Мой лучший друг. Глава 3

Глава 3.

Все хлопоты по организации свадьбы взял на себя Алекс. Я плохо переносила беременность и с трудом двигалась. В желудке моем ничего не задерживалось, а кожа приобрела цвет несвежего капустного листа. Я едва могла вынести дорогу до ателье и обратно, чтобы пережить очередную примерку платья. Сама мысль о том, чтобы веселиться на свадебном банкете казалась мне невыносимой. Из-за моего плохого самочувствия, а также из-за нелетной погоды, мешавшей родителям прилететь на мою свадьбу, первоначальную дату пришлось перенести. Я и не знала, что такое возможно, но Алекс кому-то позвонил, а потом съездил в дворец бракосочетаний и вопрос был решен.

Ближе к свадьбе мой токсикоз начал понемногу проходить. То ли подействовали импортные витамины, которые где-то раздобыл мне мой заботливый друг, то ли просто вышел срок моим мучениям, но мне с каждым днем становилось все легче.

Наконец, наступил долгожданный торжественный день. Он выдался на удивление солнечным и погожим. Как будто специально, на смену бесконечным промозглым московским дождям, лившим весь конец мая, вдруг сразу настало лето.

Когда меня, наконец, одели, сделали макияж, прическу, маникюр, я посмотрела на себя в зеркало. Такой красивой я никогда себя не видела! Кто эта сероглазая красавица, такая задумчивая и бледная сказочная принцесса в зеркале? Неужели это я? Не верю! Это сон. Как страшно, что сейчас я проснусь…

Приехал свадебный кортеж, я вышла навстречу гостям под восторженные аплодисменты. А вот и мои родители, которые успели в самый последний момент. Мы даже не смогли до свадьбы перемолвиться словечком.

Мама плакала, не стесняясь слез, у отца глаза тоже влажно блестели, но он крепился. На их лицах читался такой восторг, что я поняла – я просто обязана быть счастливой. Ради них. Ведь сегодня сбывается их мечта. Это они, вопреки всем насмешкам, растили меня на жалкие гроши, которые зарабатывали. Моя мама – учительница иностранных языков. Она подготовила меня так хорошо, что я с первого раза поступила в МГУ сначала на филфак, потом перевелась на факультет искусств. Папа всю жизнь проработал научным сотрудником в нашем городском краеведческом музее. Они мечтали, чтобы я выбилась «в люди» и вот я стою перед ними – живое воплощение принцессы из сказки. Вся в белом и с букетом белых роз. У меня тоже слезы подступили к глазам, и я с большим трудом сдержалась, чтобы не потекла тщательно наложенная косметика.

А потом все помчалось, закружилось, своим свадебным чередом. Если не выдумывать специальных сценариев, то, в общем, все свадьбы проходят одинаково. Кортеж, едущий по Москве под гудки машин, дворец бракосочетаний, торжественная регистрация. С моей стороны свидетелем был Алекс, со стороны жениха – подруга детства Лариса (как я потом узнала – тайная Валерина любовница на протяжении многих лет). Потом был несущий меня по лестнице на руках Валерка. Пир горой в престижном ресторане, бесконечная вереница поздравляющих и мои губы, распухшие, саднящие от поцелуев.

Помню своего пьяненького папу, который подошел с бокалом вина поздравить меня, отвел в сторонку и недоуменно спросил:

- Рита, что ты нашла в этом твоем Валере? Ну разве это мужик?

Я посмотрела в сторону жениха, который, размахивая бокалом, фальшиво распевал пьяным голосом какую-то популярную песенку.

- Нет, доченька. Не такого тебе мужа надо! Вот Алекс – это настоящий мужчина. Ну почему ты не вышла за него?

- Папа, Алекс – очень хороший, но он мой друг.

- Девочка, дружбы между мужчинами и женщинами не бывает.

- Тем не менее, я не могу выйти за Алекса, - вздохнула я.

Алекс, такой элегантный в своем костюме, о чем-то беседовал с моей свекровью, учтиво кивая ее словам.

- Ну ладно, надеюсь, твой Валерка тоже остепенится, - подозрительно посмотрев в сторону пьяного новобрачного и грустно покачав головой, резюмировал папа.

А потом была дорога домой и долгожданное облегчение – снять платье, тяжелую фату, выковырять из волос кучу шпилек и заколок, встать под душ… какое наслаждение! Рухнув на постель рядом с храпящим молодым мужем, я провалилась в обморочный сон, даже не размотав с мокрых волос полотенце.

Дальше было все, как в продолжении сказки. Токсикоз совсем прошел. Часто я забывала, что беременна. Мои родители переехали в Москву, продав нашу сибирскую квартиру. Конечно, сумма получилась жалкая, но Алекс так устроил, что им дали ипотеку с хорошими условиями и мои папа с мамой купили себе небольшую уютную квартирку в спальном районе Москвы.

Мама устроилась, опять-таки, при помощи неиссякаемых связей Алекса, в престижную московскую гимназию. Ее взяли с радостью, так как она владела не только английским и французским, но и испанским. Это в нашем городишке испанский был никому не нужен, а в Москве оказалось, что мамины знания стоят немалых денег. По вечерам она подрабатывала переводами и репетиторством, стараясь побыстрее выплатить ипотеку.

Папа наконец-то был занят настоящей научной работой. Историк по образованию и по призванию, он никогда не занимался настоящей историей. Дома он всю жизнь каталогизировал экспонаты нашего краеведческого музея. Сейчас я официально оформила его своим научным консультантом. Он с упоением рылся в архивах в поисках нужной мне информации. Папа даже помолодел от счастья.

Я ждала ребенка и готовилась к своей дипломной работе. Алекс посоветовал мне заранее наработать материалы. Тему тоже выбрали заранее. Как-то ему удалось уговорить мою руководительницу, чтобы она назначила мне тему раньше, чем другим.

В целом, Валера вел себя хорошо. Правда, я стала замечать, что он подолгу задерживается, приходя домой поздно ночью. Отговаривался то поездкой к родителям, то индивидуальными занятиями по профильному предмету. Еще я заметила, что Валера очень сильно ревнует к Алексу.

Периодически мы ссорились с мужем. Я плакалась на наши ссоры Алексу. Каждый раз после этого у мужа появлялись какие-то дорогие безделушки, и он приползал на коленях, вымаливая у меня прощение. Конечно, я догадывалась, откуда у него все эти вещи, но предпочитала не замечать. Меня всецело поглощала моя учеба, работа и счастливые мечты о моем ребенке.

Я была на восьмом месяце беременности, когда однажды муж заявился домой пьяный в дым. Он притащил початую бутылку виски и то и дело прикладывался к горлышку. Я попыталась отобрать у него спиртное и уложить в постель, но он не давался. Начал бузить:

- Жена! Выпей со мной! Мне хочется выпить со своей родной же(ик)ной!

- Перестань. Я же беременная. Мне нельзя спиртного.

- Ну чуточку, совсем капельку ведь можно? С мужем, ы?

- Нет, я обещала Алексу, что не буду пить совсем ни капли, пока не закончу кормить ребенка.

- Алекс… Алекс, Алекс! Это серьезно, да. Постоянно этот Алекс во все лезет. Ты моя жена, а не его! Я говорю – пей! Ничего не будет ни тебе, ни ребенку.

Вдруг его лицо исказила гримаса злобы. Он запрокинул мне голову и стал заливать виски в рот силой. Я ожесточенно отбивалась, отталкивая его руку, потом додумалась набрать в рот обжигающую влагу и плюнуть ею в глаза мужу.

Он ошалело оттолкнул меня от себя, завизжал, закрыв ладонями глаза и начал осыпать меня отборной бранью и тумаками. Я не удержалась на ногах и рухнула на спину, больно приложившись сначала об угол табурета, а потом об пол затылком. На какое-то время я отключилась, а когда пришла в себя, муж уже вовсю пыхтел на мне, дорвавшись внезапно до запретного в последние месяцы секса.

- Пусти, дурак, мне же нельзя! Совсем от пьянки разум потерял?!

Ему мешал мой живот, и он тяжко навалился на меня своей тяжелой тушей.

- Да слезь с меня, скотина, мне больно! – заорала я, сталкивая его.

Поясницу вдруг обожгло внезапной болью. Я закричала. В низу живота было мокро. Я потрогала там и поднесла руки к лицу, увидев, что они красные от крови.

Валера перепугано заорал и бросился вон из квартиры. Я корчилась на полу от жестокой боли. Хорошо, что этот пьяный скот додумался позвонить Алексу. Мой друг примчался еще до прибытия скорой.

- Как ты, малышка? Только не вздумай вставать. Сейчас все пройдет. Все будет хорошо. Боже, что он сделал с тобой?! – потрясенно прошептал бледными губами друг, уставившись на мою разодранную, перепачканную кровью одежду.

Он принес полотенце и бережно отер мне лицо. Оказывается, меня вырвало. Не помню, когда это случилось. Приехала скорая. Врач строго глянул на меня и спросил:

- Женщина, Вы пили?

- Нет, это муж пытался влить в меня спиртное.

Врач посмотрел куда-то на мою макушку и сказал мрачно:

- Понятно.

Я машинально потянулась к волосам. Они были липкими и мокрыми. Я посмотрела на свою руку и тоже увидела кровь.

- Какой у вас срок?

- 33 неделя.

- Черт, как плохо то…

- Доктор, что не так? – заволновался бледный Алекс.

- А вы, простите, кто? Муж?

- Я ее друг. Это я вас вызывал.

- Извините, но друзьям лучше остаться за дверью.

Алекс сунул в карман врача что-то в бумажном конвертике и тихонько зашептал на ухо, после чего доктор сменил гнев на милость и уже совершенно другим тоном обратился ко мне:

- Ну вот что, лапушка. Сейчас поедем в больничку. Полежим, понаблюдаемся. Дать обезболивающее я Вам не могу, пока не осмотрю Вашу рану на голове. Я сейчас сделаю укол но-шпы и магнезии. Это немного больно. Потерпите, пожалуйста.

- Доктор, а как мой ребенок?

- Да Вы что, мамочка, сами не чувствуете? Вон он – ворочается. Это видно невооруженным взглядом. Жив-здоров Ваш ребеночек. Сейчас в машине я прикреплю Вам датчики – послушаем сердцебиение. Успокойтесь, пожалуйста, сейчас будет уже не так больно. На носилки мы положим Вас сами. Пожалуйста, постарайтесь меньше шевелиться и, желательно, не напрягайте живот.

В машине скорой мне сделалось хуже.

- Едем в роддом. 27 – это хороший роддом, не беспокойтесь. У вас страховочка беременной с собой? Вот и замечательно. Там лучшие врачи Москвы работают.

Боль была невыносимой. Меня будто раздирали изнутри. Я орала от боли, а доктор орал на меня, чтобы я перестала тужиться. Я не понимала, что он от меня хочет. Белый, как мел Алекс, с выцветшими глазами, мужественно держал меня за руку, пытаясь успокоить, и шептал что-то пересохшими бледными губами. Я не понимала, что он говорит, но от того, что он рядом, мне становилось легче.

У меня начались роды, которые продлились целых 10 часов. Под конец, я уже не помнила, зачем все это. Мне хотелось единственного – чтобы прекратилась боль. И вот, обессилевшая, потерявшая голос, ослепшая от боли и усталости, я вытолкнула из себя что-то. Врач поднес мне странный, неприятно шевелящийся комок, облепленный белесой слизью.

- Ну вот, мамочка, - это Ваш сыночек, - произнес он.

Я, не понимая, что он мне протягивает и зачем мне это, с омерзением оттолкнула его от себя. И вдруг маленькое существо, которое было на руках врача, обиженно заплакало, будто поняло, что мама отвергает его. А я разрыдалась, протягивая к нему руки, обнимая крохотное скользкое тельце. Врачи что-то еще делали со мной, но мне было уже все равно. Он был у меня на руках – мой ребеночек.

Порадоваться долго мне не дали. Новорожденного увезли, положив в специальную кювету, а меня повезли зашивать – разрывы в промежности и рану на затылке.

Когда я очнулась, увидела рядом с собой Алекса. Он улыбнулся мне и сказал, что теперь все позади. Ребенок жив, я тоже жива. Я машинально потянулась рукой поправить волосы и рука моя прикоснулась к голой коже головы. Я потрогала свою голову и нащупала заклеенную лейкопластырем рану.

- Алекс, будь другом, дай мне, пожалуйста, зеркало.

- Зачем? Тебе не надо сейчас…

- Алекс, дай мне зеркало. И не надо говорить, что его у тебя нет. Я знаю, оно всегда у тебя с собой.

Он с сочувствующим видом протянул зеркало. Увидев себя, я ужаснулась. Белки глаз были красные от полопавшихся капилляров, а веки черными, будто мне подбили оба глаза. Голова была начисто лишена волос, залеплена в нескольких местах пластырем и перепачканная зеленкой. Губы запеклись в кровавой корке. Потрясенно я смотрела в зеркало, не веря своим глазам.

Алекс мягко забрал у меня поблескивающий кругляш зеркальца.

- Рита, только не плачь, пожалуйста, ранки затянутся, и волосы снова отрастут. Будут еще гуще и длиннее прежнего. Главное – ты жива.

- А что, были варианты?

Алекс поспешно отвернулся, но я успела заметить в его глазах смертельный испуг. Я сжала его руку, но получилось так слабо.

- Все хорошо, - сказал он. В его глазах стояли слезы.

Тогда я еще не знала, что в это время врачи боролись за жизнь моего ребенка. Долгих 2 недели мне не показывали его. Я металась по своей комфортабельной палате. Приходил Валерка. Приволок цветы и фрукты, молил о прощении с видом побитой собаки. Мне было не до мужа. Я не знала, что там, где мой малыш? Я ничего не могла для него сделать.

Через две недели я увидела сыночка. В его головке был катетер от капельницы. Оказывается, малышам ставят капельницу в вену на головке. Еще через неделю нас выписали из больницы.

Конечно, от волнений и тяжелых родов у меня пропало молоко. Я кормила его искусственным заменителем, терзаясь угрызениями совести. Увы, моя грудь была совершенно суха.

Когда нас выписывали, Валера опять нажрался, хотя и обещал мне больше никогда не пить. Мне было уже совершенно все равно, что творит мой муж. Он стал мне таким чужим человеком, что кроме отвращения, я ничего к нему больше не испытывала.

Приехавшие на рождение ребенка гости нас завалили цветами, подарками, открытками. Было так много гостей, а мне хотелось отдохнуть, побыть одной.

Я стояла на кухне у окна рядом с Алексом и смотрела на предзимнюю хмурую Москву с высоты 19-го этажа. Мне было хорошо, потому что я думала, что все самое страшное позади. Алекс был совсем рядом, я чувствовала исходящее от него тепло. Он стоял спиной к окну, опершись ладонями о подоконник, и курил.

Я вынула сигарету из его губ и затянулась. Сигарета хранила терпко-сладкий аромат Алекса. Рука друга взметнулась было отнять сигарету, но тут же бессильно опустилась. Видимо, он вспомнил, что у меня все равно нет молока.

- Как ты назовешь его?

- А разве могут быть варианты? Я назову его Александр, в честь тебя.

- Не надо… имена, которые носят мальчики и девочки не приносят счастья…

- Я уже назвала его. А менять имя – дурная примета, ты же знаешь.

- Хорошо. Пусть будет Сашка.

Я не смотрела на него, но знала, что он улыбается. Его рука легко коснулась моей щеки. Я обернулась и оказалась очень близко от его лица. Наши губы слились в поцелуе, который был так сладок и длился, как мне казалось, вечно. Я сделала машинальное движение, чтобы обнять его, но он тут же резко отстранился. Я вспомнила его странную непереносимость объятий и извинилась.

- Прости, я забыла. Этого так давно не было между нами…

- Да, 13 месяцев…

- Неужели? Ты считаешь время?

- Сказать тебе с точностью до дня?

Я боялась посмотреть в его лицо, слыша, какая боль прозвучала в голосе Алекса.

Я нежно коснулась губами его губ, надеясь на продолжение поцелуя, но тут мы услышали чьи-то приближающиеся шаги и отстранились. Я смотрела в окно. Там унылый сумеречный пейзаж сменился карнавальными огнями вечно не спящего города. Я попыталась затянуться сигаретой, но она уже погасла. Алекс протянул мне портсигар и щелкнул зажигалкой, когда я вытащила сигарету. Мне не хотелось оборачиваться. Гость, кем бы он ни был, постоял в дверях кухни и ушел. Мы снова остались одни, но теперь кроме печали нас больше ничего не объединяло.