И все-таки она женщина

  За стенкой раздался грохот бьющейся посуды, и сразу же вслед за ним - мужская отборная ругань. Это произошло настолько неожиданно, что я невольно вздрогнула и вопросительно посмотрела на мать.

- Не обращай внимания, - спокойно проговорила она, прихлебывая чай из блюдца. – У Ирки опять буянят!
- У какой Ирки? Семеновой, что ли?
- Ну, да. Одноклассницы твоей бывшей. – Мама придвинула к себе вазочку с вареньем. – Да ты кушай, кушай, дочка, пока завтрак не остыл. Когда еще теперь приедешь...

Я действительно последнее время довольно редко посещала свой родительский дом - с тех пор, как вышла замуж и перебралась на другой конец города. Все некогда, некогда. Как белка в колесе:  работа – дом,  дом – работа! А между ними ребенок и муж со всеми прилагающимися к ним заботами и хлопотами!

- Ты права, ма! - вздохнула я. - Знаешь, когда вчера Димка отвез Верочку к Елене Сергеевне и остался у  нее все выходные, я тоже решила сразу после работы поехать к тебе. Что, я хуже?
- Ну и умничка! Отдохнешь хоть немного от своей круговерти. Соседи бы только не мешали. – И она с неодобрением глянула на стенку, за которой снова раздались крики.

- Да уж, поотвыкла я от такой слышимости. Все-таки сталинские дома - это не то, что брежневские коробки!  А что это за мужик там матерился? Муж ее, что ли?
- Почему муж? Она самая и есть! Да и не замужем она. Кто ж такую возьмет? – мама усмехнулась: - Хотела бы я посмотреть на такого человека! С мамашей своей, Наташкой-алкашкой, опять чего-то не поделили!
 
- Ты что, мам - я ведь явственно слышала мужской голос!
- Иркин это голос, Катюша! Неужели  забыла? Хотя, конечно, голосок у нее действительно, погрубел еще больше. - Мама немного помолчала, задумчиво помешивая ложечкой остывший чай.  - Несчастная она.  Жалко мне ее.  Да и не виновата она по большому счету.
 
- Кого жалко? Ирку? – Я снова невольно вздрогнула, услышав грубый, явно мужской голос, что-то недовольно вдруг забубнивший за стеной.
Конечно,  будучи ее ближайшей соседкой, я знала, что  Иркина  мать очень сильно пьет, - но у кого в семье не было проблем? Да и сама Ирка никогда не давала повода жалеть себя. Напротив, вела себя она всегда независимо,  дерзко, если не сказать агрессивно.
 
- Да, Катя. Ты ведь многого не знаешь про Иру. Мы с ее матерью Натальей когда-то очень дружили. Но после того, как у нее трагически погиб первенец - ее пятилетний сын Игорек, - в ней будто что-то надломилось! Она тогда отдалилась от всех, замкнулась в себе.

- Постой, мама. Разве у Ирки был  брат? Я никогда об этом от нее не слышала. Хотя, в общем-то, особо мы не дружили.
- Да, был. Это страшная история. Он ведь погиб фактически у нее на глазах. Выбежал со двора за собакой, а из-за угла вдруг выскочил мотоцикл! Муж ее, Виктор, тогда во всем обвинил Наталью, мол, недосмотрела, с соседками проболтала жизнь единственного ребенка. Любили они оба сына своего безмерно.
 
- Ужас какой! А что дальше?
- Дальше... Они очень горевали, а потом горе свое стали водкой заливать . То и дело вспыхивали скандалы.  В основном по пьянке. Пили они очень сильно...
 
Через два года Наташка снова забеременела, и на некоторое время все успокоилось.  Но когда выяснилось, что будет девочка, Виктор снова забуянил.  Он же всегда хотел только мальчика - такой вот пунктик, бзик у него был!

Наташку это сильно угнетало, но Витьку своего несмотря ни на что она очень любила и боялась потерять. А тут еще девочка должна была родиться! В общем, не хотела Наташка этого ребенка, решилась даже на аборт, приходила ко мне советоваться. А я сама тогда была беременна! Конечно, стала ее отговаривать, доводы разные приводить. Ну и убедила не делать глупостей.  Теперь вот думаю: может и зря, хоть грешно так говорить...
 
- Ты о чем? – я уже не на шутку была заинтригована.
Тут же на мгновение представила себе, что я вот так во время беременности вдруг не захотела бы рожать свою Верочку, и мне чуть дурно не стало. 
- Нежеланный ребенок – вот причина всех бед! Причем, не столько у родителей, сколько у самого ребенка...

В итоге Наташка выгнала  Виктора, когда он в пьяном угаре поднял на нее руку. А ведь ей рожать вот-вот! Милицию тогда даже вызывать пришлось! Такой скандал был!
Веришь – нет, Виктор с тех пор, насколько я знаю, так и пропал. Никто его больше у нашего дома не видел.

- И что, Иркина мама так больше замуж и не выходила ? 
Эта история меня сильно взволновала. Насколько я помнила, у Ирки никогда отца не было.
- Мужа законного не было, а так, через стенку, можно было сделать вывод, что мужчины у моей соседки Наташки были отнюдь не редкостью.
Когда Ирка-то родилась, первое время Наташка жила с каким-то мужиком, но он от нее очень скоро сбежал – кому охота жить под постоянный плач чужого ребенка?

А дальше – больше! Все чаще Наташка стала прикладываться к рюмке, благо собутыльников хватало. Дочку почти совсем забросила, да и работу тоже. А ведь она классный парикмахер, ты же знаешь! Полдома к ней стричься ходили. Но деньги у нее никогда не задерживались...

Ее в свое время даже хотели материнства лишить, да она вовремя за ум взялась. Дочку-то же растить надо было. Кормить, одевать. Но, странное дело, если и покупала она обнову для дочери, то либо брюки, либо рубашечку как на мальчишку. Никогда Иру я не видела в платье.

- Да, мам, я помню, как в школе Ирка всегда в штанах ходила. Для нас было удивительно, когда она на выпускной пришла в скромном таком платьишке. Правда выглядела она в нем как-то странно и неуклюже. Или мы не привыкли просто…
 
Она, кстати, и курить первой в классе начала. Мы все еще тогда думали, что голос у нее грубый от табака.  Да и вся она была такая резкая, мужиковатая, что ли. Подруг у нее никогда не было. Только приятели, да и то среди пацанов. Даже стриглась под мальчика. Говорила, что модно.
 
- Это Наташка так ее стригла. И одевала с детства, как мальчишку. Видно, никак Игорька своего любимого не могла забыть. А голос у Ирки грубый, думаю, не от табака.  А от избытка мужских гормонов! Отсюда и повадки мужские. Ведь Наташка хотела мальчика. Думала об этом постоянно...

Знаешь, Катя, - продолжала мама, - я считаю, что мысль вполне может материализоваться, если постоянно думать о чем-то.
За стенкой снова что-то сильно загрохотало.
- А где Ирка работает? – спросила я, поморщившись от шума.
- Не знаю, где-то на стройке. Выпивает частенько.  Стала еще больше на мужика походить. А как заговорит, со спины вообще не отличишь. А Наташка-алкашка два раза лечилась от алкоголизма. Зашилась даже. Совсем в старуху превратилась. А ведь ей еще год до пенсии...
 
Но все равно жалко мне только Ирку.
Раньше говорили: дети не должны отвечать за грехи своих родителей. Имея в виду детей врагов народа - им же в свое время крепко досталось от государства.  Но всегда и во все времена больше всего доставалось именно нежеланным детям от собственных родителей…

Мама замолчала. За стенкой тоже стихло. Я подошла к окну и посмотрела на свой бывший двор, где детьми мы с подружками так любили играть в свои девчачьи игры. И только сейчас до меня дошло, что с нами никогда не играла Ирка, предпочитая сугубо мальчишеские забавы.

Вдруг раздался резкий звук дверного звонка.
- Ты кого-нибудь ждешь, мама?
- Нет! Пойду, открою! - удивленно ответила она, домывая чашку.
- Стой, я сама...

На пороге стояла… Ирка собственной персоной! Я сразу же узнала свою соседку, но как же сильно она изменилась! Передо мной была уже не та прежняя Ирка - дерзкая, насмешливая, вечно кривящая губы в презрительной улыбке. Это уже был совсем другой человек - с изрядно помятой физиономией, в рваной футболке, одетой явно на голое тело, и мужских тренировочных брюках. В давно немытых коротких темных волосах уже проглядывала первая седина.
 
Ирка пьяно прищурилась и в следующее мгновение расплылась в широкой улыбке:
- Батюшки, какие люди! Никак Катька приехала! Ну, здорово, здорово! Ух, ты, какая стала! - Ирка бесцеремонно прошла в прихожую. Видно она была здесь частым гостем. - В дом-то пустишь? - Она рассматривала меня во все глаза. - А тетя Таня дома?
- А, Ирочка! - мама вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. - Ты что-то хотела? А ко мне, видишь, дочка ненадолго приехала! - Она говорила, как будто оправдывалась.

- Теть Тань, дай тыщу до получки. Ей богу, отдам!
- Ира, я ведь тебе в начале месяца уже давала!
- Вот, сразу все и отдам! Ты же знаешь, теть Тань, мое слово - кремень! - Она вдруг громко икнула и прикрыла рот крупной кистью с обломанными ногтями. - Прошу пардону! - она снова остановила мутный взгляд на мне и подмигнула: - А пойдем-ка, Катюха, курнем на площадку. Пока твоя мать мне взаймы ищет!
- Я не курю, Ир. И тебе не советую! - я была взбешена наглостью бывшей одноклассницы.

Нет, надо с ней разобраться!
- Ладно, пошли. Заодно и побеседуем! - отчетливо выговорила я.
Ирка только удивленно хмыкнула. Ей явно не понравился мой тон.
Когда мы выходили, я поймала встревоженный взгляд мамы, обращенный на нас обеих.

- Ты чего это себе позволяешь, соседка? - начала я, когда мы спустились на пол-этажа ниже. - Врываешься к нам, как к себе домой, буквально требуешь деньги в долг, не отдав прежний, и вообще, ведешь себя у нас по-хозяйски! Тебе не кажется, что это все слишком?
 
Ирка долго исподлобья вглядывалась в меня, словно изучая, с какой стороны лучше на меня напасть, затем, не спеша, дрожащими пальцами достала из заднего кармана треников мятую пачку сигарет и с удовольствием затянулась.
- Я - что? Я - ничего! Никого не трогаю. А в свой законный выходной день имею право немного расслабиться. Ты что-то имеешь против? - все это она проговорила расслаблено, как будто смакуя каждое слово, смотря при этом мне прямо в глаза.

- Что ты вообще знаешь о моей жизни, вся такая чистенькая, ухоженная? А ты знаешь, что такое вкалывать на стройке? Мне иногда даже пожрать некогда! Прихожу домой, а там голяк беспросветный! С мамашей говорить не о чем. Уставится в стенку, и только одно от нее и слышишь: отстань от меня, не до тебя, не лезь в душу! А кто ее от психушки спас, когда ее с белой горячкой увозили? Кто насильно ее зашил?

А-а-а, что говорить! Тяжело мне, Катька! В выходной день одна только радость - выпить и забыть про жизнь эту проклятую!
Ирка сползла по стенке и села на корточки. Потом подняла на меня глаза, в которых стояли слезы.
- Вот ты мне скажи: для чего человек живет? Вот ты - для чего?
Я немного опешила от ее исповеди. Никак не ожидала, что наш разговор может принять такую вот форму.

Мое молчание Ирка восприняла по-своему.
- Вот, не знаешь! А еще вопросы всякие задаешь! - Она презрительно выплюнула окурок.
- Почему не знаю? Знаю и очень хорошо! - Я уже взяла себя в руки. - У каждого человека свои цели в жизни. Я, например, живу ради своей дочери и мужа, ради любви к ним, а также к своей матери, которую, правда, последнее время редко  навещаю.
 
Послушай, Ир, тебе надо взять себя в руки! Ты посмотри, на кого ты похожа! Ты ведь женщина! А выглядишь - ты только не обижайся - как пьяный биндюжник!
- Кто? - Ирка была озадачена.
- Не важно! Важно, что не как женщина!
- А я себя ею никогда и не ощущала. - Ирка встала с корточек и оглядела себя.
Мне даже показалось, что она  немного протрезвела - настолько осмысленным был  сейчас ее взгляд.
 
- Знаешь, Катька, а я ведь  одно время - давно, правда, -  хотела даже ребеночка из детдома на воспитание взять! Правда, правда! Только вот, как подумаю, через сколько всего надо будет пройти, сколько документов разных собрать, в ступор вхожу и сразу выпить тянет. А потом еще как на мамашу свою горемычную гляну, так такая меня ненависть берет ко всему, что и жить не хочется.

- И зря! Может,  ребенок этот детдомовский - и есть твоя цель в жизни! И еще, Ирка, прошу тебя пока по-дружески: к матери моей кончай шастать и деньги клянчить. Да и со своей полегче, что ли. Через стенку ведь не только нам слышно. А если у тебя будут приводы в милицию, не видать тебе ребенка, как своих ушей. А с документами я тебе помогу. Юрист, как-никак! По блату -  как однокласснице и соседке! Ты только решение прими. Слышишь, Ирка?

Но Ирка не отвечала. Она  смотрела на меня, но, казалось, не видела вовсе. Ушла в себя. И было странно наблюдать за ней – такой неуклюжей, с мужской фигурой, грубыми чертами лица, растрепанной и неопрятной. Странно, потому что мне вдруг почудилось, что из почти мужского ее обличья, наконец, проглянула душа женщины. И эту робкую попытку пробиться отражали ее глаза. Пустые только на первый взгляд.
 
Тут она словно очнулась.
- Спасибо тебе, подруга. Я подумаю. - Ирка поднялась по лестнице и скрылась за своей дверью.
Она первый раз за всю свою жизнь назвала кого-то подругой.