Фурор

Эта история случилась, когда мне было лет 18-20. Я поступила в институт, т. е. из поля зрения многих в селе пропала. Надо сказать, что при численности населения более 5 тысяч в лицо и по именам многих и совсем не знаешь.
Было начало лета. В тот вечер мы собирались всей семьёю пойти в кино. Но брат предпочёл общение с друзьями, приехавшими на лето к бабушкам, а мама не была охотницей до такого рода развлечений. Поворчав для вида на нас, чтобы мы её в итоге оставили в покое, она с чистой совестью осталась дома. В итоге в кинотеатр пошли я и папа.
Худенькой я никогда не была, поэтому оформилась рано и выглядела взрослой девушкой ещё с отрочества, когда мои сверстницы выглядели угловатыми гадкими утятами. А в 18 – 20 вполне сходила за молодую женщину. Давать меньше моего возраста мне стали годам к 25.
Поскольку в кинозале бывало прохладно, да и после захода солнца тоже, а идти предстояло около 1,5 км, я надела свой трикотажный костюм со свитерком меланжевого серо – чёрного цвета. Отросшие волосы после мытья зачесала наверх, освободив лоб и добавив себе этим пару – тройку лет. Дополнили наряд белые туфли на шпильке 8-9 см и длинная нить белых бус, завязанная узлом чуть ниже соблазнительно подчёркнутой свитерком груди. Я слегка подкрасила глаза и губы, только чтобы подчеркнуть, но не выделить. В общем, хороша была штучка, очень даже. Плюс на фоне взрослого зрелого мужчины особенно выделялась бьющей фонтаном молодостью. Кроме того, папа был ростом 176, я 160. Так что даже с каблуками едва дотягивалась ему головою до плеча.
Мы выдвинулись в сторону кинотеатра под ручку, поскольку дойти до асфальтированной улицы по камням на шпильках без очков и помощи папы было чревато как минимум падением. А теперь представьте себе мужчину за 40, ведущего под руку молодую красивую женщину лет 23 -25, мило с ней беседующего. При этом парочка время от времени улыбается во все 32 зуба и похохатывает.
Первыми навстречу попалась группа человек из 5 - 7 армян и осетин, строивших в селе дома и что потребуется. Сказать, что они были поражены – ничего не сказать. Умолкнув на полуслове, они во все глаза смотрели на нас и расступились ровно перед тем, как мы чуть с ними не столкнулись. (Кстати, у одного из них потом в городе я чинила обувь, он назвал моё село. И я вспомнила, почему его лицо мне знакомо.)
Надо ли говорить, что и на ровном асфальте после такого начала я руку из папиной не вынула.
Дальше нам попадались исключительно аборигены.
Молодняк мужского пола, чуть младшего возраста и поэтому не воспринимавшийся всерьёз как кавалеры, у одного из магазинов ошарашено посмотрел нам вслед, и кто-то из них тихонько присвистнул в воцарившейся тишине.
На подходе к кинотеатру нам попался автолюбитель лет под 30, сворачивавший в проулок. От изумления он высунулся в окно почти до середины торса, завернув голову назад, в нашу сторону.
Путь назад проходил уже в сумерках, но и в этом случае пару раз нам вслед удивлённые реплики тихим голосом кинули.
Сказать, что нас распирала гордость друг за друга – ничего не сказать! Дома мы вволю нахохотались и настебались над выражениями лиц и реакцией тех, кого мы так умело, пусть и нехотя, одурачили!