Иверская

Врата откроет Небесный образ твой…
И Ангелы поют:
- Аллилуйя!

***
Когда мы только-только приехали в этот город, то жили в доме, где соседкой у нас была очень милая, добрая женщина. Она одна растила трехлетнюю внучку Катюшу.
Дочь и зять умерли. По словам Марьи Петровны, смерть была их очень странной. Внезапно начиналось удушье. И они задохнулись.
- А что это за болезнь-то такая? - спросила я ее.
- Это не болезнь. А порча – ответила она. Одна из родственниц из зависти и злобы постоянно наводит порчу. Ничего не помогает. И к кому только она не обращалась.
Всех бабок и экстрасенсов в городе и округе объездила.
Катюша – очень веселая и подвижная девочка. Часто вечерами мы чертили с ней у подъезда классики и играли в прятки. Она обнимала мне колени теплыми ручонками и буквально светилась от счастья.
- Поиграй, ну поиграй со мной еще!
Однажды, я увидела, как Марья Петровна бежит по лестнице крайне взволнованная и расстроенная.
- Катюша в реанимации. Задыхается.
- Как так задыхается? Она ведь еще вчера…А врачи-то что говорят? Какой диагноз?
- Ничего не говорят. Не знают они. Диагноз никакой поставить не могут
Такой резкий контраст – вчера еще веселый и подвижный ребенок. Сегодня – бездыханное маленькое тельце. Жизнь и смерть, - в каких инстанциях решается?
- Знаешь что, – надо свечу перед чудотворной иконой поставить.
- Я не могу. Я с Катюшей в больнице все время, - и она убежала плача.
- Ну, если ты не можешь, то пойду я. Очень мне хотелось, чтобы ребенок остался жив.
Я быстро собралась, и, купив свечу, поставила ее у иконы Иверской, стала молиться за ребенка.
Вот тут все и началось.
Старуха, которая присматривает за свечами – убрала огарочки с подсвечника, и эту свечу «Катину» погасила. Когда она отошла, я зажгла свечу за ребенка вновь. Свеча никак не хотела гореть. Еле-еле теплилась. Старуха, обойдя храм, снова подошла к подсвечнику, и среди всех, выбрала именно эту свечу, не тронув остальные. Казалось, она в упор не видит другие свечи и убирает именно эту.
- Не надо убирать. Пусть горит - я вновь зажгла свечу и продолжала молиться.
Старуха будто взбесилась. Она кружила вокруг меня черным вороном, бурчала себе под нос бранные слова и отталкивала меня. Чтобы не упасть, мне пришлось встать очень устойчиво, так, наверное, стоят моряки, во время сильной качки. Я физически стала чувствовать, как темные волны злобы и агрессии будто пронзают меня, давят, лишают сил. Когда старуха подошла в третий раз – меня стала бить сильная дрожь. Сильный холод и не хватает воздуха – царство мертвых.
 - Смогу, смогу – твердила я сама себе. Встала еще устойчивей и вплотную к свече. Старуха продолжала кружить и злится. Ей непременно нужно было убрать именно эту свечу.
А что творилось со свечой! Она еле тлела, потом стала ярко вспыхивать и плакать. Казалось, свеча плакала навзрыд. Воск стекал струями и застывал на подсвечнике в виде змей и лягушек. Фитиль раздвоился и стал крутиться в разные стороны.
Потом расстроился, и наконец, свеча опала, вылившись в жабу.
Никогда еще служба не казалась мне такой длинной. Мне казалось, что я стояла не три часа, а сутки.
Уставшая, будто толкала паровоз, я не помню как, дошла до дома и упала без сил.
Утром прибежала радостная Марья Петровна
- Катюша стала дышать. Она дышит! Дышит! Будет жить.
- А что врачи говорят?
- Да ничего не говорят. Диагноз поставить не могут. Сами не поймут что было.
- Надо Богородицу благодарить, она помогла твоей девочке и сняла порчу.
- Да, да.
Но я видела, что она меня не слышит от радости и слез.
Эта икона много раз помогала мне и все, кто приходит к ней с верой и чистым сердцем получают исцеление и помощь.
Ощущение от иконы чего-то живого и легкого. Родного и теплого.
И после службы хочется идти по улице, улыбаться и тихонько петь «Богородица, дева, радуйся, благодатная Мария Господь с тобой»