Прощёное воскресенье

Дед Егорыч пришёл утром с «дежурства» весь из себя радостный, изнутри светящийся. Матрёна, жена его, по воскресному обычаю уже напекла шанежек. «Дежурством» Егорыч называл свою работу – он сторожил, то есть охранял деревенскую библиотеку и клуб. Библиотекарша Нина разрешала ему брать без записи книги. А завклуб Генка – смотреть бесплатно кино и приезжие концерты. Так что Егорыч был вполне грамотным и, в общем-то, как теперь говорят, сильно продвинутым перцем.

Войдя в избу, дед повёл носом, уловив дурманящий аромат горячей выпечки. Вдруг бухнулся на колени и закричал:
— Прости меня, Мотря! Прости за всё!!!
— Чёйта?! Уже принял с ранья?! — Матрёна испуганно вытаращила глаза.
— Ни грамма! Прощёное воскресенье сёдни, так что вот – прошу у тебя прощения.
— Лучче сразу говори, чё натворил?! — Матрёна полезла в шкапчик, проверить деньги. Узелок был на месте.
— Ничего. Говорю же – прощёное сёдни. Я у тебя прощенья прошу, а ты говори, мол, «бог простит, и ты меня прости».
— С чего это я у тебя просить буду? Небось, не я третьего дня чекушку у Матвевны занимала?
— Откуда знашь?!
— Она сама сказала. Поди не велик секрет.
— Вот бабы!... Ну чё тут скажешь… А тебя-то кто виноватит? Просто скажи – «бог простит и ты меня прости». И всё!
Матрёна с ещё большим подозрением посмотрела на Егорыча, взяла в руки ухват и прошипела:
— Чё, пенёк трухлявый, опять к Дуське Сухановой лазил? Я вот те щас все рёбры перешшитаю! Ишь, христосик тут нашёлся!
— Ты чё, старая, отрубей обожралась?! При чём тут христосик??? Поди и не знашь, с чего бесишься, а я – крайний?! Да пошла ты со своими шаньгами! И прощенья твоего не надо! — Егорыч хлопнул дверью в сенях и пошёл досыпать в библиотеку.

Неделю после того воскресенья старики не разговаривали. Матрёна на Егорыча шибко обиделась. Да и то правда – нельзя же так пугать людей, предупреждать надо, прежде чем прощенья просить…