Русский остров

[вдохновлено реальным событием]

1


Вадим склонил голову над рабочим столом, непрерывно взъерошивая руками свою густую шевелюру. С экрана монитора на него смотрели огромные грустные глаза персидского кота, сидевшего на подоконнике за зимним окном и выцарапавшего лапой на заиндевевшем стекле:

ВСЁ – ТЛЕН И СУЕТА

«Полный тупик…» – проносилось в голове мужчины.

Вадим переживал пресловутый кризис среднего возраста. К своим сорока он многого достиг – недавно он стал заместителем директора подразделения рекламы и маркетинга в одной из самых крупных корпораций страны. Правда, больше карьерных перспектив не предвиделось, ведь на более высокие должности назначались лишь «свои люди» акционеров компании. Он был одинок, но квартира в центре Москвы и авто представительского класса, казалось, утешали фактом своего наличия: ты всё правильно делал, ты большой человек в большом городе.

«Да! Я всё правильно делал!» – возопил он очередной раз про себя, – «Я всё сделал как надо!..»

По образованию он был филологом, и когда-то мечтал писать рыцарские романы. Но «лихие девяностые» закружили и соблазнили его молодость прозой служения золотому тельцу. Певец высоких материй был изжит в сознании Вадима под сокрушительным натиском рекламных гимнов в честь тампонов, туалетной бумаги и прочих материй не слишком высоких… И вот на экваторе жизни он чувствовал себя то ли прекрасной принцессой, заточённой буржуазным драконом на последних этажах башни-небоскрёба в Москва-сити, то ли элитной проституткой, контакты и прейскурант на услуги которой круглосуточно доступны во всемирной сети…

Он выдвинул верхний ящик стола и вытащил из него флакончик с зелёной этикеткой.

«Несколько секунд – и нет никаких дилемм… Хватит врать самому себе…»

Но стук в дверь его кабинета мгновенно оборвал всю обозначившуюся решимость.

– Вадик, ты чего такой смурной? – поинтересовался шеф, заходя.

Странно было, что директор постучал, но ещё более странным было то, что он впервые беспокоился искренне.

– Н-ничего, Сергей Владимирович… – смутился Вадим, – Перепады температур… я их очень плохо переношу…
– Ха! – воскликнул тот, всё ещё участливо заглядывая в глаза подчинённому, – А я тебе верну лето! Завтра летишь в Астрахань!
– Зачем? – так задаёт вопрос футболист команды, проигравшей первый матч десять-ноль, но вынужденный выйти на ответную игру.
– Да тут ребята из Майкросолд какую-то странную тусовку затеяли, но есть пара глобальных персонажей (даже высокий чин из правительства!), ради них стоит прокатиться…
– В интересах партии… – с натяжкой улыбнулся Вадим.
– Да-да, нам нужна их лояльность, завязки на будущее и так далее, ну ты же всё сам понимаешь…
– Есть, сэр! – приложил руку к «пустой» голове мужчина.
– И как тебя не любить?! – расплылся в широкой улыбке директор, но тут же посуровел и, прокашлявшись, добавил, – Маша билеты уже заказала, сейчас всё тебе перешлёт на почту. И да… – остановился он в дверях, – Эти параноики из Майкросолд почему-то очень просили не брать с собой никакой электроники, кроме телефонов. Такое вот условие… – Сергей Владимирович развёл руками.

* * *

В Астрахани действительно всё ещё стояло лето. После промозглой пасмурной столицы здешнее солнце будто растворяло в своих лучах всякую хандру и уныние.

Из аэропорта Вадима забирали на большом чёрном джипе. Усаживаясь на заднее сидение, он увидел по соседству своего старого знакомого – банкира Гришу.

– Ты всё там же? – дежурно спросил тот, пожимая протянутую руку.

Вадим кивнул.

– А ты всё бабки отмываешь?
– Таки шо за жаргон? – улыбнулся в ответ банкир, – Ви бы, право, оставили эти ваши грязные намёки! У нас все бандиты давно уже сидят! Ну, или лежат… на глубине двух метров. А раз я с вами, то я честный гражданин! И это вам на самом верху подтвердят.
– Ну-ну, индульгенцию что ли выписал? – усмехнулся Вадим.
– А называйте, как вихочите! – театрально махнул рукой Гриша.

Он организовал свой первый банк в разгар бандитских разборок в середине девяностых. С тех пор главным кредо Гриши было – «никогда не ссориться с теми, кто имеет реальную силу», а также – «всегда лучше лишний раз поделиться».

С виду это был добродушный лысый толстяк. Этакая здоровая детина, которая радуется отхваченному куску счастья и готова на любые уступки, лишь бы не потерять столь полюбившиеся блага. А они, разумеется, были самые банальные: особняк на Рублёвке, Мальдивы или подобное по нескольку раз в год, да девица с последнего конкурса красоты в качестве очередной спутницы жизни. Плюс регулярные поставки высококачественного кокаина от лучшего клиента банка.

По радио звучала заунывная рэп-баллада, в которой скорословил, проклиная судьбу, какой-то гнусавый парнишка. Вадим попросил водителя переключить станцию.

– Вообще-то, болтуны у нас всегда считались слабаками… – пояснил он свою просьбу.
– Ох-ты, наша! – обрадовался как ребёнок, заслышав старую песню «Агаты Кристи» Гриша.
– Нда… – вдруг грустно вздохнул Вадим, – Где наши годы… А главное – зачем..?
– У тебя кризис креатива, что ли?
– Угум… сокращённо – КаКа… – в вымученной полуулыбке искривил рот мужчина.
– Это ничего! Это мы поправим! – лукаво подмигнул толстяк и многозначительно швыркнул носом.

Пейзажи за окном поражали своими контрастами: ультрасовременные здания перемежались с облезлыми кварталами чуть ли ни позапрошлого века постройки. Апогеем производимого впечатления стала сцена на перекрёстке, у которого спившаяся интеллигентка в рваном платье изящно декларировала Есенина.

– Чем не символ России… – проворчал в пустоту Вадим.

Автомобиль остановился на берегу возле парома. Пассажиры тут же выскочили размяться. Через какое-то время подъехало ещё четыре джипа, из которых вышли представительные дамы и господа.

– Аделина! – просиял Гриша словно ребёнок, нашедший любимую игрушку.

Девушка в ярком макияже одетая во всё розовое помахала ему приветственно ручкой.

– Мне уже определённо нравится! – глазки банкира сально заблестели, – Это же звезда стриптиза! Скучно не будет!

Вадим неохотно кивнул.

– Представляешь, когда-то приехала поступать на юрфак, а в итоге – где таланты раскрылись! Реально, умнейшая баба! Как-то разболтались с ней, да на всю ночь! Ну, ты знаешь, меня девки за подружку часто воспринимают…
– И не только девки… – буркнул под нос Вадим.
– Её бы Геббельс в помощницы взял – такая циничная особа. Но ведь не поспоришь! Своё от жизни берёт! Да и мне до сих пор не понятно: кто кого имел той ночью! – заржал в голос Гриша.

К Аделине с напускной скукой в лице вальяжно подошёл известный оппозиционный политик Чеславный и рассеянно задал ей какой-то вопрос. Уже через минуту стриптизёрша заливалась от хохота, а политик лишь снисходительно ухмылялся после каждого взрыва девичьих эмоций.

– А это не Антоша Волк? – указал пальцем Вадим.
– Он самый! – азарт толстяка разгорался, – Его-то как сюда занесло?! Неужели такому знатному ведущему в Москве ни одного корпоратива или эфира на сегодня не предложили?!
– Откуда тебе знать, сколько ему Майкросолд за наш семинар отвалил?
– Впрочем, да… – Гриша расплывался в блаженном предвкушении праздника, – Так это семинар?
– Если честно, без понятия…
– А плевать! – снова заржал банкир, – О-хо-хо! Бумажкина!
– Да ладно! – недоверчиво мотнул головой Вадим.
– Ну да, она вроде в правительстве эту тему сейчас курирует…
– Какую тему?
– Ну, защиту прав…
– А-а… А с нею сама госпожа Хапунова – владелица заводов, газет и пароходов. Ну и объёмного такого пакета акций Майкросолд заодно… Блин, а большой чин из полиции то здесь зачем?
– Смешной ты! – покачал головой Гриша, – Я его знаю! Кубышка Василий Петрович – гаишник из Главного управления!
– Обалдеть…
– Кубышке приятно внимание, а нам всем будет приятно дёрнуть у него визитку на будущее… – подмигнул толстяк.
– С гайцом всё почти понятно, но армейский генерал..?
– Хм… – нахмурился банкир, – У меня только одна версия… Халява, сэр! – и он вновь зашёлся по-детски заразительным смехом.

Кубышка и неизвестный, похожий на гестаповского Мюллера из шпионской киноэпопеи, отошли в сторонку и раскурили по огромной сигаре. Гаишник откровенно заискивающе заглядывал в глаза собеседнику.

– Не иначе – фсб-шник. А то перед кем бы мент так лебезил… – внимательно присматривался к парочке с сигарами Гриша, – Да и акций поди тоже прикупил – это среди богемы модно сейчас. Надо будет с ним выпить – узнать, что за фрукт. Наверняка пригодится как-нибудь…
– Жуть какая… – презрительно окинул взором участников мероприятия Вадим.

Конечный пункт следования каравана из внедорожников располагался на далёком острове в дельте Волги. Это был небольшой холмистый участок суши, с берегов которого не было видно ничего кроме окружавших его вод. На острове располагался десяток деревянных домиков для туристов и одно каменное здание, в котором находился большой конференц-зал, а также проживал персонал базы отдыха.

– Итак, у нас по программе… – обратился ко всем Антон Волк, не отрывая глаз от своего планшета, – Свободное время! Приводите себя в порядок, а в 21-00 общий сбор в конференц-зале!

К назначенному времени гости лениво сбрелись к главному зданию. Всех рассадили за маленькие столики по парам, только Кубышка сидел один, периодически оглядываясь на двери, вероятно в ожидании «Мюллера».

– Наши американские друзья прибудут завтра, а сегодня у нас вечер знакомств! – начал со сцены ведущий, – Если кто забыл презервативы – обращайтесь!

Мужская часть присутствовавших загоготала.

– Впереди у нас выступление несравненной Аделины, у которой всё ещё спереди… – откровенно уставился на бюст стриптизёрши Волк, не уставая отпускать пошлости, – А пока я по просьбе организаторов объявляю о розыгрыше лотереи! Главный приз – поездка на двоих в Париж!

Зал одобрительно загудел.

– Лотерея будет проходить не совсем обычно… – подглядывал в планшет ведущий, – Вместо билетов будут использованы наши мобильные телефоны (да-да, я, оказывается, тоже участвую!), поэтому я попрошу… Как тебя, дружок? – подозвал жестом официанта Волк, – Андрей?! Андрюша сейчас соберёт наши мобильники. Кстати, по условиям можно использовать не один телефон. Так что давайте скорее все ваши айфоны и прочие понты…

– Ой, стойте-стойте! – заверещала бизнес-леди, порываясь к выходу, – У меня в номере, тьфу, то есть в домике мой мобильник старый!

После сбора таких нестандартных лотерейных «билетов» ведущий начал представлять каждого гостя по отдельности, при этом не особо подбирая слова и приёмы для стёба. Было заметно, что он ощущает себя вполне состоявшейся, хотя и сверхновой звездой. А сам факт его присутствия на таком сомнительном сборище уже должен восприниматься всеми как незаслуженная награда. Впрочем, публика вела себя довольно подобострастно и, похоже, была готова снести любую мерзость из этих ядовитых уст. Когда очередь дошла до Вадима, Волк прошёлся по убогости фантазии современных деятелей рекламного бизнеса, а затем попросил придумать короткий слоган для его сценического образа.

– Я Петрушка! Я такой, какие вы есть на самом деле! – мгновенно нашёлся Вадим.
– Неплохо… – осклабился ведущий, и со скрежетом в голосе добавил, – Но за Петрушку ответишь!

Все довольно заржали.

Вечер продолжился старым скетчем Волка, а в это время все парочки окончательно нарушили изначальный порядок и перемешались. Банкир Гриша чуть ли ни силой притащил к столику Вадима Аделину и устроил той форменный допрос. Однако было видно, что девушке льстило такое повышенное внимание к её жизненной философии, и она лишь изображала утомлённый вид.

– До семнадцати лет я всегда делала только то, что все вокруг от меня ожидали… – томно отвечала девушка, – Я реализовывала все планы и проекты моих родителей, друзей, да кого угодно! И вот, поступив на юрфак, вдруг чётко поняла, что буду выполнять эту долбанную программу до самого гроба! С тех пор я сама себе проект… У меня есть цели, а всё остальное – некий инструментал. И моё тело тоже. Оно всё равно сгниёт, точнее сгорит. Никогда не хотела, чтоб на мой вонючий труп кто-то пялился. Только кремация! Тело – мой капитал и я с него получу максимальные проценты!
– Детка, а как же любовь?! – подмигнул Вадиму толстяк, очевидно провоцируя собеседницу.
– Самообман и розовые сопли! – отрезала Аделина, – Мы – животные. Вокруг джунгли и только нам решать: быть прекрасными хищниками или овечьим стадом. Вот овцам и будешь втирать про любовь и прочую муть.
– Ти-гри-ца… – сладко пропел Гриша.
– Мур-р-р! – обнажила два ряда зубов в широкой улыбке девушка.
– А материнство? – вяло спросил Вадим, как будто только очнувшись и впервые заметив стриптизёршу за своим столиком.
– Может быть, когда-нибудь я и вскормлю пару чудесных волчат, как та… из Рима…
– Капитолийская волчица, – подсказал Вадим.
– Ага… Но опять же, когда это будет це-ле-со-образно.

К моменту начала стрип-шоу от Аделины в конференц-зале, кроме банкира и Вадима, оставалось ещё только трое гостей – Кубышка, политик и генерал. Дама из правительства и бизнес-леди взяли с собой бутылку вина и, воркуя, ретировались ещё задолго до того. А быстро набравшегося алкоголем ведущего бережно проводили в его домик непосредственно перед самым выступлением Аделины. Загадочный «Мюллер» так и не появился на банкете.

Когда девушка закончила танцы и скрылась за сценой, между политиком и генералом возник спор – кто первым достоин заглянуть в гримёрку к Аделине для «привата». Более молодой и гораздо более нахрапистый Чеславный в итоге вынудил капитулировать вояку. Но всего через две минуты после того, как политик скрылся за сценой, оттуда раздался то ли поросячий визг, то ли вой гиены. И вопль был явно не женским.

– Обосрался герой! – злобно процедил генерал.
– Может, случилось что? – встрепенулся заснувший было Гриша, его мутные от возлияний поросячьи глазки нервно забегали.

Вадим посмотрел на него внимательно и наконец кивнул. Они одновременно вскочили из-за столика и побежали к сцене. За ними последовали и Кубышка с генералом.

В гримёрке мужчины увидели девушку, откинувшуюся на кресле с запрокинутой назад головой и закатившимися глазами. Банкир тут же почти точно повторил недавний визг Чеславного. У последнего на лице читался ужас, но ещё больше – какая-то ребячья обида за недополученный «бонус».

– Вот, сучка… – расстроено выдохнул он.

Перед девушкой стоял бокал вина, и лежала записка. Кубышка, который единственный из всех оставался невозмутимым и почти трезвым, пощупал у девушки пульс, а затем поднял листок и прочёл вслух:

Я – МОГИЛА ШЕСТЕРЫХ ДЕТЕЙ

– Что за бред? – начинал всхлипывать Гриша, – Что это… Что это всё значит? А?
– Это, – указал на Аделину полицейский, – суицид. А это, – он швырнул записку, – аборты, надо полагать…

Вадим подошёл к гримёрному столику и незаметно поднял брошенный листок. На обратной стороне было напечатано:

«УПИВАЛАСЬ ВИНОМ БЛУДА…»

– Да она только что… – заламывал руки толстяк, – Да не могла она!
– А что ещё?!– накинулся на банкира Чеславный, – Может, это я её?! Жиртрест долбанутый!
– Так! – поднял руку Кубышка, – ВСЕ дружно покинули место происшествия! Никто ничего здесь не трогает до прибытия представителей местной полиции! Всё! Разошлись!

Когда мужчины вернулись в зал, выяснилось, что персонал базы отдыха в полном составе куда-то испарился. Поиски в главном здании ни к чему не привели. Телефонов, собранных для лотереи, также нигде не оказалось, в том числе и в домике у ведущего.

– Утро вечера мудренее… – философски рассудил генерал и зашагал к своему временному жилищу.
– Согласен, – утвердительно качнул головой, задрожавший от нервного потрясения политик, и тоже направился к себе.
– Да, сейчас среди ночи всё равно ничего не выяснить… – обратился к оставшимся вокруг него Кубышка, – Но советую на всякий случай запереться. Если что, то кричим…
– Пожар! – угодливо закончил фразу за полицейского Гриша.
– Совершенно верно!


2

Гостей острова разбудил тот самый условленный накануне «сигнал». Причём кричал «пожар» Кубышка… Полицейский стоял и призывно махал руками у домика, который располагался несколько в стороне от иных строений. Когда к нему подбежали другие гости базы отдыха, гаишник прерывающимся голосом заговорил:

– Это сотрудник спецслужб… – он указал на двери избушки, – Я с ним… успел познакомиться в пути… Виктор его звали… Странно, что он вчера так и не пришёл на банкет. Я хотел проверить… А он там с ножом в животе…

Чеславный оттолкнул пытавшегося преградить ему путь полицейского и вошёл в дом. Через минуту он вышел, держа в трясущихся руках клочок бумаги:

– Я покрывал педофилов… – прочёл он.
– А на другой стороне есть что-нибудь? – Вадима одолевали смутные догадки.

Чеславный перевернул листок и промямлил:

– И все узрят его нутро гнилое…
– Хрень какая!!! – у банкира начиналась форменная истерика.

Обе дамы, прикрывая рот – словно боясь завопить, ошалело переглядывались.

– Давайте… пройдём в конференц-зал, – предложил Кубышка.
– Да… аппетит как раз разыгрался… – пробубнил политик.
– А где наша звезда? – оглянулся кругом Вадим.

Волка нашли мирно спящим, с трудом растолкали и заставили пойти вместе со всеми. Он же только глупо улыбался и никак не мог понять, что происходит. Впрочем, это можно было сказать и о каждом из гостей.

Персонал так и не появился. Толстяк и Вадим сдвинули несколько столиков вместе и расставили вокруг них стулья.

– Итак, что мы имеем… – почесал макушку полицейский.
– Вы же не думаете, что это самоубийства!? – пропищал банкир.
– Гриша, не держи то-товарища за-за идиота! – взорвался Вадим, заикаясь от волнения, – Вся при-прислуга свинтила, с-связь исчезла…
– Лодок нет, – добавил генерал, – я с рассветом обошёл весь берег…
– А службиста и шалаву вдруг совесть до смерти заела! – истерически захихикал Чеславный.
– Но-но… – осадил его гаишник, – О мёртвых либо… либо…
– Сколько ей лет? – внезапно загудел генерал, – Двадцать? А уже шесть абортов!
– А что?! – начал приходить в себя Волк, допивая банку пива, – От пьяных уродов рожать?

Политик злобно зыркнул на шоумена.

– Пьяные уроды значит виноваты! – бросил он.
– Спрос рождает предложение… – нервно тарабанил пальцами по столику Гриша.
– Ага, нарожала одна уже… – снова начинал хмелеть Волк.
– У нас в год почти миллион абортов…– еле слышно промолвила дама из правительства, – Мы за четверть века целую Румынию вырезали… Мою маму все вокруг заставляли аборт сделать… Отец – алкаш. Нищета. А ей семнадцать лет было. Я поэтому об абортах даже не думала никогда. А сколько великих людей так погубили?!
– Ах, ты скромница наша, Фёкла Пафнутьевна! – подсадил чиновницу Чеславный.
– А педофилов и тех, кто их покрывает,  я бы лично отстреливал! – стукнул кулаком военный.
– Так всё нормально, чуваки! – развёл руками шоумен, – Поделом этим говнюкам!?
– Не нормально! – замотал головой полицейский, – Это… Здесь никакой законности!
– Ой, да что вы! – махнул Волк, – А то у нас вокруг столько законности! Сидят одни дураки или кто мало хапнул!
– Ты в натуре дебилоид! – сорвался политик, – Ты… в курсе, что ты сейчас с нами в одной лодке!
– Да?! – осмотрел пол вокруг себя шоумен, – А чо-то я не вижу лодки-то!
– Надо валить… – простонала Хапунова, глаза которой наполнились слезами.
– Как?! – повернулся к ней генерал.
– Слушайте… – потухшим тоном обратился ко всем Вадим, – А что мы здесь вообще делаем?.. Нет, ну действительно… какого чёрта мы сюда припёрлись?
– Ха-ля-ва, сэр! – почти провыл от отчаяния банкир.
– Мне позвонили из Майкросолд,– стала объяснять Бумажкина, – потом приглашение на официальном бланке на электронную почту скинули…
– Угу, – качнул головой Вадим, – а при звонке, видимо, так и высветилось: вас вызывает личный помощник господина Гейнца… А уж бланк красивый вам сейчас и школьник нарисует…
– Может, это всё-таки они сами? – хныча, цеплялась за призрачную надежду бизнес-леди.
– Не может, Эльза Адольфовна! – заорал Чеславный, – Гэбисты харакири себе не делают! Это не их стайл!
– Их стайл – доводить до харакири других… – усмехнулся Волк.
– А ты чо такой весёлый?! – опять набросился на него политик, – Нет, это разве нормальная реакция?! – задал он вопрос уже всем, – Мы в какой-то жопе на острове. Вокруг трупы, а этому уроду всё бы поржать!
– Это нормальная реакция! – открывая третью банку пива, ответил шоумен, – Ты бы, падла, прожил двадцать лет у нас на Уралмаше, тебе ваще всё по… колено стало бы по жизни…
– А главное – записки… – неожиданно вставил банкир, раскачиваясь на стуле и уставившись в одну точку перед собой.
– Мда… – вздохнул Кубышка, – Начитался детективов… мститель-шизоид…
– Русский мститель?! – каким-то брезгливым тоном переспросил Чеславный, – Не верю! Это скорее какой-то кремлёвский проект… Вот и службиста в расход пустили для отвода глаз. Не способны русские на такое!

Он встал со стула и заходил из стороны в сторону, продолжая вслух рассуждать сам с собою:

– Нация баранов! Последние мозги и волю ещё товарищ Сталин утилизировал! Они же будут терпеть до последнего… А потом ещё потерпят… лет двести-триста… Да это даже не терпение, а банальная русская лень! Когда терпят – не ропщут! А эти – «шу-шу-шу» по кухням да по кабакам… Власть клянут, а утром снова на работу! Отняли Советы у них всё, кроме той работы и хлеба – и ничего, прожить то как-то можно! Сослали за Полярный круг, но ведь есть же ещё баланда! Протянем чуток! И всегда так будет! Отрежут им ноги, но руки-то останутся – будут цепляться до последнего, лишь бы не убивали! А и убьют соседа, так главное – сам же пока жив!
– А вы, простите, не русский разве? – робко подала голос Бумажкина.
– Да уж не русский, слава Богу! – ехидно ответил Чеславный.
– Он же парикмахер! – глупо ухмыльнулся Волк.
– Что? – не расслышал политик.
– Стрижёт баранов! – пояснил шоумен.
– Великолепно! – Вадим возвёл глаза к потолку, начиная трястись от нервного смеха, – А мог бы просто попивать сейчас пивко в бильярдной на Кутузовском!..

Он закрыл лицо руками, а потом вдруг исступлённо простонал:

– Бойтесь своих желаний!..
– Вадик, – испуганно прошептал толстяк, – ты чего?
– Я так много думал о смерти!

И он расплылся в блаженной улыбке, окончательно повергнув в шок присутствующих.

– Так! – постучал ложкой по стакану полицейский, – Отставить истерики! Нужно решать проблему!
– Надо сделать плот! – воскликнула Хапунова, догрызая свой красивый ноготок.
– Разумно, – кивнул генерал.
– А вы помните куда плыть? – усмехнулся Чеславный, – Нас вчера высадили уже затемно. А остров круглый, если вы ещё не заметили. Это здание в центре, остальные – поберегу. Я лично не представляю куда плыть!
– А Каспийское море – это вам не Селигер… – согласился Волк, – До какого-нибудь там Казахстана – чуть меньше, чем до Луны…
– Плыть нам на север в любом случае, – авторитетно произнёс генерал, – но нам нужны инструменты, чтобы разобрать один из домиков на брёвна.
– Вот! – ободрился Кубышка, – Уже есть вариант!
– А может, на этом всё закончится? – с надеждой стала заглядывать в лица окружающих Эльза Адольфовна.
– То есть? – нахмурился генерал.
– Там… в записках они обвинялись… – сбивчиво стала говорить дама, – вернее, они признавались, что как-то вредили детям. Я абортов не делала. И даже когда-то какому-то детскому дому, мне кажется, перечислила что-то …
– Чтобы налоги срезать… – свысока посмотрел на Хапунову Чеславный.
– Не в этом суть, – оправдывалась та, – я ничего плохого детям не сделала!
– Ещё один ангел во плоти! – саркастически щёлкнул языком политик.
– Этих двоих шлёпнули, а мы, типа, для массовки? – со скепсисом заметил Вадим.
– Так, стоп! – Волк уже вновь был пьян, – А чо мы шухеримся, как кролики?! А?! Или эта проститутка политическая права?! – он жестом указал на Чеславного, – Мы чо – нация терпил?!

Он хотел сказать что-то ещё, но плотный удар в челюсть сверху уложил шоумена на пол. Волк отключился. Дамы взвизгнули, а Вадим, будто и не обратив никакого внимания на происшествие, предположил:

– Товарищ, вероятно, хотел найти маньяка…
– Вот, ещё вариант, – одобрил полицейский.
– Послушайте, а с ним… – банкир робко кивнул на распластанное тело шоумена, – Ничего?
– Ничего! – утешил его генерал, – Оклемается! – а затем без паузы продолжил об идее поимки маньяка, – Здесь может быть много хитроумных укрытий, которые мы и за месяц не обнаружим. Это я вам как военный утверждаю!

Генерал когда-то присягнул на верность советской Родине, но довольно скоро разочаровался в светлых идеалах коммунизма. С этого момента его занимала лишь собственная карьера, ради которой он даже оказался на первой чеченской… Он был предельно строг и требователен к подчинённым, что всегда ценилось его начальством. Сухой и жёсткий с простыми солдатами, как колонист с неграми в викторианской Африке, дома генерал был заботливым отцом семейства. Не без использования служебного ресурса он успел обеспечить всем необходимым для спокойной и достойной жизни близких и даже некоторых дальних родственников… Генерал уже настолько привык к последней, как ему казалось, роли в его долгой и почти героической жизни– выставочно-праздничного лица, что и не сразу осознал серьёзность описываемых событий.

– А если убийца – кто-то из нас? – в глазах банкира Гриши читалась паника.
– Да-да… – встрепенулся Кубышка, – Почему нет? – он внимательно оглядел всех.
– Да-да! – неожиданно уставился ему прямо в глаза Чеславный, – Почему нет?!
– Ну, знаете… – вспыхнул полицейский, – если не доверять… официальным представителям…
– Ха-ха-ха! – разразился громовым хохотом политик, а гаишник окончательно раскраснелся, – Вы сами-то себе доверяете? Левая рука всегда знает, сколько взяла правая?!
– А вот за это у нас статья, между прочим, предусмотрена! – угрожающе замахал указательным пальцем гаишник.

Он уже давно и полностью освоился в российской касте неприкасаемых. Был бы перед ним не известный политик, а обычный гражданин – тот бы немедленно загремел в КПЗ после таких намёков. Есть чёткая система координат: МЫ – допущенные во власть и бизнес, на которых как бы и не распространяются ни законы государственные, ни общечеловеческие, и ОНИ – которые обязаны платить и отвечать за ВСЁ. А если кого из малых сих по недосмотру минует чаша праведного гнева «божественной расы», то пусть тихо радуются в своей норке и не вздумают пищать! Может быть, не так буквально формулировал для себя правила жизни в России Кубышка, но ощущал он их на уровне подсознания именно так. Да, воруют все. И об этом даже стало модно говорить прямо в эфире федеральных каналов, причём не самым последним людям страны. В том именно смысле, что нечто вроде взятки за детский садик – это не вынужденное явление в многосуетном быте затравленных простых людей, а подлость не меньшего масштаба, нежели разворованные миллиарды… Так незамысловато успокаивалась и совесть высокопоставленного гаишника.

– Ты, Чеславный, свой пух с рыла счисти сначала! – заступился за полицейского генерал.

По ещё одной странной (впрочем, лишь на первый взгляд) национальной традиции – о преступных деяниях успешных в той или иной области граждан знали достоверно или имели хотя бы некоторое представление практически все вокруг, но поводом к реальным разбирательствам и уж тем более уголовным преследованиям это стать никак не могло. Ну разве только кто-то из успешных мог бы быть принесён в ритуальную или иную какую необходимую жертву в интересах всей Системы. Не был исключением и Чеславный. Когда-то он почувствовал вкус большой власти, и с тех пор это стало для него настоящим наркотиком. Ради возвращения себе «полноты полномочий» он был готов даже разрушить саму страну, только бы ещё хоть немного побыть на вершине её руин…

– Предлагаю перекур! – выдохнул после повисшей тягостной паузы Кубышка.

Он медленно поднялся и направился к выходу. За ним вышли политик и генерал.

– Вадим… – сильно смущаясь, обратилась чиновница, – Простите, вы нас не проводите до клозета… – она переглянулась с Хапуновой.
– Да, разумеется! – с готовностью подскочил мужчина, – Ты с ним остаёшься? – он указал толстяку на валявшегося без чувств Волка.
– Нет-нет, – замахал Гриша руками, – Я с вами! Зайду на кухню. У меня уже тремор… от голода, – он вытянул правую руку с дрожащими пальцами.


– Да какой, нахрен, маньяк? – негодовал Чеславный, затягиваясь сигаретой, – Вы только прикиньте – сколько бабла вбухано! Аренда острова, компенсация перелётов, трансфер, персонал… А какой богатый человек на такое подпишется? Я вам точно говорю: кремлёвский долбанутый проект!
– Ты ещё скажи – тут камеры по всему острову и нас сейчас в прямом эфире показывают! – недоверчиво сказал полицейский.
– А чо бы и нет? – осмотрелся по сторонам политик и на всякий случай улыбнулся неизвестному зрителю.
– Ты уж извини, – закашлялся от возмущения гаишник, – но это уже паранойя!
– Им паранойя по должности положена! – серьёзно проговорил генерал, сплёвывая.
– Им, Михалыч, по должности ещё столько всего положено, что паранойю можно и потерпеть… – подмигнул Кубышка.
– Блин, так вас и эдак! – вскинулся Чеславный, – Я чо-то не понял! Тут слёт праведников?! Я одна ведьма?!

Но служивые лишь дружно загоготали в ответ.


– Эллочка, что происходит? Ты хоть что-нибудь понимаешь? – переговаривались в туалетных кабинках две светские дамы.
– Так… – кряхтела, усаживаясь на стульчак, Хапунова, – Я последний раз выходила на связь почти что ночью… Значит, максимум завтра на рассвете здесь будут боевые вертолёты и спецназ, но эти часы нужно как-то продержаться…
– Да-да… – причитала чиновница, – Аборты, педофилы – всё это омерзительно! Но я, убей, не представляю, каким образом я попала в эту компанию… – женщина зарыдала.
– То есть… «в эту»?! – возмутилась бизнес-леди, издав при этом громкий характерный звук, – Ничего! Когда будут убивать, наверняка представишь…
– Ну что ты цепляешься?! – всхлипывала Бумажкина, – Мы в беде!!!
– Мда, биде тут явно не хватает… – холодно отреагировала Эльза Адольфовна.

Ох, уж эти отечественные «светские львицы»! Большинство из них гораздо более органично выглядело бы в антураже сельских рынков или задрипанных хрущёвок, но дивны причуды российских исторических зигзагов. И вот простые незамысловатые бабы оказались «невзначай» «элитой» общества. «…Любая кухарка не способна сейчас же вступить в управление государством…» – сетовал когда-то вождь. Ах, Владимир Ильич, хватило бы у вас ныне мужества пустить себе пулю в лоб, когда узрели бы вы плоды ваших свершений?!

Хапунова не была столь же удачливой, как жена самого знаменитого в мире комбайнёра с самым узнаваемым родимым пятном на лысине, но и жаловаться на судьбу ей не пристало. В конечном счёте весьма разветвлённый, благодаря удачному замужеству, бизнес исправно приносил миллионы и миллионы…

Когда дамы покидали туалетную комнату, со стороны кухни послышался такой силы глухой удар, будто у слона разъехались все четыре ноги, и он рухнул на кафель.

– Вадик, что там?!! – вскрикнула, холодея от ужаса, чиновница, но ей никто не ответил.

Только через несколько минут в женской уборной прозвучал долгожданный голос:

– Сударыни… Я вас попрошу ни в коем случае не сворачивать на кухню…


3

На расхлестанной туше банкира, державшего в зубах бутерброд с икрой, лежало какое-то фото. Кубышка устало вздохнул, наклонился и поднял снимок.

– Я пожирал ваших детей… – прочёл полицейский.

На фото был некий притон, в котором вповалку валялись подростки в состоянии наркотического опьянения.

– Наркоту отмывал? – почесал затылок Чеславный.

Вадим, по правой щеке которого катилась скупая слеза, молча кивнул.

– Опять дети! – со злостью швырнул снимок в сторону гаишник.

А генерал как-то резко помрачнел, нервно потирая подбородок. Глаза его забегали.

Когда все вновь оказались в конференц-зале, военный слегка пнул начинавшего ворочаться Волка:

– Антошка, ты снова всё проспал…

В этот момент Кубышка увидел на одном из столиков записку, прижатую сверху небольшой флэшкой. Холодея от предчувствия, он взял листок.

– У сцены проектор и экран… – задребезжал голос полицейского, читавшего по бумажке, – Налейте шампанского, вы будете смотреть обращение вашего палача.
– Это какое-то видео? – озиралась в испуге чиновница.
– На террористов, значит, хотят всё свалить… – раздражённо проговорил Чеславный, скрестив руки на груди и задумчиво глядя в пол.

Кубышка и Вадим установили оборудование и включили запись с флэшки. На белом полотне появился мужчина в чёрном с лицом скрытым под маской, которая сильно напоминала звезду рекламы девяностых – Лёню Голубкова. На голове «палача» был берет а-ля Че Гевара, голос его технически искажался:

– Не скажу вам «здравствуйте» и доброго ничего не пожелаю… – начал неизвестный, – Ибо я собрал вас здесь для казни…

Чиновница взвизгнула, но на неё никто не обратил внимания, все были прикованы к экрану.

– Если всё идёт по плану, то чекист мёртв ещё со дня приезда. Он был слишком опасен для нашей забавы… Эти службисты на первый взгляд такие милые ребята, да как и все вы здесь…

Мужчина словно что-то припомнил и разочарованно покачал головой.

– На первый взгляд… Холодная голова, горячее сердце и чистые руки. Напутал, однако, товарищ Дзержинский… Холодные глаза, руки в крови и голова – ящик Пандоры, в которой столько грязи и зла, что даже через льдинки глаз просвечивает страх… предчувствие неминуемой расплаты. А ведь кто-то считает до сих пор, что чекист – это рыцарь без страха и упрёка…Не страх, но ужас будущего обитателя ада вы найдёте на дне этих зеркал души. Я увидел в его глазах саму ницшеанскую Бездну… Бездну, которая со временем начинает сама внимательно всматриваться в своего зрителя…
– Сумасшедший! – заверещала Хапунова, но на неё тут же шикнули.
– Не правда ли странно, господа и дамы, что каждый шаг, сказанное или напечатанное слово простых граждан у нас отслеживаются и контролируются всякое мгновение, но при этом злостные преступники, настоящие чудовища якобы умудряются регулярно ускользать от всевидящего ока доблестных спецслужб?.. Ну да оставим умерщвлённого мертвеца…

«Палач» вскинул руку в прощальном жесте.

– По моему плану проститутка должна будет отойти в мир иной легче всех. В конце концов, она просто дурочка. Жертва вашего миропорядка. Да-да, вашего! Вы его столпы, верные и надёжные жрецы!

Мужчина на экране вдруг замолк и опустил голову, но уже через минуту продолжил:

– Банкира я тоже хочу пожалеть! Он страдает раздвоением личности, одна часть которой кормится страданиями невинных, а другая пытается откупиться от собственной совести подачками на благотворительность. А вот остальным так просто не отделаться… Итак, я объявляю о начале моего личного шоу «Паразит Вселенной»!
– Шут долбанутый! – закурил прямо в зале Чеславный.
– Смысл шоу состоит в том, что не проигравшие на каждом из этапов отсрочат свою гибель на один час. А последний из вас выживет… Отказ от участия равносилен самоубийству… – человек на экране поднял перед собой для убедительности двустволку, – Кроме того, остров напичкан камерами и взрывчаткой. Не вздумайте шалить и безобразничать. Да, я редкий псих! Я готов отказаться от начального плана и закончить представление досрочно!

Бумажкина не выдержала и упала в обморок. Но на неё опять не обратили никакого внимания.

– Это моя любимая книга… – поднёс к самой камере том «Мёртвых душ» неизвестный, – Вы не подскажете мне: почему почти за двести лет здесь ничего не изменилось?.. – он сделал круговое движение указательным пальцем, – Я много думал над проблемой второго тома этого бессмертного произведения. И знаете, меня однажды осенило! Гений Гоголя не мог, не имел права его написать! За него это сделали большевики… Кровью…

«Палач» вновь опустил голову.

– А ты, типа, эпилог тут набросать решил… – Волк начинал быстро трезветь.
– Первый конкурс я назвал «Выборы»… Дело в том, – усмехнулся человек с экрана, – что жизнь обычного нашего гражданина изобилует «выборами»…  – он изобразил кавычки двумя руками в воздухе, – И я сейчас даже не о политике. Я о насущном: взять зарплату в конверте или гордо швырнуть её в харю начальству, обрекая семью на голод? Ой, простите! В ВАШЕЙ стране ведь никто не работает за еду! А в моей работают… Причём большинство. А есть ещё и такой выбор: желаете – подыхайте в тоске и скуке, а можете выпить и повеселиться на славу! Избейте соседа, жену или того же начальника. Но это ваш и только ваш выбор! Враньё!!! – внезапно зарычал неизвестный так, что Хапунова подпрыгнула на стуле, – Для вас алкоголь – лишь источник дохода в виде налогов или собственного бизнеса! И он как бы случайно рекламируется героями фильмов и сериалов круглые сутки!

Мужчина в чёрном сделал очередную минутную паузу.

– Но сегодня, – уже совершенно спокойным тоном продолжил он, – вы – мои пауки в банке, которые будут грызть друг друга…И даже не смея обвинять в этой западне меня – вашего властителя!.. Нужно же и вам наконец ощутить эту радость свободного выбора! Итак, правила первой нашей игры почти такие же честные как и в русской рулетке… Только кому из вас умереть будет решать не случай, а вы сами…
– Что?! – Вадим побледнел.
– Вы обязаны выбрать среди вас самую не достойную дальнейшего существования личность… – кровожадно похлопал по стволу ружья «палач», – У вас ровно час. По истечению этого срока избранный должен оказаться в домике номер восемь… Там же вы найдёте новую инструкцию. Если этого не произойдёт, я убью двоих на собственный вкус…

Запись кончилась и в конференц-зале повисла гробовая тишина. Только через несколько минут первым заговорил генерал:

– Вариант с плотом отпал…
– Сейчас полдень,  – посмотрел на часы Кубышка, – темнеть начнёт около шести… Сигнальный костёр мы зажечь тоже не успеем…

Политик бросил хмурый взгляд на полицейского и кивком указал на камеру в верхнем углу комнаты.

– Зачем ему оставлять живого свидетеля? – заёрзал Вадим, – Мы все умрём…
– Истеричка! – брезгливо фыркнул Чеславный.
– Свидетель… – потёр правую скулу шоумен, – типа, свидетель его славы…
– Возможно… – слегка удивлённо посмотрел на Волка гаишник.

В это время две женщины многозначительно переглядывались. Если бы существовал переводчик с языка мимики лица, то он мог бы очень долго пересказывать содержание данного «диалога».

– Так или иначе, а выбор очень прост… – у политика как-то резко пересохло во рту, и он отхлебнул немного шампанского, потом с опаской поглядел на фужер и продолжил, – Либо этот… – он поднял глаза к потолку, – палач… убьёт одного, либо двоих…
– Вы что, всерьёз собираетесь решать – кому из нас жить, а кому нет? – желчно усмехнулся Вадим.
– А мне по статусу положено принимать серьёзные решения! – невозмутимо парировал Чеславный.
– И Фёкле Пафнутьевне тоже! – спешно добавила Хапунова.
– Эльза Адольфовна руководит огромным бизнесом, – не замедлила отплатить любезностью чиновница, – благодаря ей тысячи людей имеют работу и… хлеб насущный, в конце концов.
– Раскудахтались в унисон! – с презрительным прищуром посмотрел на светских дам шоумен.
– Ох, и дурак же ты Волк! – воскликнул политик, – Ты и не заметил, как уже собрал три голоса против своей персоны!

Шоумен срыгнул, допивая очередную банку, и сказал в ответ:

– Полиция и армия нам тоже нужны – без них никак! А вот оппозиция…– как бы извиняясь, развёл он руки в стороны, – щаз ваще не актуальна!

Чеславный шагнул было к Волку, но его остановил предупредительный жест Кубышки.

– Зато клоунов теперь развелось, как собак не резанных! – злобно прошипел политик.
– Плохих клоунов много, да… – оценивающим взглядом смерил фигуру Чеславного шоумен.
– Если в следующем конкурсе понадобится кого-нибудь убить лично… – вновь взглянул на камеру в верхнем углу политик.
– Ладно, девочки, завязывайте! – примирительно проговорил гаишник, – А вы, простите, кто? – он повернулся к Вадиму, но тот не услышал вопроса, пребывая в прострации.
– А он у нас главный рекламщик страны! Ну, или почти главный… – стал объяснять Волк, – Без него тоже никуда! Кто нам будет впаривать всякое ненужное говно?! Кто поможет растрясти кошельки этим курицам! – он кивнул на женщин.

Хапунова грязно выругалась.

– Он сказал, что оставит только одного… – вернулся в реальность Вадим, – так что никто из нас, кроме этого последнего не пригодится уже нигде и никогда.
– Я вижу, ты смирился, – обратился к нему политик, – так давай – ноги в руки и в восьмой домик!

Дамы, военный и полицейский как-то дружно и с нескрываемой надеждой в лицах посмотрели на Вадима. Он заметил это и вскочил с места, будто от электрического разряда.

– Вы что серьёзно?! – негодуя, замотал он головой.

В лицах тут же появилось разочарование.

– Кто за рекламщика? – не желал упускать момент Чеславный, и поднял руку.

Женщины переглянулись и стали медленно (словно эта медлительность их хоть немного извиняла) вытягивать вверх свои ручки.

Кубышка повернулся к генералу, слегка вздёрнул плечами и через мгновение поднял руку вслед за дамами. Секунду спустя этот же жест повторил и военный.

– Чувак! – изогнул шею, чтобы посмотреть в глаза несчастному, шоумен, – Я – против! Так и расскажи на том свете! Пусть зачтут! Хоть что-то…

Но «избранник» его уже не слушал, он лихорадочно озирался, ища пути к бегству. От выхода его отделяла вся честн;я компания. Оставался только чёрный ход на кухне. Вадим рванулся туда. За ним устремился политик, за которым последовали генерал и гаишник.

Когда беглец очутился снаружи здания, в его руке уже был большой кухонный нож. Он на миг приостановился, выбирая дальнейшее направление. В домике прятаться было нельзя – его могли просто сжечь вместе с избушкой. Оставалась только река…

Над Волгой стоял густой туман. Вадим остановился у самой воды, резко развернулся и стал угрожающе размахивать ножом в сторону приближавшихся преследователей. Когда трое мужчин почти настигли свою жертву, Кубышка вышел вперёд и встал в боевую стойку. «Избранник» последний раз окинул их гневным взором и сокрушённо пробормотал:

– Так не должно быть…

Вадим бросился в камыши. За ним кинулся Чеславный, но полицейский его остановил:

– Он всё равно утонет, зачем ещё нам рисковать…

Политик, отдышавшись, стал искать глазами камеру на ближайшем дереве.

– Ну, мы-то выбор сделали! – оправдывающимся тоном произнёс он.

Гаишник и генерал закурили. Они простояли на берегу довольно долго. Всплески в воде уже давно перестали раздаваться. Время, отведённое их неизвестным губителем на «первый тур» истекало.

– Надо идти к тому домику, – сухо проговорил военный.

Проходя мимо главного здания, Чеславный скорчил гримасу боли и под предлогом плохого самочувствия свернул в конференц-зал.

– Привет старшему помощнику уважаемого маньяка! – встретил его возгласом Волк.

Уже возле домика номер восемь Кубышка проворчал, вспоминая последний поступок политика:

– Зассал, сука!

На что генерал согласно кивнул:

– А то вдруг выборы признают недействительными…

Вскоре они вернулись к остальным. В руках у военного была ещё одна флэшка.

Шоумен прикладывал лёд к свежему фингалу. На противоположном краю Чеславный прижимал платок к окровавленной губе. Женщины о чём-то беспокойно шушукались.

– О! – отреагировал на появление служивых Волк, – Герои! Стражи народа! Надёжа и опора!

Полицейский опустил глаза и уселся на свой стул, потом взял со стола бутылку шампанского и залпом выпил половину. Генерал остался стоять. Он испепеляющим взором «пробуравил» знаменитого ведущего, затем достал сигарету и вышел.

– Антон, вы реальный чудак! – неожиданно заявила чиновница своим поставленным и нежным голосом.

Бумажкину до сих пор больше всего донимал вопрос не о том, как она могла не проверить приглашение, а о том, каким образом и по каким критериям их неизвестный мучитель уравнял её с этими странными людьми вокруг. Фёкла Пафнутьевна всю жизнь была настоящей ударницей в любом деле. С отличием закончила и школу и институт. Позже блестяще продвигалась по партийной линии. После кардинального слома курса страны в начале девяностых её карьера нисколько не пострадала. Пришлось лишь сменить партийный билет. С энергией и импульсом, приданными ей ещё в комсомоле, она упорно шла к самым верхам власти в стране. Но её никак нельзя было обвинить в особой корысти и даже в большинстве иных (обычно сопутствующих череде повышений) «недугов» российского чиновника.

– Я знаю, старушка! – подмигнул ей в ответ шоумен.
– А, может, он просто с этим палачом заодно?! – очередной раз накинулся на Волка политик, – Это бы всё объясняло в его поведении…
– Знаю я таких! – включилась в разговор бизнес-леди, – На самом деле, ему страшнее всех, вот и пьёт без конца. И трендит, не умолкая, чтоб себя же убедить в отчаянной смелости!
– От, ё! – всплеснул руками шоумен, – Раскусили!
– Так – между прочим, – тоном несправедливо обиженного заявил Чеславный, – рекламщик-то свинтил!
– Как свинтил?! – разочарованно воскликнула Хапунова.
– Был, да сплыл мужичок! – нервно хихикнул политик.
– Постойте! – взглянула на часы бизнес-леди, – Хотите сказать, этот… палач сейчас придёт убивать кого-то из нас?!
– Ну… – возвёл глаза к потолку Чеславный, – Выборы-то мы провели…

Но эта фраза женщин явно не успокоила.

– Раз новая инструкция у нас, – охрипшим голосом начал гаишник, – то первый тур окончен. Я так это понимаю…
– Парень – труп! – с ненавистью крикнул политику Волк, – Никуда он не уплыл, не ври себе! Вода холодная. Туман. Утопили Вадика ребятки! Аки щенка!
– Кого-то жизнь ничему не учит… – Кубышка уставился на синяк под глазом Волка.
– Слушайте! – не унимался тот, – А вы грохните ещё пятерых! И программа выполнена! Он же обещал последнего оставить!

Дамы синхронно отшатнулись от полицейского, а Чеславный насторожился.

– Я больше никого убивать не буду! – выпалил гаишник, – Да какого… фига я вообще за ним побежал?!! Долбанный охотничий инстинкт! – он принялся за оставшуюся половину бутылки шампанского.

С лица шоумена мгновенно спала надменность. Он положил ногу на ногу и склонил голову в раздумьях.

– Час прошёл… – прошептала Хапунова.

В этот момент прозвучал мощный взрыв. В конференц-зале зазвенели стёкла. Все высыпали наружу. Восьмой домик, точнее то, что от него осталось, догорал в огне.

Первым очнулся от потрясения генерал, он повертел пальцами флэшку и прошёл в помещение. За ним вернулись и остальные. Когда включилась запись, мужчина в чёрном поведал с экрана:

– Раз вы обнаружили именно это послание, то ваш выбор пал на деятеля рекламного бизнеса. Не могу не одобрить ваш жребий… Однако, вы все для меня хороши! – инфернальным хохотом зашёлся «палач», – Хотя должен признаться, что действительно считаю этого псевдочеловека наиболее достойным кандидатом на выбывание… из жизни. Именно он популяризовал все эти ваши развращающие и отупляющие шоу, рекламировал банки и прочий грязный бизнес, гнилых политиков и тому подобное… Благодаря таким как он, новое поколение мечтает стать позорными барыгами, дабы торговать душой и телом! Благодаря таким как он, наши дети презирают своих героических предков, ибо те посвятили свои жизни утопическому благу страны, а не собственным жалким похотям и прихотям! Что ж, угодили дядьке, молодцы, крольчата!


4

– Но вернёмся в шоу паразитов! – просмеявшись, объявил «палач», – Наш следующий конкурс будет особенно примечательным! Каждый из вас должен предельно подробно и искренне поведать о самых вопиющих фактах коррупции в своей карьере. Проще говоря, когда, как и сколько вы брали на лапу… Чья исповедь меня не удовлетворит – приговорю к расстрелу именем благородного Народного Гнева!
– О-хо-хо! – взорвался Волк, – Ну, здесь я вне конкуренции! Да! Я протащил на телек несколько ребят за бабки! Жду твоей пули, ублюдок!
– Хватит юродствовать, Антоша! – вознегодовала чиновница, – Ты прекрасно понимаешь, что как раз тебе сейчас ничего не грозит!
– И всё это он потом выложит в интернете… – прикусил губу от переживаний Чеславный.
– Да о чём тут говорить?! – всколыхнулся военный, – Это же жизнь! Не мы этот порядок завели, и не нам его отменять!
– Вот именно! – закивала Хапунова, – Это, если хотите – естественный отбор! Сумел подсуетиться вовремя, проявил смекалку – и сам в дамках, и дело сдвинулось!
– Чо уж, в дамках?! – подначивал шоумен, – В рейтинге Форбс!
– Да пошёл ты! – походя, огрызнулась бизнес-леди, – А просидел, грубо говоря, на печи – грызи калачи!.. Кто так не делает?! Да кому просто лень как-то подстроиться или пошевелиться!
– А вариант с честным человеком не прокатит? – ухмыльнулся Волк.
– Ой, да не смеши народ! – махнула рукой бизнес-леди.
– А помните… – даже как-то зарделся от смущения генерал, – Ну не мы же это придумали: ничего не украл на работе, значит, день прошёл зря!
– Так в том-то и дело, что этой… – запнулась, подбирая слово, Хапунова, – традиции, что ли… ей уже много-много лет! Да сколько люди живут!
– Что за манера?! – неожиданно набросился на бизнес-леди Чеславный, покосившись при этом на камеру,– Подменять понятия!.. Все мы – корыстные подонки, вот что товарищ желает услышать! Я брал и давал бесчисленное количество раз! И я никак не уложусь в один час, припоминая каждый случай! Но вы правы, Эльза Адольфовна, эту систему придумали не мы. В нашей стране иначе ничего не добьёшься! Менталитет…

Бизнес-леди сначала было опешила, но последняя фраза её умиротворила.

– И потом… – со слезами в глазах заговорила Бумажкина, – почему из нас нужно делать козлов отпущения?..
– Козлин! – поправил шоумен.
– Коз! – с серьёзным видом уточнил военный.
– Откуда вам знать, – продолжал откровенно глумиться Волк, – может, это новый сериал такой! – он указал на видеонаблюдение, размещённое во всех углах помещения, – А вы все в его пилотном выпуске! Причём спонсируется он президентским фондом! – шоумен загоготал.
– Кретин… – прошипел Чеславный.
– Ты, Антоша, что курил последний раз? – внимательно посмотрел на Волка полицейский, – Твоё поведение уже, в самом деле, не совсем адекватное…
– Это здоровый пофигизм! – с лёгкостью нашёлся тот.
– Всё это неизбежно… – затараторила оправдывающимся тоном чиновница, – это в природе человека… Взять хотя бы мою область деятельности… Очень сложно продумать, просчитать мотивацию для каждого служащего. Всегда происходит какое-то закостенение… И так получается, что это даже и не совсем взятка в ином случае, а как бы ускорение работы, толчок в нужном направлении…
– Волшебный пендель! – продолжал комментировать каждого выступающего шоумен.
– Ну да, – поспешила согласиться Бумажкина, – то есть, нет! Да хватит уже ёрничать, Т-тошка! – от волнения она исковеркала имя.
– О! Точно! – подхватил политик, – Тотошка! И Элли тут рядом! А ну-ка... голос!
–Чо тебе, злая волшебница Гангрена?! – самолюбие Волка явно зацепило.
– Генгема… – поправила чиновница.
– Нет, Гангрена! – настаивал шоумен.

В этот момент ему в лоб прилетел фужер, запущенный Чеславным. Стакан разбился вдребезги, а Волк повалился назад прямо на стуле.

– Я уже не говорю про достопамятные девяностые! – не замечая мужских разборок, потрясла открытой ладонью перед собой Бумажкина, – Там просто нужно было выживать!
– Да-да! – охотно подтвердила Хапунова.

После слов про «девяностые» генерал внезапно побагровел.

– И самое важное! – перешла почти на писк чиновница, – Взятки прежде всего дают! А это искушение! И искушение серьёзное! А мы обычные люди…

Тут Фёкла Пафнутьевна вздрогнула от звука разбившегося окна позади неё – это шоумен попытался отомстить за брошенный в него фужер и швырнул банку с пивом в своего обидчика, но тот ловко увернулся.

– Ну дети, чес-слово! – разочаровано покачал головой Кубышка.
– Чаще всего, святая ты моя… – прикладывая салфетку к ране на лбу и снова усаживаясь за стол, начал Волк, – взятку вымогают. Да так, что не дать нельзя. Так что хватит лепить горбатого, колись – сколько брала!

Бизнес-леди опять грязно выругалась.

– Нет, ну почему я должна за всех отвечать?! – у чиновницы начиналась истерика.
– А я придумал! – радостно обратился к присутствующим шоумен, – Вам надо микрокамеры впаять во все места и круглосуточную трансляцию вести!
– Я сейчас тебе впаяю! – двинулся на него политик, но в последнее мгновение его успел схватить за рукав гаишник.
– Нас они палят… – не обращая внимания на Чеславного, возмущался Волк, – со всех камер страны! А сами – неприкасаемые, ага!
– Что-то рациональное, конечно, в этом есть… – севшим голосом пробормотал Кубышка, – Лишь исключительно жёсткий контроль и беспрерывная подотчётность могут исправить ситуацию…
– Да вы мне только дайте власть! – распалялся шоумен, – Я вам так отрационализирую, что с Гаваев меня не вытащите!
– Вот-вот! – с укоризной воскликнула Хапунова, – Любого поставь на наше место и ещё неизвестно, кто больше наворует!

После этого возгласа все затихли.

– И ничего-то бабу не покоробило в собственных словах! – шоумен рассмеялся простодушно и заливисто как ребёнок.

Бизнес-леди стала с недоумением в лице озираться по сторонам, но поняв, что окружающие отнеслись к реакции Волка так же, как и она сама, быстро успокоилась.

– Постойте! – поднял руку, угомонившись, шоумен, – Короче говоря, воровство – это нормально и закрыли тему?!
– Нет, почему же нормально? – встрепенулся гаишник, – Просто не нужно всё в кучу… огульно, так сказать…
– А, ну понял! Главное вашу кучку не трогать, а так – воровать, конечно, неправильно!
– Хватит! – неожиданно взвизгнула Бумажкина, стукнув кулачком по столу.

На какое-то время в зале воцарилась гнетущая тишина. Нарушил её, разумеется, Волк:

– По-моему, у вас у всех не то что раздвоение, а какое-то распятидесятерение личностей! Воровать нельзя, но можно! Вообще, это плохо, но кое-где у нас порой… даже, типа, полезно! А я думаю, чувак вот совсем не то от вас услышать хотел! Он щаз придёт сюда со своим… пулемётом «Максим» и всех изрешетит во славу революции!

– Да понятно, что это недопустимо… – в конце концов сокрушённо признал полицейский, – И всегда есть те, кто на любом месте ставит честь выше наживы… – он задумчиво посмотрел вдаль, словно припоминая что-то, в уголках его глаз заблестели слёзы.

– Ну и где они?! Эти ваши «те»?! – пренебрежительно спросила Хапунова, – Даже, если они и есть, то в итоге-то всё равно оказываются в заднице…
– Вы простите, Эльза Адольфовна, – склонив голову, и видимо стесняясь своих прорвавшихся эмоций, надломленным голосом ответил Кубышка, – но в заднице сейчас именно мы с вами…
– В полной!.. – не преминул вставить шоумен.

После этого вердикта все разбрелись по углам и погрузились каждый в свои собственные мысли. О чём именно они размышляли? О детях, которые остались на «большой земле» и даже не подозревали о своём скором сиротстве? О спутниках жизни, с коими не успели проститься как следует? О других близких людях, о незавершённых делах? Или о том, какой резкий и смертельно опасный поворот совершила их судьба…

– Мне нужен воздух… – вдруг запричитала Бумажкина, побледнев и не в силах оторваться от стула.

Все дружно как по команде поднялись и вышли из помещения. Чиновницу под руки вывела Эльза Адольфовна.

Снаружи туман окончательно сомкнул свои белёсые объятия. Ничего не было видно дальше трёх метров. Гости проклятого острова тут же закурили, за исключением Бумажкиной – та прислонилась спиной к стене здания, устремив влажные от слёз глаза куда-то ввысь.

– В школе мне для медали одной пятёрки не хватало… – заговорила она, сглатывая комок в горле, – И мама занесла директрисе…

Все обернулись и изумлённо посмотрели на чиновницу.

– В институт – снова по блату… – продолжала, всхлипывая, несчастная женщина, – А потом и вовсе… Постоянно с кем-то «делишься», кто-то «делится» с тобой… Замкнутый круг…

После длительной паузы, гаишник тяжело вздохнул и выдал:

– У вас круг! У нас вообще монолитная конструкция… Пирамида: все поборы – снизу вверх сходятся на таких как я…
– Так это… – залепетал генерал, включаясь в гонку откровений, – я и солдат на строительство подряжал… и приторговывал… госимуществом… Продвигал опять же по службе разных там… за деньги, конечно…

В этот момент у Волка началась форменная истерика. Он сгибался пополам от смеха и хватался за живот. Когда он утихомирился, Хапунова, испуганно оглядываясь, загалдела:

– Дык, у меня же вся реальная прибыль из «откатов», а по-другому как?! Иначе всё давно развалилось бы! Нужно как-то работать! Встраиваться в реалии, так сказать. Что поделаешь, такой бизнес!
– Что поделаешь?.. – лукаво прищурился шоумен и, зачем-то отступив на несколько шагов назад, сам себе ответил со стальными нотками в голосе, – Пулемёт «Максим» – вот универсальное решение!

У политика выпала сигарета изо рта. Генерал вопросительно посмотрел на Кубышку, а тот устремил свой взор куда-то в туман, словно ожидая некоего чрезвычайного явления. Бумажкина на подкосившихся ногах осела вдоль стены. А Эльза Адольфовна в ужасе попятилась ко входу в главное здание.

– Огонь!  – вдруг дико заорал Волк.

Хапунова споткнулась и рухнула на спину. Гаишник и военный, не сговариваясь, одновременно залегли в траву. Пошатываясь, остался стоять на месте один Чеславный.

Задул промозглый ветер. Где-то заскрипели деревянные двери. Издали раздавался как будто прощальный крик чайки…

Время шло, но ничего не происходило… И тут шоумен зашёлся злорадным хохотом:

– А-ха-ха! Оно того стоило! Хотя бы ради такого кадра!

Первым осмелился подняться полицейский. Настороженно озираясь, он проскрежетал:

– Теперь, Антоша, ты в любом случае труп…
– Мне один друг…– спокойно ответил Волк, – умный вещь когда-то сказал: все люди делятся на две категории трупов: состоявшихся и будущих…
– Всё-таки… – покачал головой Кубышка, – ты настоящий отморозок…
– Да-да, – ехидно улыбался шоумен, – в России морозно – не на крайних югах живём… Да ещё такие волчары вокруг… – он обвёл запуганных людей презрительным взглядом.

Политик вытащил из пачки новую сигарету и трясущимися руками стал её поджигать. Хапунова встала на колени, закрыла лицо руками и зарыдала навзрыд. Бумажкина закатила глаза и отключилась. Генерал, поднимаясь и отряхиваясь, злобно таращился на Волка, будто примерялся – с чего лучше начать того грызть.

И тут неожиданно прозвучал оглушающий выстрел. У всех на глазах голова военного буквально взорвалась. Его мозги и кровь разлетелись во все стороны, забрызгав окружающих. Улыбка Волка тут же превратилась в нечто вроде воронки на лице персонажа картины «Крик»…

Через мгновение из тумана, разрезая его пелены ещё дымящимся ружьём, выступил «палач».

– Твой выход, Петрушка!– голос убийцы дрожал и надрывно хрипел, – Что растерялся?! А ну-ка, давай – оближи генерала!!! Всю Рублёвку облизал, чего теперь брезгуешь?!!

Тело военного против всех законов физики всё ещё стояло и пульсировало маленькими фонтанчиками крови из разорванных сосудов. Наконец оно покачнулось и завалилось на бок.

Шоумена начало тошнить, но он был не в силах пошевелить и мускулом, взгляд его застыл на том месте, где ещё мгновение назад находилась голова генерала.

– Вояка почти всё рассказал… – начал зловещее повествование «палач», – Лишь один значительный эпизод он забыл упомянуть… Как в девяносто пятом целый взвод пацанов продал боевикам… Как потом те резали им головы, словно баранам. А тела отдавали матерям только за огромные деньги… Вот такая работа!.. Наши мальчики пришли за тобой!

Убийца подошёл к обезглавленному телу военного и сплюнул на него из-под маски. Затем он повернулся в сторону стоявшей на коленях Хапуновой, подглядывавшей за происходящим между пальцев рук, и прорычал:

– Это тоже была лёгкая смерть, детка! А ты готовься!

Та хрюкнула что-то невнятное и, потеряв сознание, упала лицом в землю.

– Следующее задание! – объявил остававшимся в рассудке жертвам «палач», – Обязательно передайте этим слабонервным! – он указал ружьём на женщин, – Каждый из вас должен написать подробную инструкцию к четвертованию!
– Что?.. – свёл брови домиком от недоумения Чеславный.
– Старая добрая казнь для народных героев! – взревел убийца, – Али про Стеньку Разина и Емельяна Пугачёва не знаешь, гнида либеральная?!!

От такого оклика политик впал в полный ступор, взгляд его остекленел. «Палач» стал спиной отходить под покров тумана и вскоре скрылся из виду.

Ещё долго оставались неподвижными, будто окаменев, полицейский, Чеславный и перепачканный в собственной рвоте Волк. До этого момента смерть была для них какой-то театрально-киношной, почти не настоящей – чем-то, что может случиться с любым вокруг, кроме них… Но теперь они прочувствовали всеми фибрами своих душ её чудовищную реальность и садистскую неотвратимость…

По традиции первым пришёл в себя Кубышка. Схватившись за голову, он перевёл свой взгляд с трупа военного на женщин. После чего неуверенным шагом добрёл до чиновницы, подхватил её под плечи и потащил в помещение. Перенеся туда же и бизнес-леди, он обратился срывающимся голосом к Чеславному:

– Нам нужен план! Я ему устрою шоу!! Да мужики мы или нет?!!

Политик, всё ещё пребывающий в глубочайшем шоке, согласно кивнул и направился в здание. За ним, покачиваясь, поплёлся и шоумен.


5

– Инструкцию к четвертованию… – недоумевал Чеславный.

Он ошалелым взором обвёл столики и, обнаружив на одном из них виски, тут же с жадностью к нему приложился.

– Какой фееричный финал для моей карьеры… – возвёл глаза к потолку Волк, сидя на стуле и скрестив руки на груди.
– На твоей могиле напишут: он всё проржал! – внезапно зашёлся нездоровым смехом политик.

Шоумен тут же соскочил с места и бросился на Чеславного. Попутно он схватил со стола бутылку, которую в следующий миг разбил об голову насмешника. Политик грузно завалился навзничь.

Кубышка устало посмотрел на Волка, тяжело вздохнул и налил себе вина.

– Я ничего писать не буду! – заорал он, глядя на камеру, – Можешь покончить со мной прямо сейчас!

Шоумен повернулся к той же камере и пробормотал:

– Давай… взрывай нас… Здесь больше некому с тобой играть, долбаный извращенец …

Он печально улыбнулся и добавил уже со слезами:

– Мама… я тебя люблю…

Волк взял со стола банку пива и направился на кухню к чёрному ходу. Он дошёл до берега, сел на песок и стал вспоминать свою недолгую жизнь: юность, проведённую в криминальном районе, разборки с поножовщиной, первую любовь, бросившую его ради столичных соблазнов, несколько неудачных попыток пробиться на сцену, суицидальное отчаяние, и наконец – успех… Самоутверждение…Впрочем, успех ли..? Опостылевшие декорации, фальшивая учтивость, бесконечный гогот… Он многое приобрёл, но так много потерял… Нет искренности, нет настоящей дружбы, когда тот, который рядом – за тобой и в огонь и в воду. Нет свободы духа. Есть гласные и негласные правила – створки золотой клетки, за которые ни шагу… Жизнь по инструкции…

Шоумен вдруг чему-то слегка улыбнулся, откинулся назад и, улёгшись, уставился в невидимые за дымкой тумана небеса…


Полицейский окатил водой из графина Чеславного и похлестал его по щекам. Тот недовольно заворчал, приходя в себя.

– Где этот урод..? – первым делом спросил политик.
– Да оставь ты его! – раздражённо воскликнул Кубышка, – Есть дела поважнее…

Он наклонился к уху Чеславного, только что усевшегося рядом на стуле.

– Значит так… – зашептал полицейский взволнованно, – давай прикинем шансы. Сейчас они вроде как один к пяти, но на самом деле, скорее нулевые, ты меня понимаешь?

Политик кивнул.

– Есть идея, как повысить их до пятьдесят на пятьдесят… Когда этот шизоид опять придёт – нужно одновременно накинуться на него с двух сторон. Ты сядешь справа, я слева от входа. Расстояние два метра. Один из нас поймает пулю, но не факт что смертельную. Зато второй успеет пырнуть маньяка ножом. Ножи я немного погодя незаметно принесу с кухни – будто за едой схожу. Спрячешь под рукав. Ты всё понял? – взгляд Кубышки был почти безумным, но полон решимости.
– Я понял… – еле слышно проговорил Чеславный.

После этого полицейский принялся приводить в себя женщин.

– Что… – Бумажкина попыталась отпить воды из стакана, еле удерживая его не слушающимися руками, – Что этот монстр потребовал на этот раз?
– Написать инструкцию, – нехотя ответил Кубышка.
– Какую? – округлила глаза Хапунова, отложив в сторону зеркальце.
– Как правильно четвертовать человека… – устремил взор в одну точку перед собой политик.

Чиновница как-то странно взвизгнула и снова заплакала.

– Вы же понимаете, что это неспроста… – в ужасе тряслась она, – Это значит, что кого-то из нас… – Бумажкина закрыла лицо руками и зарыдала.
– Мы и не собираемся ничего писать, – спокойно произнёс полицейский.
– А если он тогда… – озиралась как на умалишённых бизнес-леди, – всех нас…
– А вы всё ещё на что-то надеетесь?

Хапунова моментально раскраснелась от переживаний.

– Вы не представляете какой это кошмар… – продолжала дрожать всем телом чиновница, – Мы проходили по истории на третьем курсе… На Руси рубили ноги, руки, а затем голову. А в Англии сначала вешали, но не до конца. После этого потрошили и только потом рубили…
– Зачем вы нас ещё сильнее запугиваете?! – укоризненно покачала головой бизнес-леди.
– Никто ничего писать не будет! – постановил Кубышка.

Хапунова встала и неуверенной походкой направилась в сторону туалета.

– Тут наш… – подбирал слово полицейский, – шут гороховый… хорошую мысль нам всем подал… Надо бы проститься… с близкими, пока есть возможность, – он поднял взгляд на камеру под потолком, – Наденька, дорогая… Знай, что я тебя очень люблю. И всегда любил, даже когда ругал. Сделай, пожалуйста, всё, чтобы Федя и Настя никогда не узнали и не увидели всего этого… – он указал рукой на окружающую обстановку и замолк.
– Света… – взывал к далёкой спутнице жизни политик, – пусть дети всегда мною гордятся! Обещай мне! – он прослезился, – Я делал, что мог… Ты это знаешь… Я вас люблю…

Бумажкина окончательно расклеилась и почти завыла от горя.

Вернувшаяся из клозета бизнес-леди изумлённо посмотрела на плачущих соратников по несчастью и тут же заревела сама.

Через какое-то время, немного успокоившись, чиновница, всё ещё жалобно хныча, заговорила на камеру:

– Мишенька, родной мой! Заботься о деточках! Особенно о Серёженьке – он у нас охламон… хоть и взрослый давно. Поцелуй за меня… – она не выдержала и вновь разрыдалась.

Хапунова, осознав, что происходит, стала нервно обгрызать последний уцелевший ноготь. Она несколько раз сделала глубокий вдох и начала собственное прощание:

– Витя, по акциям советуйся только с Григорием Николаевичем… В наш фонд поставь рулить Юлю, она в курсе всего… Ребятишек из Англии не забирай даже на неделю… – она устремила свой взор полный ненависти в окно, – Проклятая страна!!!
– Ничего… – с нотками сарказма в голосе забурчал Чеславный, – скоро страна ответит тебе взаимностью…

Бизнес-леди метнула огненный взгляд на политика и, насупившись, повернулась к нему спиной.

– Так и есть… – горько усмехнулся Кубышка, склонив голову, – мы все этого заслуживаем…
– Это с какой это стати? – возмутилась Хапунова.
– Был бы человек, а статья найдётся… – ответил полицейский.
– Во-во! – напустился на него Чеславный, – Сталинские пережитки! Так в тридцать седьмом и оговаривали себя большевички-ленинцы бесхребетные!
– А какой у них мог быть хребет? – сквозь причитания вмешалась в диспут Бумажкина, – У них хребет был – ненависть ко всему царскому, а когда они дотла старый режим выжгли, то и функция их историческая закончилась.
– А мы тоже функции? – ехидно осведомился политик.
– И мы… – ничтоже сумняшеся констатировала чиновница.
– А чо ты ноешь тогда?! Функция!
– Дурак ты, Чеславный… – по-детски обиделась Бумажкина.

Кубышка, опросив всех на предмет того, не желает ли кто подкрепиться, отправился на кухню. Когда он вернулся, женщины оживлённо обсуждали какие-то последние сплетни, а политик, положив голову на руки, дремал за столом. Полицейский незаметно вложил ему нож в рукав пиджака, а сам расположился согласно собственному плану слева от дверей.

По истечении часа, Чеславный посмотрел на циферблат своих «брегет» и вдруг будто просиял.

– Ой, не могу! – разочарованно произнёс он, – мы же и попались в эту… ловушку, потому что всё делали по инструкции! У нас у каждого в башке железобетонный шаблон!

В этот момент в дверном проёме главного входа неожиданно показался «палач». Перед собой он держал дробовик, а на поясе у него висел огромный тесак.

Полицейский мгновенно сориентировался, громко кашлянул и подмигнул Чеславному. Тот, после небольшой паузы, мигнул в ответ.

Кубышка вскочил и рванулся навстречу убийце, вынимая на ходу из рукава заготовленный нож. Политик сначала было дёрнулся вслед за ним, но лишь привстал на месте и опять опустился на стул. Раздался выстрел.

– Пулю герою! – прохрипел «палач», поднимая задымившееся оружие вверх.

Полицейский упал, уронив свой нож, прямо перед мучителем. Он схватился за простреленную ногу и негромко застонал. Убийца прошёл в зал, остановился на минуту и обратился ко всем:

– Что-то я не наблюдаю выполненных домашних заданий!
– А пошёл ты! – через боль крикнул гаишник.

«Палач» никак не отреагировал на возглас раненного, а только стал переводить ствол дробовика с одной на другую жертву в ожидании ответа. И вдруг Хапунова, вздрагивая, нерешительно достала из-за пазухи маленький розовый блокнотик. Стуча зубами, она зачитала определения четвертования, которые ей недавно поведала Бумажкина и которые она успела записать, отлучаясь по нужде. Чиновница, не веря своим ушам, приложила руку ко рту и в ужасе поглядела на бизнес-леди.

– Превосходно! – оценил старания Хапуновой убийца и уточнил, – А что тебе ближе? Англия или Россия? Ах, что же это я! Ведь ты давеча поносила Родину и всем сердцем уповала на неприступность Туманного Альбиона, на котором пристроила своих выкормышей!
– Я не то… – сконфузилась женщина, так и не найдя слов для оправдания.
– Ладно! – остановил её взмахом руки «палач», – С тобой давно всё для меня ясно, иначе бы и не пригласил в такую весёлую компанию! Итак… – он сделал паузу, после которой повернулся к Бумажкиной, – Подходящее руководство к действию, как вы считаете, сударыня?!
– Я..? – побледнела та до прозрачности, – Что я?
– Так как же?! – ухмыльнулся под маской мужчина в чёрном, – Ваша главная функция! Соблюдать любые предписания и исполнять всякое распоряжение с точностью до запятой! Разве нет?!
– Наверно… – оторопело промямлила чиновница.
– Так что… – вытащил из-за пояса огромный нож убийца, – в отношении вас, педантичная вы наша, я всего лишь последую инструкции, великодушно предоставленной мне вашей милой знакомой…
– Нет-нет-нет! – заверещала бизнес-леди, – Не надо, прошу вас!!!

Бумажкина обмякла, в который уже раз потеряв сознание. «Палач» разочарованно хмыкнул:

– Что ж, подождём даму…

Мужчина пододвинул к себе стул, развернул его и уселся, поставив локти на спинку.

– Плесни-ка на подругу водичкой! – приказал он Хапуновой.

Та безропотно повиновалась. И уже вскоре чиновница испуганно заморгала глазами.

– Я вам расскажу одну увлекательную историю… – опять надрывно захрипел неизвестный, – Жил да был в двадцатом веке такой психолог Милгрэм. И вот однажды он решил выяснить, почему жители Германии были как-то особенно предрасположены к принятию нацизма и деятельному участию в массовых казнях. Но для начала он хотел потренироваться на белых и пушистых кроликах, то есть на своих американских соотечественниках. Сразу скажу, что всё было инсценировано. И учёный и его подопытный, участвовавшие в эксперименте, были актёрами.

Убийца поднял голову, словно припоминая.

– Смысл был в том, что совершенно обыкновенный гражданин за вознаграждение должен был причинять боль «подопытному», следуя указаниям «специалиста». Нужно было понять – как далеко зайдут янки в своём усердии и послушании, ибо разряд тока (якобы) доходил до критических значений… По окончании эксперимента старина Милгрэм ни к каким немцам не поехал. Всё стало слишком очевидно. Подавляющее большинство добропорядочных обывателей успешно дошло до самого финала «истязаний» ни в чём не повинных сограждан… Все они банально подчинились авторитету и выполнили инструкции… Вам не кажется, что этот тест должны, нет, просто обязаны(!) проходить те, кто осмелился работать в госучреждениях?!

«Палач» опустил голову и замер. Какое-то время спустя он продолжил:

– А теперь ещё одна история… Жила-была одна чиновница. Она отличалась блестящей исполнительностью и прилежанием, за что её очень ценило и постоянно продвигало по служебной лестнице благодарное руководство. И вот как-то раз, чудом прорвавшись на правительственный олимп и оказавшись в практически запретном для всех смертных людей месте – высоком кабинете нашей героини, у неё добилась аудиенции обезумевшая от горя многодетная мать… Проблема состояла в том, что младшие близнецы несчастной женщины заболели редкой и хоть и трудно, но всё же излечимой болезнью. Как всегда в таких случаях камнем преткновения стали деньги. Пара сотен тысяч паршивых долларов! Что это для чинуш, щедро швыряющих миллионы и миллиарды на всякую дребедень вроде дорогущих спортивных проектов!!? Но как же поступила наша героиня?

Мужчина уставился прямо на Бумажкину.

– Я не могла… – задыхаясь, стала отнекиваться та, – я ничего не могла…
– Врёшь, паскуда!!! – взревел убийца, – Я всё перепроверил! Уже на следующий день в министерстве именно тебе выделили несколько миллионов на какую-то чепуху!!!
– Но у меня же есть…
– Регламент?! – разъярённо перебил «палач» – Инструкции?!! Два мёртвых малыша на руках у матери – вот твои истинные должностные достижения, тварь!!!
– Что ж ты сам ей не помог?.. – затягивая ногу ремнём, задал вопрос Кубышка, – Судя по этому представлению… ты богатый выродок!
– Я не успел… – виновато опустил голову неизвестный.
– Вы же всё-таки человек… – неуклюже обратилась к нему Хапунова, – Как же вы… вы что собираетесь так страшно… измываться над женщиной?..
– Я только исполню ваше предписание! – зло усмехнулся убийца.

В этот момент со стороны кухни в помещение буквально влетел Волк. Он метнул с размаху в «палача» молотком, попал тому в плечо и уже почти накинулся на мучителя. Лишь в последнюю секунду неизвестный отшатнулся, скинул дробовик и оглушил шоумена прикладом. Тот рухнул на пол.

– Да что вы все лезете без очереди!!? – прорычал мужчина в чёрном, – Бумажкина, ко мне!

Чиновница залилась слезами и вцепилась в руку своей соседке, а та беспрерывно переводила свой дикий взгляд с приговорённой на убийцу и обратно.

В итоге «палач» сам подошёл к намеченной жертве, схватил её за волосы и вытащил на сцену. Он удерживал лишившуюся чувств женщину и вещал:

– Будьте внимательны, неведомые почитатели регламента и бездушные операторы человеческих судеб! Ныне вы узрите реальный плод вашего подхода к делу! Тронет ли вас это?! Сомневаюсь! В конце концов, вы всегда оправдаетесь!.. Сотрудники чекистских концлагерей ВСЕГО ЛИШЬ выполняли приказ! Фашисты выжигали целые деревни и города, ВСЕГО ЛИШЬ подчиняясь авторитету командиров! Вы такие же – всего-то и делов! Массовые садисты и садисты масс! Простые убийцы, как эта особь!

Он встряхнул Бумажкину.

– Ходят слухи… – понизил голос неизвестный, – что Екатерина Вторая тайно распорядилась отрубить голову Пугачёву в самом начале экзекуции… Цивилизованная немка… Знала бы она, что будут творить на нашей земле её соотечественники два века спустя…

Внезапно «палач» сделал шаг в сторону от бесчувственного тела чиновницы. Всё ещё удерживая её за волосы на вытянутой руке, он с размаху отрубил Бумажкиной голову и бросил её Хапуновой словно тыкву.

– Мне полагается премия за гуманность?! – желчно задал он вопрос.

Бизнес-леди шарахнулась, истерично взвизгивая, но, не сделав и двух шагов, потеряла сознание. Чеславный по-собачьи жалобно заскулил.


6

– Следующий тур! – сообщил убийца, он слегка покачивался и говорил с придыханием, – Даю вам час, чтобы придумать, как в нашей стране добиться успеха, оставаясь кристально честным человеком! Время пошло!

Палач скрылся за сценой.

Кубышка, ковыляя и постанывая от боли, поднял голову чиновницы и бережно отнёс её к телу, накрыв труп занавесом. Закончив, он демонстративно расположился за самым дальним от политика столиком. Налив себе водки, полицейский заскрежетал:

– Что же ты, Чеславный?! Только на митингах, да перед журналистами такой смелый у нас оказывается?!
– Меня под пули лезть не натаскивали!
– А меня, то бишь, натаскивали?! – взгляд гаишника засверкал, – Такие как я… мы вам что?! Псы цепные?!
– Это тоже важная роль… – не замечая цинизма, ответил политик.

Впрочем, он, конечно же, находился в глубочайшем потрясении и реагировал скорее механически.

– Роль?.. – глаза Кубышки наливались кровью, – Нашими телами от народа отгородились?! А мы же можем и в сторонку отойти!

В лице политика высокомерие сменилось презрением:

– Ты это так маньяку угодить решил?! В необольшевики записался?!
– Какая же ты мразь… – свирепел полицейский, – Я знаю точно, что отсюда мне путь заказан. И даже знаю за что именно. Я хочу хотя бы последние минуты прожить, душой не кривя…
– О-о-о… – скептически покачал головой Чеславный, – таки обратил психопат тебя в свою веру…

Они надолго замолчали. Снаружи туман рассеялся. Но небо не открылось, его плотно заволокло тёмно-серыми тучами. Ветер усиливался, пробиваясь сквозь разбитое окно и сметая со столиков приборы и посуду.

Примерно через четверть часа зашевелился и пришёл в себя Волк. Он сходил на кухню за льдом, приложил его к шишке на лбу и уселся неподалёку от Кубышки. Политик, почуяв негласную коалицию против себя, сделал вид, что спохватился, и начал приводить в чувства Хапунову. Когда та наконец очнулась – совершенно растерянная и растрёпанная, то лишь тупо уставилась перед собой, изредка о чём-то нечленораздельно причитая.

– За постановку – пять баллов… – бормотал как помешанный шоумен, – Драматургия – тоже отлично… Подбор актёров… ну, на троечку… Спецэффекты – шикарно…

Гаишник не выдержал, налил Волку водки и почти уже влил её тому силой, но шоумен перехватил стакан, выпил сам, сморщился и затряс головой.

– Ну… – вопрошал он полицейского, – чо ещё придумала наша злобная фея?
– Как на Руси по чесноку в князья пробиться… – неохотно промямлил Кубышка.
– Чего? – опомнилась бизнес-леди, – А-а… – сообразила она и снова впала в ступор.
– Так это нереально… – через несколько минут констатировала Хапунова, – у нас так дела не делаются. В бизнесе честность – это слабость что ли… – пожала она плечами.
– В политике тем более… – буркнул под нос Чеславный.
– А у нас можно и по чесноку, – усмехнулся Волк.
– Ну-ну… – недоверчиво щёлкнул языком политик, – налоги с корпоративов давно платил?
– Чо?
– Понятие такое есть… – злорадно процедил Чеславный, – на-ло-ги…
– Где? – явно ещё не до конца вернулся в реальность шоумен.
– В УгандЕ!
– Может быть… – зевнул Волк, – А к чему тогда вопрос? Если у нас везде всё так уныло, то чем мы хуже остальных? Не врубаюсь…
– Ты ещё много чего не понимаешь, кроха… – надменно заметил политик, – И вряд ли уже успеешь понять…
– А давайте уроем Гангрену!? – мгновенно ощетинился шоумен, – Чо он хнычет всю дорогу? Шалава сопливая! Кто «за»?! – он вскинул руку.

Чеславный побледнел, глазки его нервно забегали. Но бизнес-леди пребывала в прострации, а Кубышка только тяжело вздохнул.

– Спорт тоже не подходит… – поспешил вернуться к главной теме политик, – там такие схемы обстряпывают, что мама не горюй! Искусство? Всё по блату или того хуже…
– Мы все очень больны… – неожиданно повинился Кубышка, – Но это не лекарство… – он посмотрел на сцену.

Все согласно закивали.

– Какой ужас… – всхлипывала бизнес-леди, – Как такое вообще возможно?.. Почему я?..
– Ну да… – язвительно зашипел Волк, – как же это вы сверхчеловеки могли так вляпаться…
– Сгинь… – сквозь зубы бросила Хапунова.

Странное дело, но все эти люди только теперь, выскочив из неведомой колеи, впервые по-настоящему осознали своё существование. И более того – лишь сейчас оценили всю важность собственных жизней… Словно до этого ужасного приключения им важнее всего было выполнить все на свете программы и планы, кроме самого главного – ответить на вопрос «кто мы и зачем?»…

– Честность, честь… – надменно рассуждал Чеславный, – верность долгу… Жуткий бред! Атавизмы! Я просто не понимаю смысла этих вещей…
– Ты ещё многого не понимаешь, детка… – не преминул вернуть должок шоумен, – так и сдохнешь тупым упырём!

Политик даже не повернул головы в сторону хама.

– Честность перед кем? – философствовал он, – Перед чернью, которая сама и друг друга и всех кругом постоянно «нагревает» и облапошивает..? Верность кому? Той же черни, переменному президенту? Мёрзлой земле?! Долг?! Кому и чем я могу быть должен?! У меня меньше века на то, чтобы успеть порадоваться тому, что есть на этой земле…
– Ничего святого… – прошептал полицейский, а после паузы уже в голос задал риторический вопрос, – Когда же мы так оскотинились?.. А я ведь когда-то действительно верил в дело коммунизма и в высокое призвание человека… гордился своим комсомольским значком…
– А меня за плохое поведение в пионеры только с третьего раза приняли… – усмехнулся Волк, – Я делал вид, что мне пофигу, но на самом деле я дико злился и комплексовал перед другими ребятами…
– Да… – вздыхала бизнес-леди, – было и хорошее в той стране…
– Было и хорошее?! – возмутился Кубышка, – Да уж побольше, чем сейчас! Главное народ был в тысячу раз добрее – меня в восемь лет родители через всю страну одного спокойно отправляли к бабушке! А нынче ребёнка и на шаг от себя не отпустишь! В турпоходы ходили сплавляться по реке с незнакомыми людьми – становились друзьями на всю жизнь! Не было всей это мишуры и дряни, которая сегодня всех разделяет! Можно было заниматься чем угодно, ты всегда знал, что какой-то прожиточный минимум, жильё и прочее у тебя будет! Рвачи и деляги и цыкнуть не смели, зато теперь они герои! Позарились на фантики: поменяли «жигули» на «мерседесы», санатории на тайских трансвеститов, совковый «бардак» на безумный рынок, когда не знаешь что завтра тебя ждёт, а не то что через год или на пенсии… Обложились модным барахлом, которое всё равно сгниёт! А здесь… – гаишник ткнул пальцем в грудь, – все на говно изошли…

Шоумен крепко задумался. Хапунова, казалось, ушла в себя и не слушала полицейского. Чеславный иронически скривил рот и стал размышлять над контраргументами. Несколько минут спустя он действительно приступил к отповеди на яркий спич Кубышки:

– Прогнило всё как раз именно в вашем любимом совке! От экономики до морали! – начал он, – Бессмысленные лозунги и океан пропагандистского вранья! Все только и ждали, когда эта химера тазом накроется! Даже дворник понимал, что это нелепая конструкция – Советский Союз, просто какая-то историческая насмешка!
– А я про идеологию и не говорю ничего! – всколыхнулся гаишник, – Значит надо было её менять, а не крушить всё до основанья, а затем!.. Разве весь мир сегодня – это не тот же Союз на излёте?! Экономику каждый день трясёт, на каждом углу все кому не лень пугают нас окончательным и всераздолбительным кризисом!.. Про мораль вообще молчу! Где вы её видели последний раз?! В кинотеатрах все шутки ниже пояса да про наркоту! А нам потом борись с наркодилерами и извращенцами всех мастей!

На какое-то время в конференц-зале воцарилась абсолютная тишина, изредка нарушаемая порывами ветра.

– Но если честно ничего не добьёшься… – залепетала бизнес-леди, – можно же всё равно потом эти деньги на добрые дела потратить…
– Что-то я кроме жалких подачек, и то – для показухи, от вас богатеев не видел! – со скепсисом заметил Волк.
– Да чем богаче, тем скупее! – внезапно поддержал лютого врага политик.
– А зачем вообще честному успех?.. – искренне задалась вопросом Хапунова.
– Ты иди дальше, – подхватил шоумен, – нафиг ему жить?!
– Я так не сказала! – надулась женщина.
– Эльза Адольфовна у нас, – с подленькой улыбкой поведал Чеславный, – может многое рассказать о том, как отжать честный бизнес…
– А на тебе вообще крови… – вспыхнула та.
– Я никого не убивал!
– А сколько заводов было закрыто, когда ты в правительстве сидел? – перешла в наступление бизнес-леди, впрочем, с очевидно показным напором, – Сколько семей обездоленных?! Знаешь, сколько горя обычные люди в девяностые хлебнули?! Думаешь, ты и твои дружки-реформаторы не причём?!
– Ой-ой-ой! – поднял руки политик, – …это были неизбежные потери!
– Эка ты легко о чужих жизнях! – разочарованно покачал головой полицейский.
– Я работяг не кидал и гастарбайтеров в фундамент не закатывал! Да вот я-то как раз один честный среди вас! – парировал Чеславный, – И ничего не корчу из себя! Да, я – циник и карьерист!
– Мой отец… – как-то мрачно заговорил Волк, – всю жизнь на заводе проработал. Не пил никогда. На доске почёта постоянно висел. А в девяностые у них – то простой был, то вообще не платили. Он мне в глаза боялся смотреть… Потом запил. В итоге сердце отказало. Это он был честный… трудяга. А вы оба, – он с ненавистью посмотрел на политика и Хапунову, – ещё те уроды! Так что успокойтесь, девочки, каждый из вас тут огребёт по заслугам…

Бизнес-леди привычно по-солдафонски выругалась, а Чеславный вновь проигнорировал выпад шоумена, продолжив обелять своё имя:

– К вашему сведению, мы в девяностые приняли отличные законы! У нас вся загвоздка лишь в том, что одни на них плюют, а другим, как я уже говорил ранее, просто влом бороться за справедливость и прочие скучные вещи! Я лично знаю одного старичка, который прошёл с жалобами от сельсовета до президентской администрации и таки добился своего! И кого-то тогда даже сняли из тех, кто ему на долгом пути попадался! Но этот дедок – уникум! У него, может быть, просто азарт от скуки проснулся! А остальные-то сидят и пальцем не пошевелят! Всё ждут, когда добрый царь-батюшка с трона нечаянно сползёт и об их такой очень важной, но до жути ленивой шкурёнке вдруг озаботится!
– У наших людей нет никакой реальной защиты со стороны государства… – опять забурчал Кубышка, – Элементарно… профсоюзов настоящих толком нет…
– Профсоюзов?! – вскинулся политик, – Да вы знаете, сколько крови на Западе пролилось, чтобы нормальные профсоюзы устроить?! Они веками своё право на счастье выгрызали, а нам вечно всё на блюдечке подавай!
– Что за счастье такое у вас? – отбивался полицейский, – Почему за него всё время кому-нибудь что-нибудь надо отгрызать?!
– Потому что джунгли вокруг! – развёл руками Чеславный, – А мы – социальные животные. Не проходили такого?
– Не льсти себе, – вклинился шоумен, – ты просто животное…

Но политик пропустил замечание мимо ушей.

–А в нашей стране есть другой опыт!– не сдавался гаишник, – И пока мы живы, мы обязаны всем засвидетельствовать, что может быть и другое общество! В котором товарищество и взаимовыручка – это… норма! А когда человек человеку волк – это нам неприемлемо!
– Нда… за тесным столом в «хрущёвке» всегда было как-то душевнее, чем на всех банкетах… – мечтательно произнесла бизнес-леди.

Все умолкли. Каждый что-то доставал из кладовой памяти и прятался в этот светлый образ от чудовищной действительности.

В этот момент на сцену медленно вышел «палач». На нём уже не было дурацкой маски и берета, а только одна чёрная балаклава. Гости острова встрепенулись, некоторых затрясло от страха.

Убийца молча и долго смотрел на своих «подопытных», а затем качнул дробовиком в сторону Кубышки:

– Вообще-то, я приготовил для тебя… нечто особенное, но сегодня ты заставил меня сомневаться. И всё же…

Он жестом подозвал к себе гаишника, тот вздохнул, с трудом поднялся и безропотно захромал к сцене.

– Лейтенант полиции Пименов Роман… – дрогнувшим голосом снова заговорил неизвестный, – … что это имя тебе говорит? – он как будто сглотнул подступивший к горлу комок.

Кубышка склонил голову и развёл руками.

– Виновен… – неожиданно признал он.
– Ты правду сказал, – на мгновение показалось, что убийца под маской плачет, – всегда есть те, кто, несмотря ни на что, ставят честь превыше всего! Но такие как ты не дают им шанса! Вы не даёте шанса всем нам…

Хапунова и Чеславный испуганно и непонимающе переглянулись.

– Этот парень, – потухшим голосом повествовал «палач», – напомнил мне себя самого в молодости. Но я свои идеалы предал, точнее продал… Да я же один из вас!

Неизвестный седлал загадочную паузу.

– А он за свои идеалы боролся до конца. Роман Николаевич Пименов просто хотел быть офицером… как учили его отец и дед. Но по твоей указке, – убийца навёл оружие на гаишника, – его загнобили оборотни-сослуживцы, которым он мешал творить их чёрные делишки. Одним промозглым мартовским утром он по скверной старорусской традиции пустил себе пулю в лоб от бессилия…

Полицейский вдруг закрыл лицо руками и задрожал, стеная:

– Он ко мне во снах приходит!..

Кубышка опустился на колени, но тут же одну из его коленных чашечек разворотило выстрелом из дробовика.

– Это за вдову!!! – взревел «палач» и следующим выстрелом поразил другое колено корчившегося от адской боли гаишника, – Это за не рождённого сына – Ваню Пименова!!!
– А это за не рождённую дочь – Дашеньку!!! – неизвестный, перезарядив, попал в живот полицейскому, – Они с женой мечтали о трёх малютках!!!

Последняя пуля пришлась Кубышке между глаз.

Ещё до смертельного выстрела в гаишника бизнес-леди, сметая всё на своём пути, выскочила наружу. Придыхая и подвизгивая, она осмотрелась кругом и рванулась к своему домику. Поддаваясь стадному инстинкту, следом за ней выбежал из конференц-зала и политик. Но он выбрал целью ближайший берег. Один Волк остался в здании, осоловевшим взглядом уставившись в пустоту и боясь пошевелиться.

Убийца устремился в погоню за Чеславным.


7

Он нагнал его стоявшим по пояс в воде. Политик метался в нерешительности.

– Иди за мной! – скомандовал «палач».

Чеславный озирался безумным взглядом, но оставался на месте, словно решил, что скоро убийце всё надоест и он попросту оставит его в покое. Но «палач», перезарядив дробовик, сделал пару шагов по направлению к жертве. Политик поднял руки в жесте капитуляции и неспешно побрёл к берегу. Проходя мимо своего мучителя, он внезапно развернулся, вцепился двумя руками в ружьё и заверещал нечеловеческим голосом:

– Нельзя!!! Нельзя!!! Нельзя!!!

Убийца опешил и слегка отшатнулся назад, но одновременно Чеславный, изловчившись и собрав все силы, ударил его лбом в область переносицы. Неизвестный как в замедленной съёмке плавно опустился в воду, однако так и не выпустил из рук дробовик. Политик рванулся прочь из воды без оглядки.

Он заскочил в конференц-зал, подобрал валявшиеся у входа нож Кубышки и свой, который обронил при бегстве, а затем бросился к остолбеневшему шоумену. Схватив того за грудки, Чеславный, задыхаясь, завопил:

– Да очнись ты, урод! Вставай же, придурок!

В конце концов, он вручил Волку один из ножей и потащил его за рукав на кухню. Политик осмотрел потолок и все углы помещения. Не обнаружив нигде камер, он подпёр дверь, ведущую в зал, стулом, а сам замер у окна возле чёрного выхода.

– Это фсб-шник! Я так и знал! – вдруг заключил он.
– Что?.. – мотал головой, приходя в себя, Волк.
– Он сам сказал – я один из вас!
– Да… сказал...
– Что да?! – раздражался мужчина невменяемости шоумена, – Никто даже пульс у него не прощупал сегодня утром! Идиоты!
– Почему никто? – неохотно возвращался к действительности Волк, – Гаишник должен же был…
– Ну, пойди спроси его… – устало выдохнул Чеславный.
– Чо терь делать-то..?
– А может, я его вырубил? – почесал затылок политик, – Постой-ка, если это фсб-шник… – смекал он, – то в его хижине… да, точно! Там его логово!

Чеславный осторожно выглянул наружу, потом сделал жест шоумену, и они вместе, периодически зачем-то пригибаясь к земле, затрусили к дальнему домику. Всего за несколько шагов до заветного бунгало внутри него прозвучал то ли хлопок, то ли взрыв. А уже через мгновение из окон строения вырвались первые языки пламени. Мужчины, инстинктивно присев, стали оглядываться по сторонам.

– Реально всё заминировано… – прошептал Волк.
– Заодно и следы заметёт…
– Слышь… – оживился шоумен, – тумана уже нет. Так ведь такой костёр – поди кто-нибудь заметит, а?..
– И чо?! – передразнил товарища по несчастью Чеславный, – У всех рейсы, расписания, почасовая мотивация. Да и скажи-ка мне, дружок, кому сейчас не всё равно – где, кого и за что убивают?
– Точняк… – сокрушённо согласился парень и опустил голову.

Политик тем временем присматривался к деревьям на берегу. Наконец он принял какое-то решение и поволок Волка к зарослям.

– Значит так… – быстро заговорил Чеславный, – ничего лучшего, чем план Кубышки пока никто не придумал. Поэтому… спрячемся здесь, а когда этот ублюдок будет к нам максимально близко – набросимся на него одновременно с двух сторон. Один получит пулю, а второй – шанс!
– Ага… – с готовностью поддержал идею шоумен, который отсутствовал в конференц-зале в момент позорного бездействия политика при первой попытке реализации этого плана.
– Я кину галькой в воду… – предложил Чеславный, – чтобы отвлечь его, а заодно подам сигнал к нападению…
– Верняк! – почти восхищённо одобрил Волк.


«Палач» спрятал какой-то странный пульт в верхний карман на груди и постучал ружьём по стене коттеджа, в котором спряталась Хапунова.

– Эй, Адольфовна! – позвал он её, – Я могу тебя просто подпалить в этом сарае, но хочу дать шанс немного продлить твою жалкую жизнь! Открывай!

Внутри помещения послышалось громкое шебуршание. Через минуту дверь бунгало со скрипом отварилась. Женщину жутко трясло. Зарёванное лицо было перепачкано тушью и помадой, а на голове вместо причёски «красовалось» нечто вроде гнезда аиста.

– Позволите?! – издевательски поклонился убийца и прошёл в дом.

Он указал бизнес-леди на стул у окна, а сам сел на другой – посреди комнаты. После длительного молчания неизвестный заговорил:

– Хотя ты и нарушила правила игры, но оказалась здесь весьма удачно… Я вот о чём желал спросить тебя, тварь… В какой именно момент ты и тебе подобные вдруг осознаёте, что вы непростые смертные, а боги?

Хапунова посмотрела на мужчину в невыразимом недоумении.

– Ну, когда именно вы понимаете, что всё остальное человечество – лишь навоз и удобрение на вашей личной грядке? – попытался разъяснить свой вопрос «палач», но ясности женщине это явно не прибавило.

Бизнес-леди застонала в отчаянии.

– Как легко, оказывается, сбивается вся спесь и облетает весь пафос с таких как ты! – усмехнулся убийца, – Ладно, упростим задание… – приосанился он в нетерпении, – Кто дал тебе право обращаться с согражданами и негражданами аки с быдлом?!
– Почему… быдлом? – всхлипывала женщина.
– Так! – закипал неизвестный, – Значит, не будет тебе никаких смягчающих обстоятельств!
– Нет! – вскрикнула в ужасе Хапунова, – Что?! Что вы имели в виду?!
– Наш недорогой оппозиционер тебе уже привёл пару фактов, шкура!
– Я никакого отношения к смертям на стройках не имею! Если кто и виноват, то только управляющие! Я ничего не знала!.. А про невыплаты… – бизнес-леди что-то судорожно соображала, – были тяжёлые периоды, проблемы с наличкой и многое другое, вы должны понимать…
– Я тебе, сволочь, ничего не должен! – оборвал «палач», – Почему проблемы были у всех вокруг, кроме тебя одной?!

Женщина не нашлась с ответом.

– Что ж вы за порода-то такая?! – негодовал убийца, – Ты и сейчас выворачиваешься, паскуда, даже глядя смерти в глаза!

Хапунова завыла и «стекла» со стула, закрывая лицо руками.

– Итак, – объявил мужчина после того, как несчастная перестала вздрагивать от рыданий и затихла, – вернёмся к главному вопросу: когда и почему простая комсомолка почувствовала себя повелительницей вселенной?!
– Я так… себя не чувствовала… – икая, пробубнила бизнес-леди, – Все вокруг сами пресмыкаются…
– Допустим… – кивнул «палач».


Тем временем шоумен и политик напряжённо осматривали остров из своих укрытий.

– Какая странная ерунда… – тихо промолвил Волк, – Ещё полчаса назад я был готов сам тебя грохнуть…
– А я тебя – с особой жестокостью! – расплылся в самодовольной улыбке Чеславный.
– А что он конкретно тебе предъявит? – поинтересовался шоумен.
– Без понятия! – не раздумывая ответил мужчина.
– Ладно тебе! Харэ Дюймовочку из себя корчить!
– А что ты хочешь услышать?! – раздражённо проворчал политик, – Про меня всё давно известно! Я и сам ничего не скрывал никогда! Но если казнить меня, то сначала нужно расстрелять пару тысяч моих коллег!.. А вот за какие «заслуги» тебя сюда затащили?!
– Ты знаешь, – нахмурился Волк, – вот это… точно доказывает, что чувак – просто псих! Я, канеш, не ангел, но уверен железобетонно, что на смертный приговор ещё не успел накосячить!
– Ну… – ухмыльнулся Чеславный, – возможно, ты не всё о себе помнишь … Мало ли в каком состоянии ты бывал, особенно после ваших диких тусовок…

Шоумен засверкал глазами.

– Да уж куда нам до ваших оргий!
– Но то, что он обычный маньяк, – не заметив последнего возгласа Волка, размышлял вслух политик, – безусловно, осложняет наше положение… Был бы он идейным – оставалась бы хоть небольшая вероятность диалога, а так…
– А так – может, кастрирует тебя и отпустит! Мне чо-то кажется, что ему впадлу будет тебя мочить…

Чеславный гневно взглянул на шоумена, но опять удержался от перебранки.


– То есть, во всём виновата наша рабская психология? – продолжал допрос убийца.
– Конечно! Я и сама… всегда унижалась и унижаюсь, когда… это необходимо… в интересах дела, так сказать…
– Этакая пирамида лизоблюдства! – расхохотался неизвестный.
– Но я же никого не убивала! – умоляюще взывала женщина.
– Ты такая же белая и пушистая, как вор в законе! – вспыхнул «палач», – Если что – все будут виноваты, кто под тобой, тебе одной нечего предъявить!
– Это такой бизнес...
– Июль прошлого года… – со стальным скрежетом произнёс мужчина, – Ваши сотрудники были вынуждены работать в невыносимой жаре и духоте из-за отсутствия вентиляции и неработающих кондиционеров в офисе! Итог: сердечный приступ с летальным исходом у одного пожилого трудяги и выкидыш  у молоденькой девочки! Ты! Лично ты, Хапунова, настояла на продолжении работы в этом парнике! Две смс-ки с предгорий прохладных Альп, а в результате два трупа! Дело даже не открыто – как же(!), ведь у вас пирамида! Круговая порука!
– Их никто силой в тот офис не загонял… – нелепо оправдывалась женщина.
– Тебя сюда тоже… – зловеще процедил сквозь зубы убийца.

Неизвестный поставил локти на колени и обхватил голову руками. Что-то обдумав, он вновь заговорил:

– Даю тебе последнюю возможность: назови имена твоих погибших сотрудников…

Глазки бизнес-леди забегали в панике, она напрягла все свои умственные способности, пот мгновенно проступил на её невысоком лбу. Но вскоре стало ясно, что потуги Хапуновой оказались тщетны. Она не смогла вспомнить ничего, кроме краткой беседы на ходу со своей ассистенткой, и то весьма смутно, да брошенного той в качестве резюме всего одного слова – «замять!»

– У меня тысячи сотрудников! – хваталась за ускользавший хвостик надежды женщина.
– Неверный ответ!

«Палач» со вздохом встал, подошёл к шкафу в углу и выдвинул из него большой обувной ящик. Внутри короба оказался огнемёт. Убийца что-то проверил в состоянии оружия, затем обернулся к Хапуновой и прохрипел севшим голосом:

– Сейчас ты почувствуешь себя тем выкидышем…
– Нет-нет-нет!!! – заорала бизнес-леди и на коленках засеменила к мучителю, сложив ладони в умоляющем жесте.

Но мужчина ногой оттолкнул её обратно, а сам спешно покинул помещение, закрыв за собой на ключ дверь, которую поджёг мигом позже. Он обошёл коттедж и запалил каждый из четырёх углов. Минуту спустя строение было полностью охвачено огнём. Неизвестный стоял у того окна, возле которого оставил свою жертву. Он ждал не напрасно – женщина распахнула ставни и неуклюже попыталась перелезть через подоконник, располагавшийся довольно высоко от земли. С большим трудом перевалив свое грузное тело наружу, она не удержалась и рухнула, попутно задев головой завалинок. Струйка крови тут же побежала по её правой щеке. Тяжело дыша, Хапунова мутнеющим взором уставилась на «палача».

– Что? – задал тот вопрос почти весело, – Разве этот мир не рад тебе?.. Нет! Он тебя не ждёт! Ты ему не нужна…

Убийца направил огнемёт на страдалицу, но отчего-то медлил.

– Пожалуйста… – скулила та.

Мужчина задрал голову вверх и закричал:

– Это будет справедливо!!!

Но он так и не смог нажать на спусковой крючок. Видимо начиная злиться на самого себя, мучитель в бешенстве отбросил огнемёт, скинул с плеча дробовик и сделал два выстрела в жертву. Но каким-то непостижимым образом не попал…


– Кирдык нашему поросёнку! – констатировал политик, заслышав оружейные залпы.

Волк выглядел потрясённым, но неизвестно из-за чего больше – из-за очередных выстрелов или из-за запредельно циничной реакции «товарища».

– Я сейчас подумал… – ошеломлённо забормотал он.
– Бывает! – перебил Чеславный.
– Вот ты… – продолжал шоумен, запинаясь, – вот вы такие… вы настоящие сатанисты… Не… не эти клоуны ряженые в чёрных балахонах и с дьявольскими звездями на шеях, а вы… Чувак, от тебя реально несёт… адом…
– О-хо-хо! – осклабился политик, – А в тебе ещё и поэт скоро тут подохнет! Какая потеря для отечествен…

Но он не успел договорить. Волк в два прыжка оказался рядом с ним, выбил ногой нож и начал мутузить его по лицу наотмашь двумя руками.


«Палач» опустился на колени и, покачиваясь, стал что-то неразборчиво и быстро повторять, словно заклинание. Наконец он замолк, тяжело поднялся, перезарядил ружьё и снова навёл его на женщину.

– Справедливо! – как будто вынес приговор убийца.

На этот раз он не промахнулся. Пуля попала в горло Хапуновой, которая начала кататься по земле, зажимая рану и кряхтя. Мужчина медленно побрёл к главному зданию. У самого входа он услышал вопли Чеславного и направился к источнику шума.


8

Завидев приближающегося «палача» шоумен тут же оставил в покое избиваемого, подобрал брошенный нож и, пригибаясь к земле, рванул навстречу убийце. Вид неожиданно выскочившего на него Волка с окровавленными кулаками, в одном из которых был зажат то ли кинжал, то ли короткий меч, совершенно обескуражил неизвестного… Он как будто позабыл о дробовике за плечом и чуть было не пропустил удар ножом в живот, лишь в последний момент увернувшись и как-то неловко хлопнув шоумена ладонью по уху. Волк отскочил, взялся двумя руками за рукоять «клинка» и изготовился к новому прыжку. Глаза его были совершенно безумными, ноздри пузырились как у разъярённого быка.

– Тебе ещё рано! – внезапно скомандовал «палач» и вскинул ружьё.

Но шоумен ослушался и снова бросился на мучителя. Раздался залп и Волк рухнул на бок как подкошенный. Он свернулся на траве калачиком и схватился за левую ступню, мыча какие-то проклятия.

– Отдохни пока… – приказал убийца и двинулся к Чеславному.

Он обнаружил политика, сидящим в кустах с разбитым лицом и слипшимся от крови глазом. Тот сразу поднял руки вверх и заблеял:

– Послушайте! Послушайте! У меня есть для вас особое предложение!

На этот раз неизвестный не проронил ни слова, а молча указал жертве направление движения. Чеславный, с трудом поднимаясь и отправляясь в свой скорбный путь, не оставлял попыток вступить в диалог:

– Я так понимаю, товарищ… я правильно к вам обращаюсь?

«Палач» не отвечал.

– Вы нас тут собрали для некоей показательной расправы?.. Это, разумеется, будет «бомба» для интернета, но, согласитесь, виртуальное сообщество – это капля в море в реалиях нашей страны… И возможно, я бы мог стать… более эффективным проводником ваших идей, а?

Они прошли в главное здание и далее в какое-то подсобное помещение. Политик окинул взором мрачные стены, и леденящая душу мысль пронзила его сознание: это тупик, тупик всей его жизни! Паника завладела им. Чеславный попытался с разворота попасть кулаком мучителю по лицу, но тот его опередил, отправив в нокдаун коротким ударом приклада в затылок. После этого убийца вытащил временно отключившегося политика на середину комнаты и завязал ему глаза. Затем подошёл к дальней от входа стене и достал с одной из полок приготовленные явно заранее большие стальные скобы с заострёнными концами и молоток. Этими металлическими полукольцами он, не обращая внимания на умоляющие возгласы приходившей в себя жертвы, надёжно пришпилил её щиколотки и запястья к полу.

– Что?! Что вы со мной хотите сделать?! – отчаянно стенал Чеславный.
– Вот теперь можно и поговорить… – устало вздохнул неизвестный.
– О чём? О чём?!
– Ну, за жизнь с тобой сейчас как-то нелепо…
– Ха-ха-ха, а ты шутник! – осклабился политик, – Значит, не можешь быть просто психом! Не можешь, не можешь! Так как тебе моё предложение – стать твоим пиар-менеджером?
– Паршивое предложение! – отрезал «палач», – Главный пункт моей программы как раз в том и состоит, чтобы таких, как ты не подпускать и на пушечный выстрел к власти и всему, что с ней связано!
– А кто ж туда пойдёт? – нервно усмехнулся мужчина, – Давно известно – дело самое грязное! А у нас народ щепетильный!
– Основным условием будет следующее, – заявил убийца, – чем выше положение, тем выше прозрачность жизни! Если ты президент, то даже в туалет не имеешь право сходить в тайне! Современные технологии это позволяют…
– Всё хохмишь! – залился истерическим хохотом Чеславный.
– Не думаю, что тебе весело, – спокойно заметил неизвестный, – а скоро и всем вашим будет не до смеха… А в этом правиле – элементарная логика, не более того: чем выше доверие, тем выше ответственность. И оно будет касаться всех, кто возжелает иметь большое значение для страны или даже всего мира. Мы имеем право знать досконально тех, кто возьмёт на себя смелость править нами: в области административной ли, экономической ли, духовной или культурной… Моя программа – конец эпохи аморальных мутантов в элите!
– Ну-ну… – скептически бормотал мужчина, – чего ещё?
– Всё остальное проистекает из первого условия. Наверх смогут попасть действительно лучшие из лучших. Они остановят низведение человечества до состояния ненасытных скотов и бессмысленной биомассы. «Свобода, равенство и братство» – не будут для них пустым звуком, фетишем или звонкой монетой для приобретения власти. Они станут развивать науку, искусство и все лучшие стороны нашего естества. «Человек» вновь зазвучит гордо!
– А кто и по каким критериям их будет отбирать – этих новых правителей?
– Мы создадим государственную социальную сеть, в которой все будут под своими настоящими именами. А критерии? Они выработаны тысячелетиями: все моральные установки, которые ведут к развитию, а не деградации! Плюс личность как высшая ценность!
– Постой-ка, постой-ка… – за что-то пытался ухватиться политик, – если ты один из нас и, как и сказал Кубышка, очевидно богатый человек, то на кой… тебе всё это?! Чем тебя-то не устраивает наш милый рабовладельческий строй? С твоим креативным умом ты мог бы забраться ой как высоко!
– Я и забрался… – тихо произнёс «палач», – но однажды обожрался всеми вашими, так называемыми, благами!

Он заходил из стороны в сторону, припоминая прошлое.

– Не зная, как ещё себя развлечь, я прикупил однажды занимательный экстремальный тур в Боливию… «Тропой Че Гевары»…

Чеславный расплылся в насмешливой улыбке.

– После этого курса выживания Эрнесто не выходил у меня из головы! Зачем, зачем(?!) выходцу из обеспеченной аргентинской семьи, получившему замечательное образование, у которого на горизонте маячили такие карьерные и прочие перспективы(!) бросать всё… и, несмотря на тяжёлую астму и другие бесконечные сложности, посвящать свою жизнь борьбе за чужое, чужое(!) счастье?! На кой сдались ему все эти притесняемые кубинские и африканские негры, да боливийские индейцы?! Ну что ему до них?! Белому холеному доктору?!
– Тщеславие? – осторожно предположил политик.
– Для тебя, гниль, иного объяснения и существовать не может! – брезгливо осадил убийца, – Это вне твоей системы ценностей! Для тебя благородства и жертвенности просто не существует! Я же сказал, что все вы мутанты!
– А ты, больной фантазёр! Ты всерьёз надеешься, что весь мир будет спокойно смотреть на воплощение твоей неокоммунистической программы?! Да за одни такие намерения нам экономику уже на следующий день обрушат!
– А тебе не кажется, что загонять в угол и безвыходное положение страну, которая весь этот самый мир может превратить в прах за полчаса – это несколько неразумно? Не дадут жизни нам, жить не будет никто! Всё гениальное просто!
– Так или иначе, а мир сегодня находится под общим управлением – это данность, и игнорировать её нельзя! У таких как ты идеалистов шансов нет!
– Да ведь ты не об экономике беспокоишься, тварь продажная, и не о народном достатке! Ты о собственном комфорте переживаешь! Что тебя в Куршевель и на Багамы не пустят! Вся ваша проблема в том и состоит, что вы трясётесь только за свои тёплые местечки в Новом Мировом Порядке! Ваша псевдодемократия – это вечный выбор между большим и малым злом!
– Ну, у нас-то хоть какой-то выбор остаётся, а вот у тебя знаешь, чем закончится?

Неизвестный замер  и пристально посмотрел на жертву.

– Как и всякая борьба за справедливость всё закончится диктатурой, дружок! – ухмыльнулся тот.
– Это с чего же?
– Свойства материала! – Чеславный почувствовал серьёзное внимание со стороны «палача» и продолжил несколько самодовольно, – Людишки-то, сударь, говно-с! Кого они могут выбрать, как не себе подобных?
– Не суди всех по себе! – презрительно бросил мужчина в чёрном.
–  Предположим невероятное… – не отступался политик, – они изберут лучших! Тем хуже!
– Это ещё почему..?
– Первая волна будет из идейных, – с наслаждением предвкушал грядущий разгром оппонента Чеславный, – обозначим их к примеру «верными ленинцами»!
– Так…
– Но за ними придут другие! Назовём их «номенклатурой»… И в один прекрасный день они зададутся простым вопросом: если мы – настоящая элита и действительно лучшие на этой земле, то отчего бы нам и во всём остальном не иметь всё лучшее?! Это же справедливо! – мужчина расхохотался.

Убийца крепко задумался и опять заходил по комнате.

– Круг замкнётся! – торжествовал Чеславный, – Уроборос справедливости сожрёт сам себя!
– Они не станут… – неуверенно заговорил «палач», – это вопрос воспитания! Мы всё предусмотрим и предупредим…
– Да-да, разумеется! – откровенно глумился политик.
– Умолкни! Тебя это всё равно не спасёт!

С досады он ударил кулаком в стену и в следующий миг неожиданно покинул помещение.

Убийца прошёл на кухню, выдвинул из угла какие-то мешки, под которыми оказался люк. Открыв его, неизвестный прокричал вниз:

– Выходи!

Через некоторое время из-под пола появились один за другим трое мужчин – из обслуживающего персонала базы отдыха. Они были жутко напуганы, а, увидев возле холодильника распластанный труп банкира, начали жаться ближе друг к другу, опасливо косясь на «палача».

– Проходите в подсобку… – распорядился тот, прихватив по дороге широкий разделочный нож.

Препроводив пленников в комнату с прикованным к полу Чеславным, он объявил своей обездвиженной жертве:

– У тебя внеплановая встреча с электоратом!
– Что ты там опять придумал?.. – устало проворчал политик.
– Итак! – обратился к персоналу базы убийца, – Я позвал вас для суда над известным вам персонажем!

Он пнул Чеславного по ноге:

– Представься!

Когда тот назвал себя, неизвестный продолжил:

– Возможно вы не в курсе его «заслуг» перед отечеством, так я вам поведаю… Когда в конце прошлого века наши пенсионеры доходили от голода, этот упырь на одной роскошной вип-пьянке небрежно пожелал, чтобы все лишние люди, точнее он назвал их «совковым балластом», как можно скорее окочурились и тем самым разгрузили бы государственный бюджет!

Старик-кавказец из персонала базы только теперь осмелился поднять на «палача» свой робкий взгляд, исполненный немого ужаса. Убийца кивнул ему, как бы подтверждая выше сказанное.

– А ещё ты забыл такое достижение твоего правительства, – склонился над головой политика неизвестный, – именно при тебе наша подростковая суицидальность достигла невиданных в мире показателей! Наши дети отказываются жить в новой бездушной, сволочной реальности, слышишь ты!

«Палач» сплюнул на Чеславного.

– Десятки тысяч наших мальчишек и девчонок предпочли такому миру смерть! Ты скажи мне теперь, мразь, кто из нас маньяк?! Скажи мне, скажи!!!

Убийца порывистым движением приблизился к молодому человеку, который был официантом на вечернем банкете, и вложил ему в руку разделочный нож.

– Уже здесь он заявил, – указал рукой на политика «палач», – что от нас можно отрезать по кусочку до самого горла, а мы всё будем терпеть!.. Я сейчас проверю твою теорию на тебе самом!

Неизвестный сделал ещё несколько шагов из стороны в сторону, словно собираясь с духом, и прорычал:

– Р-руби, Андрюша!
– Что..? – недоумевал парень, в страхе оглядываясь на коллег.
– Голень руби!!!

В этот момент у Чеславного случился форменный припадок.

– Да-да-да! – восклицал он как помешанный, непрерывно ударяясь при этом затылком об пол, – Революции нужна человечина, много человечины! Много-много свежей человечины!!!

Официант, протестуя, замотал головой. Убийца остановился и долгим взглядом посмотрел на молодого человека.

– Ты что… не слышал, – запинаясь от негодования, проскрежетал он, – кто перед тобой?

Парень растерянно пожал плечами.

– Ты же не раб… – свирепел «палач», – Ты мужчина… ты гражданин… ты защитник родины… ты должен!!!

Но официант в итоге лишь бросил нож к его ногам.

Неизвестный опустил голову и искоса бросил взор на политика, у того на лице читалась надменная ухмылка.

– Прав ты был Чеславный! – сквозь зубы проговорил он, – Но это не терпение и не лень… Это трусость… Так всегда: прячутся в своих норах и дрожат от страха! Ждут, пока большие дяди за них разберутся…

Убийца сделал глубокий вдох.

– Дрянь-дрянь-дрянь! – заорал он, им овладело истое бешенство, – Не человек! Дрянь!!!

Он отступил на шаг назад, наставил дробовик на молодого человека и спустил курок.

После выстрела двое других мужчин отскочили к стене, вжавшись в неё от испуга всем телом. Один из них тут же медленно сполз вниз. Остался стоять только старик-кавказец. Он взглянул на «палача» и дрожащим голосом произнёс:

– Стреляй, парень, но знай, что твои демоны никогда не насытятся… Они никогда не будут тобой довольны…

Убийца медленно опустился на колени и схватился одной рукой за голову. Его затрясло от рыданий.

– Убирайтесь! – с подавленной интонацией распорядился он.

Когда прислуга торопливо очистила помещение, «палач» поднял нож, на коленях пододвинулся к политику и с размаха всадил тому лезвие чуть ниже колена. Казалось, вид мяса и надрывные вопли жертвы привели его в полное исступление. Он вонзал нож в ногу несчастного бесчисленное количество раз, но никак не мог перерубить её полностью. В конце концов безумец стал колоть лезвием куда ни попадя. Политик верещал нечеловеческим голосом и пытался вырваться из оков, но скобы были вбиты слишком глубоко. Затих несчастный нескоро, лишь потеряв вероятно половину своей крови.

Ещё долго убийца сидел у искромсанного тела, раскачиваясь взад-вперёд.

– Все… – бормотал он, – все должны быть готовы к такому… Революции в белых перчатках не делаются… много человечины… да-а…

Только когда над островом стали сгущаться сумерки, «палач»  покинул главное здание.


9

Всё тело его сотрясалось мелкой дрожью. Он остановился перед входом и склонил голову. Спустя несколько минут убийца, будто только теперь заметив, покосился на окровавленный нож и словно в испуге отшвырнул его в сторону.

– Что-то не так… – произнёс он очумело.

Мужчина окинул взором свою забрызганную одежду, и инстинктивно попытался отереть кровь, но лишь ещё больше размазал пятна. Он тяжело задышал и упал на колени. Слегка успокоившись, «палач» с трудом поднялся и заорал во весь голос:

– Волк, выползай! Я же обещал оставить последнего!

Он двинулся к домику номер три, продолжая выкрикивать уже на ходу:

– Я прямо сейчас убираюсь отсюда, парень! Но перед этим всё здесь зажгу! Так что не глупи, поплыли со мной! У меня есть транспорт!

Он зашёл в хижину, открыл шкаф и вытащил из него сложенную надувную лодку, подвесной мотор и насос. Затем отнёс всё это на берег и принялся надувать лодку. После того как убийца закончил и установил на корму мотор, он достал из нагрудного кармана пульт, повертел его и завопил в последний раз:

– Всем покинуть помещения!! Сейчас начнётся фейерверк!!!

Выждав немного, он нажал несколько кнопок, и один за другим стали раздаваться взрывы. Самый мощный прогремел внутри главного здания, у которого одновременно обрушились все четыре стены. Весь остров озарили разгоравшиеся гигантские костры, в их неверном свете «палач» заметил приближающуюся вдоль берега фигуру шоумена. Волк, хромая, подошёл и остановился в пяти метрах от убийцы, недоверчиво поглядывая на мучителя.

– Не дрейфь, Антошка, я слово сдержу! – мужчина стащил судёнышко в воду и уставился на шоумена.
– А чего с прислугой будет? – кивнул тот куда-то позади себя.
– Да мне всё равно! – выдохнул «палач», – Им самим по жизни всё равно, а мне тем более!
– Чо-то я не понял, товарищ маньяк… – пожал плечами парень, – а за-ради кого ты тогда всю бучу поднял? Ты разве не за народ, не за этих?..

Убийца хотел было что-то ответить, но осёкся и лишь подал знак к погрузке. Шоумен осторожно приблизился к лодке. В какой-то момент мучитель оказался к нему спиной, а висевшее у того на плече ружьё на расстоянии метра, но Волк смирил свой воинственный порыв и одёрнул руку в самый последний миг.

Вскоре стемнело окончательно. На горизонте висела полная луна, все облака рассеялись и на небе сверкали мириады звёзд. Довольно долго они плыли не разговаривая. «Палач» периодически поглядывал на дисплей портативного навигатора. Шоумена всё это время не оставляло скверное предчувствие, он исподлобья угрюмо смотрел на соседа, пока наконец ни решился задать вопрос:

– Мужик… а причём здесь всю дорогу были дети?
– Дети – будущее, – после паузы заговорил с нервным трепетом в голосе убийца, – Дети – надежда… Дети – это всё, что у нас есть на самом деле. Всё остальное преходяще. Но этого будущего нас лишают. В том числе и с твоей помощью…
– Как так?!
– Давай по порядку… – предложил мужчина, – Знаешь, что такое смех?
– Да кажись… – недоумевал Волк.
– Смех – это защитная реакция на страх, – спокойно разъяснял «палач», – Все прячутся за ваши тупые приколы от жестокой реальности.

Он поднял взгляд на луну.

– Просто никто не желает взрослеть и брать на себя ответственность! – переходил на повышенный тон убийца, – Дети ржут как полоумные, но их воля парализована! Ты часть той машины, которая заставляет всех гоготать и не думать ни о чём, не решать проблемы и задачи, а прятаться в виртуальное зазеркалье!

У шоумена очередной раз пробежали мурашки по спине.

– Чо-то вот сейчас вообще ничо не понял…
– Волк, – как-то вдруг почти задушевно обратился к несообразительному спутнику мужчина, – у меня лично к тебе нет ничего… Но ты важный винтик в механизме… механизме, превращающем Великую Нацию в дегенератов!
– Да мы им… – неожиданно взъелся шоумен, – отдушину даём! Мы для них… хоть какой-то просвет в унылом реале! А вы задрали уже их своей этой… политикой и прочим занудным дерьмом! Скучные рожи!
– Скучный маньяк? Забавно…
– Тебе забавно?! Ты только что целый остров трупами завалил! Ты заметил ваще?! Это ты, типа, так развлёкся?!
– Невероятно… – ледяным тоном парировал «палач», – Зажравшийся барчонок в кои-то веки заметил кого-то, кроме себя любимого! А у нас вся страна завалена безвестными трупами!
– Да кто тебя судьёй-то назначал?!

Волк даже привстал от переполнявшего его возмущения.

– Судьёй? – усмехнулся убийца, – Я только показал пример…
– Да какой пример?!! Как нужно правильно женщин расчленять?! Ты сам себя слышишь, псих?!
– Да, здесь ты прав… – внезапно согласился мужчина, – Этим зрителей сегодня не удивишь, ваше телевидение уже все самые изощрённые пытки давно продемонстрировало. Главное же рейтинг! И бабло от спонсоров, верно, Антоша?
– Мы никого это смотреть не заставляем!
– А здесь ты врёшь… – голос «палача» стал ещё жёстче, – именно заставляете, змеи…
– Ка-а-ак?! – всплеснул руками шоумен.
– Всё из-за любопытства – это одно из самых сильных наших начал!.. На нём и стоит вся ваша индустрия разврата, страха и истеричного гогота!

Волк вновь ощутил всеми фибрами души неотвратимую угрозу со стороны убийцы. Он взглянул по сторонам, но вокруг было темно, и берегов не было видно.

– Новые хозяева мира весьма ловко используют эту человеческую слабость в целях бесконечного обогащения, а главное – для укрепления своей абсолютной власти! – ораторствовал «палач».

Его пленник нахмурился, силясь сосредоточить все свои умственные способности.

– И в итоге то, что веками признавалось неприличным, недопустимым и постыдным сейчас показывают на огромных экранах! Им ведь нужно абсолютно развращённое, беспринципное, бессовестное быдло, а не люди! Такое быдло не сможет самоорганизоваться, не сможет противостоять новому классу рабовладельцев!

На лбу у шоумена проступил пот от напряжения.

– Вам теперь уже даже конкретный эталон для подражания указывают из дня в день! – нервно усмехнулся убийца.
– Эт-какой же?.. – весь подобрался Волк.
– Зомби же! В новейшем Гулаге человечеству опять оставят только одну радость и мечту – пожрать! – он зашёлся инфернальным смехом.

Шоумен встряхнул головой, словно пытаясь что-то в ней переключить с одного канала на другой.

– Тебе не кажется странным, – продолжал истязать мозг своего невольника мужчина, – что благодаря телевидению извращенцы и моральные уроды стали высшими авторитетами на планете?
– То есть?
– Я спрашиваю: где герои нашего времени?! Где великие учёные и исследователи, одухотворённые мыслители и высокоблагородные альтруисты?! Почему безмозглые актриски и актёришки, двинутые певцы и певички диктуют нам моду во всём и навязывают свои убогие взгляды?! А наши дети всю эту грязь воспринимают как идеал?!
– Ну… – замялся Волк, – а родители на что?
– А что родители? Они должны изолировать детей от всего мира? Сделать из них изгоев и белых ворон, которые будут по жизни… не в тренде, как вы там выражаетесь?!

В этот момент на горизонте появилось какое-то свечение. К странной парочке, плывущей в лодке посреди реки, приближалась баржа. Шоумен, приметив её, заёрзал на месте.

– Не вздумай! – сквозь зубы процедил «палач» и положил дробовик на колени.

Но Волк всё же несколько раз украдкой устремлял свой затравленный взор на проходившее мимо грузовое судно, начав от сильного волнения грызть ногти. Но баржа плавно миновала горе-путешественников, и вскоре её огни растворились в ночном мраке.
– Как так вышло, – продолжил свой спич убийца, – что извращенцы, полудурки и проститутки стали нашими идолами?! Образам которых поклоняются уже несколько поколений!
– Но я... – оскорблённо вскинулся парень, – Да я не такой!

Мужчина в чёрном насмешливо крякнул.

– Это война, малыш! Война буржуазных ублюдков за статус богов! Война против всего человечества, как венца природы! А ты на вражьей стороне!

Шоумен спрятал руки поглубже в карманы своей спортивной кофты и насупился.

– Вот ты за кого по жизни, Антоша?
– Я сам за себя!
– Точно! – торжествовал «палач», – Этого они и добивались! Только это самообман! Здесь нейтральных быть не может!

На время в лодке воцарилось молчание.

– Быстро же ты, однако, позабыл откуда вылез… – задумчиво проговорил убийца, подводя лодку ближе к берегу.
– Чего?..
– С дружками уральскими, говорю, давно встречался?
– Давно.
– К хорошему быстро привыкаешь… – вздохнул мужчина, – Так приятно жить в глянцевом зазеркалье – всё плохое как будто в параллельной вселенной и никогда нас не коснётся… У нас всё всегда должно быть на позитиве, да, Антоша?
– А чо бы и нет? – искренне удивился Волк.
– Да ничего. Главное один на один с самим собой никогда не оставаться, а то страшно станет до жути… – чувствовалось, что «палач» рассуждал на болезненную для себя самого тему.
– Почему это?
– Потому что можно в один прекрасный день увидеть вместо собственной души бездну… Воронку в великую пустоту…

Шоумен скривил лицо в недоумении.

– Ладно! – махнул рукой убийца, – Не заморачивайся! На этой планете миллионы умирают от голода и нищеты. Где-то кто-то развязывает целую войну под флагами добра и света, дабы банально нарубить ещё немного бабла. В твоей стране насилуют и подсаживают на наркоту детей. Но тебя это не должно беспокоить! У тебя всё должно быть только на позитиве, наш плюшевый и обаятельный Антошка!
– А я не понял… мне чо прямо щаз надо идти мир спасать?
– Подожди уж до берега!

Мужчина остановил свой тяжёлый пристальный взгляд на силуэте пленника, и тот ощутил на себе сей испепеляющий взор, даже несмотря на ночную мглу.

– А вообще, замечательное оправдание! – с саркастическими нотками в голосе вдруг «похвалил» «палач», – Просто и эффектно! Как говорил наш великий писатель: разум – подлец, он всегда и во всём нас оправдает!

Сквозь речь изувера стал пробиваться нервный смешок.

– Хохми, хомяк! И ни о чём не думай!
– Да пошёл ты! – не вытерпел в конце концов Волк, но его мучитель не обратил внимания на  грубость.

Шоумен весь прозяб, но не столько от холода, сколько от ледяных флюидов, которые источал убийца. Волк в который уже раз стал вспоминать маму и тут же прослезился. Потом ему припомнилось беззаботное и раздольное детство. Каким ярким и интересным представлялся тогда этот мир… Сколько безумных мечтаний и планов вдохновляло его! Что же привело его в этот капкан? Нужно было, очень было нужно добыть ещё немного зелёных фантиков. Как глупо и бессмысленно…

Между тем, путники очутились в каких-то камышовых зарослях. «Палач» выключил мотор, тяжело вздохнул и мрачно произнёс:

– У меня для тебя есть важное объявление…

Шоумена охватила паника: сомнений не оставалось, это конец. Но обещание… Впрочем, слабая и жалкая надежда уже ни капли не утишала несчастного.

– Я не лгал, когда поклялся оставить жизнь последнему… – неожиданно ободрил его убийца, но следом прибавил, – последнему из нас…
– Последнему из НАС?.. – изумился Волк.
– Да, Антоша, я был с вами в зале, когда внимательно слушал своё собственное обращение из динамика проектора…
– Так ты?..
– Последним буду я!

«Палач» схватил ружьё и направил в сторону Волка. Тот подскочил, как ошпаренный, но уже в следующий миг прозвучал залп… Дробь изрешетила всё лицо знаменитого ведущего… Он покачнулся и рухнул в воду. Убийца ещё долго сидел, не шелохнувшись, и смотрел на качавшееся на волнах тело молодого человека.

– Эй! – вдруг позвал кого-то «палач» и тут же затих, – Ты его только что пристрелил… – проговорил убийца каким-то странным голосом.

Нервный смешок снова раздался из его уст.

– Это я его убил? – спросил пустоту мужчина.
– Да, это ты, маньяк! – ответил он сам себе.

«Палач» сполз на дно лодки и поджал колени.

– Всё как-то не так… – забубнил он, – всё как-то не так… совсем не как на картинке… всё не так…

Лишь с рассветом, заслышав какой-то шум неподалёку, убийца, спохватившись, завёл мотор и поплыл дальше вверх по реке.

 
10

Солнечным днём в начале октября по территории Астраханского кремля прогуливался, заложив руки за спину, мужчина в необычном полувоенном френче. Он что-то постоянно проговаривал вслух, но в наш век изощрённых коммуникаций это вряд ли могло бы кого-нибудь смутить. Однако никакого переговорного устройства у него не было, он спорил о чём-то сам с собой.

«…нет, всё не зря!» – поймал окончание его монолога молодой человек в рясе, проходя мимо. Он остановился возле странного человека и улыбнулся тому самой искренней и открытой улыбкой. Мужчина, заметив такое добродушное вторжение в личное пространство, поначалу опешил, но уже через мгновение растерянность в его глазах сменило нечто жёсткое и как бы приценивающееся.

– Видимо, вы-то мне и нужны! – заявил он сходу.
– Чем могу услужить? – просиял священнослужитель.
– У меня к вам… – мужчина нетерпеливо щёлкнул пальцами, подбирая обращение.
– Василий!
– Василий! У меня к вам несколько вопросов! – взгляд неизвестного посуровел.
– Расскажу всё, что знаю, только не бейте! – широко и простодушно улыбнулся молодой человек.

Такой ответ как будто несколько ошеломил мужчину, взор его поник, и он задал свой вопрос уже гораздо менее уверенным тоном:

– Ну, во-первых, всегда хотел узнать: каким образом при всех достижениях науки в наш двадцать первый век, вашей братии… всё ещё удаётся дурачить столько народу? – неизвестный указал рукой на храм, из которого выходили люди.
– Вы забыли добавить «мракобесы»! – простосердечно зашёлся младенческим смехом священнослужитель.

Но мужчина явно не желал заражаться весёлым расположением духа, скорее поведение молодого человека подействовало на него раздражающе.

– Нда… – приструнил эмоции тот и резко посерьёзнел, – Вынужден вас расстроить, но как раз ныне среди, так сказать, …на-ших много и учёного брата!

На лице неизвестного явилось недоверие.

– Да-да! – подтвердил свои слова священнослужитель, – Но давайте исходить из элементарной логики: мы считаем, что Вселенная состоит из невероятного множества систем…

Мужчина кивнул.

– Мне кажется, разумно предположить, что систему любого уровня способна произвести лишь более совершенная система?
– Пожалуй.
– Мы дали имя абсолютно совершенной Системе, породившей все иные – Создатель…

Неизвестный нахмурился.

– Более того, благодаря как раз новейшим открытиям науки доподлинно стала известна вся та гениальная филигранная точность, с которой у нас тут, – он оглянулся кругом, – всё подогнано и устроено… Речь идёт о невероятно микроскопических величинах! Если бы частицы одного только элемента, допустим водорода, вдруг оказались хоть чуть ближе или чуть дальше друг от друга, то вся Вселенная просто перестала бы существовать! Это подобно тому – на каком «удачном» расстоянии от Солнца расположена наша Земля! Капельку ближе – и уже закипит, капельку дальше – и замёрзнет! Выходит: измените малейшую систему мироздания – атом, и воцарится Хаос! Но при этом нам предлагают СЛЕПО ВЕРИТЬ в то, что как раз этот самый Хаос и породил безграничное число СИСТЕМ! Позвольте, разве ни это и есть истинное мракобесие?! Это же против всех вероятностей и самой элементарной логики!

Собеседник молодого человека озадачился.

– Да и рассудите сами: кто из нас более верует в настоящее чудо? Мы, которые признаём Гений Творца и непостижимость для наших ограниченных возможностей некоторых Его деяний… или те, которые фанатично внушают нам в школе, что весь этот невероятно сложный и многообразный мир слепился самым волшебным образом сам собой после некоего Большого Взрыва! Взрыва, понимаете!? Вы видели результаты взрывов?!
– Да… – сказал мужчина и отчего-то сильно смутился, – Но у меня есть ещё вопросы! Всё это не отменяет того факта, что ваша организация зиждется на человеческих страхах, раболепстве и невежестве. Для вас это всего лишь бизнес, если судить по шикарным авто и прочей роскоши!
  – По порядку! – поднял указательный палец вверх молодой человек, – О страхах в Писании сказано: в совершенной Любви нет страха! И это тот идеал, к которому мы призываем нашу паству. Далее, о каком рабстве может идти речь, если Сам Господь называет нас Своими братьями и сестрами, не меньше! А в другом месте написано больше: вы – боги! Наша цель – возвеличить, но возвеличить по-настоящему(!) в человеке то, что предназначено для Вечности, а не то, что сгниёт в течение сего быстротечного века! Теперь о невежестве. Кого из христиан вы считаете более невежественным: Ньютона, Достоевского, академика Бехтерева, Толкиена или Льюиса, Менделеева или…
– Достаточно, я понял вашу мысль! – остановил перечисление неизвестный, выставив перед собой ладонь.
– И о роскоши… Если вы об украшениях в Храмах, в том числе и о священнических одеждах, то всё это создавалось веками на пожертвования даже самых бедных наших соотечественников. Ибо в их приоритетах духовные ценности всегда стояли неизмеримо выше мирских временных благ. Вы, кстати, в авто не разбираетесь? – неожиданно осведомился служитель Церкви.
– Разбираюсь… а что? – удивился неизвестный.
– Да глянули бы мою колымагу, если не сильно затруднит, конечно…
– Нет, не затруднит…
– Есть ли в нашей среде карьеристы и прочие корыстные личности? – почесал затылок молодой человек, – Как же им не быть? Мы же из людей сделаны! Ну да Бог им судья… Дело Иуды живёт. Волки в овечьей шкуре – главное оружие нашего врага. Разделяй, обращай братьев друг против друга и властвуй!.. Но что вы предлагаете? Поставить их всех к стенке?

Мужчина внезапно отшатнулся от священнослужителя, словно увидел приведение, но быстро взял себя в руки и сделал вид, что попросту оступился. Его собеседник продолжал, не замечая:

– Я думаю, что когда в нашей стране победит Свет Истины, он для подобных субъектов, как это уже не раз случалось в моменты Возрождения Духа, станет невыносимым, подобным адскому пламени. И они сбегут как обычно – в раскол или заграницу!
– Хорошо… – всё менее нахально вопрошал неизвестный, – Но, простите, трупам-то зачем вы поклоняетесь?!
– Ну, а если сын хоронит мать и склоняется над её мертвенным ликом для поцелуя, то для вас это тоже дикость и варварство?
– Разумеется, нет!
– А почему же зазорно поклониться святым отцам – духовным родителям? – недоумевал молодой человек.

Мужчина растерялся.

– А главное, сказано: Бог не есть Бог мёртвых, но Бог живых! Святые более живы, нежели мы с вами! Или вы думаете, что Тот, кто создал Вселенную, не мог создать лучший мир для верных Ему?
– Не знаю! – нервно отреагировал неизвестный.
– Я вас оставлю ненадолго, – улыбнулся священнослужитель, – у меня здесь поручение!
– Да-да…

Молодой человек поспешил к двухэтажному строению.

Мужчина, оставшись один, сложил руки на груди и уставился на собственную тень на дорожке. Глаза его были воспалены, как это бывает от долгого отсутствия нормального сна. На лице выражалось сильнейшее утомление. И вдруг тень… его тень стала колебаться волнами, затем оторвалась от земли и начала оформляться в нечто вроде человеческого силуэта, только объемного и чёрного… абсолютно чёрного цвета…

– Монстр! – отчётливо произнёс силуэт таким леденящим душу голосом, что неизвестному захотелось умереть, не сходя с места, лишь бы никогда больше не слышать такого, – Убийца!

Холодный пот проступил на лице мужчины, нижняя губа его задрожала.

– Тебе уже нечего терять! – наседал чёрный человек, – Доведи свой план до конца! Этот болтун не смеет тебя обманывать! Его учили заговаривать зубы! Не будь простаком!

Внезапно ноги мужчины от напряжения подкосились, он упал на колени и закрыл голову руками.

– Жалкая офисная крыса! Человеческий бройлер! Достаточно самоутвердился?! Ты ощутил свою значимость?! – чёрный человек напирал всё больше.

Но неизвестный молил в этот миг только об одном, чтобы эти невыносимые звуки больше не скрежетали внутри… внутри его сердца.

– Что с вами?! – ворвался в сознание мужчины освободительный и живительный голос.

Священнослужитель, бросившись на помощь, стал поднимать незнакомца с колен. Когда тот наконец оторвал от лица свои трясущиеся руки, молодой человек, заглянув в его смертельно бледное лицо, ужаснулся.

– Вижу! Вижу, зачем вы пришли! – воскликнул он.

Но в этом возгласе было больше испуга за ближнего, чем за себя самого.

– Знаете, – с каким-то наивным сожалением обратился молодой человек, – гордыня – это маска, которая скрывает проказу. Сейчас я вижу, что с вами… на самом деле.

Мужчина пошатывался, из остекленевших глаз его (словно кто-то повернул тайные краники) двумя ровными струйками потекли слёзы.

– Рассказывайте, рассказывайте! – по-дружески взял незнакомца за плечо священнослужитель.

Они бродили, беседуя, по древнему кремлю более часа.

– Хотел показать, – горько усмехнулся неизвестный в заключение своей импровизированной исповеди, – чего они все стоят накануне нового семнадцатого года…

Молодой человек плакал, плакал как ребёнок. Успокоившись через какое-то время, он заговорил надломано:

– Революция… Природа… Но ведь нет таких существ! Мы прячемся за эфемерные понятия! Не революция пожирает своих детей, а дьявол отзывает в ад отработанный «материал»! Воронка в бездну – да, это то, через что ваш хозяин утянул за собой всех этих несчастных! Он всех использовал…

Неизвестного всё ещё трясло крупной дрожью.

– Он играет с нами в увлекательные, но наисквернейшие игры! А победитель всегда только один… и один приз – наша душа!
– Про игру это вы очень точно подметили! – болезненная гримаса исказила лицо мужчины, – Я и сам заигрался в какой-то момент… Тогда я планировал вызваться сам, но Чеславный неожиданно быстро всех подбил против меня. И я вдруг растерялся и запаниковал!.. К сожалению, я отлично плаваю… Но ведь я действительно забыл на время, что сам затеял всё это! И чуть не стал жертвой вместо игрока.
– Вы начали с якобы благородной мести, а закончили истреблением неблагодарного народа – всё это уже было на этой многострадальной земле! – вздыхал священнослужитель, – Не такой пример дал нам Господь. Он пролил Свою кровь во спасение многих.
– Разум – подлец… – осклабился, понурив взгляд, незнакомец.
– Мне кажется, – вдохновенно рассуждал молодой человек, – русскому всегда было важнее ЗАЧЕМ жить, а не КАК. Сегодня вообще дефицит смыслов! Оттого и сходят с ума! А в действительности всё вокруг исполнено смыслами, но их скрыли подобно тому, как луной затмевается солнце! Мы утратили понимание сути вещей: белое называем черным, извращения любовью, а зло – успехом!
– И всё же почему вы назвали их… несчастными? – как бы спохватился мужчина.
– О! Это те, о которых сказал Господь, что они нищие, но и последнее у них отнимется!
– То есть?
– Они не успели понять и познать ничего истинно ценного в этой… малой жизни, но успели привязаться к материальному и временному – к тому, чего в жизни настоящей у них уже не может быть в принципе. Это мука, вечная мука!
– И обрёк их я… – вновь помрачнел неизвестный.
– Я сегодня смотрел на этот дивный Успенский Храм и размышлял вот о чём, – устремил на купола горящий взор священнослужитель, – чем, в сущности, Добро отличается от Зла?

Мужчина пожал плечами.

– Вдохновением! Посмотрите на это великолепие! Да и что составляет большинство наших шедевров в архитектуре? Вспомните музыку классиков – Баха, Бетховена, Моцарта! А литература? Всё это вдохновлено Христом… Это Жизнь, Возрождение и Созидание. Это Любовь. А какое вдохновение владеет нами теперь? Мир вдохновляется Смертью!

Они вышли из кремля и добрели до раздолбанной «девятки» священнослужителя.

– Вот мой «кадиллак», – извиняясь, развёл руки молодой человек, – не побрезгуйте, садитесь.
– А как же? – неизвестный кивнул на капот.
– Подождёт! – отмахнулся беспечный водитель, – Мне к деткам надо! Обещался быть к пяти! А их обмануть – лучше палец себе отрубить!
– У вас дети?
– Ага! Много! – улыбнулся священнослужитель.

Из надписи на табличке здания, к которому они подъехали, стало ясно, что их целью был детский дом. Молодой человек вытащил из багажника рюкзак и чуть ли не силой поволок своего спутника за собой.

– Вам сейчас одному нельзя оставаться! – на ходу наставлял он, – Враг вас не оставит! Доведёт до петли, как уже довёл… – молодой человек осёкся.

Они прошли в обширное помещение. Со всех сторон на священнослужителя налетели, как зверьки в вольере зоопарка на кормильца, ребятишки самых разных возрастов. На его рюкзак они не обращали никакого внимания, а лишь жались к нему изо всех сил, расталкивая друг друга и вопя «папа, папа!»…

Мужчина не выдержал душераздирающего зрелища и отошёл в угол комнаты, где незаметно пристроился на одиноком стульчике.

После продолжительных приветствий и многочисленных расспросов, молодой человек приступил к раздаче гостинцев. Закончив, он поднял руки вверх и провозгласил с умоляющей интонацией:

– Родные, мне нужно к Анастасии Михайловне!
– Не пущу! Не пущу! – весело закричали на перебой дети, но всё же стали понемногу расступаться.
– Спасибо! Спасибо! – послышались одно за другим благодарения.
– Да вам спасибо, что вы у меня есть! – рассмеялся священнослужитель и, обернувшись к незнакомцу, промолвил простосердечно, – И дяде…

Мужчина изумлённо посмотрел на молодого человека, но всё же назвал своё имя:

– Вадим…
– И дяде Вадиму спасибо!
– Спасибо!!! – заорали ребята.

А мужчина в углу, уперев локти в колени, склонил свою голову и схватился за неё двумя руками. Вскоре послышались громкие рыдания.

– От радости, от радости! – ответил на вопросительные детские взгляды молодой человек и, взяв гостя под руку, повёл того к выходу.
– Обещайте никуда не деться! – покачал он назидательно пальцем, усадив Вадима в машину.
– Обещайте не презирать меня, если это только возможно… – прикрывал ладонью залитые слезами глаза мужчина.
– Я скоро вернусь!

Священнослужитель взбежал обратно по ступеням ко входу в здание.

Что-то нестерпимо выжигало Вадима изнутри. И то, что источник этого огня находился в нём самом, приводило его в полное отчаяние. Он отнял руку от лица и вдруг заметил в зеркале заднего вида промелькнувшую тень. Первым порывом мужчины было – вырваться наружу, но вместо этого он собрал всю свою волю и сосредоточился на деревянном крестике, висевшем под зеркалом. Так он просидел недвижим до самого возвращения хозяина авто.


* * *

На закате двое прогуливались по прекрасной астраханской набережной.

– Я ведь и сам детдомовский! – рассказывал молодой человек, – С другого края нашей родины – из Архангельской области. Нас там было два десятка, и почти у всех родители были живы и находились где-то неподалёку.

Вадим удивлённо взглянул на собеседника.

– Алкоголизм… – тяжело вздохнул тот, – А в конце девяностых приехал в наши края отец Сергий. После развала страны он стал бизнесменом и довольно успешным. Но неисповедимы пути Господни… У самого шестеро детей, а он ещё и наше хозяйство патронировал! Конечно, он стал моим примером! Да и для многих из взрослых в деревнях! Начали храмы восстанавливать, многие пить бросили! Смысл в жизни разглядели!

Мужчина уже не сдерживал своих слёз, не обращая внимания на прохожих. Всё остальное для него в эту минуту ушло в тень, в тень от восшедшего для него в этот день Солнца, Которое уже было не скрыть никакими земными закатами.

– Мы так стремительно утратили божественный прообраз в самих себе… – сокрушался священнослужитель, – Но я люблю этот народ, люблю его историю – со всеми взлётами и падениями, как любят самого близкого человека, со всеми скелетами в шкафу…

Они немного помолчали.

– Вот вы всё провозглашаете свободу, равенство и братство, – продолжил молодой человек, – но вот с этим последним – с братством у вас вечно ничего не выходит, а выходит даже нечто совершенно обратное – массовое братоубийство…

Душевная боль выразилась на лице Вадима.

– Возможно, дело в том, что для истинного братства нужен истинный Отец?

В глазах мужчины явился проблеск надежды.

– Помните, что сделал Сталин в своём первом обращении к соотечественникам после начала Войны? В чём, в чём, а в хитрости ему не откажешь! Одной фразой – «братья и сестры!» этот вчерашний непримиримый гонитель Церкви, воспользовавшись Её же формулировкой, – священнослужитель по-доброму усмехнулся, – сплотил народ и воздвиг его на величайший Подвиг!
– Так и было… – признал Вадим.
– Слава Богу, в современной России мало кто станет спорить с тем, что у всех у нас один Отец! – молодой человек поднял глаза к Небу, – Нам осталось малое – стать настоящей Семьёй. Вы представляете, Великая Нация и как одна Семья! Кто сможет нам противостоять?!

Глаза его просияли нездешним светом.

– Да, в семье не без уродов, и мы с ними разберёмся. По-нашему – по-семейному! И это касается всех областей… Ибо самым страшным будет стать изгоем. Мы начнём наш новый Ледяной Поход! В восемнадцатом году добровольцев Деникина и Корнилова было всего несколько тысяч, а уже в следующем году они дошли до Орла!
– Что же их остановило?
– Утрата божественного прообраза… – печально улыбнулся священнослужитель, – А теперь нам не нужно воевать, нам нужно созидать! Строить Новый Дом, в котором каждый не будет чувствовать себя лишним или обделённым! Только вообразите: даже если один процент населения откликнется на призыв, то нас будет более миллиона! С такой силой невозможно не считаться! И нам не будут страшны ни спецслужбы, ни меньшинства!
– Меньшинства нужны им лишь для того, чтобы разрушить все устои традиционных обществ! – со знанием дела поведал мужчина, – Чтобы не осталось никаких организованных групп! А когда они этого добьются, те самые меньшинства, которые сейчас используются как всемирный таран, будут уничтожены первыми!
– Вероятно… – задумчиво произнёс молодой человек.
– Послушайте! – вдруг воскликнул Вадим, – Куда меня теперь?! В психушку или тюрьму?!
– Не знаю… – с искренним состраданием поглядел на мужчину священнослужитель.
– Только не оставляйте меня совсем!
– Нет-нет, как можно! – поспешил успокоить молодой человек, – Я в случайности и чудесные совпадения не верю, как вы уже могли понять! Всем нам даны эти встречи не просто так! А вас  и нельзя оставлять! Я же сам это сказал!

Они остановились у памятника Петру Первому.

– Человек может не верить в Бога, – констатировал священнослужитель, – но Господь верит в человека и даёт ему шанс до последнего вздоха…