Ёся и Киса

По рации сказали мне, чтобы срочно выехал на базу- прислали двух студентов из Иркутского политеха. В тайге уже снежок пробрасывало, конец сентября. Приехали на базу, разгружаемся, подходят два парня и рассматривают нашу банду. Определившись, обратились к водителю Мише Орлову (или как мы его звали- Орёл, Орёлик, решив, что он старший).

Миша- красивый мужик лет тридцати с небольшим с шикарной чёрной бородой, волнами спадавшей на грудь, выглядел горадо импозантнее остальных. Тем более, что мы дорогой провалились в болото, выбирались с помощью самовытаскивателя (по-простому, бревно, на которое надеваются цепи с крючьями) и перемазались в грязи, а Орёл остался сухим и чистым, сидя в кабине. Я подмигнул Мишке, и он стал играть роль начальника. Вечером мы уехали к местному дружку Кузе в баню, загуляли, и утром студенты, увидев всех с похмелья, ещё больше убедились, что шефом может быть только Миша, а никто другой.
Какое же разочарование было на их лицах потом.

Познакомились, одного было звать Юра, и я его тут же перекрестил в Ёсю.
Когда-то работал с двумя братьями- грузинами. Один из них был Иосиф, но все его почему-то звали Юрой. Ну, а я переделал наоборот- Юру в Иосифа или в Ёсю. Позже, когда мы стали друзьями, Юрка, вспомнив "Двеннадцать стульев" и Осю с Кисой, нарёк меня Кисой.

Расспросив ребят, узнали, что Юрка хорошо играет на музыкальных инструментах. В деревне у знакомых нашли гармошку, гитару и взяли с собой в лес. Теперь вечера в палатке у нас стали музыкальными, а выезжали мы с базы, специально сделав круг по улицам через село. Всей бригадой уселись на крыше вездехода, Юрка растянул меха гармошки, и мы хором рявкнули:

-Казаки-и, казаки-и
едут, едут по Берлину
наши казаки!

Местный люд выбегал на улицу, изумлённо глядя нам вслед.

По окончанию института Ёся пришёл к нам в экспедицию. Мы крепко с ним сдружились, а через несколько лет снова оказались в одной бригаде, так как полевой сезон закончился, рабочие разъехались, но объект был не закончен Организовали "офицерскую бригаду" -Ёся, Киса и молодой геодезист Серёга, а водителем был новенький паренёк Саня. Делали триангуляцию и планово-высотную подготовку аэроснимков. И вот, остался последний пункт. Приехали, поставили у подножия вышки-сигнала палатку, утром встаём, а на улице аж звенит- такой морозяка.

Градусник показал минус сорок. Оделись с Юркой потеплее, подшлемник-маска был всего один, его Ёсе отдали, так как он у теодолита стоял. Для меня же достали чистую портянку, прорезали отверстия для глаз и рта, сзади закололи булавкой.
Столик под инструмент находился на высоте тридцати метров, думаю, там было не теплее, чем на земле, хоть и ближе к солнцу. Вскарабкались по лестнице наверх с трудом, мешали полушубки и валенки. Я расположился в углу площадки, записываю отчёты. Невязки прут, углы не совпадают. Юрка начинает тихо закипать, диктует отчёты, но впустую. Замерзла летняя смазка у теодолита, лимб протягивает.

Когда мы перестали чувствовать пальцы на руках, бросились к лестнице и через минуту были уже в палатке, где уютно потрескивала железная печурка. Запросили по связи прогноз погоды, потепление не обещали, велели выезжать.
На другой день собрали палатку и поехали на базу. Можно было спокойно ехать по автозимнику, но мы решили срезать дорогу по старым профилям, сократив путь на несколько десятков километров.

В результате ничего не выиграли, приходилось то и дело пилить-рубить деревья, преграждающие проезд. К вечеру подъехали к речке Мога. Неширокая, метров тридцать, покрылась льдом к тому времени. Мы его подолбили ломиком, поморщились- толщина льда была ещё недостаточной. Но понадеялись на русское авось, как всегда. И зря. Даже до середины не доехав, наш вездеход провалился под лёд, и с одной стороны слетела гусеница.

Не очень глубоко- короче, женщинам по пояс. Но в этой ледяной воде надо было обуть вездеход и вылезти на берег. Если оставить технику на ночь в реке, то к утру она вмёрзнет в лёд. Сергей сразу сказал, что ему здоровье дороже, и в воду не полез.
-Ну, тогда ставь палатку, готовь ужин.
Раскатали болотные сапоги и втроём начали биться с замерзающей рекой. Стемнело, на ощупь и при свете фар, обули в воде вездеход, добавив лишний трак, а выехать не можем, даже с самовытаскивателем- упирается мордой в лёд. И стали мы долбить ломами коридор во льду до самого берега, проваливаясь по самое я извиняюсь. Сапоги давно залило водой, телогрейки сбросили, не замечая мороза, пар валил от нас, на спинах корка льда, борода смёрзлась так, что слова не пробивались. В принципе, слова были, в основном, все одинаковые и знакомые, так что можно было и не произносить их. Юрка, промокший насквозь и местами обледеневший, задубевшими губами с трудом выговаривал:
- Саня, иди на берег, погрейся немного.
Но куда уйдёшь от машины, которая покрывается льдом быстрее нас, успевай только скалывать его. В ответ я огрызался шепеляво и невнятно:
- Сам иди давай к костру!
Мы ещё не знали, что никакой костёр на берегу нас не ждёт совсем.

Потом зацепили трос за дерево и за гусеницу вездехода, машина начала подниматься из реки на крутой берег, наматывая трос. Саня подправлял рычагами, как вдруг- щелчок, вездеход дёрнулся и замер. Из кабины выглянула растерянная физиономия водителя:
- Фрикцион отломился.
Никогда до и после этого я не слышал о таких случаях: рычаг сломался в самом низу, у полика. Оставив вездеход до утра в этом состоянии (висел на натянутом тросу, задом в воде), пошли к палатке.

Перед нами была картина: на пеньке сидел Сергей, курил сигарету и ждал нас:
- Как я в одиночку палатку поставлю?
- А где костёр?
- Дрова сырые, разжечь не смог.
Мы молча переглянулись и ничего ему не сказали, так как все понимали, что палатку эту можно и одному установить, а для костра мог бы взять в машине паяльную лампу. Но предпочёл несколько часов сидеть и любоваться на трёх мокрых, покрывающихся льдом, сумасшедших типов. Мы, под скрип и скрежет превратившейся в ледяной скафандр одежды, быстренько установили палатку, затащили печку, раскочегарили её и на скорую руку сварганили ужин, игнорируя попытки Сергея помочь нам.
Просто, в таких ситуациях становится предельно ясно, кто есть кто, и кто чего стоит. Как-то так, хоть мы и не сговаривались, вдруг образовалась стена между нами и им. Как говорят в Японии, парень потерял своё лицо.

Утром просверлили ручной дрелью отверстия в рычаге, закрепили болтами, вылезли полностью на берег и к обеду уже тронулись дальше.

А на фотографии мы с Ёсей после этой эпопеи, когда выехали к зимовью, где жили охотники. Я снял валенки и встал босыми ногами на них, думая потом рассказывать ребятам, как босиком по снегу ходил. Никто не поверил, валенки на фото заметили.