Доктор Крокот

Доктор Крокот достал из ящика стола рецептурный бланк и положил перед собой. Остро заточенный карандаш переместился из пластикового стакана в правую руку доктора и принялся вытанцовывать замысловатые пируэты на шероховатой поверхности бумаги, тонкой и пожелтевшей, как кожа девяностолетнего старика. Напротив сидела пышнотелая женщина средних лет в свободной черной блузе, под тканью которой, будто две горы, вздымались и опускались огромные груди. Ее взгляд был прикован к кончику танцующего карандаша. Доктор Крокот выполнил завершающий штрих, и серый ластик на кончике карандаша застыл в воздухе. Безмолвно шевеля губами, упрятанными в густую растительность седых усов и бороды, он перечитал рецепт, после чего, отложив карандаш в сторону, строго, поверх очков, посмотрел на пациентку.

— Это лекарство, — доктор Крокот постучал ногтем указательного пальца по рецепту, — должно помочь в вашем случае, оно избавит от тошноты и болей в желудке. Однако признаюсь, я по-прежнему убежден, что все это от нервов. Вам следует больше двигаться и не залеживаться в постели после сна. Пожалуйста, возьмите рецепт.

Застенчиво улыбнувшись, женщина убрала листок в лежавшую на полу у ног сумочку, похожую на декоративную собачку.

— Доктор, вы знаете, я женщина одинокая…

— Главной мотивацией для вас должно быть ваше здоровье, если вы клоните к этому. Позаботьтесь о своем теле, и тогда оно позаботится о вас, — назидательно изрек доктор Крокот, подняв палец вверх.

— Знаю, знаю, я полностью с вами согласна, — закивала женщина, — но, видите ли, когда рядом нет…

— Помнится, в прошлый раз вы говорили, что к вам часто приезжают погостить родители.

— Ах, доктор, всего лишь пару раз в год! Разве это часто?!

— Не часто, — пробурчал в бороду Крокот, поглаживая поверхность стола. Ситуация требовала от него, как от человека вежливого и чуткого к пациентам, более развернутого комментария, но ему определенно не нравилось направление, в котором развивался разговор. Он чувствовал себя неловко.

— А ведь скоро Рождество! — прервав затруднительное молчание, радостно заметила женщина, любуясь немолодым, но чрезвычайно мужественным лицом доктора. — Скажите, вы как-нибудь празднуете этот день?

— Видите ли, я не особо религиозен… — окончательно сконфузился доктор Крокот, — и если быть предельно откровенным, то ничегошеньки не смыслю в религиозных постах, обрядах и праздниках.

— В таком случае я хотела бы пригласить вас к своему праздничному столу, — робко улыбнулась женщина, — каждый раз на Рождество я готовлю курник. Уверена, вы оцените его по достоинству! А если вам вдруг захочется узнать больше об этом празднике, я с радостью расскажу о его истории и традициях празднования — это так интересно!

— Благодарю за приглашение, но, к сожалению, вынужден отклонить его. Есть некоторого рода обстоятельства… — доктор Крокот кашлянул в кулак, — обстоятельства, из-за которых…

— Нет-нет, не нужно объяснений, я понимаю, — женщина потупилась.

— Господи, как же неловко я сейчас себя чувствую, — прошептала она после недолгой паузы, длящейся, как показалось доктору Крокоту, целую вечность. Он был уверен, что пациентка разрыдается, и благодарил судьбу за то, что этого не произошло. Женские слезы всякий раз ввергали его в ступор, в лучшем случае вызывали желание провалиться сквозь землю.

— Вы слишком мнительны, не стоит принимать каждый пустяк так близко к сердцу. Уверен, после того, как вы последуете моему совету, желудок перестанет доставлять вам лишние хлопоты, — доктор Крокот неуверенно улыбнулся пациентке в надежде, что эти слова не принесут и без того уже опечаленной отказом женщине новую порцию душевных переживаний.

— Вполне возможно, — согласилась женщина и шмыгнула носом. — Спасибо за прием, доктор.

Она наклонилась подобрать с пола сумочку. Тяжело дыша, поднялась со стула.

— Не забывайте регулярно принимать лекарство два раза в день до приема пищи. Я отметил это в рецепте, так что пусть он всегда будет у вас на видном месте.

— Непременно, доктор.

— Если потребуется, вы сможете записаться на прием сразу же после праздников! — поспешил напомнить удаляющейся пациентке Крокот, и эти слова заставили ее на мгновение замешкаться у двери, потому как прозвучали подачкой, бесцеремонно брошенной в спину.

— До свидания, — сухо попрощалась женщина и закрыла за собой дверь.

Тем временем короткий зимний день близился к завершению. За окном в подслеповатом свете фонарей хлопьями валил мокрый снег. В серой пелене терялись прохожие и автомобили. Доктор Крокот сбросил с плеч медицинский халат, ставший для него за тридцать лет врачебной практики второй кожей, аккуратно повесил на спинку стула. Пора закрывать кабинет на ключ, влезать в пальто и отправляться домой.

Прежде чем сесть в автобус, доктор Крокот, несмотря на непогоду и участившуюся одышку, решил прогуляться пешком. Не замечая суетливых прохожих, шагал по проспекту, запрокинув голову, мечтательно всматриваясь сквозь падающие снежные хлопья в холодное зимнее небо. Свернув с шумного проспекта, вышел к площади, в центре которой замысловато опоясанная гирляндами перемигивающихся огоньков стояла новогодняя ель. Немногочисленная детвора под присмотром родителей возилась поблизости.

— Где подарки, папа? — тянула отца за руку малышка, разочарованная отсутствием привычных разноцветных коробок под деревом.

— Появятся немного позже, дорогуша, в ночь на первое января! — пояснил отец, пританцовывая на месте чтобы согреться.

Эта нечаянно подсмотренная сценка оживила в памяти доктора Крокота события давно минувших дней: он был, быть может, чуть старше этой девочки в красном комбинезоне, когда точно так же, как и она, в преддверии новогоднего праздника тянул за рукав отца с мольбами о наборе ракеток для бадминтона, в который так сильно хотелось научиться играть. Как же хотелось щеголять своими умениями перед сверстниками и ребятами постарше! Родители были тронуты рвением сына — заветный подарок дожидался своего часа в укромном месте.

Игорь Крокот улыбнулся и тяжело вздохнул. Он подумал, что через четверть часа уже будет дома, где его никто не ждет и никогда не ждал за исключением дряхлого фокстерьера Капрала, единственного преданного друга, умершего от старости три года назад, где его встретят остатки вчерашнего ужина, мерзнущие в холодильнике, старенький просиженный диван напротив телевизора и, наконец, в завершение дня — неубранная постель с измятыми простынями и перекрученным одеялом. «Но скоро непременно что-нибудь произойдет, что-то изменится! Может быть, в новогоднюю ночь, а может быть, на Рождество», — твердо верил доктор Крокот, ведь несмотря на солидный возраст, он все еще не терял надежды на то, что чудеса иногда случаются.