Любовь и смута. Глава 6. ч. 2

Виллан по имени Байе Бёф, в чьём доме остановились на ночлег наши путешественники, числился в сословии свободных крестьян, из тех, кто честно жил своим трудом, исправно платил в государственную казну налоги и служил в ополчении в свой срок, по установленной в общине строгой очередности между земляками.

Его семейство обитало в небольшом, но добротном доме, с крытой черепицей крышей. Внутри дома имелся очаг - средоточие жизни обитателей. Тут же, прямо в доме, за деревянной перегородкой, размещался хлев, имевший со двора отдельный вход.

- Найдётся ли у вас место, где разместить лошадей? - с тревогой осведомилась Альберга у хозяина, вручив ему весомый кошелёк с денариями.  - Их надо напоить, накормить и вычистить.

- Не сомневайся, хозяюшка, лошадёнки будут, что в родной конюшне, - заверил её Байе, помогая молодой женщине отвести животных в хлев.

В доме всем заправляла жена виллана - маленького роста крутобокая женщина с хмурым лицом и низким, с хрипотцой голосом. Она разговаривала резко и коротко, частенько сопровождая свои слова тычками и подзатыльниками, была раздражительна и несдержанна на ругань, разгневать её боялись не только дети, но и муж.

Гостей она встретила настороженно — не лихие ли люди, не больные ли, не буйные. Альберга сразу не понравилась ей — неодобрение вызвало то, что молодая женщина была одета в мужскую одежду - "бесстыжая девка"! Однако, следуя правилам гостеприимства, хозяйка промолчала, ограничившись выразительным взглядом исподлобья.

Женщина молча поставила перед гостями наполненный чечевичной похлёбкой глиняный горшок и положила рядом несколько медных плошек, чтобы каждый мог черпать еду из общей посудины.

- Спасибо, добрая хозяйка, - сказал как всегда вежливый Нитхард, получив еду.

На угрюмом лице женщины появилось нечто вроде улыбки.

-  Ешь во здравие, красавчик, - одобрительно бросила она в ответ, и, проходя мимо Нитхарда, небрежно потрепала волосы на затылке юноши, отчего тот вздрогнул, рассмешив своих спутников.

После ужина, когда взрослые разошлись из дому кто куда, Карл пристроился в углу под окном, чтобы потренироваться в метании кинжала, используя в качестве мишени деревянный выступ стены. Сын виллана, немногим старше Карла, с интересом наблюдал за ним.

- Твой ножик? - наконец спросил крестьянский мальчик, дивясь отточенности лезвия и красоте серебряной рукоятки.

- Само собой, а то чей?

- Где ты его взял?

- Отец подарил.

- Вот это так отец, - с завистью проговорил мальчик, - не то, что мой скряга, лишнего денье в праздник не выпросишь.

- Денье? Это что? - удивился Карл, услыхав новое слово.

- Шутишь?

- Клянусь нет.

- Это деньги! За них можно купить всё что ни захочешь!

- Что всё, к примеру? - Карл убрал клинок в ножны и внимательно слушал мальчика, чьи слова его весьма заинтересовали.

- Что угодно, да хоть всю землю, было бы денег побольше!

- А зачем тебе вся земля?

- Как зачем? Чтоб быть богатым, всегда иметь много еды и одежды, и ничего не делать, только приказывать, как король.

- А что король, по-твоему, ничего не делает? - нахмурился Карл.

- А зачем ему что-то делать, только ешь, пей, веселись. Сейчас, смотри, расскажу тебе, как живет король. - Мальчик наморщил лоб, высоко поднял подбородок и развел руки в стороны:

- Эй ты, болван, неси поскорее перепелов мне на завтрак, а ты, другой болван, одевай меня! И чтоб сегодня не беспокоили меня попусту, дурачьё, я буду с утра до вечера считать свои сундуки с золотом!

- Ахахахаха!.. - залился хохотом Карл, чуть не падая от смеха.

- Ахахахаха!.. - захохотал и мальчишка.

Оба, глядя друг на друга, безудержно хохотали и не могли остановиться.

- Лонель! Вот ты где, поганец! Ты чего тут развизжался, поросёнок ты недорезанный, хочешь всех бесов в дом созвать?! - раздраженно обрушилась на мальчишку только что вошедшая в дом мать, увидев, что сын веселится вместо того, чтобы работать. - Я тебе или нет наказала воды для лошадей натаскать, а?! Тебе я это наказала, болван ты этакий, или не тебе?!

- Ну чего ты дерёшься! Я уже две лохани принес! - жалобным голосом причитал мальчик, уворачиваясь от подзатыльников, чем ещё больше злил мать.

- Да ты и верно король! - смеясь проговорил Карл, не без злорадства наблюдая эту картину.

Сын виллана пригрозил насмешнику кулаком и выбежал из дому, подгоняемый тычками матери.

Быстро вечерело. Дневной свет, проникавший в дом через узенькие окошки и открытую дверь, погас вместе с последними лучами солнца, ускользнувшими за горизонт. А когда ближе к ночи хозяева затворили дверь, заперев её на два крепких засова, в доме стало совсем темно, теперь здесь водворился покой и сон. Все обитатели затихли, погрузившись каждый в своё небытие, ища отдыха от наполненного работой трудового дня. Завтра их ждали те же труды и в том же порядке. Жизнь шла по строго расчерченному кругу, день за днем, год за годом. Чем однообразнее была жизнь, целиком подчинённая календарю полевых и хозяйственных работ, скрашиваемых ревностным соблюдением всех христианских праздников, традиций и обрядов, тем спокойнее и счастливее были крестьяне. Любые перемены и разнообразие были нежелательны, потому что, как правило, были вызваны либо войной, либо болезнями  и несли лишь невзгоды, разрушения и смерть.

Нитхард разложил на предоставленной гостям в качестве постели соломе свой плащ, и они улеглись с Карлом на этом подобии кровати, мысленно возблагодарив Бога и хозяев дома за предоставленный на ночь кров.

Однако мальчик не мог заснуть, не разузнав о том, что занимало его мысли после разговора с крестьянским сыном.

- Нитхард, у тебя есть деньги? - шёпотом спросил Карл.

- Есть немного.

- А у меня почему нет?

- Вам они не нужны.

- Как это не нужны? А вдруг я захочу что-нибудь купить?

- Вам ничего не нужно покупать, Карл, у вас и так всё есть, - отвечал Нитхард.

Разочарованно вздохнув, Карл повернулся на бок и сразу заснул.

Нитхард лежал без сна. Головная боль, не оставлявшая его весь день после удара о камень, теперь ещё усиливалась тревожными мыслями о том, куда исчезла Альберга. «Вы помните, что я вам говорила в лесу, Нитхард -  при любой опасности зовите меня.», - сказала она, незадолго до своего исчезновения, указав при этих словах на сигнальный рожок, что висел на кожаном ремешке у него на шее, - «Вы куда-то уходите?» - удивился учитель. - «Да. Возвращайтесь к принцу.»  - отвечала молодая женщина, не удостоив его дальнейшими объяснениями. И теперь он не мог заснуть, размышляя, где она и что может статься с их проводницей.

Тем временем, Альберга отправилась в лес. Она хотела удостовериться, действительно ли за ними следят, и если да, то выяснить, что это за люди и сколько их, чтобы после придумать - каким образом можно их перехитрить и оторваться от преследователей или, ещё лучше, устранить, но это уж как получится.