Corona Boreаlis Глава 12

               


                12

    Встали поздно. Если бы  не  желание  поскорее  все  увидеть, он спал бы  и  спал  еще. Его  поселили  в  комнате  цокольного  этажа. Два  продолговатых  низеньких  окошка  на  уровне  земли  позволяли  видеть  небольшой  участок  сада  и  были  единственным источником  естественного  освещения  в каморке. Квадратная  комната  была  мебелирована  платяным  шкафом,  письменным  столом, и широкой  деревянной  кроватью. Одна  дверь  вела  в  туалетную  комнату  с  душевой  кабиной  и  унитазом, другая  на  выход  к внутренней  лестнице; из  туалетной  комнаты  тоже  можно  было  выйти  к  лестнице  через  отдельную  дверь. Других  жилых  помещений  на  этом  этаже  не  было,  противоположную  часть  дома  занимали  кладовая  и  гараж. Просторные  комнаты  бельэтажа  пустовали.   Женщины   разместились  на  втором  этаже,  куда надо  было  подниматься   по  деревянной  лестнице, сооруженной   посередине  дома. Большая  гостиная  с  камином, переходящая в  столовую, кухня, три  жилых  комнаты ,  каждая  со  своим  санузлом  и  веранда,  через  которую  из  столовой  можно  было  пройти  на  зеленую  лужайку  позади  дома, огороженную  штакетником.  Лужайка,  таким  образом, находилась  на  уровне  верхнего  этажа  дома,  откуда  участок  спускался  пологим  склоном  к  дороге,  огибая  дом  двумя  полосами  с  насаждениями  цветов  и  кустарника. Возле  дороги  росла  мощная  магнолия, трава под  ней  была густо  усеяна  облетевшими   мясистыми  листьями
    Все  необходимое  для  завтрака   заботливо  припас  маклер, холодильник  ломился  от  продуктов  .Славно  перекусив,  решили  совершить  вылазку  в  Вашингтон.  Дома осталась  Урсула,  ей  надо  было  приступать  к  своим  обязанностям  по  уборке  дома,  мытью  посуды,  стирке… Вербу  тоже оставили,  по  причине  ее  плохого  самочувствия.
    Асфальтовая  парковая  аллея,  на  которой  стоял  дом,  называлась – Rocton  aveny. В  тридцати  метрах  от    дома  она  пересекалась с  East West halfway –шоссе,  служившим  основной  транспортной  артерией  этого  района  Чеви-Чейза,  представлявшего  собой   лесопарк,  где  кроме  одно-  или  двухэтажных  жилых  домов  в  окружении  зеленых лужаек не было  других  построек.  Каждый  такой  частный  дом  в  сени  высоких  старых деревьев  претендовал  на  исключительность  и  индивидуальность  в  архитектуре,  но  все  вместе  строения   подчинялись    единому  стилю,  общей   традиции. Совсем  современных  построек  Серов  не  заметил,  большей частью  это  были сложенные  из темного  красного  кирпича,  прочные  дома  в  духе  девятнадцатого  века,  как  на  фермах  старой  Англии.   Километра  через  три , где  заканчивался  Чеви-Чейз,   выехали  на  Коннектикут-авеню.  Прямая,  как  стрела  на  всем  своем  многокилометровом  протяжении,  дорога   вела  к  самому  центру  Вашингтона.
    Инга  прекрасно ориентировалась  в  городе,  помня  Вашингтон  по  годам  работы  в Джорджтаунском  университете,  и проявила  себя  отличным  гидом, показывая  достопримечательности  столицы  с  комментариями,  основанными  на  личных  воспоминаниях.   Вашингтон  понравился  Серову  прежде  всего  обилием  зелени,  парков,  лужаек,  в  которых  теряли  свою  помпезность  античные,  громоздкие  фасады  департаментов  и  министерств.   Здесь  город   был  искусственной  вставкой  в  природу,  а  не  наоборот,  как  сплошь  и  рядом. Радовало  отсутствие  небоскребов -  законом  запрещено  строить  в  столице  дома  выше  Капитолия,  хотя в абсолютном  большинстве  здания  были  внушительных  размеров,  и  на  улицах  надо  было  задирать  голову,  чтоб  увидеть  небо – Америка  есть  Америка. Серов  это  понял  сразу  -  в  Америке  все  огромно,  все  грандиозно  по  сути;  то,  что  в  Европе  считается  самым  большим, верно  только  по  отношению к  самой  Европе, но  масштабы  Европы  к  Америке  не  подходят,  они неизмеримо  малы  в  сравнении. В  целом  же  у  Серова  было  ощущение,  что  он  попал  на  праздничную  ярмарку – гуляющие по  скверам  люди, на  каждом  шагу  киоски  с прохладительными  напитками,  мороженным,  море  игрушек,  сувениров, жара  последнего  майского  дня  и  мелькание  зрительных  образов,  как на  карусели. Когда  они  остановились  возле  очередного  парка,  чтоб  прогулять   Варяга, Инга спросила,  как  ему  нравится  Вашингтон?  « Die  Welt  ist  schon» -  медленно  произнес   он   с  легким  оттенком  грусти,  как  человек,  которому  слишком  поздно  предоставили  возможность  самому  убедиться  в  этом…
    На  обратном  пути   заехали  в  универсам  на  Коннектикут-авеню. Когда  Серов попытался  выкатить  продуктовую  тележку  к  машине,  то  на  желтой  черте, отграничивающей  территорию  универсама  от  автостоянки,  из  тележки  выскочил   тормоз,  не  позволяя  катить  тележку  дальше.  « И  это  тоже  Америка. Держать  специального  человека  для  уборки  тележек  с  автостоянки  это  слишком  дорого.И  это  надежнее,  чем  залоговое  евро  в  универсамах  Европы. Не  забыть  рассказать  об  этом  своим -  забавный  штрих  в  картине США»
    Вечером  в  гостиной  жгли  камин. Сидя  в  окружении  трех  пожилых  дам,  в   затерянном  загородном  доме  в  чужой  заокеанской  стране,  Серов впервые  задал  себе  вопрос: « Что  он  тут  делает? Зачем  он  тут?» Заграничная жизнь,  становясь  все  более  праздной,  начинала  тревожить  его.  У  него  появилось  предчувствие,  что  за  беспечное  времяпрепровождение ему  придется  чем-то  заплатить  в  скором  времени.  При  всем  хорошем  его  отношении  к  Инге  и  ее  маме, при  всем  уважении  к  ним, они  не  стали  для  него  родными  людьми.  Его  миссия  закончилась,  и  теперь  он  просто  тяготился  этим затянувшимся   вынужденным  общением  с  женщинами,  чье  будущее одинокое  существование  в  Америке представлялось  ему  безрадостным. Закутанные  в  шали,  освещенные  только  бликами  камина  в  сумеречной комнате,  они  сейчас   напоминали  ему  героинь  диккенсовского  романа «Большие  надежды». Он  не  понимал в  качестве  кого  он  так  долго  живет  с  ними  под  одной  крышей?  Уже  в  который  раз  за  сегодняшний  день  он  выслушивал  опасения  Инги  за здоровье  Вербы..  Он не  привык  так  проводить  вечера. Он любил,  когда  вся  семья  садилась  за  журнальный  стол  перед  телевизором, они  ужинали, а  потом  отправляли  Верку  спать, и  уже  оставшись  без  нее  доставали  пиво  и  чипсы,  но  тут  дверь  отворялась  и  в  дверном  проеме появлялась  Верка  в  пижаме  и  просилась  к  ним, она  тоже  любила  чипсы и  хотела  быть  вместе  со  всеми,  и  конечно  же  весь  режим  летел  к  черту,  семья  воссоединялась  и  потом  уже  все  вместе  шли  спать.
    Масла  в  огонь  подлила  и  Урсула. Уложив  мутти  спать, она предложила  ему  выпить  пива, которое   прихватила  с  собой  из  Германии.  За  разговором, полушепотом, она  принялась  чехвостить   Ингу  на  чем  свет  стоит.
-  Мадам  -профессор… Как  же!  По-моему, каждая  женщина  должна  оставаться  прежде  всего  женщиной. А эта … Неряха!   Вы, доктор, посмотрели  бы, что  творится  в  ее  комнате? .Все  разбросано, здесь  помада,  там ,  извините,  белье…    Она  спит  с  собакой! На  постели  шерсть,  грязь!  Я -  простая  женщина, доктор, но  я  никогда  не  пущу  к  себе  в  постель  собаку.  Все  время  подсматривает  за  мной, не  сижу  ли  я  без  дела?  Она  поэтому  и  без  мужа,  какой  нормальный  мужик  позарится  на  такую  неряху? А  Вы, доктор,  женаты? Мне  кажется, что  она  имеет  на  Вас  виды… Ох,  я  ,  конечно, сделала  большую  ошибку, согласившись  приехать  сюда.  Я  женщина  обеспеченная, у  меня  дочь  живет  в  Бразилии,  замужем  за  богатым  бизнесменом,  я  получаю  хорошую  пенсию,  и  ни  в  чем  не  нуждаюсь. У  меня  квартира,  машина… Я много  путешествовала  по  миру,  и  вот  сейчас  хотела  увидеть  Ниагарский  водопад,  и  она  пообещала  мне  эту  поездку.  А  Вы  когда  уезжаете? Через  неделю… Без  Вас  я  совсем  здесь  пропаду. Сегодня  мою  посуду, а  она  так  тихо  сзади  ко  мне  подкрадывается  и  говорит: «Вы  слишком  неэкономно  расходуете  моющее  средство» Я  у  себя  дома  в  два  раза  больше  расходую… Маму,  конечно,  жалко,  она -  хорошая. Ей  надо  бы  купить  насадку  на  унитаз,  а  то  ей  слишком  низко,  вставать  тяжело. Но  я  боюсь  сказать., вдруг  эта  мадам  накричит  на  меня,  что  я  лезу  не  в  свое  дело.
    Урсула  искала  у  него  сочувствия,  и  он  ,  как  мог,  попытался  сгладить  ее  впечатления  о  профессоре   Digiler Ingeborg., но  это  ему ,  как видно,  не  удалось.
   
    С  утра вдвоем  с  Ингой    уехали  в  Рокфилл, покупать  новую  «вольво». По пути  через  негритянский  квартал  сделали  остановку  у  церкви Святого  Августина, где  в  это  время  шла  служба. Внутри  все  было  заполнено людьми,  яблоку  негде  упасть..Он  понимал,  что  такого   больше  нигде  не  увидит.  Все  прихожане  -  чернокожие  афроамериканцы,  собравшиеся  здесь,  казались какой-то  отборной  элитой  человеческого  общества. И  мужчины,  и  женщины  -  все  были  роскошно  красивы,  дородны, все  исполнены  внутреннего  достоинства, все  великолепно  одеты,  в  белоснежных  сорочках, в  элегантных  костюмах,  в дорогих  платьях, в кружевах… Шеи  дам обрамляли  золотые  ожерелья, на  руках  сверкали  браслеты,  кольца. Ничего  подобного  он  не  видел  в  соборах  Германии. Такую  публику  в  Европе  можно  увидеть  разве  что  в  Венской  опере  на  концерте  в  первый  день  Нового  Года. Но  здесь  все  это  было  вполне   будничным,  не  приуроченным  к  какому-либо  торжеству. Месса  уже  закончилась,  и  люди  поднимались  со  своих  мест,  подходили  друг  к  другу,  радостной   улыбкой  приветствуя  знакомых,  вступая  в  оживленные  разговоры. Казалось, что все  знают  друг  друга,  что  все  они  родственники.  Начинался  крестный  ход. Не  все  приняли  в  нем  участие, несколько  мужчин,  казавшихся  особенно  деловыми, выйдя  из  церкви, уселись  в  припаркованные  рядом   лимузины и покинули  толпу  прихожан.
- Это  не  просто  диаспора. Это  большая крепкая  семья,  клан. -  сказал  он Инге – Эти  люди  приходят  сюда  не  молиться, а  благодарить  бога. Все  счастливые… Даже  слезы  на  глазах  у  женщин, от  счастья. Откуда  такое  благополучие?
-  Ну,  Вашингтон  все-таки…   не   рядовой  город  Америки.  Но тут  надо учитывать  вот  что – эти  люди  слишком  долго  выставляли  напоказ  свое  горе. Теперь  у  них  есть  возможность  выставить  напоказ  свое  благополучие  и  они  справедливо  этим  гордятся.
     В автоцентре  «Вольво»  менеджер,  встретивший  их, тоже  был  африканского происхождения.  Высокий, стройный, в  очках  с  тонкой  позолоченной  оправой, он  держался  очень  неуверенно  и   не  мог самостоятельно решить  ни  одного  вопроса. Зато, узнав  с   подачи  Инги,  что  г. Серов -  известный  хирург  из  России, попросил  автограф.  В  сопровождении  менеджера  они  прошли  на  смотровую  площадку, Инга  остановила  свой  выбор  на  Вольво-40, черного  цвета,  хотя   ему  больше  приглянулась   «кантри».  Удивило,  что  цены  были  ниже,  чем  в  России,  выбранная  модель  стоила  22 000.  Глядя  на  сверкающий  лаком  автомобиль,  Серов  в  который  раз задал  себе  риторический  вопрос: «Неужели   за  тридцать  лет  работы  в  экстренной  хирургии  он  не  заработал   на  такой  автомобиль?» 
    К  моменту  заключения  сделки  к  ним  присоединился  шеф  автоцентра,  которого  звали  Александер. Среднего  роста, энергичный, общительный, как  и  полагается продавцу, он  распорядился  ,  чтоб  подали  кофе и  вступил  с  Ингой  в  диалог, касавшийся,  казалось, всего  на  свете.  О  себе  он  сообщил,  что  его  мать -  русская,  из  Баку,  а отец – из  Южной  Кореи. К  сожалению, Инга  не  может  купить  автомобиль  в лизинг,  так  как  у  нее  нет  карты  социального  страхования.  При  покупке  машины  в  лизинг,  ей  достаточно  было  бы  заплатить 1000 долларов  сейчас,  а  оставшуюся  сумму  выплатить  в  течение  четырех  лет.   Александер  два  года  стажировался  в  Швеции, но  природа  соседней  Норвегии  ему  нравится  больше. Фьорды  -  это  ни  с  чем  нельзя  сравнить, завораживающая  и  зловещая  красота.  Все  время  страх,  что  твой  кораблик  опрокинется  в  бездонную  черную  пропасть… А  банк -   рядом,  менеджер  вас  проводит…
    В  Чеви-Чейз  возвращались  уже  на  двух  машинах,  Серову пришлось  сесть  за  руль  шевроле. Рычаг  автоматической  коробки  передач  располагался  на  рулевой  колонке,  как  на  старой  Волге  или  Победе,  но  он  быстро  освоился  и,  неотступно  следуя  за  Ингой, успешно  справился  со  своей  задачей.
    В  шестнадцать  часов  пришел  маклер, продемонстрировал  новым  хозяевам  системы  жизнеобеспечения  дома, подсказал  Инге, в  какую  ветеринарную  клинику следует обратиться  с  Вербой  и  пообещал  и  впредь оказывать  всяческое  содействие  со  своей  стороны.
    Инга  вернула  «цюрихский»  долг  ему  и  Урсуле  и  поручила им   разыскать  какой-нибудь  магазинчик  поблизости,  купить  пива. Они  пошли  наугад,  вверх  по  Роктон  авеню,  но  ничего,  кроме  таких  же  частных  коттеджей,  как  их  собственный, не попадалось  им  на  глаза.  Помог  мужчина, копавшийся  в  багажнике  припаркованного  у своего  дома  кадиллака  с  откинутым  верхом. Типичный  американец – в  шортах,  в  ковбойской  шляпе, маленького  роста,  он  догодался,  о  чем  справшивает  его  Урсула  и  предложил  отвезти их  к  магазину. « Окей?»   Почти  каждую  свою  фразу  он  заканчивал  этим  «окей?»  Проявленная  любезность,  совершенно  бескорыстная, сразу  вызвала  симпатию  ко  всему  американскому  народу. Магазин  оказался  в  паре  километров  от Роктон авеню,  и вот-вот  должен  был  закрываться. По  совету  американца  Серов  купил  шесть  бутылок  черного  ирландского  пива,  заплатив  21 доллар. «Окей?»  Домчав  их  до  своего  дома,  американец  на  прощанье  вручил  им  свою  визитку -  он  был  президентом  какой-то строительной  фирмы.
    Вечером  опять  жгли  камин, мутти  нахваливала пиво, Инга  тоже одобрила  их  выбор. Он  поучаствовал  в  разговоре,  поделившись  своим  восхищением  мастерством американских  шоферов. Сегодня  в Рокфилле,  на  площадке  перед  автоцентром,  он  стал  свидетелем,  как  огромный  грузовик  задом  въезжал  в  узкие   ворота. Легко,  уверенно, безукоризненно  вписавшись  прицепом-платформой  в  тесный проем  с  первой  попытки.  Урсула  подарила  каждому  по  салфетке, собственноручно  вышитой,  и  салфетки  эти  были  настоящим  произведением  искусства. Серову  досталась салфетка  с  белыми  лилиями,  как  на  гербе  французских  королей. Талант  вышивальщицы  вызвал  неподдельный  восторг. В  общем, все  остались  довольны  друг  другом,  только  он  был  сердит  на  самого  себя,  сожалея  о  потраченных  долларах.  У  него  осталось их  всего  сорок. Лучше  б   Верке  что-нибудь   купил. 
/