Два раза по сто пятьдесят

Виктор Павлович, работник центра стандартизации и метрологии, мужчина средних лет с интеллигентным слегка помятым лицом, приехал на автобусе по служебным делам в соседний сибирский областной город.

Неписаный кодекс гласил: сначала надо купить билеты на обратную дорогу; затем решить вопрос с питанием; далее позаботиться, если надо, о ночлеге; и только потом – работа. Но Палыч, как его называли коллеги, на первое место ставил своё собственное правило: сначала пропустить граммов сто пятьдесят водки, а всё остальное – потом.

В соответствии с этим фундаментальным принципом он направился в рюмочную, расположенную, как ему было известно, недалеко от автовокзала. Но там она была раньше, до начала развёрнутой в стране антиалкогольной компании.

Злой зимний ветер леденил щёки, хотелось опохмелиться.
– Только бы не закрыли, – терзала Палыча навязчивая мысль.

На его счастье рюмочная была открыта. За прилавком в несвежем халате стояла продавщица - крикливая дама бальзаковского возраста с маленькими глазками на одутловатом лице. Она бойко управляла очередью шумных почитателей Бахуса, которые до отказа заполнили тесное помещение. Всем хотелось быстрей добраться до заветного прилавка.

Продавщица проворно принимала деньги и на глаз наливала сто пятьдесят граммов водки очередному покупателю в плохо вымытый гранёный стакан. Счастливец отходил в сторонку и тут же выпивал, занюхивая рукавом.

Наконец подошла очередь Палыча.
– Сто пятьдесят, – сказал он и отдал деньги.
Мадам плеснула в стакан требуемую порцию.
– И ещё сто пятьдесят, – повторил он.

Получив оба стакана, Палыч громким голосом, так, чтобы публика услышала, спросил:
– Сколько войдёт водки в стакан, заполненный доверху?
– Двести пятьдесят граммов, как будто сам не знаешь, – ответила, фыркнув, ничего не подозревающая продавщица.
Окружающие стали прислушиваться к разговору.

– А если до пояска налить? – не унимался неугомонный покупатель.
– Ну, двести граммов. Не задерживай очередь.

И тут Палыч демонстративно вылил содержимое второго стакана в первый. Верхний край жидкости установился на двухсотграммовой отметке.

– Так сколько будет два раза по сто пятьдесят граммов?

Лицо продавщицы, наконец сообразившей, в чём дело, пошло красными пятнами. Глаза-бусинки испуганно забегали.

Наступила мёртвая тишина, сменившаяся яростным гулом рассвирепевшей очереди.
– Ах ты, курва! Верни деньги! Бей её, мужики!

А Палыч заплатил за двести граммов, под шумок выпил свою порцию и незаметно покинул рюмочную.

Профессиональный глаз метролога не подвёл.

Однако лучше – от греха подальше.