Казино

Инесса вытрясла из кошелька деньги и страстно пересчитала. Их оставалось на один день, да и то, если никаких непредвиденных трат не потребуется. Зарплату не выдавали. Бюджетники-повременщики еще получали какие-то крохи, а сдельщики — ничего.
Сначала она бодрилась, подрабатывая мелкими халтурами и как-то перебиваясь с хлеба на квас. А теперь ее не оставляло ощущение, что прежняя жизнь с постоянным, хоть и небольшим заработком, когда она могла покупать ребенку апельсины и даже делать небольшие подарки своим сослуживицам ко дню рождения, кончилась навсегда.
Сын у нее был поздний, взлелеянный бабушками и не очень приспособленный к нынешней жизни. Одно время он работал сторожем в экспериментальном театре. А теперь, когда театр закрылся и расчет за последние полгода ему произвели не деньгами, а театральным барахлом, положение стало аховым.
Парень пытался продать то, что досталось ему при ликвидации труппы: голубые занавеси, жалкую сантехнику, пол-ящика керамической плитки. На это уходило немало времени, он мерз у Черемушкинского рынка на весеннем ветру, чтоб за вырученные рубли купить себе курева.
Торговать он не умел, и только один раз осуществилась выгодная сделка, когда пластмассовую детскую ванну, в свое время приобретенную им для опытов по разведению рыбьих мальков, удалось загнать новоявленному папаше за двести рублей, хотя на ванночке и стояла дореформенная цена одиннадцать пятьдесят. Но и тут он отчебучил: принес домой с базара облезлые тупые ножницы и, когда мать с раздражением спросила, зачем он скупает металлолом, кротко объяснил. Несколько часов простоял у рынка бок о бок со старухой и когда ему улыбнулось счастье и он продал ванну, невозможно было уйти просто так. Он и купил те старые ножницы, которые старушенция  не смогла сбыть за целый день.

Наступили такие тошные времена, что Инессе не однажды приходила в голову идея как-нибудь отсюда безболезненно исчезнуть. Они еще не голодали, потому что в доме был сахар и небольшие крупяные запасы, но, когда она видела в витрине соседнего магазина окорок из папье-маше, оптимистически раскрашенный розовой краской, рот у нее сразу же заполняла слюна, как у собаки по Павлову.
Днем хотелось спать, но она, вяло шевеля губами от заведомой безнадежности дела, обзванивала прежних заказчиков. У одних спрашивала вежливо, когда заплатят за сданную в свое время документацию, у других— нет ли работы, но везде получала один и тот же унылый отказ.
А ночью спать не могла и беззвучно плакала в пододеяльник, вспоминая, как еще полтора года назад перед выборами она вечерами носилась по кварталу с банкой мучного клейстера, расклеивая агитки за «Демократическую Россию», пятидесятилетняя идиотка. И теперь терзалась, уверенная, что тоже несет ответственность за то, что творится в стране.

Однажды вдруг позвонила подружка:
 — Есть работа. В казино делают ремонт и нужен спец по мрамору. У них там мраморные полы.
—  Но я ничего не знаю, — сказала Инесса.
-— Если не хочешь сдохнуть с голоду, берись. Я бы сама взялась, но нет времени, я для них же делаю сейчас витражи.
— А разве ты умеешь?
— Помнишь Чехова: если зайца бить по голове, то он может спички зажигать. Записывай телефон.
— Я боюсь, там сборище преступников.
— Это когда игра, а так там вполне нормальные люди. Сначала позвони, без предварительной договоренности тебе не попасть внутрь. Я тебя отрекомендовала как специалиста по камню. Вспоминай химию.
После этого разговора Инесса опять не могла уснуть до утра, стеная и вспоминая русскую классику.
— Вот до какого унижения я дошла — идти прислуживать подонкам. Но сама по себе картежная игра — вполне в традициях русской жизни. И Пушкин играл, и Некрасов. А я ведь не играть иду, а, скорей всего, придется просто мыть полы. Уважайте труд уборщиц! Но в конце концов из грязного сделать чистое — разве грех? — уговаривала она себя, а внутренний голос твердил: вот так продают душу дьяволу, так вот начинают служить разврату!
Под утро заснула, а потом вскинулась: не опоздать бы!

Подкрашивая губы помадой, думала с тоской: вот как Соня Мармеладова на бульвар пошла!
Когда же, трясясь от страха, притащилась по адресу, данному приятельницей, оказалось, что казино располагается в бывшем кинотеатре, куда когда-то они не раз ходили смотреть фильмы с покойным мужем. Охранник пропустил ее в вестибюль и перепоручил другому человеку.
Из зрительного зала с мраморной колоннадой все ряды сидений были вынесены. Старые люстры, как видно, выдрали, и над головами болтались на  толстых проводах голые и слишком яркие лампы мощностью, должно быть, по нескольку сот ватт. Рабочие штукатурили потолки, а внизу уже приготовлены были огромные, из хрустального стекла, плафоны. Электрики таскали с места на место здоровенную стремянку, размечая, как вешать светильники.
Пришел распорядитель ремонтных работ и повел Инессу по залу от колонны к колонне, тыча пальцем в разные места. Всюду на мраморе проступали рыжие пятна, потеки, виднелись рисунки сердец и половых органов, надписи... Слова были везде почти одни и те же — из двух, трех и более знаков. Она обалдела от всех этих иксов, игреков и йотированных гласных разного размера. Имена и неприличные слова были в основном в нижней части стен и опор.
— Неужели это зрители? —  спросила она.
— Дети, — пояснил прораб.
Подведя ее к колонне с обезображенной грязной поверхностью, он остановился.
—  Мы тут пытались мыть кислотой, но ничего не вышло. Беретесь? Вы определитесь, что надо для работы, и я вам пришлю двух ребят на подмогу. Только сначала идемте в бухгалтерию и получите аванс. Но работа срочная!
Инесса затребовала горячую воду, стиральный порошок и назвала несколько органических растворителей. В течение дня все это доставили, и она подивилась оперативности снабжения. Честно говоря, с трудом побеждая в себе паническое чувство некомпетентности и желание немедленно бежать, она рассчитывала несколько оттянуть начало работы, чтобы получше сориентироваться.
Макая тряпки в пахучие жидкости и скрывая неуверенность, попробовала счистить одну, потом другую надпись. Кое-что получилось.
В зале работала визжащая бандура с пилой, с помощью которой нарезали зеркала. Их вставляли в рамки и крепили на стены в виде квадратных сот. Она заметила, что краевые полоски зеркальных листов, остающиеся после резки и вполне пригодные для использования, мастер разбивал, ссыпая осколки в стоящие на полу носилки для мусора.

Когда Инесса, оглушенная скрежетом резака по стеклу, нанюхавшись до головной боли ядовитого «шестьсот сорок шестого растворителя», вышла из гнезда порока, магазины уже были закрыты. Первым делом она устремилась к продуктовым палаткам у метро, но так как до этого долгое время практически ничего не покупала, цены испугали ее. У высотного здания с машины торговали всем: конфетами, молочными продуктами, лежалыми фруктами.
Ехала в метро с коробочкой сметаны, сыром и бананами и, радуясь, что накормит сына, прятала глаза от людей. Ей казалось, все догадываются, откуда она едет.
«Достоевский тоже играл», — успокаивала она себя, но, понимая, что здесь не Баден-Баден, снова испытывала угрызения совести — до боли под желудком.
Ночью она в ужасе проснулась. Представилось почти въяве, что в казино пожар: бросили горящий окурок в урну, куда она свалила отработанную, промасленную ветошь. Неслась на «Баррикадную» в восемь утра, ожидая увидеть одни головешки и внутренне молясь — только бы никто не сгорел!

В последующие дни работы в казино Инесса не общалась больше с начальством, а имела дело только с Игорем и Женей. Работяги бессловесно исполняли все ее указания. А она, войдя во вкус работы и испытывая уже некий профессиональный азарт, смело экспериментировала: смешивала реактивы, ставила компрессы.
По ее слову парни с какой-то тройной скоростью терли камень, и так как ни спецодежды, ни защитных средств никому не выдали, а вещества были довольно зверские, она на другой день принесла помощникам из дому свои запасные перчатки из толстой зеленоватой резины.
Сама Инесса теперь только начинала обработку каждого участка ватным тампоном, и так насобачилась вести дело, что уже без пробы указывала ребятам, какое пятно чем взять, а потом принимала у них отмытые поверхности, дочищая самые стойкие надписи.
Первые два дня она всех в заведении боялась и даже двух своих помощников подозревала в том, что они — криминальные личности. Но по их лицам и усердию, с каким те работали, быстро поняла, что ребята совсем не того профсоюза. Потом, разговорившись с кроткими своими подчиненными, узнала неромантическую историю каждого.
Игорь — после армии, не мог найти работу, жена ждет ребенка. Его мешковатый вид как-то не вязался с местом, где просаживают большие деньги. По ночам, когда идет игра, в помещении казино он никогда не бывает, а нанят только на время ремонта. По крайней мере, один раз в день, он проговаривался, что хочет сына.
Женя, приехавший в Москву из Ставрополя поступать в театральное училище, туда не попал. Занимался теперь в Академии театрального искусства, где за учение надо было платить. Он начинал было работать в ларьке, но проторговался. Амбалы, привозившие товар, разгрузив машину, тут же, без всякого учета и оплаты набирали себе спиртного, и ничего он не мог поделать. Стал здесь чернорабочим. Была еще та выгода, что ночью ему разрешали иногда сколько-то поспать тут же, в ремонтируемом вестибюле, а так он кантовался по вокзалам.

Сроки поджимали. В казино функционировал только малый зал в межэтажном аппендиксе, куда вела лестница прямо от входа. От простоя  главного помещения хозяин, которого Инесса так и не увидела, терпел большие убытки. Всех торопили. На отделочные работы и уборку брошен был весь низший персонал заведения, в том числе молодые, очень вялые девушки, которые ошивались в зале, почти ничего не делая и беспрерывно дымя сигаретами, а чаще болтали с охраной, в которой состояли в основном бывшие «афганцы».
— Они привыкли работать по ночам и днем как сонные мухи, — сказал про девиц Игорь.
Инесса, считавшая, что это проститутки, сначала с брезгливой опаской обходила их, пока ей не объяснили, что девки только встречают гостей. В их задачу входит довести клиента до игорного стола. И от игроков они ничего не имеют, разве что шампанское. Но напиваться запрещено. Она рассматривала девушек и дивилась их неряшливой одежде и одутловатым лицам. Днем это были какие-то лахудры. Но когда однажды она задержалась, в рабочем запале не заметив времени, то увидела, что к вечеру девицы ожили, переоделись и, накрасившись, вздыбив волосы лаком, выглядели неплохо, все больше и больше оживляясь по мере подхода публики и возлияний в баре. Они старались выставить клиента на угощение, но сами едва притрагивались к выпивке.
Официально казино открывалось с десяти вечера, но самая игра, говорил Игорь, начиналась ночью. Тех богатеев и воров, а может быть и убийц, которые прожигали здесь жизнь, Инесса ни разу не встретила.
— Кто они?
— Здесь анкетных данных не спрашивают, — отзывался на ее слова напарник, в то время как она пыталась смыть с мраморной поверхности очередное матерное слово. Битумная надпись плохо поддавалась растворению, и до обеда уничтожили только первые буквы, так что подключившийся потом к процессу  Женя смеялся:
  — А может, это «звезда»!
— Здесь играют люди из самого высшего света, в основном, мафиози, — объяснял Игорь. — Из большой политики тоже бывают деятели, но их и не увидишь. Все очень прилично, на высоком уровне. Без галстука не пускают. Играют кто в покер, кто в вист, кто в рулетку. На эстраде обычно поет классная певица, негромко, не орет. А пианистки — из консерватории, их две, по очереди дежурят.
Инесса поинтересовалась, не страшно ли здесь женщине оставаться  ночью. Уверяли, совершенно безопасно. Правда, потом вспомнил кто-то историю: в один из самых первых вечеров выступала акробатка под музыку, так, не успели оглянуться, как один крутой клиент схватил ее за волосы, намотал их на руку, и так и втащил в машину на глазах у растерявшейся охраны. Когда потом пошла речь об изнасиловании, никаких претензий от девушки не принимали, считалось, что сама во всем виновата, допрыгалась.

Чем больше узнавала Инесса типов, которые были рядом, тем больше терялась. Приготовившись к общению со злодеями, она встречала обыкновенных людей, как и она сама, зажатых обстоятельствами и безденежьем.
В крупье подавались студенты дневного отделения, которые наспех, поспав часа два после работы, отправлялись потом в институт. И когда одна из девиц устроила истерику, что не может приходить днем, Инесса узнала, что у этой Аэлиты несадовский ребенок, и в казино она пошла на ночную работу, чтобы днем быть с малышом. Товарки успокаивали матерящуюся сквозь слезы родительницу, и та испуганно затихла, понимая, что скандалисток тут держать не станут. А матерились здесь все – и охранники, и рабочие, и прораб, и девушки. Только Игорь стеснялся присутствия Инессы и не позволял себе бранных слов.
«Зачем же со стен тогда стирать ругательства?» — иронизировала она про себя и спросила:
 — А во время игры выражаются?
— Нет, что вы!
Она поневоле включалась в болтовню и слушала местные байки. Рассказывали, например, как один здешний завсегдатай ехал в казино, попал в аварию, разбил машину, тут же купил другую и приехал к карточному столу как ни в чем не бывало, вовремя.
По окончании работ на вопрос «Сколько мы вам должны?» Инесса ответила, сколько стоит ее человеко-день по госцене, и сказала:
— В зарплате — половина.
Бухгалтер с иронией взглянул на нее и подсчитал плату за пять дней. Она поняла, что запросила смехотворно мало, но испытывала чувство гордости за собственную честность.

Она шла по Москве с сумкой, набитой сдобными булками, и думала: «Добро и зло так слиты. Нужно ли было идти в такое место ради выживания? Может быть, не надо было выживать?»
Шагала по подсохшему асфальту, а в глазах стояли стройные стволы дорических колонн и резьба внутренних порталов (прежде черная и замусоленная, а теперь светло мерцающая) и очищенные квадраты пола из мрамора белого и мясно-красного цвета.
События эти еще требовали нравственного осмысления, и она сомневалась, можно ли признаться сыну, где заработала деньги, на которые купила ему отечественного производства сандалеты с круглыми прорезями. Потому что для подклейки подошв на его старых кроссовках ей не хватало квалификации.
1990

Опубликовано: альм. “Предлог”, 2000, №.2; «Брызги шампанского. Новая женская проза», сб.рассказов, М. 2003, с.72-79