Как мы учились на журфаке-3. Страданья от любви

Как о ведро разбилось счастье
 
    Когда я, после успешного поступления на журфак, оказалась в колхозе и впервые увидела картофельные поля,  окружающие уральскую деревушку Подгорное, на меня остро пахнуло величием, необъятностью, ширью, высью, синью … Как то даже  захотелось прослезиться и сказать:  «Вот ты какая  – матушка земля…».   Но каждое утро нас, как тараканов  тапком, выгоняли убирать картошку, и масштаб окружающих просторов постепенно переставал тревожить мою душу.
    Но восторг периодически возвращался, когда я видела «строкомера»  Вовку Дербенева, который намерял нам участки для работы, расчерчивая какой-то геодезической треногой огромное поле,  словно  тетрадку в клеточку. Или когда по полю шел уверенной походкой Серега Щекотов  в кирзачах, зеленых галифе, плащ-накидке,  с «шахтерскими глазами», подведенными пылью, застрявшей между ресницами, как бы накрывая плащом эту землю, и  в то же время, отталкиваясь от нее, и скользя над ней… 
    Однажды на вечерней зорьке, вволю пособирав картофеля, ссыпав его в мешок, стояла я с пустым ведром посреди поля, разогнув затекшую спину над бороздой. Смотрю, прямо на меня, но при этом совсем меня не замечая, размашисто шагает страшно сосредоточенный  на производстве  замеров  Вовка Дербенев.  Он прошел, а я всё смотрела ему вслед, смотрела...  Только хотела согнуться и продолжить сбор корнеплодов, как  со стороны столовки,  весь в лучах заката,   опять же в мою сторону,  выдвинулся  Серега Щекотов. В левой руке ведро, плащ накидка развивается, сапожищи уверенно  грязь месят, шальной подчерненный глаз прожигает перспективу. И вот уж почти поравнялся.
   Я замерла, едва дыша, вглядываясь в мужественную фигуру. Но  вдруг… Серега зажал  правой рукой ноздрю, а свободной  ноздрёй  смачно высморкался, пустив лететь по ветру содержимое ноздри! И  с мелодичным звоном что-то зеленое  влепилось  в мое ведро…. Смотрю на Серегу, на ведро, опять на Серегу.  Да что же это делается?  Да как так можно?
   Стараясь не всхлипывать,  отнесла я двумя пальцами оскверненное ведро на край поля и грустно потерла его желтой травой.
   Вот так, со звоном, и разбилась  моя  восторженность,  как сопля о ведро.
 
Не выходи  замуж за Илюшу
   
   В первом колхозе  в соседней бригаде работал мой наставник по школе юных  корреспондентов студент четвертого курса Дима Стровский.  Я к нему прониклась глубочайшим почтением еще в десятом классе. И вот – мы равные! Мы – студенты, «колхозники»,  "браздари"!
   Сидим как-то после трудового дня возле общежития. Дима на правах  старшего товарища, почти отца родного,  и спрашивает.
 – А тебе кто из мальчиков нравится?
   Я, конечно, разволновалась. Такой вопрос! Но решила правду не говорить.  Мимо как раз топал в коричневых резиновых сапогах и синей  куртке Илья Зиновьев. Румяный, кудрявый, высоколобый, серьезный такой. Чем не кавалер? Ну и наврала  я  Димке.
 – Нравится,  – говорю,  – мне Илюшка,  – нету, - говорю,  –   уже моих сил, чтобы терпеть эту муку… 
   Димка почему-то не одобрил мой выбор.
 – Не выходи замуж за Зиновьева! – стал он меня убеждать, как если бы Илюха уже все колени оттоптал,  делая  мне предложение. 
 – ???
 – Вот поженитесь, скажешь ему: «Илюша, давай купим мне сапоги!». А он тебе ответит: «Нет, Ира, давай лучше купим побольше колбасы!».
   Вот такую чудовищную перспективу обрисовал мне Димка, не  понятно, на каких фактах основываясь. Зато я стала к Илюхе приглядываться: «Неужели, так прямо и скажет? Ну и шкала ценностей у этого Илюхи! Не надо ходить за него замуж!». 
  А Илья и не знал ничего. И до сих пор не знает.

Не бойтесь, девушка.

   Тогда же, в первом колхозе решила я о своем наставнике Дмитрии Стровском позаботиться. Он в колхозе должен был склад с картошкой охранять. Не знаю от кого. Так и не ясно, кто на эту социалистическую собственность покушался. Но порядок есть порядок. Есть склад – должен быть сторож. Склад  караулили по очереди наиболее крепкие студенты-старшекурсники. И вот прознала я, что Димкина очередь пришла. Что всю ночь будет он, бедный, мерзнуть и жизнью рисковать за ради сохранения  общего добра.
   Решила сделать ему сюрприз. Набрала в карманы карамелек, положила туда же  кипятильник, баночку из-под майонеза,  кулечек с заваркой. Чтоб нам, значит,  чай пить и беседовать. А собеседник Димка был замечательный. Столько всего знал, а как здорово  рассказывал!  И никаких, обратите внимание, других целей, типа там, обняться-поцеловаться мной не преследовалось…  Хотя, были подозрения, что не так уж суров мой наставник. 
   Вот иду одна по выбитой в пыли дороге навстречу счастью.  Предвкушаю, как удивится, обрадуется, как начну хозяйничать, чай заваривать. Прохладно уж. Сентябрь. Справа поле бескрайнее, слева  горы нависают   небольшие, но мудрые … блин!  Как  я…. 
   Вот и склад. Сердце бьется где-то за ушами, шум ударов почти оглушает,  глаза тревожно прорезают горы мешков… Но что же я вижу? Нежно обнявшись  со  старшекурсницей Танькой из пятой бригады,  сидит на мешках Дмитрий!  И,  судя по всему, не сильно хочет чаю. И вообще не замерз!
   Не привлекая к себе внимания, я молча удалилась. Далеко пришлось идти в общежитие, притомилась даже. Расстроилась, конечно.  Как если бы мне Димка назначил свидание, а сам с престарелой Танькой обниматься уселся!
   Захожу в общагу. Снимаю резиновые  сапоги и, только собралась повернуть  в узкий коридор, ведущий к нашей комнате, как неожиданно погас  свет.  Чернильная тьма. Ничего не видать! Протягиваю руку, чтобы хотя бы на ощупь определить,  как  двигаться, чтобы угол обойти. И вдруг прямо перед рукой оказывается решетка! Еще железная труба! Откуда они здесь? Не было никаких решеток – только коридор и всё!  Я немножко посторонилась, опять протянула руку – и  здесь тоже трубы и решетки! Мама! Где я? Страшный сон, фильм ужасов! Еще дальше провожу рукой и понимаю, что под пальцами у меня оказывается чья-та давно небритая щека, основательно заросшая щетиной. С тихим визгом отдёргиваю  руку и слышу голос, низкий и спокойный, идущий откуда-то из глубин тьмы:
 – Не бойтесь, девушка! Нас здесь много!
   Как я орала! Даже сама оглохла. Неожиданно зажегся  свет, и я увидела, как старшекурсник  Черановский  таскает вокруг меня, держа на вытянутых руках вертикально, сетку от панцирной кровати, создавая иллюзию замкнутого пространства, а другой старшекурсник,  Равиль Гусамов  держится за рубильник.  Это он, видимо, включал и выключал  свет! Вы бы видели, какие у обоих при этом были довольные лица!
   И как-то сразу полегчало у меня на душе. Уже забыв про дальнюю прогулку на склад, я заливаясь  слезами от хохота,  зашла в нашу комнату.
 – То как зверь  она завоет, то заплачет как дитя, - проворчала  Ирка Кокорина, которой моя затея с чаепитием на складе ещё с самого начала  показалась  идиотской.