Игры с морем

Игры с морем

Будучи еще совсем маленькой девочкой, лет пяти, я каждый день играла с морем. Мы жили в небольшом городке на берегу Балтийского моря, а  родной  моему сердцу домик стоял в 10 минутах ходьбы от него -  я же добегала до него за 5 минут. Я бежала к морю, падая и сбивая в кровь коленки, как к самому дорогому и близкому моему сердцу человеку, да-да, именно к человеку, море было для меня живым, ведь мы могли играть с ним часами. А вы когда-нибудь играли с морем, с этим неподдающимся человеческому пониманию, математическому анализу и философской теории гигантом?

Наш городок был очень маленький, с небольшим количеством домов. Наш же стоял особенно далеко от названного центра города. Домик был стареньким, но крепким. Мы жили в нем втроем: дедушка, бабушка и я. Родители тогда очень были заняты и работали в другом городе.

По соседству с нами было еще два домика: дом бабы Маши – она жила в нем одна, ее муж был военным и умер почти сразу после войны, у него было какое-то серьезное ранение, как говорила баба Маша, «война засела ему в душу, а сердце не стерпело такого душевного ранения». Детей у нее не было, а внуков и подавно. Баба Маша была хорошей женщиной, в общем-то, когда не пила. Она всегда угощала меня очень вкусными конфетами – она их называла «особенными» и хранила их в старой потертой жестяной банке, разукрашенной лошадками и цветами, наверное, потому и конфеты вкусные, что были «особенными».  Пользуясь ее плохой памятью и любовью ко мне, я часто к ней бегала, рассказывала всякие стишки, пила чай, слушала про ее деда, а потом уходила с карманами, полными конфет.

В другом доме жила супружеская пара, но  я их не знаю. Бабушка говорила, что они «люди злые и нелюдимые». Правда, от ее слов мне было все более любопытно, что же это за люди такие. Как-то мое любопытство дошло совсем до крайности, и я  решилась познакомиться с ними. С влажными от волнения ладошками, набрав в карманы своего платьица много конфет в качестве гостинца, я направилась к «людям злым и нелюдимым».  Их дом был достаточно большим и огорожен высоким забором, из-за которого никогда не было видно, что же внутри этой жуткой преграды. Подойдя к высокой калитке, я долго не решалась позвонить, и уже хотела убежать, как калитка отворилась. Из-за нее показался невысокий мужчина, он осмотрел меня и спросил теплым голосом: «Здравствуй, малютка, ты, верно, заблудилась?». Не успела я ответить, как послышался грубый голос, который не просто кричал, он орал: «Миша, ну кто там? Кому что нужно? Пусть проваливают». Я испугалась и тихо заплакала. Мужчина улыбнулся и протянул мне руку, не знаю почему, но я ему поверила сразу. Обхватив мою ладошку своей огромной рукой, он повел меня к дому. Я просто бежала за ним, не успевая за его большим и размашистым шагом, но вдруг дядя Миша (в своем воображении я уже успела с ним познакомиться) резко остановился и,  я врезалась прямо в него.  Дальше я плохо помню, как мы познакомились с Дарьей Александровной (женой дяди Миши), помню, как меня посадили за стол знакомиться, и я не зная, что сказать, вывалила из кармана принесенные конфеты. Пока я отвечала на их вопросы, успела разглядеть во дворе мальчика моего возраста, но он не подошел познакомиться. Вообще, мне понравились эти люди.

На следующий день я набрала побольше конфет, но меня уже никто не пустил. Моя бабушка, узнав о моем знакомстве, долго ворчала. Я ей рассказала, что дядя Миша очень хороший человек, но она меня не слушала и запретила подходить к их дому, и уже тем более с ними разговаривать. Больше я и не встречала эту семью.

Как видите, из детей мне не с кем было общаться, а общалась с бабой Машей и со своими стариками.

Каждое мое утро начиналось с ушат с водой, где я, по словам деда,  «мыла мордочку»и «прогоняла сны», как говорила бабушка, потом следовала Бабушкина каша с маслом на завтрак. Ну а дальше самое интересное – я доставала от скуки своих стариков. Когда у них находилась минутка другая - мы вместе читали, играли и придумывали разные забавы.

Большую же часть дня они были заняты своими делами: то на огороде что-то сажали, поливали, пололи, то дедушка со старой развалюшкой-машиной  занимался, но а я   в это занятое для них время сбегала на море. Сначала на меня ругались, боясь, что со мной там может что случиться и вспоминали: «А вот Манька то, бабы Люсина внучка, чуть не утонула раз в море. Как ты, полезла чупахтаться в это ледяное пространство и забылась». А потом они поняли, что на море мне безопаснее более, чем  с ними.

Море было для меня всем, не имея друзей и игрушек, кроме старого рваного медведя Тишки и безрукой лысой куклы Алиски, я приходила играть с морем. Мы с ним молчали, но всегда играли. Море было холодное, но это не мешало мне идти по самому края берега в своих единственных беленьких потрепанных ботиночках. Игра начиналась незаметно: сначала спокойное море тихо ко мне подкрадывалось, втираясь в доверие -  я могла трогать его руками и заходила чуть дальше обычного.  Потом море начинало разгоняться и своими волнами пытаться достать до моих ботиночек, которые были мне так дороги, не потому что нравились, а потому, что других то и не было. И с каждой минутой мое море входило в такой раж, его волны, ну словно дети пытались меня догнать. Я с детским неподдельным восторгом и криком бежала от него прочь, радуясь, что оно меня не поймало. И снова я подходила так близко к нему, что вот-вот мои башмачки промокнут насквозь, и волна, словно чувствуя это, убыстрялась и достигала до тех мест, куда не доходила раньше, и я, радостная, опять бежала прочь. Возвращаясь к морю, я находила на песке желтоватые камушки, особенно красивы они были, когда солнце обнимало их своими лучами, позже я узнала, что это янтарь. Море было моим другом, и,  несмотря на то, что оно часто портило мои башмачки, я его любила. И пусть бабушка ругается, что я «поросенок мокрый» и не берегу своих ботиночек, а мне, честно признаться, даже нравилось, что море их ловит, это ведь игра и не только мне побеждать.

Я  много раз на дню бегала к морю. И мы играли с ним, и играли. О, это было волшебно! Бежать ему навстречу с криком дикого зверька, и убегать прочь, чтобы не догнало, а потом падать на песок и смеяться, смеяться, смеяться до слез!

Как-то раз, бегу я снова к морю и вижу, что около него меленький мальчик, тот самый, которого я видела тогда у дяди Миши, кидал в море камни и палки, да будто специально находил камни особенно большие и кидал далеко. Я так разгневалась на него, подбежала к нему и оттолкнула, что было мочи от моря с криком: «Не обижай мое море! Уходи!».  Мне  так стало горестно, но  в то же время было приятно, что море не играло с ним, как со мной. Я расплакалась и убежала жаловаться дедушке, только он меня любил меня больше всех. Прибегаю домой, и вижу маму с папой.

Не помню, что мне говорили. Меня умыли, одели и посадили в машину. Мы ехали куда-то прочь от моря, я плакала, что было силы, навзрыд.


Прошло 20 лет… На месте нашего домика осталась жалкая сараюшка, без дедушки и бабушки, и даже крепкой бабы Маши уже не было в живых.

Выйдя с машины, я первым делом, сняв туфли, побежала к морю, моему морю. И все стало как раньше, словно ничего и не происходило. Оно по-прежнему играло со мной, а я, смеясь как ребенок, с ним.  Это были редкие, но счастливые минуты моей взрослой жизни, которые помогали мне забыться, уйти от проблем и забот.

Как прекрасно, что море не стареет, и это единственный в мире родной человек, который меня никогда не покинет.


P: А тот мальчик, сын дяди Миши, мой муж - Алексей. Он оказался не таким уж и плохим мальчиком, правда я до сих ругаюсь на него, что он обижал мое море.