Предупреждение Конроя 2

2.

- Эй, эй, куда прёшь?! – из мрака грозно выдвинулась грандиозных размеров старуха в японских доспехах, с медным рогатым шлемом на шишковатой голове. Нос и подбородок её как бы стремились сойтись на уровне чешуйчатых губ, оттопыриваемых жёлтыми сломанными клыками; нос ко всему ещё и был выкрашен в чёрно-белую полоску. В руках у милой бабушки наблюдался топорик для разделки мяса. А глаз у неё вроде бы совсем не было, а вместо них – два кривоватых шарика из вулканического стекла.

- А что, нельзя?

- Заполни сначала форму надлежащую, - рыкнула старуха. – Вот тебе бланк, вот перо и чернила.

Правда, в чернильнице была кровь, но это ничего.

- Вот это прочитаешь и подпишешь, мол, ознакомлен, и привратница ответственности не несёт, если нарушу. А не подпишешь – не пройдёшь. Уразумел?

- Ага.

- Тогда читай и пиши что надо. Если не можешь на вопрос ответить, ставь прочерк. Эй, эй, вы куда?! – завизжала старуха и почтовым экспрессом умчалась во тьму.

Материализовался дубовый, изъеденный жучком стол, на который легли висевшие до этого в воздухе писчие причиндалы; прискакал хромоногий стульчик с одной ножкой в гипсе. Пришлось, за неимением лучшего, сесть на него. Так, что тут требуется подписать? Забавно…

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ  КОНРОЯ

Кто засмеётся надо мной, сам осмеян будет.
Кто оставит меня, сам оставлен будет.
Кто отвергнет меня, сам отвергнут будет.
Кто пойдёт со мной, проклят будет.
Кто поклонится врагу моему, умрёт.

Подпись: ……..

Что ж, подпишемся, терять нечего. Нечего и голову ломать. Так, а дальше что? Ага, анкета. Что ж, заполним.

Имя: Майр.
Возраст: - (?)
Любимые животные: кошки.
Любимые птицы: ворона, попугай.
(Он подумал и дописал ещё сов.)
Любимые слова: кофе, кафель, кафе, лак, плитка.
Любимые цветы: фиалки.

Анкета, конечно, довольно бессистемная, но и Майр, надо признать, тоже существо достаточно бессистемное. Он ответил почти на все вопросы. Анкета растаяла в воздухе. Невдалеке высветился гигантский череп с алыми огнями в глазницах.

- Проходи! – сказал он и приглашающе отвалил нижнюю челюсть, сияя белизной вставных пластмассовых зубов. Пол под ногами Майра заструился, волнообразно покачиваясь, и повлёк того, кто на нём стоял, в тёмную пещеру между зубов черепа. Тьма переливалась совсем рядом и тихо посмеивалась, храня в себе чьи-то секреты и красивые слова, которые и были всего лишь словами и ничего не значили.

 Череп уже остался далеко позади, а пол всё тёк и тёк. Хотя вокруг ничего не было видно, Майр чувствовал, что находится в помещении непостижимых уму размеров. Он не встретил никого, кроме одной девушки. У неё были золотые глаза и пурпурные волосы, растущие пучком на испещрённой кривыми багровыми шрамами голове. Они ничего не сказали друг другу и молча разошлись, потому что Майр знал, что возвращаться по этой дороге нельзя.

А потом вдалеке появилась точка света. Она по мере приближения становилась всё больше и ярче. Мимо Майра пролетела с громким писком и скрипом стая зонтов – чёрных, а сверху на них были потёки красного, словно лили на них с высоты красную краску или что-то на неё похожее. Выглядели они весьма оригинально. Потом, перебирая щетинками, протащилась щётка для чистки обуви. Извиваясь, проползло ожерелье. Пропрыгал бубен, а за ним, шелестя, пролетела колода карт бубновой масти. А между тем свет захватил уже всё вокруг, и Майр увидел радужный город среди белой пустыни на фоне вечного чёрного неба, посреди которого, слегка затмевая сияние звёзд и галактик, расстелившихся далёкими туманностями, пылало оранжевое солнце в зените. Так могло бы быть, если бы здесь не было никакой атмосферы, однако Майр свободно дышал. Но не до подобных тонкостей было ему. Он смотрел на радужный город. Над ним дрожало знойное марево. Сияли золотые башни. В городе царил вечный праздник, поскольку скоро должен был настать конец света. Без сомнения, досадно, но больше податься было некуда. И Майр уже самостоятельно зашагал к городу, единственному городу в этом мире.

По хрустальным воротам прыгали сумасшедшие солнечные зайчики, и поднятая серебряная решётка тихо звенела. Везде висели гирлянды цветов и разноцветных лампочек, воздушные шарики и флажки, а также маленькие колокольчики. Возможно, их непрерывный серебристый звон действовал на нервы, а может, жители города уже привыкли к нему. Так или иначе, никто на колокольчики не обращал внимания. А небо… Небо, вопреки здравому смыслу, было голубое-голубое, и по нему жутко, ненормально быстро неслись облака, скользя по разноцветным крышам неуловимыми тенями.

Майр уже был в городе. Он оглянулся – позади осталась бескрайняя пустыня под чёрным звёздно-солнечным небом. Майр решительно двинулся в город. Решётка за ним с неожиданным скрипом опустилась.

Впереди холмами горбилась брусчатка улицы, полосатая от площадок асфальта и бетона, разделяющих кварталы.

В боковом проулке что-то пронеслось, и Майр разглядел пса. Это был здоровенный рыжий кобель, черномордый, желтоглазый, с клочьями линялой блеклой шерсти на ребристых боках, с обрывком измочаленной верёвки на косматой шее… Примечательная собачья личность.

Майр потянулся, чтобы погладить собачку. Кобель прыгнул, и Майр на короткий, но памятный миг ощутил под пальцами твёрдую скользь крепких зубов, за чем немедленно последовал громкий влажный костяной щелчок, и Майр понял, что, не отдёрни он руку, пальцы его были бы теперь добычей рыжего бандита, которого уже кто-то держал за загривок и за верёвку, а пёс пытался вырваться и плясал на задних лапах, высоко подпрыгивая, но вперёд практически не продвигаясь. Он задыхался от ярости, раздирая зубами воздух, и только теперь начал лаять. По правде говоря, Майр основательно испугался и теперь стоял в сторонке, недоверчиво глядя на пса. Пса держал какой-то мужчина, видимо, хозяин. Он перехватил верёвку и отпустил складку кожи на шее собаки. Пёс немедленно рванулся к Майру, но хозяин шлёпнул его по бедру (и довольно звучно шлёпнул, надо сказать!). Пёс присел, прижал уши, помахивая хвостом и виновато оглядываясь на хозяина – вероятно, его воспитали побоями, и хозяина он побаивался, однако снова рванулся в атаку с грозным рычанием и лаем. Хозяин, видно, понял, что усмирить животное здесь не удастся, и потащил его прочь, несмело улыбнувшись Майру:

- Вы уж нас извините!.. – и уволок пса.

Майр пожал плечами и пошёл дальше, уже не глядя на городские весёленькие достопримечательности. Что-то тревожило его. Даже не пёс, даже не неожиданное нападение. Хозяин? Да, пожалуй, хозяин. Была там какая-то мелочь, кажущаяся очень значительной. Одежда? Одежда-то странноватая, но вовсе не настораживающая. Фигура? Да нет, и фигура нормальная среднечеловеческая. Волосы? Нет… А, просто глаза у него были странные: белки совсем чёрные, радужки белые, а зрачки снова угольно-черные.

Из очередного переулка вылилась яркая многомасочная толпа, оглушив музыкой, осыпав конфетти, опутав серпантином, и потекла дальше, то там, то здесь взрываясь хохотом и музыкой. Майра за руку сцапала маленькая девушка, переодетая цыганочкой, увешанная бусами и фальшивыми золотыми монетами.

- Милый, позолоти ручку – погадаю! – весело предложила она.

Майр не знал, как золотят ручки, но цыганочка особенно и не настаивала. Она посмотрела на его ладонь и удивлённо сказала:

- Милый, а ведь у тебя нет своей судьбы! – и тут же кто-то утянул её обратно в толпу. У неё были такие же глаза, как у хозяина пса.

Майр продолжал путь. Странно было ему смотреть на голубое небо над головой и знать, что за городом и над городом на самом деле небо чёрное даже днём, когда в нём горит солнце и наравне с ним сияют звёзды.

Неожиданно он вышел к парку, а там уже вовсю шумел карнавал, и в прудах плавали воздушные шарики. Неистовствовали оркестры в летних театрах. Дети с визгом тащили родителей к сверкающим разноцветными огнями аттракционам. В кронах ухоженных деревьев сияли лампочки, хотя и был день. У входа в парк стоял человек с лотком и что-то продавал. Над ним трепетал флажок на длинной тонкой металлической спице с надписью: «Не проходи мимо! Выбери свою судьбу!». Человек был одет в рвань неимоверную, хотя и чистую, дорогие замшевые ботфорты и в высшей степени оригинальный и подозрительный головной убор, причудливо украшенный птичьими перьями и зеркальными осколками, который в первой жизни был цилиндром, теперь жутко измятый и искалеченный. Но смотрелся просто отпадно! Из-под изогнутых полей цилиндра продавцу на плечи ниспадал каскад волос цвета воронова крыла, а из-под излома таких же чёрных бровей смотрели хищные надменно-настороженные глаза. Правый был чёрный, как смоль, а вот левый… Даже не такой, как у всех горожан. Вместо зрачка у него нечто вроде солнышка – схематично изображённого, как дети рисуют – кружочек и отходящие от него лучики: кружок жёлтый, а контуры и лучики – чёрные. А в общем-то лицо у него было очень даже ничего.

- Выбирайте свою судьбу, - негромко предложил продавец, но Майр расслышал. На лотке были разложены маски для карнавала – самые разные, какие только можно представить – и людей, и животных, и вообще каких-то чудовищ, только все они лежали вверх изнанкой, и к каждой была привязана скатанная в рулончик записочка – с судьбой, надо понимать.

- Нечем заплатить, - извиняющимся тоном пробормотал Майр. По правде говоря, ему не нравились эти маски. Среди них не было ни одной доброй – все с какими-то садистскими ухмылками.

- Что ж, у каждого своя судьба, - продавец равнодушно пожал плечами, сверкнув в его сторону солнцем левого глаза.

- А в честь чего здесь праздник? – осмелился спросить Майр.

- А здесь всегда праздник, - неохотно ответил продавец. – Вот-вот мы рухнем в тартарары, вот все и готовятся. Если бы тебе, парень, сообщили, что завтра ты умрёшь, и ничего после тебя не останется, что бы ты делал?

Майр такого представить себе никак не мог. Ну как это – его да не будет, он умрёт? Так же не бывает!..

А продавец уже не обращал на него внимания. К нему подошли более полезные люди – благовоспитанная супружеская чета с прилично одетыми и мокро расчёсанными близнецами-сорванцами лет восьми-девяти. Один за спиной родителей немедленно показал Майру какой-то в высшей степени неприличный жест, а второй скорчил рожу, мало отличающуюся от маски полупарализованной разгневанной гориллы на лотке. После этого близнецы рванули к лотку и начали лихорадочно шарить в масках. Один вытащил маску этой самой гориллы, а второй – маску дикого кабана. Степенные родители тоже почему-то купили себе маски. Мальчишки маски немедленно напялили и принялись истошно завывать, а бумажки с «судьбой» выбросили, не разворачивая. Майр интереса ради поднял и развернул одну. Уж семья давно удалилась в парк, а Майр всё ещё непонимающе разглядывал бумажку. Там была нарисована одна картинка из колоды гадальных карт – скелет с косой в руке, а под ним виднелась надпись: «Смерть». Он выбросил бумажку и вознамерился войти в парк, однако продавец масок преградил ему дорогу.

- Если ты хочешь пройти, ты должен купить маску. Потому что там маскарад, - заявил он.

Майр начал лепетать, что у него нет ничего, чем он мог бы заплатить.

- И вообще, - сказал он. – Мне нежелательно покупать маску. Зачем скрывать, какой я красивый?

- Нежелательно? – переспросил продавец. – В смысле – нет желания?

- Именно так.

- У каждого своя судьба, - загадочно повторил продавец. – Ладно уж, проходи так.

И Майр прошёл. В парке оказалось многолюдно и шумно. У всех гуляющих были маски, только многие взрослые вроде бы стеснялись их надевать, хотя некоторые всё же гордо прохаживались, демонстрируя чудовищные, страшные рожи масок, ко всему ещё искусно выполненных – видно, над ними потрудился мастер. Дети с ужасающими воплями прятались за кустами и пугали родителей. Один раз сильно напугали самого Майра – детишки ошиблись, не за того приняли. Майр прошёлся по тенистым аллеям, с любопытством вглядываясь в лица целующихся парочек, которым было наплевать как на конец света, так и на его начало.

Майр слонялся по парку до позднего вечера, пока не стемнело. Он не помнил, что такое чувство голода, однако был бы не прочь чего-нибудь пожевать. Зажглись фонари и цветные гирлянды, и гуляющих только прибавилось.

Майр ходил, жадно вглядываясь в горы пирожков и булочек, продающихся в самых различных уголках парка. Одна плохо освещённая тропинка привела его к палаточному городку. Над большим шатром переливалась надпись: «Узнай свою судьбу». Майра это несколько заинтересовало, и он решил узнать, почему все так стремятся просветить других относительно их судеб, ведь всё равно конец света на носу. Майр вошёл в шатёр. Там внутри горели свечи, переливался мутной дымкой хрустальный шар на чёрном лакированном столике, где также имел место старинный человеческий череп с выщербленными зубами, на котором покоилась толстая оплывшая свеча из красного воска, а рядом небрежно рассыпалась колода потрёпанных карт пёстрыми рубашками вверх. В тёмном углу на электроплитке пыхтела кофеварка, а с потолка свешивались пучки пахучих сухих трав и сушёные крылья летучих мышей, а ещё несколько змеиных хвостов. На полу возвышался деревянный идол, вытесанный из целого бревна и страшненько разукрашенный. Майр потрогал его сплющенный кривой нос пальцем.

- Здесь кто-то есть? – внезапно раздался голос.

- Да… - растерялся Майр. – Я есть.

- Кто?

- Я… Создание, обозначающее себя словом «я»…

- Ваш голос мне кажется знакомым. Вы хотите, чтоб я вам погадала?

- Ну… - Майр не знал, хочет он или нет, чтоб ему погадали, а также не знал, с кем он вообще разговаривает. В шатре никого не было.

- Садитесь на стул, - продолжал голос.

Майр огляделся и увидел стул возле чёрной перегородки с окошечком вроде кассы, занавешенным изнутри красной бархатной шторкой. Майр уселся на стул. Шторка у окошечка отдёрнулась, и оттуда сказали: «Дайте вашу правую руку». Майр повиновался. За окошком долго молчали, щекотно водя по ладони длинным ноготком.

- Вторую руку, пожалуйста.

Майр протянул и вторую руку.

- Ну, что скажете на это? – не выдержав долгой паузы, спросил он.

- О, у вас такая интересная рука… И жизнь, надо полагать… Пожалуй, я с вас даже ничего не возьму. Впервые вижу такое. И совершенно не могу сказать, что же вас ожидает в будущем. Расскажите мне что-нибудь о своём детстве.

- Но я ничего не помню, - грустно сказал Майр.

Его рука находилась в маленьких мягких ладошках, и ладошки эти не торопились его отпускать, равно как и он сам не стремился высвободиться. Так ему было хорошо.

- Я хочу взглянуть на ваши глаза, - тихо сказали из-за окошка.

- Мне стеснительно, - смутился Майр и тут же почувствовал, как руки ему сжали.

- Извините, - произнесла неведомая гадалка. – Просто, кроме вашего голоса, мне знакомы ещё и ваши слова.