Топь

Черт,- раздался приглушённый возглас. Захар шедший по болоту, промазал, и провалился по пояс в трясину, не допрыгнув до очередной кочки. Он резко бросил длинную жердь, которую выломал, когда окончательно понял, что потерял тропинку, и оперся на нее. Жердь остановила погружение трясину. Вокруг, просто, безжалостная топь, которая может при любом неверном движении поглотить его с головой, и он сделал это неверное движение. Но пока еще держался. Захар резким движением откинул, наехавшую ему на глаза шляпу с широкими полями, пижонский атрибут выхода Захара на природу. Холодный от страха пот, бисеринками проступил на лбу. Молодое симпатичное лицо перекосило гримасой ужаса. Парень надавил руками на жердь, судорожно извиваясь всем телом, попытался вырваться из трясины. Все это он проделал задавлено мыча, сдерживая панический крик. Бесполезно. Он начинал понимать, что ему не выбраться без посторонней помощи. Захар дано чувствовал, что нечаянно забрел во владения Кикиморы болотной. Шестое - мифическое чувство подсказывала ему, что это не сказка. Неведомая таинственная сила завела, и погружает его в эту липкую, мягкую, отвратительную жуть. Страшны любовно обволакивающие ласки Кикиморы, а еще страшен ее засасывающий, исторгающий мерзость и вонь, поцелуй. Чмок, открывающий дорогу в вечность.

Успокойся! Не шевелись, - сказал себе Захар, судорожно дыша, пытаясь снять спазм страха. Руки впились в слегу до крови под ногтями.- Успокойся. Ты не утонешь. Из таких передряг вылезал и здесь вылезешь. Не знаю пока как, но вылезешь. Как же меня угораздило сбиться с тропы и попасть в эту топь.
Не много успокоившись, он попытался опираясь на слегу подтянутся. У него не получилась. Топь крепко держала его ноги.
Сколько может он выдержать, в этой холодной жидкой грязи? И умереть от холода или голода, или просто быть съеденным комарами, которые жадной маской облепили ему лицо, и так распухшие от их укусов, ведь он целый день прыгал по этим проклятым кочкам, теперь даже нельзя отмахнутся от этих визжащих кровопийц, требующих крови.
С вонью миазмов, которые источает гниющие болото можно смерится, но к заунывной песни крошечных садистов, привыкнуть невозможно.
Зуд стал не выносим. Он резко отдернул руку от жерди, провел по лицу, сминая маленьких вампиров. Это движение стоило ему очередного погружения в трясину.
Жрите,- буркнул он комарам, это не смертельно. Смерть в другом.

Клубившиеся по поверхности болота гнилостные испарения, ухудшали видимость, погружая предметы в сумрак. В небе, едва проглядываясь, весел призрачный шар полной луны, свет которой едва пробивался сквозь туман. Весь день Захар блуждал поэтому треклятому болоту, а теперь увяз, и гибнет в этом жутком месте.

Что он мог увидеть, вокруг, это пару кочек: одна в трех шагах от него, до которой он не мог допрыгнуть, за ней была еще одна кочка, и все, дальше мгла смыкалась.
Паника, сменилась безразличием. Сделать он не чего не мог, все его попытки только увеличивали погружения в смерть. Он просто весел, подвешенный на пропасть под названием «Конец».

Народная молва гласила, что здесь, в этих гиблых местах, живет Кикимора. Захар не был суеверным. В уме его всплывали живописные картинки, как они с друзьями приехали на выходные к этому болоту, которое примыкало к живописному озеру.

-Я еще смеялся над Жориком, который возле костра рассказывал байки о здешнем чуде болотном, - невесело вспоминал Захар.- Дева, зеленая, от тины или синяя от холода,- они еще спорили придурки,- с персями пятого калибра. Затягивает не угодливых путников в трясину", - упивался собственными россказнями Жорик. Я еще шутливо задабривал «Её», плеская пиво в костер, - теперь с явным сожалением вспоминал Захар.- Идиот. И на хрена они поперлись, на эти болота. Жорик божился, что здесь грибы ягоды. Клюют огромные караси. Ага! лягушки и комары тебя клюют, вернее жрут. И грязь говорил целебная. Да уж целебна, теперь мня за уши не вытащить из этой грязи, и она меня исцелит от жизни.
Он почувствовал, что тепло от ходьбы по болоту уходит, и он начинает замерзать. С верху еще трясина прогревалась, а в низу липкая грязь, была очень холодна.
-Кикимора вела меня за мой длинный греческий нос, поэтому нескончаемому болоту и привела. Бред? Но вот кто это булькает, и квакает.- Иногда ему слышался протяжный зов или стон. Позвать на помощь он не смел, ему казалось, если он разбудит «Её» своим криком, то лучше ему в грязи утонуть самому.
В воздухе чувствовалось напряжение.
Туман стал еще гуще. Луна пропала с небосвода. Совсем обессиливший, парень оказался погруженный непроглядный мрак. Видимость обеспечивала какое-то не понятное свечение исходившие от болотной ряски или насекомые излучали какой-то фосфоресцирующий свет. Это явление было для Захара совершенно не понятны.
- Мистика,- подумал он про себя.
Рванул сильный порыв ветра, гоня рябь, по не большому слою воды прикрывающему трясину. Ясно послышался треск лопающихся сучьев. Послышался звук, похожий на стон, так могли скрипеть, раскачиваясь деревья в лесу.
- От куда здесь деревья? На богом проклятом месте,- подумал Захар. Это может воет эта мистическая Кикимора.
Послышался отдалённые раскаты грома. В небе сверкнуло. Надвигалась гроза. Комары напали на парня с удвоенной силой.
- Вот сейчас врежет ливень, я просто утону от подъема воды,- встревожился Захар. Подул резкий ветер, сорвав туман, и стало видно, как туча наползает на голубоватый диск луны. Ослепительный зигзаг молнии порвал небо, от края до края, ярко осветив окрестности. Захар увидел в метрах пятидесяти корявые деревья.
-Земля….я !- Радостно закричал Захар, - и совсем близко, я чуть не добрался до суши.
Радость сменилась огорчением. Вот он локоток близко, а не укусишь. Молния озарившая полнеба, напоила воздух озоном. Грянула с оглушительно канонадой, гром.                Крупные капли дождя забарабанили по поверхности. Дождь усилился и превратился в ливень.
- Ну вот разверзлись хляби небесные. У меня появился шанс не только утонуть, предварительно съеденным комарами, но еще быть убитым молнией. Разряд вновь прорвала небо на высоте, осветив пространство. Захар увидел клочок суши с редкими, очень высокими деревьями, кто-то мелькнул во мраке. Он мог поклянутся, что увидел фигурку в черном капюшоне, с фонарём в руке.
-Бред! Не может быть! Мне, просто показалось. У меня глюки или просто схожу ума, от голода и холода и комаров тоже. Это место совсем не похоже на сосновый лес возле озера.
Дождь лил сплошной стеной. Как будто точно решил утопить парня. Струи заливали ему лицо. Вот уже только голова торчала из воды. Положение становилось критическим. Очередной всплеск молнии, осветил местность. Захар жадно всматривался в сторону суши. Человека с фонарём не было. Молния погасла и грянул очередной раскат грома еще громче прежнего.
Сверкнула молния, толстым огненным питоном, озарила небо прямо над головой Захара, и ударила в самое высокое дерево на острове, росшие на берегу. Она порвало ствол на части ровно как пилой прошлась, одна половина осталась стоять другая половина с оглушающим треском повалилась в сторону болота, где находился Захар. Молния погасла. Раздались жуткие раскаты грома перемешанные с треском ломающегося дерева. Он испытал ужас, понимая, что на него падает вековая ель. Удара корявой ветки по голове, достаточно, что бы вогнать его в трясину, но это падение могло быть для него и спасением. Не произошло не того, ни другого. Дерево упала рядом, разбрызгивая грязь. Хороший ошмёток попал Захару прямо в лицо. Когда ливень смыл с него грязь и молния сверкнула еще, но уже дальше. Гроза смещалась в сторону. Он увидел: верхушка дерева вонзилась боковыми, корявыми ветками в двух метрах от него и дотянутся не было возможности. Гроза потихоньку уходила. Ливень сначала превратился в мелкий дождичек, и стих. Туча сползла с луны, которая наполнила окрестности серебристым светом. Наступила тишина. Казалось весь мир замер в полном безмолвии. Дождь как будто смыл комаров. Даже затихли лягушки. Ветер сорвал туман, стало светло, прерывистая лунная дорожка легла по не затянутой ряской местам, открытой воды. Захар залюбовался, завораживающим зрелищем, но это длилось несколько мгновений. Критическая ситуация, голод и холод заставили его очнутся.
-Надо как то выбираться, - думал он. Упавшие дерево было готовым мостиком к берегу, подаренному судьбой. Но вот как к нему добраться? Воды после ливня в болоте прибыло, жердь всплыла на поверхность. Захар держался за нее, как за поплавок, благо она была выломана от сухого дерева. Ноги и туловище по-прежнему цепко держала трясина. Но он пока не утонул, просто наступило шаткое равновесие. Стоит ему сделать движение и он погрузится в бездонную трясину.

- Эй, парень, ты живой,- вдруг с дерева раздался тонкий девичий голос. Захар поднял взгляд на дерево, и увидел хрупкую с виду девушку. Капюшон, дождевика, в который она была одета, был отброшен, темны волосы были заплетены толстую косу, срытую под плащом. Он даже и не заметил, как она прошла по стволу дерева. Рядом с ней на стоял здоровенный пес, похожий на волка.


Руфь

В деревянном доме-башенке на втором этаже горел тусклый свет, исходящий от керосиновой лампы. В небольшой комнатке из угла в угол металась девушка, шепча какие то таинственные слова. Иногда она останавливалась, ломала себе руки, глядя в дощатый потолок. Она была одна если не считать огромного волка, лежавшего возле входа в башенку. Деда не было. Он ушел внезапно. Только сказал: «Храни. Я скоро приду». И Руфь точно знала, что он ушел не в деревню. Он открыл врата. Куда и они ведут Руфь не знала. Туда ушли мама, и бабушка, и сегодня ушел дед.
Слово - Врата, она услышала давным-давно, когда еще была маленькой девочкой. Они еще тогда жили на острове среди болот вчетвером: Она, девочка по имени Руфь, ее мама, и дедушка с бабушкой. Один раз шум разбудил ее среди ночи. Она услышала возбужденные голоса. Кроме бабушки и дедушки, был еще кто-то, его голос был глухой, гулкий, нетерпящий возражения:
- За мной идут. Мне надо уйти. Открой врата!- Вещал он, тоном не терпящим возражения.
-Любава,- так звали маму Руфи,- проводи гостя, - произнес дед.
Через некоторое время раздался резкий хлопок, комната погрузилась в кромешную темноту, даже свет от луны не проходил через маленькое окошко. Руфь испугалась, заплакала, но плача не было слышно. Девочка просто открывала рот, была абсолютная тишина, как будто уши заложило ватой, и полная тьма. Такое явление длилась несколько мгновений. Луна снова заглянула в окошко и прорезался истерический крик девочки. В комнатку забежала бабушка, и стала ее успокаивать.
После этой ночи мамы больше не было. Бабушка ей сказала, что пришло письмо от папы, и мама рано утром ушла через болото к нему. Она должна скоро вернуться. Когда бабушка говорила это, взгляд ее был серьезен, как бы объяснял: «Ты уже взрослая не задавай больше вопросов. Вырастишь, все поймешь». И она не задавала вопросов, и понимала, исчезновение мамы было связано с этим чужим ночным голосом, и словом «врата».

Руфь жила в не простой семье, дедушка, бабушка, мама обладали тайными знаниями и исключительными способностями. Только вот Руфь росла обыкновенной девочкой, и ни каких дарований к сверхъестественному родственники в ней не наблюдали. От девчушки не скрывали волшебства иногда проявляющегося вокруг, правда и особо не показывали его применения. Она жила в башенке пропитанной колдовством и чародейством.
Башня состояла из трех этажей. Руфь жила на третьем этаже, в деревянной светёлке, когда-то вместе с мамой сейчас одна. На вторм этаже, тоже деревянном жили бабушка с дедушкой. Что находилось на первом не знала она не знала. Винтовая лестница обходила эту каменную часть башенки по кругу, в ней не было не окон и дверей. Руфь подозревала, что в ход в эту комнату был через люк в полу, в комнате деда, под половиками.
Ее с малолетства, учили всевозможным простым и сложным заклинаниям. Ей надиктовывала по памяти, сначала мама, потом бабушка, затем дед. Девочка не умевшая читать, просто слушала и запоминала, у нее была исключительная память, со временем даже начинало получаться легкое чародейство. Вот Руфь лихо отгоняет комаров, они просто не замечают ее. Волк по клички Барс, всегда подходил, усаживался возле неё. «Объект» под охраной, и еще комары не досаждают. Сделав не мудреное заклинание, грибы, ягоды стали выглядывать из своих укрытий, делались видными, словно на ладошке. Этим заклинанием она очень редко пользовалась. Ей самой было приятно искать дары природы среди листвы.
Раз Руфь случайно услышала, как дед сказал бабушке: «Неспособная она к магии, никогда ей не открыть врата, даже болото не перепрыгнуть». Вообще Руфь не видела, как сам дед перепрыгивал болото, он всегда брел по воде. Когда Руфь подросла дед иногда брал ее на Большую Землю, так они островные люди называли местность в окружении болота. Особенно, когда было сухое лето. Девочка с первого раза запомнила тропинку по среди топи, где можно было пройти по колено. Даже раз попыталась сама сбежать на Большую землю по ягоды даже обманув чуткий нос своего охранника, волка Барса. Но благополучно была отловлена дедом, и осталась без малинового варенья на десерт.
На тропе надо быть очень внимательным, здесь были свои ловушки. В некоторых местах надо было перешагивать, через не большие провалы или даже прыгать. Когда Руфь прыгала, она была точно уверена, что приземлится на твердую поверхность под водой. Ей казалось, что дед специально сделал эти разрывы в тропе – ловушки, что бы никто не забрел на их остров. Так же он распространял и поддерживал байки, среди местного на селения, о кикиморе болотной, что бы народ боялся даже и подходить к болоту.

После очередного ночного хлопка, исчезла бабушка. Девочку опять разбудил этот странный звук.
-А где бабушка?- спросила она утром.
-Нет бабушки, и не будит, - сердито ответил дед. Она отвернулась и по ее щекам потекли крупные слезы.
-Не реви. Жива твоя бабушка и мамка жива. Им еще лучше нашего живется, только скучают, по нам также как и мы. Руфь не отважилась спросить деда поподробнее, где, в каких местах живут мама с бабушкой. Уж очень она боялась сердитого деда.
-Смотри, что я тебе принес,- сказал как-то Дед показывая на стопку книг. Руфь подошла и с интересом стала рассматривать их. Книг они не похожие были не похожие на толстые тетради, заклинаний, от руки написанные дедом. Новенькие, они не обычно пахли. - Это учебники. Буду тебя обучать наукам. Поздновато конечно приступим к учебе. Двенадцать годков тебе стукнуло, но лучше поздно, чем никогда.
После того еще несколько раз происходили эти хлопки, и всегда ночью, когда Руфь спала.

Сейчас она была одна. Это не волновало ее раньше. Так происходило частенько. Д,ед иногда уходил на Большую Землю. Сейчас она знала, что он ушел через Врата это очень тревожило ее. Она посмотрела в окно. У двери верно дежурил волк.
Стемнело, девушка зажгла керосиновую лампу.
Человек заблудился, и упорно шел по болоту к трясине окружающий остров. Руфь давно почувствовала вторжение. Кто-то шел по болоту и она знала это. Еще в детстве бабушка учила ее как накладывать чары на чужака, показывала, как надо уводить путника в сторону от гиблого места и выводить на твердую землю, иногда помучив его, поводив по кругу, нагнав страху. Она проявляла мираж кикиморы. Руфь весело смеялась, когда бабушка, шутя, обращалась в жуткую старушку, с квакающим голосом облепленную тиной, что после этого путник и близко не подходил к болоту. Сейчас человек упорно шел к острову, и передним была трясина, где он неизбежно должен был утонуть. Ни какие ее заклинания не могли его увести в сторону. Что только она не делала путник упорно шел к своей погибли. И ни кто ей не мог помочь. Бабушка говорила, чтоб заклинание подействовало надо душу и тело привести в равновесие. Быть спокойной и беспристрастной. А девушка волновалась, и чувствовала, что не способна произвести заклинание. У нее не получалось. Она уже повзрослела, и ее сердце открылось для любви, про которую она читала только в книгах. Любовь это сильное волнение, которое сейчас было совсем не к чему. Она видела мальчиков всего один, раз когда они собирали ягоды с дедушкой. Они даже с интересом поглядывали на нее, но дед сразу увел ее в сторону. Она не училась в школе, и контакт с противоположным полом был просто сведен к минимуму. Здесь парень заблудился в болоте и ей надо было просто увести его в сторону и направить на твердый берег. Но как она не старалась, не могла этого сделать, ей было жарко, то холодно, то бросало в пот. Мурашки бежали по телу. Парень все шел и шел приближаясь к трясине. Вот она почувствовала, что он подошел к совсем топкому месту, и сейчас провалится и утонет. Она бегала по комнате, дергала себя за волосы. Тут протяжно завыл волк.
- Что делать?- Делать она.- Надо вывести парня на тропинку ведущую к острову.
Дед под великим запретом не позволял показывать тропу, даже намекать кому либо, что она есть, но, кому девушка могла намекнуть живя здесь затворницей.
-Все. Дальше тянуть нельзя. Надо творить заклинание, чтобы вывести парня на тропинку ведущие к острову, - сказала она себе - Меня дед просто убьет.
Она успокоилась, сосредоточилась, полностью ушла в себя. Это было просто каменное изваяние шептавшие магические слова. Как не странно, но у нее все получилось. Парень уверенно вышел на тропу, среди трясины, тянувшеюся к острову, даже для нее таинственному. Право и слева топь, не точный шаг и смерть, мучительная, в липкой грязи, заполняющей легкие вместо воздуха. Она поразилась, что у нее все так легко получилась.
-Но, как я все это объясню деду. Как я не смогла вывести парня, а вот на тропу на тропу ведущие к острову поставила. Он меня просто убьет, сначала парня, а потом меня. Плевать, лишь бы он еще благополучно перешагнул две ловушки. Вот он подошел к самой большой, где надо было прыгать. И она вздрогнула. Парень не перепрыгнул. Он провалился в трясину, и спасти она его уже не могла. Он просто весел над бездной. Его удерживала жердь брошенная поперек. Если кто-то верит любовь с первого взгляда, если кто верит в любовь виртуальную по интернету, здесь была любовь дикарки, робинзона в юбке, затворницы среди болот. Эта любовь в фантазию, в парня бредущего по болоту. И вот он просто тонет, тонет ее только народившейся любовь или может даже не любовь, а робкая влюблённость. Может он вовсе не парень, а уже мужчина, да еще женатый или вообще дед. Она вознесла его на трон своей любви. Она в жутком в трансе, схватила нож и решила с последним вздохом путника, вонзить его себе в сердце. Прибывая в помрачении она даже не заметила изменения в природе. Надвигалась гроза. Окно с хлопком раскрылось, в комнату ворвался порыв ветра, разметав ее магические конспекты по комнате. Вспышки молнии, раскаты грома вывели девушку из оцепенения.
-Надо бежать спасать, - вскрикнула она. Как была босиком скатилась по лестнице. Быстро натянула резиновые сапоги. На ходу сорвала с вешалки дождевик. Моток толстой веревки повесила на плечё, схватила фонарь.

-Барс со мной, - крикнула здоровенному волку и заливаемая дождем, исчезла в темноте ночи.
Через десять минут была уже на берегу. Молния осветила все вокруг, Руфь увидала голову выглядывающею из воды. Она самоотверженно бросилась в болото, понимая, что может не успеть. Волк заскулил и остался на берегу. Очередной огненный зигзаг вспорол небо и молния попала в рядом стоящее огромное старое дерево. Оно, как от удара топора гигантского дровосека, с треском раскалывается полам. Одна часть осталось стоять, другая плавно стала валиться в сторону, грозя накрыть девушку и парня толстым стволом. Ни капли испуга не было на ее лице, ни единый мускул не дрогнул. Руфь быстро вскинула руки верх с растопыренными пальцами. Выкрикнула на древнем языке заклинание. Дерево вывернулось и изменив траекторию движения, упало рядом, образовав туч брызг. Железный стержень, как будто выскочил из девушки. Она опять стала слабой и беззащитной, и добавок заплакала. Повернувшись в строну путника, она увидела, что его голова все еще находилась на поверхности.
- Еще не поздно, - подумала Руфь и по веткам стала залезать на дерево. Ей оставалась чуть-чуть, и она подскользнулась и повисла на ветке, отчаянно барахтаясь. Раздался треск разрываемой ткани брезентового плаща. Ее жаром обдало от клыкастой пасти. Барс вовремя проскочил по дереву и вытащил девушку.
-Спасибо Барс, - тяжело сказала Руфь.


Спасение




Она быстро прошла, к концу дерева.
- Спаси меня Кикимора! – вдруг сам от себя не ожидая, выпалил Захар. Руфь вздрогнула, от этого слова Кикимора. У нее в голове возник вопрос: «Почему Кикимора»? Она быстро привязала веревку к толстому суку.
- Лови ! - крикнула она ему, и бросила свободный конец. Обрадованный Захар понял, пришло спасение. Он бросил жердь и ухватился за спасительную веревку, пытаясь вытащить себя. Девушка со своей стороны стала тянуть его. Топь не пускала, крепко держала Захара в своих объятьях.
- Барс выручай,- Руфь взглянула на волка. Они расположились вдоль дерева, чтоб не свалиться в болото. Она перехлестнула веревку через толстый сук, чтобы не соскальзывала, волк вцепился в нее не зубами.
-Странник, ты подтягивайся, когда мы потянем с волком на счет, «И… раз»,- крикнула Руфь.
- Меня зовут Захар. Хорошо. Я тебя понял.
И …. раз, - Руфь, резко потянула веревку, одновременно с Барсом, и Захар сделал усилие вытянуть себя. У них получилось, его сдвинуть с места, и Руфь быстро обматнула конец веревки вокруг другой ветки, что бы парень опять не погрузился в трясину и у них с волком была возможность передохнуть.- Приготовились, - опять выкрикнула Руфь, и скомандовала.- И… раз,- опять последовал рывок, девушка вновь перехлестнула веревку за сук. Захар еще чуть чуть вылез из трясины. Руфь даже и не задумывалась откуда у нее такие навыки. Они вновь отдохнули и началась упорная работа. Последовала серия рывков. Захар стал потихоньку стал выползать из болота. Так с помощью девушки и волка и собственных усилий Захар передвигался к толстой ветки. Они отдохнули, еще рывок. Захар, отпустил веревку ухватился руками за ветвь. Ноги его еще были в грязи, и сам он весь был облит ею, но понимал, что уже выбрался. Сердце его гулко билось от радости. Он просто воспылал с любовью и благодарностью к своей юной спасительницы. Чуть передохнув, он уже самостоятельно влез на дерево. Передней Руфью, предстал, облепленный грязью, бесконечно усталый, счастливый человек, еще мгновение назад стоявший, на грани жизни и смерти. Теперь Руфь была в полной растерянности. Вести постороннего человека, в так тщательно охраняемый дедом дом, было просто не возможно. Той вспышки девичий любви или может общечеловеческой, овладевший ей, когда парень - Захар, как он сам себя называл, когда тонул в болоте больше не было. Любовь уступила место раздражению и страху.
– Хоть бы дед не объявился пока. Затоплю ему баньку.
Пусть погреется. Помоется. Завтра же сопровожу его, через болото обратно. Как бы морок на него навести, чтоб все позабыл и дорогу сюда, и меня, и про все, что здесь было. Хоть бы не возникло опят это томительно, сладостное томление в груди; в книгах называемое любовью.
- Ты что на этом острове, среди болота, живешь одна?- Спросил Захар, опасливо глядя, на горящие злобой глаза волка. Ему казалось не будь здесь девушки, этот приручённый лесной зверь просто сожрал его. Руфь немного растерянно поглядела на его чумазое лицо. И не чего не ответила, только сказала:
-Следуй за мной,- и молча быстро пошла вперед. Захар пошел за ней, очень близко, боясь потерять, девушку из виду в темноте.
Она привела его в довольно просторную баньку.
В темноте из-за деревьев, отсюда, не было видно башенки. Да и керосиновая лампа, оставленная впопыхах Руфью в комнате зажжённой, погасла. Баня была еще теплая, она чиркнула спичкой зажгла свечку. Захар просто обомлел. Передним была красавица. Огромные карие глаза смотрели настороженно. Бледное лицо. Тонкой темной полоской взметнулась бровь, твердо очерченный рот, чувственные губы, нижняя губка была чуть толще верхнее, прямой изящный нос. Захар вздрогнул, ведь он был весь в грязи пред этой красавицей, с толстой темно русой косой до пояса. Она была выше среднего роста Под балахоном дождевика, трудно было рассмотреть ее фигурку, но видимо худобе чувствовалась упругая сила.
- Сказал, как тебя хоть зовут спасительница, - и сразу смутился.- Неважно,- ответила, Руфь, сидя на корточках разжигая печку в бане. Что она могла предложить парню в замен грязной одежды? Чтоб дать сменку деда не могло быть и речи. Он сразу распознает чужой дух, как только не стирай.
- Раздевайтесь. Мойтесь. Баня еще теплая. Есть горячая вода, вот полотенце. Можете одеть это, она смущенно показала на довольно объемный бабушкин халат. Постарайтесь, на печке все быстро высохнет. Переночуете в предбаннике. Завтра я переведу вас через болота.
Захар долго стирал свою одежду хозяйственным мылом, потом отмывался сам. Развесил постиранную одежду сушить возле печки на веревке. Одел женский халат и выйдя в предбанник увидел, что симпатичная хозяйка принесла не мудреную еду. Кружку молока и краюху хлеба. Он быстро все сел и выпил. Чистый, довольный, но все еще голодный, Захар улегся спать на лавку. Но поспать ему не пришлось. Раздался стук в дверь.
-Кто это мог быть,- подумал Захар. Стащил с печки еще влажную одежду и натянул на себя.
-Это я спасительница. Пришла тебя проведать, - послышался нежный голосок за дверьми бани. Сердце у Захара, радостно сжалось, в предчувствие, уж очень нежно звучал голос. Но он удивился девушка не стучалась, когда принесла еду. Он открыл дверь. На пороге стояла, она - хозяйка острова, с накинутым на голову цветастым платком.
-Разреши войти,- мягко сказала она, улыбаясь.
- Заходи, конечно! - пригласил ее Захар. Девушка вошла. В комнате стало намного светлее, хоть горела одна, только одна свечка. Она скинула платок, на плечи. Распущенные волосы, мягким движением перебросила на плечё, и они волнами полились до пояса.
- Не спишь еще.. Я пришла тебя проведать,- просто щебетала она,- Как ты здесь? Не голодный? Хватило еды? Захар просто опешил. Он заметил явное изменение в поведение девушки. От замкнутости и скованности не осталось и следа. Она открыто, даже жеманно улыбалась ему.
Облик и одежда тоже изменилась. На ней было одето тонкое белое платье с кружевами. Захару показалась, что это ночная рубашка затейливым орнаментом. Видно было, что под ней нет больше ни чего. Захар просто опешил, он совершено не ожидал от его спасительницы таких вольностей.
-Да она еще та штучка. Совсем, одичала здесь на болотах, - подумал Захар
- Меня зовут Руфь,- растягивая слова, произнесла девушка.- Мне скучно в доме. Замерзла. Погрей меня! Вдохни своим поцелуем, жар в моих хладные губы. - Она толкнул его. Он не ожидал такой силы от девушки, от толчка он свалился на лавку. Она прильнула его губам. Ее поцелуй был холодными, склизким. От нее пахнуло болотом и рыбой. Захару стало мерзко. Он отпрянул. Стал руками вытирать губы, стараясь убрать неприятный привкус слизи. Как будто его поцеловала лягушка. Он взглянул на Руфь. Передним было сморщенное, как печеное яблоко, лицо старухи, с двумя гнилыми зубами во рту. Захар в ужасе отскочил в стону. Из почти лысого черепа, торчали клочки седых волос.
-Ты задолжал мне Захар,- заговорила мерзким скрипучем голосом ведьма.- Я тебя вытащила из болота, накормила, напоила спать уложила. Теперь ты должен мне отплатить. Хочу чтоб ты сделал мне ребёночка, Кикимореночка. Не смотри, что я старая, я еще и смогу понести. Она подалась к парню и опять Захара обдало таким знакомым болотным смрадом . Он почувствовал на себе, холодные скрюченные пальцы.
- А что это ты милый такой напряжённый? Меня что ли напугался? Вот выпей этой настоечки, и будет полный порядок. В руках Кикиморы показался небольшой пузырек.
***
Руфь почувствовала, что в баньке творится не ладное.
- Уж не появился дед, - подумала она.- Надо спасать парня. Руфь быстро оделась и побежала по направлению к бане, из дверей которой выскочил Захар.
- А…А…А…- орал он
- Что с ним? Как бы опять в болота не угодил, - подумала Руфь, почувствовав возле ног волчий запах. – Барс, догнать, не пускать в болото, - приказала она быстро волку. Руфь знала, что он его не тронет. Да в болото не пустит.- Хоть я буду знать, где странник. Хоть он и назвал свое имя - Захар, но у Руфи пока язык не поворачивался его так величать. Она заскочила в баню. Там было все в порядке.- Но все-таки, что его так сильно напугало? Выскочил в одних носках как ошпаренный. Неужели дед появился. Но зачем ему пугать парня? Чтоб обратно в трясину загнать? Нет дедушки пока нет. Барс сразу бы его почувствовал, и уже выполнял не ее, а его приказы. Волк ставил дедушку, выше чем ее - Руфь. Она вышла из бани и побежала по следам волка. Нашла дерево на котором сидел Захар.
- Залез на дерево. Что с ним? Наверное Барс его загнал, - подумал Руфь стоя не видимая в тени освещаемого луной дерева. Рядом мерцали, глаза волка. Она вышла из тени. – Путник по имени Захар, - слезайте с дерева. Волк вас не тронет.
-Уйди ведьма! Я не слезу!- Руфь поперхнулось, путник назвал ее ведьмой, с чего это
- Слезайте, Захар. Здесь нет ни какой ведьмы, - стала она его успокаивать
-Не обманешь Кикимора. Не слезу пока не рассветёт.
-Он назвал меня Кикиморой. Что же там произошло в бане?
- Слезайте вам говорят, здесь ни какой Кикиморы. Меня зовут, Руфь. Я живу на этом острове с дедушкой.
- Уйди нечесть болотная! Не слезу! Ни в жизнь! – опять крикнул Захар. Вот это уже было слишком. Руфь обиделась.


Встреча с дедом.


На толстом стволе поваленного дерева покрытого мхом, мирно сидел широкоплечий кряжистый старик среднего роста, держа на коленях дробовик, стволом направленным в сторону Захара. На нем была стеганая безрукавка черного цвета, одетая на пятнистый охотничий костюм маскировочной расцветки. На голове меховая армейской шапка с пятном от снятой кокарды, с завязанными на верху ушами. Широкоскулое лицо, изборождено крупными морщинами, с аккуратно подстриженной абсолютно седой бородкой. Цепкий с прищуром взгляд из под густых нависающих бровей был устремлен на Захара, которому показалось, что в нем таится лучистая улыбка.
У него не много отлегло от сердца, но дробовик внушал страх, и уважение. И главное он не сразу заметил в тени бревна, того самого волка, от которого так шустро забрался на дерево. Зверь лежал положив голову на лапы, немного поодаль от ног хозяина, обутых в кирзовые сапоги, лоснящихся от смазки. Он меланхолично поглядывал одним глазом на Захара. У него екнуло сердце. Но волк не выказывал злобы, даже насторожённости, только равнодушие.
- Убегать нет смысла, - подумал Захар,- если даже с виду спокойны волк его не догонит, то от дробовика дедушки, находящегося, в сразу видно, крепких, жилистых руках, не уйти. По виду этой пары, Захар понял, что пока его убивать не собираются, может сначала расспросят, может, накормят, а потом грохнут. От котелка висевшего над костром исходил вкусный запах.
- Иди сюда сынок!- по-отечески молвил старик, мягким, с хрипотцой тенорком. Слегка шевельнув стволом, показывая направление, куда собственно надо было идти. Захар подошел, и остановился в шагах дух от волка, боясь неожиданного броска зверя
Дедуля. Я, мирный турист, грибник, и вообще голодны и холодный, в болоте моченый,- заикаясь или с перепугу или с холоду сказал Захар. Он не стал из себя вымучивать героя. Прикинулся, этаким пугливым простачком. Ему и не надо было сильно притворяться.
При слове, голодный, волк вдруг подняло голову, и как бы пролаял:
-Сожрать бы его, уже вторую неделю лягушками питаюсь,- не громко так, деловито, давясь словами произнес волк. Захар, от удивления, дар речи потерял. Он мог представить себе, все, на этом таинственном болоте, после с неожиданно страстных объятье Кикиморы, у него до сих мороз по коже. Вот умение волка говорить поразило его до глубины души. Волк не повторял человеческие слова, как попугай, а выдавал довольно осмысленные фразы
- Погоди, Барс, разберемся, – сказал дед. Волк сразу потерял интерес к Захару, и отпустил тяжелую голову на лапы и опять меланхолично прикрыл один глаз.- Ты мил человек зачем к нам пришел, едрен макарен. Мы тебя к себе не звали.- как бы нехотя, вещал Дед.
- Да заблудился я! Полдня ползал по болоту, потом совсем присосало, ушел в трясину по горло, тут еще и ливень хлестанул, только носом и дышал, - быстро, скороговоркой, как бы оправдываясь ,объяснял Захар.
- Ну и потонул бы милок, и все дела, и нет проблемы. Могилку рыть не надо. Все равно, тебе с острова ходу нету. Заодно пиявок, рыбок, каких не каких, покормил,- нехотя, с ленцой, говорил Дед.
- Да вот не потонул, нашлись сердобольные люди, вытащили, спасли,- не подумав сказал Захар.
- Это какие, такие люди?!- дед был удивлен, аж встрепенулся. Волк тоже поднял голову, и уперся глазами в парня. Захар замолчал. На поляне повисла пауза.- Подойди поближе паренек, что мы беседуем на расстоянии. Дык, кто тебя вытащил из болота? – в голосе послышались зловещие, не терпеливые нотки. Захар подошел к деду, его сапоги источали запах дегтя. Было понятно, почему волк лежал чуть в стороне. Захару неловко было выдавать, - неожиданную спасительницу, кто бы она не была. Парень лихорадочно придумывал версию, как скрыть спасителя от этой теплой компании.
-Я задал вопрос? Будь добр отвечать,- с металлическими нотками в голосе поторопил его старик. При его резких словах волк открыл оба глаз, втянул носом воздух, уже с интересом, как на поросенка на вертеле посмотрел на близко подошедшего парня. Захару даже показалась, что у волка слюнки потекли.
- Кикимора меня спасла, - решил не чего не скрывать Захар. Волк и дед, как бы пытаясь молча спросить о чем-то друг друга. Как не странно, но эта реплика похоже не удивила, ни волка ни деда.- Эта мерзкая зеленая старушенция в грязно-зелёном, мокром платье в облипочку, не умеренной комплекции вытащила меня из болота.
Как только до волка дошел смысл тирады, он оскалив пасть, метнулся к парню. Захара обдало запахом зверя, клыки лязгнули возле горла. Но, что-то остановило волка, он обошёлся ложным броском. Зверь просто пугнул.
– Не ужели Кикимора действительно существует?- подумал Захар,- И почему агрессию вызвало ее описание? Похоже я влип, и не только в грязь болота,- Захар дрожал, как осиновый лист, только спустя мгновение, осознал, чего избежал.
- Кикимора говоришь, - мрачно сказал дед, и добавил,- понятно...
- Дедушка не пугайте меня. Я десять часов по болоту скитался, ночь не спал. Кикимора указала мне дорогу через болото, к лесу, откуда я вышел. Но я и опять заблудился и пришлось выйти снова на остров. –Захар выгораживал или похотливую старушку или девушку. Может они это одно лицо. - Жрать хочу, как собака,- напоследок вырвалось у него.
При словосочетании, «жрать как собака» волк быстро сел, оперся на передние лапы, сморщив нос обнажив желтые клыки, угрожающе не громко зарычал. Из котелка, висевшего над костром распространялся дурманящий аромат похлебки, но как ни странно волк даже носом в ту сторону не вел.
-Как ты ко мне обращаешься? Ну, какой я тебе дедушка. Меня зовут Амвросий. Тебя, как хоть кличут, мил человек, - спросил дед.
Я Захар - корреспондент…,- начал было говорить Захар, но дед его перебил.
Понятно. Захар Корреспондент. На чей шеи сидишь? - спросил он. Захар не понял вопроса и переспросил,- На шее?- Тут же ответил.- Плеер, - сказав, он невольно потрогал весящие наушники.
- Так, понятно. Захар Корреспондент, сын Плеера. По какой надобности вторгся в заповедные места?
- Нет плеер, это не мой папа, это такая электронная штучка, ну почти музыкальный инструмент, как балалайка, домра, гармошка. Корреспондент – моя специальность. Пишу заметки в газету. К озеру приехал для веселья, с друзьями на природе.
- Вот такая молодёжь пошла, совсем не уважают своих отцов,- посетовал Амвросий, не поняв Захара или не захотел понимать.
- И за это надо его сожрать,- хрипло, давясь, пролаял волк.
- Да погоди ты, Барс, тебе все бы кого-нибудь слопать. Иди лучше пиявок полови. Волк встрепенулся, подскочил, и как не благородная жучка.
-Хозяин давай, вторженца, в чан с пиявками загоню, на ночь. Потом из толстеньких, объевшихся пиявок, бульончик сварим, часть поджарим и его же ими и накормим. Захару от этого волчьего предложения стало не по себе.
-Я понимаю, гирудотерапия пойдет ему на пользу после болотной купели, но боюсь ослабнет он и приобретёт аристократической бледность. Зачем нам аристократы.
- Вот и я говорю зачем, и бледность лучше чем утопленическая синева , после болотца, - волк поняв, что идея с чаном пиявок не прошла, опять лег, уныло опустил голову на лапы.
- Подойди ко мне Захар, Корреспондент сын Плеера.
- Корреспондент это моя специальность…, - начал было Захар. Но его опять перебил Амвросий.
- Слушай сюда. Я беру тебя в плен,- молвил старик.
- Какой такой в плен?- Опешил Захар,- война что ли!?
- Войны нет, разве? Значит я тебя угоняю к себе в рабство.
-В какое рабство!?- Возмутился Захар,- на дворе двадцать первый век!
-Цыц, - дед сунул берданку Захару в живот,- сын Плеера, отныне и навеки ты мой холоп, крепостной, смерд.
Захар почувствовал, как холодный твёрдый кругляшек ствола неприятно уперся ему в живот. Амвросий чуть провернул ствол и мушка зацепилась за рубашку парня.
- Ты, что дед, Амвросий, белены объелся,- сказал про себя Захар. Старик как будто услышал его. Произнес:
-Я дед Амвросий, для вольных людей, а для тебя отныне, я господин, рабовладелец, хозяин. Понял холоп?- Захар растерянно захлопал глазами.- Да, не расстраивайся так сильно, я тебя сытно буду кормить, - при этих словах, волк приподнял голову и не довольно проурчал.
- Ты лягушек любишь? - спросил Амвросий, не опуская берданки, помешал палочкой бульончик.
- Нет,- сказал Захар, хотя у него в животе урчало, и так громко, что волк точно слышал.
- Зря отказываешься , здесь и корешки, и грибочки, и гадючка плавает. Махонькая. Чать сварилась, уже.
- Если будешь хорошо себя вести, женю тебя на внучке.
Он подумал, что это внучка старика и есть кикимора - такой чудовищный гибрид жабы и русалки. В голове у Захара всплыла эротическая встреча в бане и он вздрогнул.
- Кушать надо, чтоб справный был, и ей понравился. Ты первый кандидат. Учти, я тебя не звал, сам к нам зашел. - Захар понял, что ему надо убираться с этого острова по добру-поздорову .
-Ну как? Кругом болото, - думал он.- Может друзья «алкоголики» очнутся и увидят, что меня нет. Вызовут МЧС. Может вертолет или там, катер на воздушной подушке, который передвигается по любому болоту. Здесь все завязано на колдовстве. Волк говорящий. Кикимора опять же.- Мысли вихрем летели в голове .- Точно волшебство. Меня не какой вертолет не спасет. Но валить надо, не век же мне здесь вековать, женой Кикиморой, лягушек жрать, как француз. Одно понятно сейчас не уйти: трясина, волк, берданка Амвросия и самое главное магия. Такую защиту мне не преодолеть. Значит надо притворится , что смерился, усыпить бдительность. Женится на кикиморе,- от этой мысли кожа у него покрылась пупырышками,¬- Б.р.р. Хорошо, дед, твоя взяла. Бери меня в плен. А самогонка у тебя есть?! Давай, твой супчик попробую.
- Вот это другое дело, Корреспондент. Амвросий достал из котомки армейскую фляжку.
Захар влил в себя, без разговора, половину видавший виды металлической кружки с отбитой эмалью, мутноватой жидкости, пахнущую сивухой. В животе разгорелся огонь, кровь быстрей заструилась по жилам, в голове опустился туман. Он зачерпнул с котелка деревянной ложкой вьюшку, и влил себе в рот. Уже не думая какие ингредиенты плавали в супе, стал уминать за обе щеки. Показалось очень вкусно.Руфь придя домой не находила себе места. Сна совершенно не было. Этот случай, с внезапным вторжением Захара на остров, не выходил у нее из головы.
-Я стала невольной соучастницей или даже виновницей появления парня на острове. Вот он сейчас наверное сидит, там на дереве, ночью, чем-то совершенно напуган. Но, кто его мог так устрашить? Не ужели дед напялил на себя образ Кикиморы, и решил ужаснуть Захара.
Она уже мысленно назвала путника, Захаром. Он уже был для нее не абстрактный мужчина, который недавно брел по болоту, такой широкоплечий, мужественный, сильный, умный. Она даже предполагала, что он может перевернуть всю ее жизнь; увезет с острова в другой мир, о котором, она знала только по книгам. Она уже даже была влюблена в этот вымышленный образ.

У девушки - затворницы, было своеобразное представление об окружающем остров мире. Она жила в совершенной изоляции. О мобильных телефонах и интернете она даже и не подозревала. Об радио и телевидение у нее были отрывочные сведения почерпнутые из книг. Она черпала информацию из учебников, и книг- русской и зарубежной классической литературы. Причем дед подбирал книги строго по своему усмотрению, чтобы в них не были описаны порочные нравы, все было пристойно.
У Руфи в голове возник образ Захара, этакого идеального красавца, с изысканными манерами, а тут появился, обыкновенный, раскованный, современный парень; высокий, слегка сутуловатый. Его настоящие обличье не оправдало ее ожиданий, и даже разочаровало ее.
Тут он второй раз называет ее Кикиморой. Это сравнение просто взбесило ее.
- И откуда он все это взял? Про эту Кикимору? Бабушка, могла создавать, мираж Кикиморы, воздействуя на подсознание путников. Это был, своего рода, гипноз на расстоянии. Она даже показывала этот фантом девушке, то есть воздействовала на воображение Руфи. Она обучила ее приемам, как можно все это сделать.
-Неужели дед, дурит?- думала Руфь. Его дома не было. При прохождении через Врата, должен слышится хлопок, затем наступает полная тьма, и полное отсутствие звука. Такое срыть не возможно. Что же происходило, и заставляло Руфь просыпаться , перед хлопком ?
- Дед точно ушел через Врата, но вот обратно он не появлялся.- Только она подумала об этом, раздал с хлопок. Резкий всплеск звука, и на несколько мгновений все исчезло: свет, звук. Ни каких ощущений. Полный вакуум чувств внутри организма.
- Это прошел через Врата дед, - сразу поняла Руфь.- Надо было ему все объяснить, что у нее не получилось увести парня еще на подступах к острову. Но как она могла рассказать, какие чувства ее одолевали; о глупой своей влюблённости к совершенно построенному человеку. Из-за этого неожиданного чувства, она так разволновалась, что не смогла совершить магические действа.Что делать? Она и виновата и не виновата. С одной стороны она спасла парня - привела его на их остров. С другой стороны этим самым нарушила запрет Деда.
Ей сразу захотелось, побежать в комнату и все рассказать деду, но она себя удержала
- Он только сейчас перешел через Врата, и что творится комнате не известно.- Раздались глухие шаги по ступеням деревянной, винтовой лестницы. Дедушка спускался в низ. Скрипнула входная дверь.
- Все, он уходит. Идет искать, Захара. Он быстро найдет парня на маленьком острове.- Руфь замерла в нерешительности.- Но что, делать? Надо спасать мальчика!
Она сама удивилось, что назвала парня, лет на семь старше ее – мальчиком. Вся эта не вероятная история, этот ночной стресс разбудил в ней, некие таинственные силы, до сих пор спавшие в ней, способности переходившие в их роду, из поколения в поколение. Она почувствовал в себе силу волшебницы. Заклинания заученные по дедовой тетрадке, всплывали в ее голове ясно, четко. Она даже видела все не точности и в написании не которых слов, ослаблявших силу заклинаний; не зная откуда, но она точно, знала что это ошибки. Она даже ведала, что может открыть другие заклинания, спящие в глубине ее сознания. Но еще она знала, что это магическая волна накатывает на нее только, в стрессовых ситуациях, только тогда она может почувствовать в себе силы волшебницу. Она также знала, что не обыкновенно сильно чувство, по имени любовь, превращает ее в слабую беззащитную девочку.
Она побежала, что бы спасти Захара . На ходу Руфь быстро сотворила заклинание отвода глаз, хотя и не совсем была уверенна сможет ли она отвести глаза родному дедушки. Но, волк и Захар ее увидеть не могли. Она бегом спустилась по лестнице. Мельком взглянула на стену, и похолодела. Ружья не было. Она накинула дождевик и исчезла в темноте.

Руфь вынырнула из чащи, чуть не столкнулась с Захаром. Он прошел на не большом расстоянии от нее на поляну, где возле костра, на бревне сидел дед Амвросий, возле его ног спокойно лежал волк. Она все видела, что творится на поляне, но слышать ничего не могла, как не старалась, через поставленный магический купол деда, звук не проходил. Может даже через купол и она могла пройти, пробив его своим заклинанием, ей так не терпелось использовать свою силу, поспорить с дедушкой. Она понимала, что сейчас не время. Пусть пока дед не знает, что она открыла в себе такие возможности. Да и ее вмешательство и не требовалось.
На поляне велась мирная беседа. Волк – Барс спокойно лежал. Дед, что-то втолковывал Захару. Только раз, волк вдруг ни с того не сего, лежавший совершенно смирно, совершил ложный бросок, чуть не вцепился в горло Захара. Что его заставило совершить столь пугающий выпад, ей было не понятно.
Руфь видела, как Захар выпил какую-то жидкость, потому как он сморщился, она решила, что вероятно это была самогонка. Дедушка иногда гнал ее в не больших количествах, Руфь будучи еще была маленькая, наблюдала это. Она спрашивала дедушку, что это такое капает из трубочки. «Это самогон»,- ответил он, - ядовитый напиток, которым я иногда отгоняю злых духов от острова.- Но, Руфь в одной из книг прочитала, что самогон, еще пьют для веселья, в деревнях, и, чрезмерное его употребление вызывает многие болезни. Дедушка сам не принимал самогон внутрь, по крайней мере от не его ни когда не пахло этой жидкостью.

Захар, употребив слаботоксичный яд, и с жадностью, стал уплетать супчик. Он зацепил за хвост, и вытащил из варева змейку. Правда кушать ее не стал. Выбросил. Руфь, понимала, что супчик сваренный дедом не простой, а возможно имеет магические свойства. Она покопалась у себя в памяти. У нее всплыли колдовские варева, приятные на вкус, с включением змей. Но ничего вспомнить не могла, кроме того как бабушка, еще в детстве рассказывала, что молодец змеиного супчика испробовал, и превратился змея трехглавого огнедышащего. Эту версию Руфь сразу откинула, как совершенно глупую. Бабушка просто рассказывала ей сказку на ночь.
- Все! Хватит! Присосался, алкоголик,- отобрал дед у Захара фляжку, и вылил содержимое в костер. Пламя жарко вспыхнуло, жадно пожирая остатки спиртового раствора сивушных масел, ярко осветило поляну. Неожиданно, Руфь стала видна, как на ладони. Прятаться не было смысла. Дед вскинул голову и увидел ее. Амвросий с удивлением смотрел на свою внучку, отблески пламени играли на его морщинистом лице. Волк тоже вскочил, уставился на Руфь, его хвост чуть дрожал, выдавал его радость. Если бы не сдерживающие присутствие деда, то Барс бы подскочил к девушке. Она чувствовала состояние волка. Руфи хотелось подозвать к себе его, приласкать, но присутствие грозного деда не позволяло этого сделать. Он был непререкаемый авторитет на острове. Руфь почувствовала в себе силу, и в ней уже созрела не покорность, которая могла в любое время вырваться наружу.

Непонятно, что повлияло на Захара, или змеиный супчик с лягушками, или алкоголь, или все вместе: Дикое напряжение предшествующего дня; все эти болотные стрессы; встреча с кикиморой; эта полусон полудрема на ветвях дерева; разговор с дедушкой под прицелом, где ему сообщили, что он взят в плен; этот прыжок говорящего, волка. Вот теперь он был сыт, выпитая кружка самогонки, расслабила его полностью. Он сгорбившись сидел на бревне, осоловело глядя себе под ноги, совершенно умиротворённый, даже не замечал присутствие Руфи.
- Иди сюда, девчонка!- не громкий, голос дедушки не предвещал ни чего хорошего. Руфь увидела, что защитный магически полог опал. Она спокойно прошла на поляну.
-Добрый ночи дедушка.- Было около трех часов.
- Внучка, ты такая уже взрослая,- Амвросий смотрел на Руфь так, как будто долго ее не видел. - Стоит только мне отлучится, и ты уже привела жениха,- он кивнул на понуро сидящего Захара, уставившего в землю. Он уже просто дремал. Всё-таки вероятно это действия супчика.
В Руфи, играла магическая сила, и она не собиралась ни чего пока объяснять, ни потакать деду.
- Да вот хотела на гуляночку, в деревеньку сбегать. Уж дюже гармонист, сладко, завлекающе играл. Я тут смотрю сам, женишок ползет, через болотце. Девка я то видная. Засиделась. Грязный токмо страсть. Пришлось отмыть его в баньке.
Повисло молчание. Амвросий не мог вымолвить ни слова, только взглянул на волка, как бы спрашивая: «правда это или нет». Волк, как мы знаем, разумел человеческую речь, пришиблено наклонил голову.
- Что уже и баньке попарила? Пора свадебку играть. Все совершенно изменилось, едрен макарен. Стоило, чуть задержатся. Устал я. Завтра разберемся. Кто здесь жених, кто невеста, кто утопленник. Внучка на выданье, постели корреспонденту. Тут возле костерка, пьяненького и положим. Видно не привык алкоголю. Мало пьющий.
Руфь поленом сдвинула угли костра по дальше, чтобы искры не попадали парню на одежду, быстро наломала лапника, постелила ему возле костра. Она плавно взяла Захара за плечи, и толкнул , придерживая. Он сонный, скатился, на пахучею хвою. С одной стороны от сырости болотной его будет защищать бревно, с другой согревать тлеющие угли костра, где еще два бревнышка продолжали не сильно гореть. Руфь, сняла себя плащ, и укрыла его. Дед стянул с себя стеганую безрукавку, и укрыл Захара дополнительно.
Что не сделаешь ради будущего зятя, - сказал Амвросий, исподлобья, с прищуром взглянув на Руфь.- Пойдем, внучка, в башенку. Завтра побеседуем. Утро вечера мудреней. Барс, последи за парнем, - сказал дед волку. Он взял девушку под руку и они пошли по тропинке. Волк лёг, опустил голову на лапы, и проводил их глазами.- Ну, внучка, рассказывай, как мужичка, издалече, на островок свела,- с прищуром разглядывая девушку, спросил дед. Руфь чуть не поперхнулась, так еще дед с ней ни разу не разговаривал. Он всегда общался с ней сдержано, как с маленькой девочкой. А тут такое подтрунивание, и злобное ехидство.
- Да не кого я не привела, и не увела, сам пришёл,- произнесла Руфь, пытаясь не вступать в конфликт, хотя в ней всё закипало.
- Вот это как!? Сам? Что, вот так взял себе и пришёл? Нет милая моя, так просто пройти на остров не возможно. Притом, что этого клочка суши нет ни на одной карте. Он под тремя магическими замками. А паренек взял и прошёл?- мягко вещал дед, но Руфь съёжилась под его пристальным взглядом.
- Не знаю, какими такими магическими замками околдован остров? Только вот путник зашёл к нам за грибочками, и все тут.- Руфь решила не уступать, она уже взрослая и чувствовала в себе магическую силу не уступающею деду.
- Может быть он, Захар твой, волшебник первостатейный, взял и по воздуху прилетел. Ведь кругом топь на сто километров, трехаршиная. Да и к нам тянется дорожка мизерная с ловушками. Ну ты сама знаешь.
- Вот уже, оказывается, Захар - мой, с каких это пор, - подумал Руфь, вслух сказала.- Уж прямо сто километровая? А как ты со мной, маленькой, ходил в лес на большую землю? Полдня до озера Лебяжьего, два часа до деревеньки Осокино. – Руфь прикинулась, несведущий, хотя она прекрасно знала, как далека земля.
- Глупая ты ещё девчонка, хотя под венец пора.- Руфь только усмехнулась, такому заявлению дедушки.- Это для простых людишек пятьдесят километров, по географически. А мы с тобой можем за шесть часов пройти. Туда три, обратно три. Да и только для того, чтоб наш организм чувствовал удалённость, а то так расслабимся, и будим в деревеньку за каждой побрякушкой бегать. Ну теперь ты поняла.- Дед с ехидной улыбкой смотрел девушки прямо в глаза, пытаясь проникнуть в ее самую суть. Руфь спокойно выдержала его взгляд. Глаза ее были пусты и без донны.
- Теперь, Руфь, я перейду к самому главному. Ты должна выслушать меня внимательно не перебивая.

На наш род наложено заклятие, которое гласит: «Если происходит вторжение пришельцев, мы хранители острова, должны их уничтожить.- Руфь при этих словах широко распахнула свои карие глаза. Дед невозмутимо продолжал. – Но если, пришелец готов хранить тайну, то он может остаться на острове, но при этом должен жениться или выйти замуж за хранителя острова и стать хранителем. Если вторженец, не уничтожен, и не сочетался браком с жителем острова, то остров просто уйдет в топь, вместе с хранителями и тем кто проник на остров . - Амвросий выдержал паузу. Руфь молчала пораженная. Ты должна выйти замуж, за корреспондента. Руфь вспыхнула.
- Да лучше потонуть, чем жить с кем попало и еще на этом болоте, - тихо почти прошептала Руфь.
- Потонут все: ты, я, вторжнец, и волк тоже. Остров исчезнет.- Руфь понимала, что тайна острова это его Врата. Дед до сих пор скрывает их предназначение. Она пока не хотела говорить об этом. Наступит время дед все расскажет сам.
- Бред, не может этого быть,- выкрикнула Руфь. Для начала она решила взбрыкнуть, прикинутся простушкой. Хотя Амвросия провести сложно. Она понимала, что всё так и есть, как сказал дед. Руфь решила поупрямится не много, а потом сделать вид будто может согласится, но сама решила искать другой выход.

- Сказки все это. Ты что, дед надсмехаешься надо мной? Какая к бесу женитьба? Ты что совсем к старости ополоумел?- она еще ни разу так с дедом не разговаривала.- Парень забрёл нежданно, не негаданно, а ты его сразу в зятья силком тащишь и меня не спросил. Да еще мифическую базу под это подводишь. Может он мне не люб вовсе,- как это у меня хорошо правдиво получилась, и сама от себя не ожидал, подумала Руфь, но у нее кошки скребли на душе.
- Ну там люб и не люб это не важно. Не век тебе одной жить. А так, жених чудом каким-то пришёл. Посмотрел я на него, вроде бы смышлёный. Журналист, из области небось, а то может и с самой Москвы. Это судьба. Ты Внучка не серчай. Не торопись. Всё обдумай. Просто выхода у нас другого нет. Как в народе говорится: стерпится слюбится. Он, то точно, тебя полюбит с твоими магическими способностями. Ты из него веревки будишь вить.
- Ну вот еще! Не хватало заклинания приворотные применять, - фыркнула Руфь.
- Я думаю, всё обойдется радикальных мер. Ведь ты у меня красавица. Зачаруешь корреспондента и без магии, - в глазах деда пряталась улыбка.
- Это что, такое срочное дело? Ты огорошил меня дедушка. Мне надо созреть. Привыкнуть к мысли о неизбежном. Да и жениху надо освоиться, - решила схитрить Руфь и делала это почти открыто. Она вспомнила, что уже была влюблена в пришельца, когда даже еще не видела его лица, как ей показалось она тоже понравилась ему. Но потом случилось что-то не понятное, откуда-то появилась «Кикимора».
Амвросий сразу понял, что внучка притаилась. Ему самому эта ситуация не нравилась, но он не стал давить на нее. Страж острова, любил внучку.
- Конечно, можно подождать, и ждать сколько угодно. Но Захар обязан быть на острове и я должен быть уверен, что он не будет делать попыток уйти . Если я что то заподозрю, то придется, принять меры.

Дедушка, как происходила смена поколений на острове? – неожиданно поинтересовалась Руфь.
- Очень интересный вопрос. На остров шли вторженцы. Это были подготовленные способные молодые маги, иногда волшебницы в поисках суженого, претенденты на миссию стать хранителями. Если они смогли проникнуть на остров - обойти все магические заслоны, значит выдержали экзамен, и могли стать хранителями острова, взять в жёны невесту, или найти жениха, произвести на свет потомство, – здесь Руфь покраснела, - жизнь на острове должна продолжаться. Многие не могли пройти испытание болотом и погибали в трясине. Это было своего рода испытание на силу, и магическую зрелость. Вот в Захаре я совершенно не вижу ничего сверхъестественного. Похоже произошел все какой-то само-собой, и магическая бездарность смогла проникнуть на остров. Делать не чего. Нам надо принять, вторженца и ты должна выйти за него замуж.

- Чем привлекает, остров среди болот, молодых магов? Здесь, что медом намазано?- не выдержав , открыто спросила Руфь.
- Я ждал, что ты задашь подобного рода вопрос? Но к сожалению я не могу дать ответ, со временем ты узнаешь все.

-Если ты не собираешься отпускать Захара на большую землю. Надо его кормить, что бы он где-то жил и что-то ел.
- До женитьбы и посвящения место ему в башни нет, это совершено точно. И даже в баню его не пущу,- заявил Амвросий.
- Надо найти выход из положения. Он живой человек, не может же он погибнуть от голода и холода рядом с нами?
- Запомни Руфь, у него два выхода или пропасть или женится на тебе. При этом он станет жить в башне, всё рано без выхода на большую землю, и я ему частично приоткрою тайну нашего острова,- проговорился дед
- Ты хоть бы меня, дедушка, посвятил, уже двадцать лет живу и не чего не ведаю,- сразу зацепилась за его слова Руфь.
- Ты что не знаешь, что мы потомственные волшебники и обладаем магией, - это и есть тайна.
- Я думала, дедушка, вы призваны охранять Врата. И куда же они открываются, - решила она в открыто спросить деда.
Это ты о чём внучка? Какие такие Врата и знать не знаю, и ведать не ведаю. Где ты такое слышала,- прикинулся удивлённым, спросил дед.
- Еще слышала, ваши взрослые разговоры в детстве, где упоминалось слово Врата,- говоря это Руфь пристально смотрела на деда. Но тот был не возмутим.
- Вероятно тебе показалась детка. Я не помню, что бы подобное говорилось в нашем доме.
- Так зачем мы затворились на этом островке?
- Я же тебе говорил, что тебе сейчас не могу все разъяснить. Придет время и я обо всем тебе поведаю. Да и мне нравится уединение, не люблю общество, потому что приходится ломать себя и подстраиваться под его законы.
- Ты ведь тоже любишь одиночество, неправда ли? – Дед с прищуром посмотрел на Руфь.
- Я не знаю ещё, и в обществе не была. Так что не с чем сравнивать.
- Вот и выходи замуж за этого парня. Будешь официально в обществе супруга.
-Мне трудно решится, не люб он мне. Да ещё два раза Кикиморой, обозвал.
- Ты случайно в образе кикиморы перед ним не представала?
- Нет.
-А зря. Надо было показаться образе чуда болотного , и увести его с острова. Странно все это. Откуда же он про Кикимору взял.
-Надо продуктами пришельца наделить и где он будет жить.
- Есть у меня одна задумка. Служивые для охотничьей базы будут провиант завозить на вертолёте там: палатки, доски, инструменты кое - какие. Перенаправлю я их обманом на соседний островок. Твой женишок, домик себе, времянку построит. Пусть там поживет, покуда у тебя к нему любовь не откроется. Да провианту там будет достаточно.
- Неужели ты отважишься, направить военный вертолёт на наш островок.
- Ну нет конечно, про наш остров не знает ни кто, и военные тем более.
- Как путник попадет на этот остров? – спросила Руфь.
- Он уже там вместе с волком, и не спрашивай как они там очутились.- Руфь удивленно смотрела на дедушку.

***

Солнышко уже было высоко, но ещё не могло пробить туман, ватой стелющийся над землёй. На острове стояла тягучая тишина. Почва была пропитана влагой после вчерашнего ливня. Кругом всё было сыро и волгло. Это место забытое богом, раскинувшиеся на многие десятки километров, существовало под знаком сырости.
Костёр погас. Захару стало зябко. Он проснулся, сел на своё хвойное ложе, сладко потягиваясь, вздрогнул, и сразу всё вспомнил. Это не палаточный лагерь, где остались его друзья. Это был остров, куда он чудом забрёл, где вытащила из грязи то ли девушка, то ли чудо болотное.
- Проснулся, раб? - раздался кашляющий, с хрипотцой голос, говорящего волка, который он слышал вчера. Захар встрепенулся, вскочил на ноги, напугано стал протирать глаза.
- Не ссы, человечишко. Жрать я тебя не буду, - прокашлял волк,- потом с интересом посмотрел на Захара и спросил. - А ты хоть сытный? -Захару было не по себе наглость разговорчивого волка. Он был так ошарашен, что хамоватая обурь зверя его даже не возмутила. У него язык не поворачивался о чём-либо его спросить. Он раньше вообще не разговаривал, с животными. Ну если только два слова сказать кошечки: «Кис кис», когда у него было хорошее настроение и ему хотелось ее погладить или резко крикнуть,- «брысь, шалава», если кошечка умудрялась, выждать, когда он отвернётся, стащить, у него из под носа колбасу с бутерброда. Захар настороженно наблюдая за волком, наконец выдавил из себя:
-Я хочу домой.
- Здесь твой дом, раб,- гавкнул волк
- Почему ты, волчара говорящая, меня называешь рабом?- не довольно произнес Захар
- Человек, я с удовольствием назвал бы тебя едой, но хозяин сказал, что ты пока не еда. Ты раб, а я твой ошейник,- волк был не возмутим
- Какой к чёрту ошейник?- парень уже начал злится.
- Рабский, - как бы нехотя протянул волк: «что мол такой не понятливый».
- Пошёл ты в жопу, рабский ошейник,- взбесился Захар, схватил дрын и резко замахнулся на волка. Тот спокойно, сидел даже не реагируя на угрозу, только глаза его злобно загорелись, шерсть вздыбилась на загривке. Захар отбросил дубину в сторону и быстро стал удаляться прочь от своего ночлега.
Он стремительно пошёл через лес, петляя между лиственниц и берез, не густо росших на острове. Под ногами мягко стелилась хвоя и прелые листья. Он перешагивал через поваленные деревья, заросшие изумрудным мхом. За ним понуро плёлся волк, не приближаясь, и не обгоняя, просто шёл и всё.
- Чёрт возьми, этот рабский ошейник,- думал Захар, оглядываясь на волка.
Лес расступился, и Захар вышел на берег, поросший травой вперемешку с подорожником, плавно переходивший в болото. Парень сел на поваленное дерево. Было сыро и неприятно. Подошёл волк, и стал вместе Захаром смотреть на бескрайнею топь, поверхность которой была покрыта зелёной ряской, и бурой мерзостью в виде тины. Местами со дна подымались пузырьки сероводорода. Вонь от них стояла не значительная, может Захар просто привык к испражнениям. Чуть поодаль, как не большие островки торчали раскидистые кочки, маленькие и большие. Они располагались не большими группками, и в одиночку, между ними торчали остовы гнилых берёз. Вдалеке виднелся небольшой перешеек, ведущий к клочку земли, где росли всё те же чахлые берёзки. Дальше ничего не видно, все было затянуто туманом, в нем, нескончаемая топь.
Солнце осветило всю унылость пейзажа. Захар, с омерзение в душе, смотрел на удручающею картину, и ему становилось дурно. Он просто содрогнулся от мысли, что придётся ему опять когда то лезть в эту, коричневою жижу. Он вспомнил, как липкая грязь обволакивала его, нежно и тягуче всасывала, готовая жидким грязевым потоком вытеснить воздух из его лёгких. Он испытал ужас, и понял, что никогда в жизни, по собственной воле, не войдёт в это болото, ни за какие деньги и не за какие посулы. Он действительно стал рабом этого острова, заложником болота. Пусть даже этот говорящий волк будет жрать его, всё равно он не пойдёт в топь, даже если будет твёрдо уверен, что под водой находится асфальт.
- Хочешь уйти через трясину?- пролаял волк.- Иди! Я тебя удерживать не буду. Потонешь, вот и хорошо. Мне уже надоело быть твоим рабским ошейником.
- Нет волчара, я не пойду. Боюсь. Я испытываю ужас. Лучше подохну, здесь, на этом острове.
- Это плохо. Придётся мне за тобой таскаться. Ты, думаешь легко быть твоим ошейником? Шёл бы в болото, да утонул,- сказав это волк замолк. Захар погрузился в свои грустные мысли:
- Должны же здесь быть на острове люди. Ну тот Дед? Как его к чертям зовут. Кажется, Амвросий, или та девица, что меня спасла. Может Кикимора и девица это два разных человека? Захар почувствовал, что сильно хочет кушать – Слушай, ошейник, жертву же надо кормить. Как ты думаешь?- спросил он волка.
- Да конечно, но в работу рабского ошейника это не входит, но лично от себя могу предложить только лягушек, к сожалению, сырых.
А как ты сам-то питаешься, волче? - спросил, Захар грустно разглядывая говорящие животное.
-Мышей ловлю, - ответил волк. Иногда куропатки к нам залетают. Змейку какую ни какую поймаю. Ну это, летом, а зимой вообще класс. На зайцев перехожу, болото подмерзают, они прыгают везде, не проваливаются. Я их ловлю и жру. Опять же мышей легко из-под снега выуживать. Вот человек не может пройти, лёд тонкий, здесь вокруг острова, тёплые источники бьют. Раз лось увяз, так я вообще всю зиму пировал.
-А мне что, тоже придётся лягушек жрать? Пойду, обойду остров по периметру,- он обломал на корявой берёзе ветку, сделал метку,что бы снова найти это место, и пошёл по твёрдому берегу вдоль болота. Волк не стал его сопровождать. Захар оглянулся, тот спокойно лежал на траве и смотрел в его сторону.
Захар брел по берегу, около двух часов, иногда продирался сквозь кустарники. По пути скинул футболку, насобирал белых грибов. В одном месте обобрал куст чёрной смородины, в другом месте наелся черемухи, так что губы и язык были чёрными. Он благополучно обошёл остров; пришел на тоже место, откуда и вышел. Там его преспокойно ждал волк.
-Послушай, ошейник давай пожрём, чего-нибудь,- сказал волку Захар. Я вот здесь грибочков насобирал! У тебя спички есть, костерочек разведём.
- Давай, - согласился волк,- только я не очень люблю вареные грибы. Живот у меня тоже подвело. Спички найдем. Они пошли в месте опять на поляну. Тут раздался далёкий рокот. Захар прислушиваться.
- Вертолет!- радостно вскрикнул он. Гул усиливался, пока не превратился в оглушительный треск. Волк нырнул в кусты. Вертолёт завис над поляной. Захар понял, что пришло спасение, в нём взбунтовалось радость. Он стал показывать на поляне пляску веселого дикаря, орал, прыгал, махал руками; высыпал грибы из майки и стал крутить ей в воздухе. Он видел, что мощный Ми - 8 нёс груз прицепленный к тросу. Захар разглядел, что это были доски. Сверху к штабелю досок был привязаны тюки и какие то упаковки. Вертолёт стал снижаться, но полностью опустится ему не позволяли ветки деревьев. На поляне было мало места для посадки винтокрылой машины. Вертушка просто зависла в воздухе. Доски весели над землёй на расстоянии двух метров. От вращающихся лопастей, образовали сильный ветер, который всё разметал на поляне. В иллюминаторе, Захар увидел улыбающееся лицо лётчика. Он что-то ему показывал. Потом распахнулась дверь и в проёме показался ещё один пилот. Он стал жестикулировать одной рукой, другой держался чтоб не выпасть. Захар понял, что надо отойти подальше. Он отбежал, в сторону. Трос расстегнулся. Доски грохнулись с высоты двух метров на землю. И сразу винтокрылая машина взвилась в верх и улетела. Наступила тишина, как будто в уши были забиты ватой. Он стоял и удивлённо смотрел на штабель, с досками красноватого оттенка, из лиственницы. Захар определил, четыре кубометра не меньше. Наверху лежали прочно привязанные тюки.