Глава десятая

 Мозли повел нас через калитку в загон, где в дальнем углу паслись две лошади.
 - Идите осторожнее, можно наступить на экскременты.-Бросил он через плечо.
Лошади были черные, только у одной светилась белая "звездочка" на переносице.
Их пряный дух распаренного на жаре конского тела витал повсюду.
Они были прекрасны! Я вдруг почувствовал прилив такой нежности к этим
неземным существам, захотелось прикоснуться. Утонченные особы, с ажурными
ноздрями и атласной кожей, подрагивающей от укусов насекомых. Я все не мог
оторвать глаз от ног, двигающихся в вечном танце. Лиловые зрачки косили в
сторону, так что краешек белка ярко выделялся сбоку. Напряглись крупом,
взбудоражились, запряли ушами, то ли от запаха чужих, то ли от приближения
хозяина. Кони ветерком метнулись в сторону и заржали нервно и призывно.
Мозли чудно поцокал языком, издал какие-то только им троим понятные звуки и
кивнул нам, чтобы мы подошли поближе. Кони затоптались, передергивая спинами.
Отец взял меня за руку, наверное испугался их резких движений,но я в порыве
нетерпения и восторга, высвободился и зашагал вперед.
 - Нравятся?- Мозли горделиво провел ладонью по крупу одной.-Я развожу и
продаю их в частные конюшни. Это животные для эстетического наслаждения,
понимаете, о чем я толкую? Черезмерные нагрузки на ипподромах погубят их.
Слишком тонкая натура!
Говорил Мозли с южным акцентом, но я заметил, как горят его глаза, когда он
рассказывал и тихонько, словно хрупкую вещь, оглаживал шею и спину животного.
 - Хочешь, погладь, не бойся. Лошади чувствуют, когда их боятся или не любят,
они начинают не доверять в ответ.-Он повернулся всем телом ко мне, как
огромная машина. Казалось, начнут скрипеть шестеренки.
Я молча приблизился и задохнулся от пьянящего восторга быть рядом с ними,
чувствовать живое тепло их разгоряченных тел. Я провел кончиками пальцев
по щеке и увидел, как дрогнули сизые ноздри, кожа напряглась.
 - Они пугливы,-пояснил Мозли,- чувствуют твои страхи, желания.
 - Сколько лошадей у вас на ферме, мистер Мозли?-Поинтересовался отец.
 - Обычно около полсотни, но сейчас много ушло на продажу.
Ветер трепал их гривы, волнами реял конский жесткий волос, хвосты нервно
дергались. Когда я гладил кобылу, она замерла под рукой, чуть наклонив
голову на бок. Старик позвал нас в дом, а я все шел и оглядывался. Пара
снова пронеслась вдоль загона, заржала кобыла.
 - Та, которую ты гладил, ждет жеребенка.
Мозли пригласил в дом. Я -то надеялся, что отец откажется, но он согласился,
пришлось задержаться.
 - Пообедайте с нами, мистер Венделли, нам будет приятно.-Мозли нескладно
развел ручищи, приглашая в комнату. Все время ухмылялся виновато.
Мы сидели в просторном холле, наполненном всякими мелочами и фотографиями
в рамках. Камин потрескивал, огонь только разгорался. Я украдкой крутил
головой по сторонам, разглядывая обстановку. Мебель была старая и потертая,
словно собранная из разных мест. Пусто и не ухоженно. На фотографиях мелькало
розовое детское личико и женский профиль, наверное красивый, строгий взгляд.
Мозли, кряхтя, посадил тело на край дивана. Пружины протяжно взвыли под
тяжестью.
 - Мы с дочуркой живем одни, не считая пары человек, помогающих по хозяйству,
да работников фермы.-Мозли помедлил, словно решая, говорить или нет.-Моя
женушка сбежала от нас, когда Элис было пять или шесть. Не выдержала местной
жизни. Мне все твердили, не женись, Мозли, на городской, а я не слушал их.
Даже не остановило то, что бросает ребенка, вертихвостка. Убежала с каким-то
приезжим мажором. Вот так, мистер Венделли, теперь я для дочки и мать, и
отец в одном лице, а она только поздравительные открытки присылает на
Рождество.
 - Сочувствую вам, мистер Мозли, мы с вами в чем-то схожи. Я вдовец, тоже
один с сыном.-Отец неловко себя чувствовал, я угадал по напряженному
лицу. Не знал, куда девать взгляд.
 - Сейчас подадут обед.-Мозли заерзал на диване.
 - Как вы управляетесь с таким большим хозяйством?-Отец решил сменить тему.
 - Я собственник, мистер Венделли, это мой хлеб и жизнь. Другой нет.- Он
вдруг как-то ожил, смешно закрутил головой.-Хочу вас с дочкой познакомить.
Элис,-крикнул Мозли, повернув бычью шею к выходу так, что образовалась
жирная красная складка,-иди сюда, милая, у нас гости!
Мозли не дождался ответа, снова успокоился, посмотрел на меня с интересом.
 - А вам, молодой человек, сколько лет?
 - Двенадцать.
 - Так вы ровесники почти, Элис тринадцать исполнилось весной. Элис,где ты?
Наверное на ферме крутится. Пойду поищу ее, а вы, господа, не скучайте.
Мозли, прихрамывая,вышел в другую дверь. Сапоги, заляпанные грязью, он так
и не снял.От него в комнате остался стойкий запах конюшни и табака. Мне он
при всей своей гостеприимности не нравился по- прежнему. Я повернулся к отцу
и произнес в пол голоса:
 - Не надо было оставаться на обед.
 - Почему?
 - Мне не нравится этот тип со стенобитной рожей.
Отец ухмыльнулся и покачал головой:
 - Не стоит так о нем отзываться. Он добрый-малый, с несчастной судьбой и
каторжной работой. К тому же, помог нам с бензином. Надо отблагодарить
радушного хозяина фермы. Учись к людям относиться объективно, Греди. Мы могли
бы застрять где-нибудь в глуши и идти пешком пару миль до бензоколонки.
 - Мы и так застряли в глуши!-Пробормотал я.-Пойду посмотрю, как там
Странник. Отец промолчал, похлопал меня по плечу.
Мой пес был привязан. Рядом стояла миска с кормом и вода. Спасибо, мистер
фермер! Когда я вернулся в дом, то все уже сидели в столовой. Из полутемного
коридора я попал в ярко освещенное пространство, на мгновение ослепнув. А
когда глаза привыкли к свету, то я увидел грубый стол, сколоченный будто
наспех, пока не приобрели нормальный. Белая скатерть чуть скрашивала его
неотесанные бока.
... Ее кудрявая головка повернулась в мою сторону, показалось, что я выпал
из временного отрезка и не могу вернуться обратно. Русые локоны, тонкая
шейка и детский пушок над пухлой губкой. Мое сознание померкло
и родилось снова. Сколько раз, спустя годы, я твердил себе, что в силу
многих обстоятельств не мог двенадцатилетний пацан влюбиться так молниеносно,
ощутив подобное чувство. Да, но я тогда именно понимал-люблю эту Элис, хочу
быть рядом, чтобы продлить то трясущееся от напряжения и счастья ощущение
легкости в районе груди. Сердце билось медленно, может умирало от такой
прелести. Наверное, вид у меня был глупый и потерянный, пока я взирал на
Элис. Мозли громко произнес:
 - Ну как твой пес, всем доволен?
 - Спасибо, что покормили его.
 - Прошу к столу. Адель готовит потрясающее рагу. Садись рядом с Элис.
Я уселся за стол, посмотрел на отца. Его лицо было вполне счастливым.
Неопределенного возраста Адель разносила рагу и шпинат, отец говорил о
службе, о итальянских корнях, о еще какой-то ерунде. Мозли слушал и кивал
косматой головой. Я никак не мог сосредоточиться на чем-то главном, потому
что справа от меня сидело это существо с кудряшками, и в ее глазах
зеленоватого цвета мелькала неприкрытая усмешка. Она откровенно потешалась
надо мной. Милый чертенок Элис Мозли с фаянсовым личиком куклы и
худенькой угловатой фигуркой. Острые плечи, по-детски не складная и высокая.
 - Элис,-она протянула розовую ладошку,и я почувствовал ее прохладную
нежность в своей костистой лапе. Мне стало совсем неловко за это вялое
пожатие. Силы кончились, я сдулся, словно воздушный шарик.
 - Греди.-Я выжал из себя подобие улыбки.
А она сверкнула ровным рядом мелких перламутровых зубов и тихо засмеялась:
 - Мне тоже очень приятно познакомиться!
Я ел рагу, не чувствуя вкуса. Спасибо, Адель. После трапезы, за которой я
сотни раз сходил с ума, вспотел и потерялся окончательно в нахлынувших
чувствах, отец и Мозли перешли в гостиную. Я понял, отъезд откладывается на
неопределенный срок. Теперь я не знал, радоваться или печалиться.