал в когтистые лапы "чёрной смерти".
    Шло время. Одно поколение сменялось другим, и память о старом поселении на берегу Рейна размывалась туманом лет. Во всяком случае, жители Обендорфа твёрдо знали, что являлись потомками миролюбивых германских крестьян, для которых важнее всего было поле, огороды и рыбная ловля. Нас, их потомков, и на новом поселении иногда беспокоили проходящие разбойники, а то и окрестные феодалы. Но мы пока держались насмерть за свою новообретённую свободу и землю, отбивая агрессоров. Бывшие крестьяне и рыбаки занимались теперь не только обработкой земли, но и охотой, разведением скота и бортничеством.
       Постепенно поселение Обендорф разрасталось. В него переезжали из других земель разорившиеся бауэры**, плотники, гончары и другие люди за лучшей долей и, конечно же, священник, построивший себе приход, который все наши поселенцы активно посещали. Большой радостью для жителей поселения оказался переезд в Обендорф потомственных кузнецов – отца и двух сыновей по фамилии Шмидт. Без них у жителей часто случались трудности. Чтобы починить треножник для печи, поломавшийся лемех к плугу или сохе, отбить косу, приделать отскочивший зуб к бороне, да и просто подковать лошадь, а также выполнить и другие подобные работы, бауеры должны были ехать в другие поселения к кузнецам, часто переплачивая на налог другому вассалу.
        Что касалось меня, то я оказалась игрушкой судьбы, обращавшейся со мной точно так же, как наша кошка с пойманной мышью: «Захочу – съем, а могу и в ближайшую норку отпустить!».
       Мой дед Михаэль был довольно успешным и зажиточным хозяином. В его хозяйстве кроме него и жены находились ещё несколько кнехтов***. И весьма кстати, поскольку его жена Розалия оказалась белоручкой и не очень расторопной. Она родила ему двух сыновей Симона и Арнольда, и, исходя из этого факта, важно расхаживала по деревне с сознанием выполненного долга. Дед Михаэль, как все сильные мужчины, правда, мечтал ещё о дочке, но его мечтам не удалось осуществиться. Во время очередного нападения на наше поселение, дед Михаэль как самый опытный в военном деле возглавил оборону. Ему удалось отстоять свободу нашей колонии, к большому сожалению, ценой своей жизни. Первое время его осиротевшая семья ещё держалась по инерции на плаву. Но со временем хозяйство пришло в упадок, обнищало, а часть приобретённых земель пришлось продать более предприимчивым соседям, так как пашни некому было обрабатывать. Что ж, не всегда сыновья идут по стопам отцов, как и было в нашей семье. Симон и Арнольд абсолютно не думали о будущем и проводили время в постоянных играх со сверстниками. Хозяйство, даже налаженное, подростков не интересовало. После продажи земли кнехты перешли к новым хозяевам. Вырученные от продажи земли деньги Розалия, привыкшая жить на широкую ногу, довольно быстро растратила. Единственной удачей было то, что старый друг деда – хозяйственный Штефан успел положительно повлиять на младшего Арнольда и научить его уму-разуму. И тот в будущем, при хватком тесте и практичной и изворотливой жене Марте, превратился в довольно зажиточного хозяина, не хуже родного отца, которого по малолетству не очень хорошо помнил. Между тем старший сын Симон никого не желал слушать и все упрёки матушки Розалии пропускал мимо ушей.
       Что касается моей матушки, то она слыла одной из самых красивых девушек в деревне. Но и в её семье была одна тайна, которую никому не удалось разгадать. Её отец Отмар и мать Мария были чуть ли не самой удачной парой в деревне. Отмар решил заняться торговлей и как будто бы даже присмотрел себе хорошую лавку то ли в Дуйсбурге, то ли в Дортмунде, принадлежащую одной вдове. Но, вдруг, неожиданно в Обендорф явился его посыльный и передал, что Отмар представился перед Богом и велел перед смертью передать деньги вдове на приданое дочери Ингеборг. В деревне удивлялись, почему вдова не заказывает по нему панихиду. Эта тайна умерла вместе с посыльным, который только перед смертью исповедался у священника. А я её узнала случайно от бабушки Марии в силу сложившихся обстоятельств. Оказалось, дед Отмар не умер, а остался жить у этой вдовы под видом приказчика.
       Но, тем не менее, жизнь продолжалась. Симон во время одного деревенского праздника сделал предложение Ингеборг, и она, не раздумывая, согласилась.
       Сыграли свадьбу, а потом у молодой семьи начались тяжёлые будни, к которым они оба не были готовы. Мои родители чётко знали свои права, а обязанности стояли у них на втором месте. Что поделать два чёрта в одном озере не уживаются, как и получилось в их случае. Наверное, для Ингеборг нужен был более скромный, но с хозяйственной хваткой парень, а не первый плясун на деревне. Точно так же как и Симону – хозяйственная жена, а не первая красавица. В дополнение ко всем разногласиям и неурядицам в семье брат Симона Арнольд любил подтрунивать над невесткой, не очень проворной в хозяйственных делах, и выставлять её перед другими в неловком положении. Однажды Ингеборг, не выдержав очередную шутку, в гневе одела горе-шутнику на голову деревянное ведро с водой, которое она успела набрать в колодце и несла в дом. Дело в том, что утром она обнаружила в своей коробочке с иголками и булавками мёртвых пауков и тараканов. А накануне, когда она под вечер пошла в хлев доить коз, её напугал волосатый чёрт, в шкуре которого бегал её весёлый деверь. Розалия пробовала кричать на своего любимого сына, но её крик действовал на последнего не больше, чем мяуканье кошки. Симона выходки брата только веселили, и он сам был не прочь попугать жену. Изобретательности на это у них обоих хватало. По ночам она с содроганием слушала под окном вой волков, напоминавший вервольфов**** из сказок, рассказанных ей в детстве матерью. А как-то раз, выглянув в окно, она увидала во дворе белое привидение. Правда, пришедший в это время в дом жилистый дядя Штефан, дал братьям заслуженные крепкие подзатыльники за мастерские трюки и пообещал добавки.
        Мне от этих страхов матери суждено было родиться на свет слабой и больной. Я росла щуплой, худосочной, с небольшой хромотой, глаза косили и постоянно моргали, и всё моё лицо было обсыпано крупными веснушками. Единственно, что было во мне привлекательного, так это покрывавшая мою голову медно-рыжая копна необыкновенно густых кучерявых волос, волны которых, казалось, тяжёлым грузом спадали на мои костлявые хрупкие плечики.
        Назвали меня Эльзой. С моим рождением пыл моего родного дяди немножко поубавился. Он, несмотря на свой несносный характер, очень любил маленьких детей и мог часами сидеть около моей колыбельки. Между тем, моё рождение вызвало бурное негодование моего отца, который ждал сына как будущего кормильца.  А рождение дочери в его планы не входило, так как он был чрезмерно скуп. Для дочери, увы, придётся копить приданое, чтобы она могла рассчитывать на более-менее приличную партию. Единственные из родственников, кто искренне обрадовался моему появлению на свет, так это мои бабушки. Но у Розалии эта эйфория быстро прошла.
        Когда, наконец-то, женился её любимый сын Арнольд, а его жена оказалась хорошей хозяйкой и впоследствии родила ему двух сыновей, она снова ходила по Обендорфу с гордо поднятым носом. Старшего внука назвали в честь погибшего деда Михаэлем, а младшего – Гейнцем.
       Некрасивый ребёнок вызывал мало интереса у родственников. Поэтому, когда родился мой младший брат Отто, родители, вообще, перестали обращать на меня внимание. Разумеется, как и всем бесприданницам, в будущем мне светил только монастырь. В целях экономии я была лишена красивых платьев и бантов, и на людях уныло прятала голову под старым, изношенным до неопределённого цвета платком. Только лишь у моей бабушки Марии я вызывала сочувствие. Она брала меня с собой в наш горный лес, учила собирать полезные и целебные травы весной, а по осени – ягоды. На привале, сидя рядом с ней, я с замиранием сердца слушала её рассказы.
        В лесу живут эльфы. Они бывают маленькими и большими. Есть эльфы, живущие в цветах, в кронах деревьев, в тумане. А бывают и такие эльфы, которые живут внутри холмов. Они очень красивы, но не все люди могут их увидеть, а только те, кто эльфам приглянулся. Иногда встречи с ними бывают очень опасными. Эльфы непредсказуемы, и могут над человеком подшутить, завести в глухую чащу и водить там многими днями и ночами. Могут так напоить его своим зельем, что он навсегда забудет свой дом и останется в их доме в роли слуги. Но, вообще-то, они считаются добрыми существами в отличие от злых лесных гоблинов, с которыми постоянно воюют. Днём они не выходят на поверхность, и только ночью, когда усталый путник приляжет под их холмом подремать, он может услышать их красивое пение и даже узреть их пляски у костра под звук скрипок и волынок. А наутро увидеть на месте их ночных гуляний вытоптанные кольца. Иногда на тех местах вырастает много поганок или красных мухоморов. Эльфы, в отличие от гоблинов, совсем не едят мяса, питаются только грибами, ягодами и плодами. А из нектара и пыльцы цветов готовят напитки, вкус которых не сравним ни с чем. В некоторых семьях эльфов мухоморы – излюбленное лакомство, и поэтому их кожа часто имеет красноватый оттенок, напоминающий цвет шляпки мухомора. Они живут очень долго, в пределах 500-600 лет, а потом растворяются в тумане. Но могут через какое-то время снова родиться. Их король владеет напитком бессмертия и пьёт его до тех пор, пока не устанет и не найдёт для себя достойного наследника или преемника, которому он может передать свой трон и отдохнуть какое-то время в стране теней.
       В горах живут их дальние родственники – гномы, большие труженики, которые ни минуты не могут сидеть без работы. Они добывают в горах золото, руду, драгоценные камни. Владеют несметными сокровищами. У них, как и у эльфов, есть свой король. Известны маленькие седобородые гномики, проживающие в лесу под черничными кустами, оберегающие от людей скрытые под землёй сокровища.
       Есть также гномики, живущие в домах у людей. Они могут поселиться в погребе, на чердаке, и даже за кроватью. Называют их домовыми. Они помогают людям по хозяйству, и горе тому хозяину, который их обидит или захочет на них посмотреть. Рассерженный домовой будет ему мстить до тех пор, пока хозяин не съедет из этого дома, а может и просто его покинуть и увести с собой удачу, раньше во всём сопутствующую его прежнему хозяину. Но гномы могут и одарить человека, если он окажет им какую-нибудь услугу или просто будет добр с ними. Вот если, например, положить под черничный куст миску с варёной морковью (это считается у гномов большим лакомством), можно утром обнаружить в этом месте от них подарок в виде слитка золота.
       А эти большие скальные горы, поросшие густым лесом – окаменевшие давным-давно тролли-великаны.  В далёкие древние времена, когда на земле ещё не было людей, они жили в этих местах. Они были жестокими и кровожадными существами, однако, не настолько умными, как гномы и эльфы. Питались они сырым мясом, убивая диких животных, но не прочь были полакомиться гномами и эльфами. Среди них случались междоусобицы, и они тогда пожирали друг друга. Эти исполины были покрыты мохнатой шерстью, на голове у них торчали два массивных рога. А вот зубы у них были из драгоценных металлов! Постепенно они жирели, становились вялыми и, наконец, без движения окаменели. Каменные неприступные горы поросли дремучими лесами, и в них поселились дикие звери и птицы. И вот с тех пор гномы буравят их тела в поисках  драгоценных зубов. Их бестелесные души иногда воют во время бури, устраивая своим диким воем горные обвалы, доводя горняков и охотников до безумия. Но страшны они только людям, но не гномам и эльфам, поскольку последние владеют искусством колдовства и могут обвести их вокруг пальца. Случалось, что в горах встречали карликовых троллей, величиной с гнома. Вот они, как и их дальние родственники, гоблины, очень опасны для людей, и спастись от них можно только святым крестом и молитвой.
        От бабушки Марии я узнала, что на дне Рейна живут ундины. Это красивые молодые девушки, ушедшие в его воды из-за несчастной, неразделённой любви. Теперь они вместе с дочерьми батюшки Рейна живут в его подводном царстве. По вечерам они выплывают на поверхность воды, садятся на камень и расчёсывают золотым гребнем длинные, красивые волосы. А могут и заиграть на арфе грустные протяжные песни. И горе тем людям, которые их встретят. Они могут их защекотать до смерти, а потом утащить на дно Рейна.
       А ещё в наших лесах живёт  Чёрная всадница. Она не всегда в чёрном одеянии. Иногда она может сменить свой наряд на другой цвет. Но её всегда называют Чёрной всадницей, потому что с её появлением в чёрном наряде в доме у тех, кто её увидел, умирает кто-то из членов семьи. Но о ней речь пойдёт дальше.

* Свеи  - шведы
** Бауэры - крестьяне
*** Кнехт - батрак
**** Вервольф – волкодлак(волк-оборотень)