Коля

"...Для Иоганнеса Зоммера память – категория особая.
Он автор 14 скульптурных произведений для мемориальных комплексов и памятников,
установленных во всём Алтайском крае. Это подтверждает и монумент, установленный
на автобане Новосибирск-Барнаул в честь братания русского и белорусского народов в
борьбе против фашизма во Второй мировой войне..."




Дядей я его никогда не называл, почему - не вспомню, но был он для меня просто
Коля, младший брат моей матушки. Друг детства из другого поколения.

- Опять закурить? Вот тебе сколь, тринадцать? Ты знаш, что я первый раз в шешнадцать
закурил? А ты уж сколь лет смалишь!? - возмущался дядька, но папироску давал.
Он разрешал почти всё и баловал с малолетства, таская за собой в качестве забавной
игрушки, а мне было лестно.

Коля был всегда, но чётко помнить его я начал с момента поездки в город Новосибирск.
Не понимал где это и куда, но видел как все суетились, собирали сумки и спорили сколько
надо взять мяса и денег, что бы Колю отпустили в увольнение домой, со службы, хотя бы
на выходные. Помню какое-то особенное чувство общей тревоги, приобщение к чему-то
непонятному, но очень важному.
Потом был ночной поезд, большой вагон и я, четырёхлетний, всем доказывал, что вот он,
в соседнем купе солдатик, это и есть мой дядька, зачем вообще куда то ехать, когда и
фуражка такая же, и форма, и ремень, всё одинаковое... я точно знаю, я же фотографии
видел. Потом воинская часть, ворота со звездами и уже настоящий, родной дядька в
длинной, колючей шинели.

Прошли годы. Коля отслужил, женился, сделал дитё и купил мотоцикл ИЖ с коляской.
Возможность прокатиться за рулём была выше всех интересов десятилетнего пацана,
поэтому радости моей не было предела.
Николай часто выпивал, а за добавкой приезжал к своей матери, которая была моей
бабушкой. У бабушки в любое время года стояла закрашенная жжёным сахаром брага и
всё лето отирались любимые внуки. Опившись зелья, Коля падал в коляску и
неопределенно махал мне рукой - поехали...
Куда и с какой целью - абсолютно не имело значения. Можно было катить хоть на Луну,
главное не глушить мотор. Звук работающего двигателя действовал на Николая и как
снотворное, и как релаксант одновременно. Тишина его пугала, он вздрагивал и открывал
глаза. Возвращение в реальность не предвещало ничего хорошего.

- Чё стоим - молча спрашивал Коля мутными глазами

- Нагрелся - отвечаю, перекур.

Глаза закрывались, видимо для вдохновения. Он набирал побольше воздуха и выплёскивал
уже голосовой поток фраз на непонятном языке. Если не считать междометий, которые Коля
исполнял виртуозно и отчётливо, то общий смысл можно было бы выразить одним словом -

- Зззаводи! 

В этом вся его натура, как выпил, - зззаводи.
 
Через десять лет он развелся с женой, повысил свой статус автомобилем москвич и сутками
напролёт катал девок. Девки визжали, просились в тундру, шампанского и чёрной икры, но
соглашались на полянку в лесу, портвейн и консервы в томате.
   
Колино здоровье уже шипело на него по утрам, - бросай пить, мудак! Но Коля закуривал,
плевал на голоса сквозь редкие зубы, и уезжал к девкам опохмеляться.
Потом вообще забыл дорогу домой, потерял счёт дням и две недели жил в машине.

Проснулся от жажды. Хотя вокруг было сыро, шёл дождь и окна в машине были открыты,
очень хотелось пить. Вытащил голову на улицу, лицом к падающей воде, минут через пять
стало легче. Включил свет в салоне, поискал выпить - не нашёл. Закурил. Вышел на улицу
сориентироваться на местности, трава по пояс была рожью или ячменём. Николай попытался
восстановить события, но последняя неделя не имела временных границ, не было ни утра,
ни вечера. Она скукожилась в бесконечный день, смешала его с ночью и закрепила в
воспоминаниях только одну долгую поездку в неизвестность. Все усилия памяти сводились
к демонстрации пейзажей, голосам и лицам каких то знакомых и не знакомых людей, но
связать их воедино у него не хватило сил, он ткнулся головой в руль и заплакал.

Солнце разбудило птичек и Колю. Он вышел, осмотрелся при свете дня, место было
абсолютно не знакомое, до горизонта со всех сторон колосились зерновые. Завел москвича,
попробовал выехать, но после дождя, по полю, машина скоро увязла.
Пошел пешком, по следам. Где то в непонятной стороне был слышен шум проходящего
поезда. Потом вдруг выплыло странное сооружение красного цвета и он побрел к нему.
Подойдя ближе понял, что это памятник, сразу за которым пролегала трасса, но машин
почему-то не было. Просто рано ещё, - успокоил себя Николай и присел на ступеньки
монумента.
Закурил, повернул голову, памятник белел надписью -
 
"..здесь побраталась земля Алтая с землёю Хатыни..." - Коля пожалел, что научился читать.

Попробовал встать, но не смог.
Он помнил, что ехал долго и далеко, но резкий вброс информации, что где то рядом уже
Хатынь, ударил Колю прямо в мозг.
В голове что-то перевернулось, он лихорадочно начал соображать, что же делать, будучи в
полной уверенности, что находится за тысячи километров от дома.

На горизонте появился спаситель в виде грузовика. Коля выбежал на трассу и раскинул руки.

- Слушай, друг, как мне на Алтай проехать?

Друг покрутил у виска, дал газу и уехал. Вторая машина вообще не остановилась.
Молодой водитель третьего автомобиля два раза в неделю делал рейсы в местный дурдом.
Улыбнулся, сказал - на Алтай? так садись, я как раз туда и еду.
Коля замялся.

- У меня машина в поле, я её не брошу, ты мне рукой покажи, мне срочно домой надо.

Безумные глаза и пылкая уверенность идиота спешащего на Родину развеяли все
сомнения водилы.

- Ты это, дядя, сам подумай, нам с тобой вдвоём не справится, давай я за помощью сгоняю,
а ты тут подожди. Сядь вооон там, у памятника, а я быстро.

Скорая приехала минут через сорок. Николай курил сидя на ступеньках монумента. Ему
предложили помощь, он с радостью согласился. По дороге в диспансер искренне пытался
объяснить, что на Хатынь попал совершенно случайно, в пьяном угаре. Как и с кем ехал не
помнит, но проснулся сегодня в поле, вышел на трассу искать помощи, а там такое...

Санитарка тётя Люба работала в психдиспансере уже давно и когда-то жила с Колей в
одной деревне, поэтому к вечеру во всём разобрались. Через пару недель непривычно
тихий Николай привёз домой справку о том, что не представляет опасности для окружающих
и красивое прозвище "Белорус".