Крылья. 2- Галатея и Ангел

             … «Мечтаешь?»
На краю стола сидит человечек. Плешивая головка,  болтает ножками  разной длины. Жёлтые глаза, вертикальные зрачки.  «Галатея, надо полагать?», осведомляется он.
Человечек откровенно меня разглядывает. Спохватываюсь. Камни «сраму не имут», но горячее масло давно должно было бы залить грудь Спящего. Нет. Капельки на лету превращаются в мотыльков и кружатся вокруг пламени. Пахнет цветущей жёлтой смородиной. Красиво! В круге света разглядываю обнажённого, спящего мужчину.
Человечек спрыгивает со стола, неловко приземляется на больную ножку, замечает моё движение, досадливо отталкивает плечиком жалость: «Смысл. Здравый Смысл, мэм!»  «Фиглярничаешь?», интересуюсь.
-  Паясничаю», кривляется человечек.
  Расшумелся. Как маленький мальчик перед сном. Беру» на ручки»  горячее тельце, глажу холодной рукой спалённую небесным гневом плешивую голову. «Лисая башка, дай пирожка». Мы смажем подсолнечным маслом струпы, они затянутся, зарастут, покроются пушком.  Осторожно   массажирую ножку Хромого Беса. Вот он.  Незаживающий комок порванных сухожилий под левым коленом. Змеёныш мой, ядовитенькай.  Бесенята в жёлтых глазах жмурятся, мурлычут, ластятся. Вот уже  на моих коленях лежит тощий, замученный паразитами и лишаями котёнок.  «Отвлекся, займусь делом», хитрю я.  В сон Спящего  вошла женщина. Не высокая. Серое, длинное платье из тонкой шерсти,  короткие волосы собраны в высокий» хвост», перехваченный широкой, чёрной лентой в белый горошек. Гостья поливает цветы, полит свои «грядки»,  мастерит подставку для разросшейся рассады. Подходит к столу, что – то берёт. Вижу  светло-  серые глаза, тонкие, очерченные, самой природой губы.
«Только пришла, а уже наводит свои порядки», ворчит бес. Женщина оглянулась и засмеялась. Смех низкий, грудной. Склонила голову к правому плечу, растворилась в рассветных сумерках.
Утром,   какими – то неведомыми путями передо мной возникла склянка с маслом. Тихий голос вкрадчиво шептал мне: «Маслице, подсолнечное, чистейшее, без ароматизаторов. Подойдёт?»
 Никто меня «за язык не тянул», но я таким, же вкрадчивым голосом ответила: «Да».  Голос продолжал: « Галатеюшка.  Помажь  болячки – то. Здесь почеши. Ага, ага. Ой, ой, как хорошо!  Ох! Грехи мои тяжкие.
Бес подставляет шишкастую голову, поломанные рёбра, искалеченные лопатки для поцелуев.  От его жара мои пальцы и губы становятся мягкими, тёплыми, почти  живыми.
Чёрт, обнимая мои колени, шепчет: « Никому тебя не отдам».
Через несколько сеансов Бес превратился в подростка. Его лицо» цвело», длинные волосы  были жирны и не мыты, узенькие плечики   усыпала  перхоть. Колченогий и горбатый он тусовался  с местными ведьмочками и ведьмаками. Тинэйджер так уставал, что без  сил падал в мои колени. Его ногу сводило судорогой в настоящее копыто.
Мне было одиноко и холодно. Апрель в этом году выдался жарким и томным. Окна во всём доме - широко раскрыты. В жасмине под окном ночью пел соловей. В саду ему вторил ещё один. Весь дом  наполнил аромат  цветущего дерева. «Плыл» по ароматным волнам. Я мёрзла в безгрешности хозяина дома.
В сон Спящего снова  вошла женщина.  На этот раз она была в огненном, шёлковом платье. Высоко задрав широкую юбку, с коленями,  забиралась на какое – то ложе. Видение расправляло вокруг себя складки, считало петли в своём рукоделии. Когда женщина забиралась на кровать,- под правым мизинчиком бала видна родинка.
Что это? Кто – то, куда – то с грохотом поскакал. Бес вернулся. Нет. Теперь меня уже ничего не остановит. Я разозлилась. Этот безгрешный болван  продолжает спать. Продолжения ждёшь? Будет тебе продолжение! Заморожу! Вытяну всё тепло!
«Ныряю» в постель, всем своим холодом «наваливаюсь» на Нового Адама, пытаюсь согреть ноги об его ступни. Спящий в  ужасе просыпается, его « бьёт» ледяная дрожь. «Неееееееееееет, дружок никакое одеяло тебя не согреет! К Ней  беги, к живому теплу»,  злюсь я.
Здоровый, сильный мужчина, всхлипывая от холода, бежит в соседнюю комнату.
Что Демон? По комнате метался Огонь! «Успокойся! Тише! Тише! Сгоришь! Иди сюда». Мой Падший Ангел падает мне в колени». Принимаю, раскрыв объятия: « Уголёк!  Рубашонку долой. Я сейчас растекусь каменной лужицей и не смогу тебе помочь. Дыши глубже, сделай несколько резких вдохов и дыши. Тебе надо отвлечься».  Ложусь  на горячечную мальчишескую грудь. Жду, когда Бес успокоится, продолжаю: «  Повернись на живот. Я «прощупаю твой позвоночник. Начнём с рожек. Нет. Рожек у тебя нет. От ударов увеличилась надкостница. Основание черепа, седьмой позвонок, лопаточки. Что это? Какой – то желвак, грыжа. Вот здесь, между «крыльями». Хвостик у тебя есть? Какой, какой. Обыкновенный.   Что же за непонятное образование там у тебя?»
Мну пальцами, пытаюсь определить размеры загадки. Чуть – чуть придавливаю пальцами. Демон напрягся. « Больно? Очень? Терпи! Страсть, как люблю чего – нибудь выдавить», отвлекаю мальчишку разговором.   Нажимаю сильнее. Что- то  лезет. «Что это такое? Чья – то головка! Злющие глазки, сколько ненависти. Какая злоба! Острые, мелкие зубы. « Что это такое, я тебя спрашиваю. Дело измены? Совесть тирана?» Что – то меня гложет» во  плоти? Разве можно  настолько оправдывать о себе гадкие слухи? Ты своими пальцами делаешь мне больно, но я не отступлю. Потерпи. Чуть – чуть осталось. Спиногрыз какой – то», успокаиваю уже себя.
 Подхватываю головку пальцами – пинцетом. Вытягиваю из позвоночника длинное, извивающееся тельце. С силой давлю. Раздаётся мерзкий хруст. Во все стороны брызжет чёрная, маслянистая, вонючая кровь. Едва успеваю закрыть глаза, вздрагиваю от брызг на лице. Какая  одуряющая вонь! По пальцам растекается слизь. В кабинете нечем дышать. Приближается гроза, воздух « застыл». Нет спасения от этой мерзости.
Чёрт уже сбегал за салфетками. Осторожно открываю глаза. Вонь « режет» зрачки. Тру, тру, тру, тру ладони, пальцы. Демон протирает моё лицо. Растёт горка использованных салфеток, ваты.  Малыш стащил где-  то  гигиенические салфетки, подкладки. На столе выстраиваются бутылочки с растворителями, техническими жидкостями, туалетной водой. Появляется даже левомицетиновый спирт.  Подросток принёс какое – то корытце с водой, мыло. В комнате вонько уже от этой смеси. Наконец- то. Грозовой ветерок раздувает  вязкую дурноту.   Где- то  вспыхивают первые зарницы. «Что это было?», выдыхаю я. «Перьеед. Он сжирал  мои крылья», отвечает Демон.
 Надо обработать ранку. Падший Ангел  лёг на стол.
 Такая иллюминация! Молнии освещают кабинет яркими жёлтыми, белыми, малиновыми, зелёными, голубыми цветами и их оттенками. Осматриваю ранку. Нет. Нору, лежбище, пещеру. Как же это обработать? Чем? Своим длинным, каменным, узким пальцем пытаюсь войти в бывшее  логово. Бес отталкивает мою руку, застывает, уходит в себя. Наверное, лечится.  Потом вскакивает и, как ни в чём не бывало, развлекается.  Берёт охапки ветоши и бросает во  вспышки молний. Горящие разноцветные  фонарики разлетаются  и оседают огнями Святого Эльма на линиях высоковольтных проводов.   Наигрался. Подошёл.  Лицо демона  изменилось. Он «смахнул « пятернёй» сальные волосы.  Вижу   выпуклый лоб, прямой нос, но изящные, миндалевидные глаза. Стальные. Упрямый, не сдающийся подбородок. Лицо светится внутренней силой. Извне приходят имена. Люцифер, Светлолик, Светлоок, Светогор, Лучезар, Светел, Светл, Денница.  Снова и снова. 
Денница  растянулся на столе, лобастую  голову положил мне на колени,  предложил  поработать косметологом. Тампоном со  спиртом стираются трещинки, морщинки, шрамы. Только поломанные рёбра остаются искореженными.  Ничего. Теперь ангел  всё выровняет  сам. И с ногой справится. Грудь светится. Уже видны совсем другие очертания.  Рассуждаю вслух: «  Улыбаешься?  Для крыльев нужны развернутые плечи, могучие  грудная клетка и торс, мощные ноги. Всё это будет. Только не воюй больше, крылья береги. Что вы не поделили? Ты был строителем и архитектором, генетиком и  математиком, художником и ваятелем. Творцом. Ты создал два мира. Не могу поверить в страшные рассказы об Аде.  Согласна. Настроение у тебя было мерзопакостное. Но с таким светлым челом невозможно создать то, Чем  пугают людей. Освещение, температура там другие.  А на серо – водород у тебя аллергия. Создай третий Мир! Тесно с Ним на одной Земле? Улетай. Создай Новую Землю! Задача  как раз для тебя! Возьми меня с собой! Я тебе готовить и стирать буду. Я оживаю рядом с тобой.  Возьми!
Наступило моё лето.  Жарено - жаркое. Не признающее  никаких покровов и тайн. Запела зарянка, цветочные ароматы сменяли друг друга. Летучие флоксы добивали остатки здравого смысла.  Мне теперь было легче выходить из камня.  Ангел  стал безумен. Молод, высок и одержим.
 Страшно чешутся крылья. Страаааааааааааашно!  Страдалец достаёт длинными, тонкими, нервными пальцами крылья, начинает расчёсывать их, делает больно, рычит и ругается, привычно падает в мои колени. Крылышки жалуются. Вооооооооооооон набухшие белые бугорочки.
 Бурчу: «Папка  ваш уже успел, содрал тончайшую кожицу. Папка. Кто же ещё? Весь в ожидании. Руки  бы тебе пообрывать, изверг».    Обрабатываю крылышки слабым раствором перекиси водорода. Раствор пузырится, щекотит  Ангела.  Денница  вскакивает, начинает подпрыгивать на одном месте. В каком – то мультфильме  так подпрыгивал страшный дракон и кричал: «Буду чирикать, буду!».   Денница  не выносит моего «глумления» и выходит в окно. Уж, больно серьёзен.
Он возвратился. Одним нетерпеливым движением сорвал живые занавеси с окон. В  комнату ворвалось солнце и выгнало  её обитателей из Мира, создаваемого Ангелом. Открылся вид на зацветающие тополя. Скоро  весь кабинет застелет воздушный ковёр, разлетающийся под ногами, создающий ощущение полёта. Ложе застелили шёлковые, прохладные простыни. Появилось огромное зеркало. Ангел  держит в руке ещё одно и пытается разглядеть младенцев. Озабочен их медленным ростом. Ест всё. Молочное, мясо, фрукты, обчистил соседские огороды. Едва успеваю изо рта вырывать какую- нибудь немытую зелень.
Не сердится. Смеётся и позволяет мне иногда поучаствовать в своей Радости. Растёт очень  быстро. Это приносит неожиданную для  Денницы, дополнительную тяжесть, но он уже взял себя в руки. Целые дни  пропадет  где – то в своих Гимнасиях.
Я - ждала, ждала свою Святую Троицу. Сидела на подоконнике и ждала. Задрёмывала. Слышала во сне шум крыльев. Просыпалась. На меня смотрели маленькие Солнышки и улыбались,   Ангел  стоял, закрыв глаза и прислушиваясь к забытым, но возрождающимся  ощущениям. Улыбка его становилась всё лучезарнее.
 Душ, любование перед зеркалом, спокойный, глубокий сон. Наступало моё время нянчиться с малышами. К концу июня они закрыли лопатки. Тополя продолжали цвести, пух завалил весь кабинет.
Сегодня Крылышкам не спится. Ночь на Ивана Купала. Огромная луна мучает не только их. Душно. Денница  терпеливо «носит» их по комнате, убаюкивает. Угомонились. Разметались на спине Утёса-великана. Я присела на краешке постели.  Благоговею.
 Шмели? Ночью? Залетают под самым потолком и резко «падают» к самым крылышкам, на мгновение зависают над ними, причащаются и снова вылетают. Какой Богине понадобилась такая косметика? Выглядываю в окно. Шмели вместе с пухом летят  к Луне.
 Ночь – то,  какая!  Лёгкий-  лёгкий ветерок. От Селены исходит соблазняющее тепло. Подаюсь вперёд, подставляю лунной ласке  вечное, юное тело, и никому не  нужную душу.
Как хочется жить! Страстно хочется жить! Страшно хочется жить! Страшно хочется жить страстно! Я устала от своей роли статиста.  Я люблю, но кому это нужно! Я устала, устала, устала!
В глубине дома вскрикивают Неспящие. Вываливаюсь от неожиданности в окно.