Разбилось

     - Мама, разбилось!
     Она услышала крик дочери и уже через секунду была в детской. Сперва она ничего не заметила и растерянно оглядывалась по сторонам, как будто ожидала увидеть дыру в крыше или разъяренную львицу. Наконец ее взгляд остановился на девочке, которая размазывала слезы по щекам одной рукой, а вторую вытянула, указывая на какой-то предмет на полу. 
     - Это не я, правда, оно уже таким было, я его не трогала!
     Она подбежала к девочке, еще не до конца осознавая, что происходит, и взяла ее на руки. Теперь она видела, что предметом был один из дешевых сувениров, которые привез ее брат из Венеции – стеклянная статуэтка в виде голубя. Остальные пять или шесть фигурок, выполненных в подобном стиле, стояли на своем месте на полке, а между лебедем и причудливой змеей теперь образовалось пространство, открывающее стену.
     - Успокойся, милая. Ты плачешь только из-за этого? Ну же, ничего страшного не случилось. – Она провела рукой по лицу девочки, которая уже перестала хныкать, хотя тень улыбки еще не коснулась ее губ. Она обняла ее покрепче и сразу же, спохватившись, поднесла к лицу ее руки. Ладони были мокрыми, но абсолютно невредимыми. Она вздохнула с облегчением и прошептала:
     - Ты же не поранилась, правда? Сходи умойся и одевайся, мы опаздываем. Не пугай меня так больше, хорошо?
     Девочка кивнула и выбежала из комнаты. Ее мать собралась встать и замести осколки, но вместо этого молча сидела и смотрела на них. Что-то было не так, и дело было не только в том, что она потеряла драгоценное время в такой важный день. Что-то в поведении ее дочери... Разве ее девочка когда-то пускалась в слезы из-за такой глупости? И то, как она оправдывалась, - откуда в голосе ее малютки так много страха? Она никогда не наказывала дочь, и кричала на нее только в критических ситуациях.
     Она задумчиво смотрела на разноцветные осколки. Первые лучи солнца пробивались в окно, и можно было увидеть, как крошечные пылинки танцуют в воздухе и устало оседают на стеклышки. Она подняла один из осколков, ярко-голубой, поднесла его к свету и заглянула вовнутрь. Комната окрасилась в ледяные тона, и на мгновение она почувствовала себя героиней сказки о Снежной королеве. Была ли она самой королевой, холодной и жестокой, или же маленькой Гердой, чье чистое сердце и теплый блеск в глазах могли растопить любые льды?
     Она так и продолжала бы смотреть на кусочки цветного стекла, как зачарованная, если бы не услышала топот детских ножек на лестнице. Как всегда веселым тоненьким голоском девочка известила ее о том, что уже собралась и готова идти. Она немного опомнилась и поднялась на ноги. Как могла такая мелочь выбить ее из колеи? Она не могла позволить какой-то разбитой безделушке испортить день, который так много для нее значил. Нет, все это было чрезвычайно глупо и не имело смысла. Ей нужно было собираться на работу, а ведь она еще не решила, какие одеть туфли и как уложить волосы – разве могла она потратить еще хоть одну секунду на эти глупости?

     Она стояла на остановке и нервно переводила взгляд то на дорогу, то на дорогие часы на запястье. В одной руке она держала сигарету, а другая крепко сжимала руку дочери, которая сосредоточенно разглядывала свои туфельки. Почему чертов автобус никак не приезжал? Ее машина была в ремонте, и впервые за последние пять лет она почувствовала себя такой одинокой. Некому было ее подвезти, а женщина ее статуса и материального положения определенно не имела права ездить на метро – по крайней мере, она сама была твердо в этом уверенна.
     - Мама, давай поедем на машинке, - девочка показывала пальцем на такси и умоляющим взглядом смотрела на мать.
     Она и не думала о том, чтобы брать такси, но чувствовала, что выхода нет. Покрепче сжав руку девочки, она быстрым шагом пересекла дорогу. Свободных машин было много,  и она подошла к ближайшей. Молодой человек в солнечных очках высунулся из окна и улыбнулся. Ее взгляд скользнул по его гладко выбритому лицу и почему-то остановился на его руке. Пальцы отбивали легкую дробь по рулю, хотя парень выглядел совершенно спокойным. Возможно, это была его привычка, и ее это совсем не раздражало, вот только... Только что? Право же, все это так глупо.
     Она уже открыла рот и собиралась узнать у таксиста расценку, но вдруг резко обернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в противоположном направлении. Чем дальше она удалялась от машин и недоуменного таксиста, тем больше росло напряжение у нее в душе. Девочка еле успевала перебирать ногами и уже хотела задать вопрос, когда ее мама начала бежать. Она не смотрела по сторонам и просто неслась вперед, как если бы убегала от огромного невидимого зверя из ночных кошмаров, который с каждым шагом приближался и готов был схватить ее, вонзить клыки ей в горло и...

     Молодая женщина и девочка стояли на тротуаре наклонившись, как будто нечто, лежащее на асфальте, их чрезвычайно заинтересовало. Те немногие пешеходы, вышедшие на улицу в такую рань, если и обратили на них внимание, то совершенно не подали виду.
     Женщина выпрямилась первой. Она все еще тяжело дышала – она проработала в офисе больше пяти лет, и вряд ли ее физическую форму можно было назвать идеальной. Девочка подняла голову и молча смотрела на нее. В ее глазах читался тот же необъяснимый страх, уже знакомый ей благодаря утреннему происшествию, и в них сквозило что-то еще – упрек? Дети в этом возрасте воспринимают абсолютно все действия взрослых как должное, так с чего бы пятилетней крошке упрекать свою мать?
     Она погладила девочку по голове, стараясь хоть как-то уложить растрепанные кудряшки, и заметила, что с ее щек еще не сошел румянец, как если бы она задумала какую-то шалость.
     - Прости меня, милая. Ты же понимаешь, так было нужно, - она никогда не была уверенна в собственных  словах меньше, чем сейчас, и никак не могла справиться с дрожью в голосе. - Ты в порядке?
     Девочка отвела глаза от лица матери и смотрела куда-то вдаль. Лицо ее все еще оставалось не по-детски серьезным.
     - Ну же, малыш, улыбнись, а то не получишь конфетку. Не против, если мы немного прогуляемся? Ты же любишь этот парк, так давай устроим сегодня небольшой праздник для нас двоих.
     - И мне не нужно будет идти в садик? – Ее губы слегка изогнулись в хитренькой и при этом невинной улыбке, свойственной только детям, и женщина вздохнула с облегчением, наконец-то узнавая свою крошку.
     - Ну нет, это уже слишком. Но я разрешу тебе немного опоздать, согласна?
     Она подмигнула, и девочка подмигнула в ответ.
 
     Сколько живут цветы? Она вдруг осознала, что не может вспомнить, и ужасно испугалась. Значит ли что-то для них смерть? Цветы не могут думать о смысле своей жизни, но сделает ли это ее потерю менее значимой?
     Они сидели на лавочке в парке, окруженной кустами сирени. Девочку цветы совершенно не интересовали; она молча ела мороженное с клубничным сиропом и выводила туфелькой какие-то узоры на земле. Ее мать же не могла отвести взгляд от пышных веток едва распустившейся сирени, хотя мысли ее были заняты совсем другим. Она запустила туда руку и сорвала тоненькую веточку. Разве эти маленькие фиолетовые цветочки не прелестны? Точно такие же были на платье ее дочери. Разве не прекрасен их тонкий, почти неуловимый аромат? Так пахнет кожа девушки в самом расцвете юности. Такой когда-то была и она сама, но это время было потеряно навсегда, и от него остались только самые потаенные воспоминания, которые она не была готова оставить в прошлом. Такой предстояло стать и ее дочке, но почему-то эта мысль вызывала у нее дикий страх, рождающийся в глубинах подсознания и медленно растекающийся по всему телу. Нет, она боялась не того, что должно случиться. Она всегда была амбициозной и целеустремленной и прямо смотрела в свое будущее.
     Скорее ее страшило обратное...
     Она с отвращением выбросила ветку и втоптала ее в землю каблуком. В ней боролись страх опоздать на работу в день презентации ее проекта - день, который должен был определить всю ее последующую карьеру, - и страх перед чем-то необъяснимым. В ее мыслях все чаще мелькал образ бесконечной пустоты и отрешенности. Она вспомнила рассказ, который читала в старшей школе – «Белое безмолвие Джека Лондона». Она не смогла увидеть всю его суть тогда и так не понимала ее сейчас, но по-настоящему боялась понять.
     Женщина поднялась и взяла девочку за руку. Она лихорадочно оглядывалась по сторонам и рассматривала вещи, на которые никогда не стала бы обращать внимание – витрины антикварных лавочек, стайку голубей, пьющих из лужи, потрепанный футбольный мяч, одиноко катившийся по тротуару. К тому времени улица наводнилась людьми, и она жадно разглядывала каждого, пыталась читать лица, как открытые книги. Она нуждалась в этих людях – высоких и низких, худых и толстых, веселых и угрюмых. Ей нужна была каждая деталь, как если бы она решила узнать сотни историй их жизней за считанные секунды. Она хотела запомнить каждую мелочь: солнечную улыбку девушки в красной шляпке, тысячи морщинок вокруг глаз дряхлой старушки, сплетенные вместе руки молодой пары, веснушки на щеках смеющейся девчушки, капельки пота на лбу щуплого юноши в очках. Эти люди ее притягивали, как Земля притягивает Луну, но при этом они ее пугали. Всех их объединяло только одно – ужасающая наивность. Не нужно было быть телепатом, чтобы понимать – каждый в этой толпе с невероятной упертостью полагал, что вещи идут своим чередом. Сказочно хорошо или же невообразимо плохо, их жизни продолжались, и даже если бы кого-то из них смерть поджидала прямо за углом, это никак не нарушило бы общую картину. Нет, нужно что-то посильнее, чтобы заставить мир сдвинуться с места и лишить его всех этих прелестных мелочей.
     Она посмотрела на небо. Так странно, она не могла вспомнить, когда смотрела вверх в последний раз – неужели ее интересовало только то, что находится у нее прямо перед носом, только ее собственная жизнь? То, что она увидела, было прекрасным, но ее опять охватило чувство небезопасности. Она могла бы снова побежать, вот только не знала куда. На небе не было ни единого облачка, и оно было таким тонким, что создавалось впечатление хлипкости. Как-будто на весь земной шар накинули кусок полупрозрачной ткани, порвать которую было проще простого.
     - Мама, я хочу пи-пи.
     Она удивленно посмотрела на дочь, как будто только что очнулась от легкого обморока. Голос девочки заставил ее снова почувствовать реальность окружающего мира, и она была бесконечно благодарна ей за это.
     - Сейчас, солнышко, потерпи немного. Тебе придется сходить за кустиком, но ты же на меня не обидишься? – Она улыбнулась, но не увидела ответной улыбки.

     Пока девочка делала свои дела, ее мама пыталась насвистывать какую-то мелодию и думать о хорошем, светлом будущем. Сейчас она отведет малышку в садик и поедет на работу. Возможно, свою презентацию она уже пропустила, но с другой стороны, не так уж это и важно. Сегодня что-то изменилось, нечто неуловимое появилось в воздухе, в людях вокруг – нечто, пробуждавшее ее рассудок и заставляющее ее думать о жизни как о чем-то скорее духовном, чем материальном, и уж точно не вечном. Возможно, ей стоит взять отпуск на неделю или около того. Конечно, шефу это не понравится, но она вдруг поняла, что это ее не особо заботит. Черт возьми, разве у нее не одна жизнь? К тому же, она не была на море уже целую вечность. Солнце, аттракционы, песочный берег – звучит заманчиво, не так ли? А главное, ее малышке это уж точно должно понравиться.
      Да, было бы неплохо снова начать жить. Она и не могла вспомнить, когда же перестала наслаждаться своим существованием. Но ведь никогда не поздно исправлять свои ошибки, а она еще так молода...
     Ее рассуждения прервала девочка, дергающая ее за руку. Женщина посмотрела вниз и увидела огромные испуганные глаза на внезапно побледневшем личике. Ее губы дрожали, и не нужно было слов чтобы понять, насколько все плохо.
     Она схватила девочку на руки и прижала к себе. Потухшим взглядом женщина посмотрела вперед и тихо застонала. Мир шатался у нее под ногами в прямом и переносном смысле. Где-то впереди сталкивались и загорались машины, и уцелевшие люди с криками разбегались кто куда. Дороги разрывались с протяжными стонами, и образовывающиеся дыры пожирали все, до чего могли дотянуться. Земля превратилась в слишком туго натянутый барабан, и изнутри кто-то ударял палочками с неистовой силой. Люди метались из стороны в сторону, раздирали глотки криками и рвали на себе волосы. Некоторые просто спокойно сидели и плакали, наблюдая за чужими припадками, пока бесконечная чернота не пожирала и их. Старушка с безумными глазами призывала всех покаяться, размахивая стопкой листовок.
     Что-то взорвалось прямо перед ней, и она упала. Девочка закричала то ли от боли, то ли от страха. Женщина молча подняла ее и начала отползать назад. Она хотела что-то сделать, но уже давно знала, что ничего не поможет. Не было смысла бежать – она уже пыталась несколько часов назад, и ничего не изменилось. Она прислонилась к стене дома и прижала малышку к себе. Та закрыла глаза и тихонько всхлипывала.
     Она попыталась отстраниться от всего происходящего – какой смысл видеть все эти кошмары, если это ее последние минуты? Ей уже практически удалось представить, что это все происходит не на самом деле, когда стена за ее спиной начала рушиться. Она пыталась развернуться и отползти назад, но все происходило слишком быстро. Уже через секунду она почувствовала невероятный жар, как будто из пропасти вырывалось дыхание только что пробудившегося от многовекового сна дракона.
     - Мама, мне жарко! – голос девочки прозвучал откуда-то с других звезд.
     Она не ответила: как только она перестала ощущать руку дочери в своей, она поняла, что для нее все кончено. Она осталась одна над бездной, как бабочка над костром. Она больше не боялась, только чувствовала ужасную досаду, ведь так не должно было произойти – кто-то сыграл с человечеством злую шутку.
     Огненная пропасть звала ее, и она открыла глаза.

     Существо не имело пола и возраста, и для определения его размера нужно было отталкиваться от радиуса Альдебарана. Оно не шло, не летело и не плыло, а просто перемещалось, при этом не находясь в трехмерном пространстве во всем своем объеме. Оно не мыслило в привычном для нас смысле этого слова, но образы в его сознании складывались в неопределенные фигуры.
     Его путь не имел конкретной цели, и оно остановилось, увидев нечто странное. Какой-то сгусток, состоящий из разноцветных обломков неправильной формы, плавал вне своей траектории. Существо коснулось его, не имея при этом каких-либо конечностей. Оно поднесло кусочек материи к отсутствующим глазам. Он был твердым на ощупь, и человек определил бы его цвет как зеленый. Существо заметило, что другие осколки расплываются в разные стороны, образуя причудливые узоры. Образы, которые формировались в его разуме в этот момент, человек мог бы перевести как:
     - Разбилось...
     Существо флегматично продолжило перемещаться в неизвестном направлении.