Мои собаки

Животных я люблю с раннего детства. Всех. Даже когда убиваю таракана, у меня где-то екает, мне перед ним стыдно. А вы когда-нибудь пытались понять собаку, кошку, корову, курицу? Что они о нас думают? Мы их плохо знаем, а они умеют думать, умеют мыслить. Я в этом убедилась за свою долгую жизнь. Папа наш тоже любил животных, у нас всегда были собаки. Первую из них, которую я уже помню, звали Кропка. Это была русская гончая, очень благородная и величественная. Это все, что осталось в моей памяти. Ее у нас конфисковали вместе с имуществом в 39-ом. А в 40-ом Витя принес от лесника щенка от овчарки и волка. Это был Джек. Несмотря на волчьи гены, он был очень ласковым и любил, и знал Витю. Но очень нетерпим был к эвакуированным евреям, аж через плетень перемахивал, когда они проходили мимо. В чем дело, никто понять не мог. Во время войны мама продала его в Оренбург за мешок муки. Через несколько месяцев он вернулся домой (130 км) отощавший, едва держался на ногах. После того, как он поправился, мама снова его продала леснику. Он несколько раз прибегал, лесник забирал его обратно. В 46-ом году, когда умер Витя (после трудового фронта вернулся с туберкулезом) и был похоронен, на следующее утро Джек прибежал. Он выл, а через неделю умер. Мы все плакали. Вот собачья верность. Нет на свете более верного друга, уж я-то в этом убедилась не понаслышке. У меня было четыре собаки, начиная с 1971 года, и когда я осталась одна, лучшего члена семейства и не желала.

         В Шевченко мы купили щеночка боксера, и это была моя любимая государыня Мэри на долгие годы. Мы с ней странствовали самолетами, и она хорошо знала этот транспорт. Однажды мне пришлось ее оставить в Уральске у моей приятельницы на два месяца. Валентина ее очень любила, много с ней проводила времени, ухаживала, кормила. Когда я прилетела за ней, она ринулась ко мне в самолет. Валя даже обиделась. И вообще любила меня Мэричка моя, как не любил ни один человек. Для собаки хозяин вне конкуренции. И умерла бедненькая от рака матки. Я так тяжело перенесла эту потерю, свалилась и три недели болела. Это очень тяжело терять собаку, да и видеть, как она мучается больная. Я зарекалась не брать больше никакой живности, но осенью 1981 года студенты подарили мне белого щеночка от болонки - Чапку. И опять началась "собачья" жизнь. Это была такая радость. Я спешила домой - у меня снова семья. Каждая собака имеет свой характер и наклонности. Мэри любила лопать чебачки от сигарет. Бывало, муж курит, а она сидит перед ним, слюна вожжей течет, переминается с лапы на лапу, и потом с удовольствием и со смаком поглощает. Когда мы в Ташкенте гуляли в ореховой роще, я сидела на пенечке, а она таскала и складывала в кучку грецкие орехи, которые дома мы ели вместе. Но собаки злопамятны. Однажды еще в Шевченко к нам пришел капитан, Мэри была гостеприимная собака, она кинула к нему, а он пнул ее. И все, с тех пор, когда он приходил, она кидалась на него. А так, надо признаться, ни одна моя собака ни разу никого не кусала, все были добрые и сдержанные. А Чапка любил купаться. Где бы он не увидел воду - в нее. У нас около дома была одна такая лужа, так во время большого ливня или таяния снегов воды в ней было по колено. И Чапка мчался в нее и с головой уходил под воду, но вылезал довольный и до умопомрачения грязный. Когда приходили гости и надевали мои тапочки, он вежливо их снимал и уносил в спальню. Это была такая хохма! Еще он не терпел лебеду, вырывал ее кусты с корнем. Соседка подтрунивала: "Давай, Чапка, дергай ее, дергай!" В октябре 1987 года я вышла гулять с ним, и пока мы мило беседовали с соседкой, Чапка ушел за угол дома и пропал. Сколько искала, но так и не нашла.

          А 6 июня 1988 года в жаркий день я шла мимо девятиэтажки, вижу: из одного подъезда ковыляет бело-серый собачонок к колонке напиться. Такой маленький, худой, вся шерсть свалялась. Ну, разве я могла пройти мимо такого "чуда"? Обстригла, отмыла, и какой он стал хорошенький. Глазки большие. Моя свекровь говорила: "У него глаза, как у корови". Ушки розовые, шелковые. Мальчишки говорили, что он давно живет в этой девятиэтажке. И никому он был не нужен. Это был мой Ромочка. Когда он поправился, стал такой важный и независимый. Прожил он 10 лет и заболел чумкой, да так жестоко. Где он только взял? Два месяца я его выхаживала, но уже появились судорожные припадки. Как же мне пришлось эту кроху усыпить, такую любимую! Ведь носила за пазухой. Ревела почти год. И вот дочка Ромки родила троих щенков. Было им уже пять недель. Я приехала выбирать внука Ромки. Сидели, разговаривали, один из них лег у моих ног и уснул. Ну вот он сам меня и выбрал. Ехать было далеко, он был у меня за пазухой. Кондукторша сунула к нему палец, а он его схватил. Так все смеялись, мол, "не лезь, куда не просят". Кормила его из бутылочки через соску и даже ночью вставала. Вначале он не знал края, упал с дивана и так заплакал, видно, ушибся. И больше при любых обстоятельствах никогда не скулил, не жаловался, все терпел, моя умница. В пять месяцев он заболел чумкой. Я давала ему яичный желток и ложку коньяка. После этого он засыпал непробудным сном. Когда стала поить водкой, что с ним творилось: он бегал, орал радостно (наверное, пел ненароком), плясал. И это ему так понравилось, что когда уже выздоровел, он в определенное время запрыгивал на кровать, где я ему вливала, и ждал меня. Очень нравилось ему залезать под ванну, когда я полоскала белье. Был он очень озорной, добрый и гостеприимный. Когда вызывала "03", он вежливо прятался под диван и только после всех процедур выползал и благодарил врача - это надо было видеть. Собаки умеют читать наши мысли. Мыться он не любил. Но стоит только подумать его помыть, он сразу же прятался. И понимают не только слова, но и их значения. Как-то, когда он уже тяжело болел, моя подруга Нина сказала: "Не мучай ты его, усыпи". С тех пор он не стал ее встречать, как раньше и даже не подходил к ней. А в день, когда решили отправить его на эту Голгофу, он обошел все свои парковки в квартире, потом прижался ко мне, заснул и так всплакнул во сне не по-собачьи.

         Его нет уже более двух лет, а я все реву. Когда Оксана повела его в последний путь, я поцеловала его в лобик, его пушистые розовые ушки. На ступеньках он остановился и так посмотрел на меня. Он сказал: Прощай!" или "За что?" Ой, умом можно тронуться. Видно было, что он очень обиделся на меня. Вот так закончилась моя "собачья" жизнь. А теперь я уже не в состоянии даже мечтать о собаке.

         Люди, не обижайте животных! Они умнее нас, все понимают и служат нам беззаветно.