1 курс. 9 глава. Полевой выход

1 курс. 9 глава. Полевой выход
В октябре первого курса мы отправились на первый полевой выход. Видимо, по мнению командования, солдаты из нас пока не состоялись, и было решено устроить вторую часть Армизонского балета (то есть КМБ). Вещевые мешки собраны, плащ-палатки выданы и свернуты в скатку (такой валик во всю отнюдь не косую сажень), оружие получено и вперед, так сказать «труба зовет»! Для романтиков – игра в условную войнушку, для прошедших курс молодого бойца – опять ужас. Программа путешествия включала в себя две ночевки, обкатку танками, стрельбы и прочие мелкие  занятия.  Трудный путь в учебный центр с матюгами и натертыми ногами помню смутно, в силу того, что мысль существовала только одна: «не отстать». Но, проходя по пустому бывшему лагерю абитуриентов, сердце защемило не у меня одного: «И-эх,…а здесь я ещё был гражданским человеком…». Впрочем, долго тосковать не пришлось, начались непосредственно занятия. Запомнилась химзащита, там мы впервые увидели училищную знаменитость, подполковника Станкевича, начальника той самой службы химической защиты. О-о-о, колоритный персонаж! Представьте себе, одетого с иголочки ладного офицера, фуражка с высокой тульей  и ярко-желтым генеральским шнуром, отутюженная форма, гладкие, сшитые по заказу, сапоги. Внешне похож на итальянского актера Адриано Челентано, с его близко посаженными глазами и взглядом исподлобья, эдакая брутальная очаровательная обезьяна. Человек, который очень редко улыбался, зато шутил грубо, смешно и слегка цинично. За ним курсанты ходили толпами и его высказывания передавались из уст в уста. На занятиях он часто говорил: «У меня есть дочь, внешне вылитая я, кто на ней жениться, тому сразу пятерку в диплом!». Желающих, как не странно, не нашлось, по крайней мере, у нас на курсе, все-таки жениться на копии Челентано достаточно необычно.
На полевом выходе мы испытывали, на собственной естественно шкуре, исправность наших противогазов. Большую армейскую палатку накачивали слезоточивым газом и запускали туда курсантов. Запуганные и ответственные первокурсники обошлись без потерь, нам и в голову не могло прийти, что можно что-то сделать с противогазом. А вот, молодые офицеры, наши курсовые, решили схитрить, как на старших курсах, кто-то выкрутил шланг, кто-то вытащил тяжелый фильтр, для облегчения движения, все довольны, все смеются. И вдруг команда: «Газы! Команда касается всех!». И, Станкевич, загнал наших взводных в палаточку, не дав им опомниться! Живым вышел только наш Максимчук, то ли по простоте душевной, то ли по грамотности, но противогаз у него оказался в порядке, а вот Киселев с Козловым… Как же приятно было посмотреть на слезящихся, плюющихся и чуть ли не ползающих наших воспитателей-мучителей! Недаром мне это так запомнилось! Ещё нас обкатывали танком, роль которого выполняла самоходная артиллерийская установка С1 «Гвоздика». Конечно, по сравнению с настоящим танком машина небольшая и не шумная, но всё равно было жутковато, все-таки сверху проезжала многотонная махина. Роль окопа исполнял глубокий бетонный короб, в общем, руководители постарались по максимуму обезопасить курсантов, за что командованию несомненное спасибо. Судя по тому, что сие действие не оставило глубокий след в моей душе, обкатка прошла нормально, дальше были ещё какие то бесконечные и энергозатратные занятия в лесу а потом, а потом нам сказали располагаться на ночлег. По суровой армейской традиции, о которой я ещё не раз упомяну, на вопрос: «А как?», есть несколько вариантов ответов (детям читать не рекомендуется 16+):
 - К верху каком
 - Раком
 - Меня не волнует (это мягкий вариант)
 - Прояви смекалку
 - Ты что, тупой?
 - Чтобы к утру было готово
Ну и так далее. На первых порах это смущает и даже возмущает, а потом на выручку приходит та самая смекалка. Итак, задача организовать ночлег поставлена. Хорошо, что нашлись старшие товарищи, уже прошедшие армию. Все в вооруженных силах называют своими именами, как оказалось и плащ-палатка это не какое то условное обозначение, а вполне реальное. Полотно примерно полтора на полтора метра, с веревочкой в одном углу и десятком круглых отверстий по периметру. В походе одеваешь кусок брезента на себя, а угол с затяжкой служит капюшоном, при ночлеге, пропустив через кольца ветки и объединив плащи всего отделения, можно соорудить маленький чахлый домик. Получилось жилище, которое  защищало от дождя и росы, но никак не о врагов, а их ждать долго не пришлось…Вдруг в импровизированном лагере, раздалось несколько взрывов и последовала команда: «Нападение справа! В атаку!». Мы настолько устали и были обозлены, что  отчаянно ринулись на супостатов, которые помешали нам устраиваться на ночлег! С истеричными криками: «Ура!» толпа побежала в лес. Возглавил атаку Мишка Миловатский, из бывших солдат. Ага! Вот и вражина! Потенциальный противник представлял собой пузатого «партизана», который и метал взрывпакеты под ноги несчастных первогодок. «Партизаны» в советские времена, были обычные мужики, лет тридцати, которых периодически призывали на сборы по программе мобилизационной подготовки. Бедный пролетарий! Без дополнительных команд, первые из достигших, начали его с удовольствием лупить! «Пацаны, вы чего?», - пузан пытался утихомирить разъяренных ребят, куда там! На нем  вымещали всё, что накопилось за пару месяцев тяжелой службы! Вот тебе за папу, вот за маму, вот за загубленное детство, вот за сержантов, вот за наряды по курсу, заодно и по столовой, вот за двойку по математике, получай! Остановить наш наступательный порыв удалось только подоспевшим офицерам, а то бы, ненароком, уничтожили пухлую боевую единицу партизанского отряда. Ночлег прошел ужасно, было тесно, холодно и жёстко. Всю ночь накрапывал осенний дождь, и я периодически проваливался в какое-то забытье, жизнь окончательно казалась неудавшейся. На следующий день состоялись занятия по военному ориентированию и стрельбам. Нас разбили на отделения по восемь-десять бойцов, выдали карту, и мы самостоятельно добирались до знакомого по КМБ стрельбища. Денек был погожий, и, несмотря на подгоняющих сержантов, прогулка показалась даже отчасти приятной. Мы то шли, то бежали по ярко раскрашенному лесу, который так приятно пах грибами, напоминая о счастливом детстве и наших семейных походах. Стрельбы прошли деловито, спокойно и интересно. Я вообще любил стрелять, удалось шмальнуть из автомата и пистолета Макарова, понравилось, по крайней мере, никто не орал, в стрелковых дисциплинах это не принято, по вполне понятным причинам, боеприпасы все-таки боевые. Обратный путь в учебный центр был полон мыслями о предстоящем ночлеге. Неужели опять плащи в виде хлипких палаток? Наверное командиры решили нас чуть пожалеть и не заставили сооружать поросячьи домики из подручных материалов. Нам было предложено (естественно, в по-армейски, добровольно-принудительном порядке) переночевать в глубокой и длинной траншее, благо она уже была давно вырыта. Мы оборудовали в земляных стенках ниши, откуда-то привезли кубы упакованной соломы, которая была тут же растащена на подстилки. Опускалась ночь, в каждой группе выставили караульных (ну как же, враг то не дремлет), наш взвод охраняли я и Олег Чансун. А офицеры наши решили поразвлечься, отметив успешное окончание похода. Для затравки они разожгли огромный соломенный костер, затем капитально надрались и захотели поиграться с часовыми, у них началась учебно-боевая чесотка очевидно. Автоматы господа офицеры зарядили холостыми патронами и организовали, с шутками и прибаутками, условное «нападение». Мы стояли с Олежеком и мирно беседовали, он интересно рассказывал мне про охоту, на которую так любил ходить с отцом и вдруг из темноты, с пьяным  выкриком: «Часовые не спать!», выскочил лейтенант Киселев (в простонародье Киса) и выпустил мне и Чансуну по автоматной очереди в лицо. Холостые они конечно были холостые, но дело в том, что в гильзе, вместо пули,  закреплен пластиковый наконечник и при выстреле из ствола вылетели кусочки раскаленной пластмассы. Слава Богу, я инстинктивно успел прикрыть глаза, в лицо впились десятки раскаленных «комариков»; я упал и взвыл по-щенячьи от неожиданной боли!
Болячки проходили в течение месяца, а рябь оставалась ещё полгода. У Олега так и остались следы от полевого выхода на всю жизнь, как будто он старательно сковырнул юношеские прыщи. По глупости и общему состоянию полу выбитых мозгов, я искренне не понимал, почему Киселев за мной ещё месяц ходил, интересуясь моим здоровьем и только потом отец мне сказал, что дело это подсудное и у молодого офицера вырисовывались перспективы трибунала. Жалею ли я о том, что не согласился на раскрутку дела? Пожалуй, нет, в дальнейшем Саша Киселев оказался нормальным мужиком, надеюсь, это происшествие послужило ему хорошим уроком.
Наутро мы отправились в училище, которое нам опять казалось раем с чистой постелью и отоплением. Следующие полевые выходы были гораздо веселей, да и мы становились старше, о них я поведаю в дальнейшем, но первый остается навсегда первым, как первая девушка, ну или первая двойка в школе.