Я - волк!

Я - волк!
Я волк. Я вожак, я веду стаю. Мои волки идут гуськом, след в след. Я иду впереди.
Уже полдня отмахали неутомимым шагом, у меня начал замыливаться глаз. Отхожу в сторону, пропускаю Клыка. В принципе, тропу зает каждый член стаи, просто вожаку первая честь и ответственность. Теперь стаю ведёт Клык, ближе к вечеру его сменит Чардаш. Правда, странное имя для волка? Дело в том, что Чардаш некоторое время провёл среди людей, щенком они принесли его в посёлок. После того, как убили мать, разумеется... Осталось у Чардаша имя, данное людьми. Мы бежали с ним вместе, но об этом позже.
Стою в стороне, пропускаю стаю, займу место в хвосте. Кстати, вот мимо проходит Хвост. Пару лет назад он неосторожно присел и угодил хвостом в старый капкан. Вертелся, ругался, но хвост пришлось отгрызть. Стая не дала пропасть раненому - зализали рану, волчицы таскали мясо и целебные корешки. А щенки вечером облепляли его со всех сторон и согревали пушистыми бочками. С тех пор кличка к нему и прилипла. Поначалу злился, ворчал, но потом даже возгордился своим отличием. Ничего, живёт потихоньку, охотится, свои щенки подрастают.
Слышу знакомый, самый сладкий в мире запах - идёт Синеока. Моя волчица. Любимая. Синеока тоже покидает тропу и подходит ко мне. Улыбается, показывая язык. Наваливается на моё плечо округлившимся боком - совсем скоро растает снег и у нас родятся щенки. Мы счастливы вместе.
Стая прошла, пропускаю Синеоку и занимаю место замыкающего. Теперь моя работа - чаще оглядываться.
Всё хорошо, охота была удачной, стая довольна. Ставший рыхлым весенний снег сковало лёгким морозцем и бежать по нему настоящее удовольствие - не проваливаются, не вязнут лапы.
До леса остаётся всего ничего, когда издали раздаётся собачий лай. Слышу не я один, волки тревожно оглядываются: "Что скажешь, старший?"
Что тут можно сказать? Это облава, я уже различаю крики охотников. Благо, их лошади проламывают тонкую корочку наста и не могут идти полным ходом. Нужно бежать, но стая всё равно не успеет скрыться в лесу. Кто-то должен отвлечь охоту и заложить крюк, позволив стае тихо дойти напрямик.
"Братья! Чардаш, Хвост, нужно увести охоту, вы со мной?!"
"Конечно, брат!"- два волка подходят ко мне.
"Клык, ты самый сильный и опытный после меня. Уводи наших. Если с нами что случится, ты знаешь, как вести стаю..."
"Понял, не подведу, брат. Мы будем ждать вас."
"Волчик, любимый, я с тобой!"- Облава Синеоку не пугает, она боится за меня.
"Что ты, глупая, ничего мне не будет. Ещё надоесть тебе успею,- трусь лбом о шею любимой - она через силу улыбается - целую холодный нос,- Ты должна беречь детей, уходи. Встретимся на опушке."
"Будь осторожен, Волк. Я люблю тебя." Меня зовут просто Волк и я горжусь этим именем, оно подчёркивает мою принадлежность к стае.
"Я тоже люблю тебя! Всё, бегите." Стая уходит за холм, а мы ждём собак. По обе стороны от меня стоят верные друзья. Глаза прищурены, загривки вздыблены. Они знают, что нужно делать.
"Братья, я горжусь, что мы с вами в одной стае!"- Хвост и Чардаш опытные волки, лукавить перед ними нет нужды. Скорее всего, нам не уцелеть.
"И я горд."- отвечает Хвост. Он, как всегда, немногословен.
"Не хорони раньше времени,- ворчит Чардаш,- Но я, конечно, тоже горжусь вами, братья."
Вот из-за кустов выкатывается первая шавка. Не ждала нас увидеть. Поджимает хвост и пытается удрать. Чардаш тенью бросается вперёд и хватает собачонку за шею. Хруст, визг резко обрывается. Чардаш прижимает тело к земле и рвёт горло - нужна кровь. Учуяв кровь, собаки разозлятся и кинутся за нами, куда б мы ни побежали. Вслед за псами ломанутся и охотники. У стаи будет время.
Мы оставляем собачий трупик, сворачиваем налево. Прибавляем шаг, переходим на бег. Сзади показалась свора. Собаки роняют слюну, заходясь в крике, но приблизиться не решаются - поджидают людей. Стая скрылась за холмами - это хорошо, теперь точно уйдут.
Бежим. Наконец-то показались люди. Много, не меньше пятнадцати. У каждого ружьё. Собаки осмелели, стали догонять.
"Теперь моя очередь!- прорычал Хвост и приотстал, поджидая шавок. Свора налетает на Хвоста, но тот, рванув горло самому наглому кобелю, вырывается вперёд. Одна шавка прыгает вдогон, пытается ухватиться, но зубы впустую клацают возле куцей задницы брата. Волк кричит псам,- Съели, твари? А ухватить-то не за что, хвоста нет!"
Но тут раздаётся выстрел, Хвост падает. Силится поднятся, падает снова. Свора накрывает его рычащим клубком.
"Прощайте, братья!"- последний крик.
"Прощай, брат! Мы не забудем тебя!"- отвечаем на два голоса и бежим дальше. Переглядываемся, у обоих тяжело на сердце. Петляем в кустах, листьев ещё нет, но прицел всё равно сбивается. Пока стреляют мимо.
Стая зашла в лес. Тайными тропами, среди буреломов, они просочатся вглубь чащи. Охотники не пройдут, наши спасены. Срезаем, выскакиваем из кустов и бежим к опушке.
Остаётся не больше десяти ударов сердца, когда ещё одна меткая пуля находит Чардаша. Он кувыркнулся и затих, умер сразу. "Прощай, брат!"- хочется выть, но нужно беречь дыхание.
Что-то серое мелькнуло возле самых деревьев. Ещё один прыжок - и я могу рассмотреть. Синеока!
"Ты что здесь делаешь? Почему вернулась?"
"Ты обещал встретиться на опушке!- Синеока делает шаг в мою сторону,- Я волновалась, любимый."
"Я в порядке, быстро в лес!",- кричу я, поравнявшись с волчицей. Бежим.
Я зашёл так, чтобы находиться между Синеокой и скачущими охотниками. Мужик в нелепой ушанке приостанавливает конька, поднимает ружьё... До деревьев остаётся два прыжка, когда раздаётся выстрел. Боль в рёбрах, как от хорошего пинка кирзачом. Лапы подкашиваются, падаю.
"Милый!!!- кричит Синеока. Останавливается, поворачивается ко мне,- Нет, милый, вставай. Только не сейчас. Ты сможешь."
"Беги! Я... постараюсь тебя догнать,- ага, догоню! Вру, конечно. Отбегался Волк, уже не встать. Охотники приближаются,- Синеока, любимая моя... Беги, пожалуйста беги. У нас будут щенки, ты должна сберечь их!"
"Волчик, я не смогу без тебя.- слёзы дрожат в уголках глубоких синих глаз,- Мне страшно, не бросай меня."
"Девочка моя, маленькая, беги, умоляю тебя!- охота близко. О боги, когда же она уйдёт? О боги, как же я люблю её... Рычу уже из последних сил,- Синеока, если любишь - беги! Не рискуй нашими детьми. Прощай, я люблю тебя!"
Кажется, дошло. Синеока наклоняется ко мне. Тону в её глазах. Боль в груди мешает последний раз вдохнуть её запах. Целует меня в начавший сохнуть нос, лбом упирается в лоб.
"Волчик, я люблю тебя, милый. Прощай!"
"Беги же!" Я тоже целую её в нос. Разворачивается. Не оглядываясь исчезает между деревьями. Ей сейчас очень плохо, но ничего, переживёт. Зато я умираю спокойно. Будет весна, будут дети. Мои дети! Всё было не зря...
Подходят шавки. Скалятся, но держатся в стороне - боятся. Пытаюсь встать, не получается. Глухо рычу.
А вот и люди. Останавливают коней, спешиваются. Собаки вертятся у их ног, поскуливают в рабском обожании. Ненавижу собак! Ненавижу за их преданность людям. И они ненавидят меня, понимая, видимо - им не стать такими как я и мои братья...
- Да это никак Прошкин Туман?!- ахает мужик, стоящий ко мне ближе всех.- А говорили, его волки задрали. У-у предатель! Верховодил, стало быть, у них.
Удивлены? Я не совсем волк. Я волкодав. Когда-то давно людям удалось подкупить моих далёких предков. Мягкой подстилкой, вкусной едой, лаской. Они умеют расположить к себе, когда им это нужно. Они умеют подменять чёрное белым. Я не предатель, я просто вернулся домой, к волкам. Объяснить, почему? Хорошо, у меня есть ещё несколько минут.
Я родился и вырос в людском посёлке. Когда я был глупым щенком, наш сосед принёс с охоты волчонка. Что стало с его матерью, я уже говорил. Волчонка назвали Чардаш. Наверное, его оставили только чтобы тешить свою врождённую жестокость - Чардаша держали в клетке и били почти каждый день. Просто так, за то что он волк.
Оставим пока Чардаша. Тогда я считал себя собакой и не интересовался судьбой какого-то там волка. Но постепенно я взрослел и стал замечать, насколько страшны и злы люди.
В деревне один кот повадился душить цыплят. Может, он и заслуживал смерти, но зачем его засунули в мешок, облили бензином и подожгли?..
У других наших соседей была собака. Помню, звали её Долька, добрейшая псица. По весне Долька принесла щенят, пять чёрно белых кряхтящих комочков. Хозяйская дочка подошла к будке, захотела погладить. Долька слегка прихватила её запястье: "Не трогай, мол, пускай подрастут!" и тут же отпустила. Примирительно лизнула девочку в щёку. Там не то что крови, даже синяков не осталось. Но дочка разревелась и пошла жаловаться папаше. Папаша, недолго думая, позвал двух своих старших оболтусов и наказал проучить Дольку. "Мне не нужна такая собака!"
Ублюдки пинками выгнали собаку из будки. Повалили и туго скрутили задние лапы проволокой. Долька не сопротивлялась, только скулила и заискивающе помахивала хвостом. Надеялась, что поиграют и отпустят... Затем они подвесили её за проволоку на сук. Бедная собака извивалась, но вырваться уже не могла. На лапах показалась кровь - перетёрло проволокой. Выродки взяли палки...
Сначала Долька визжала, потом тихо скулила. Но вскоре замолкла. Всё это время хозяйские детки весело смеялись и советовали друг другу, куда лучше ударить. "Смотри по голове не бей, а то сдохнет быстро..." Как будто ковёр выбивали. Изувеченную собаку сняли с забрызганного кровью дерева и бросили на мусорную кучу.
Вам интересно, люди? Нет, самое интересное началось позже.
К вечеру Долька очнулась, мы вообще очень живучи. Скрученные задние лапы мешали встать, поэтому она поползла. К будке. Хотела накормить голодных щенков, они плакали и звали маму.
Невовремя вышедший хозяин увидел ползущую собаку и подозвал сыновей. Надавал им подзатыльников. Как вы думаете, за что? За то что не добили!
Терзаемые раскаянием сыновья принялись усердно исполнять отцовский наказ. Долька уже не сопротивлялась, не было сил. Смотрела только перед собой, тосливо-тоскливо...
Один тварёныш вынес из дома нож.
Когда вспарывали живот, пополам с кровью брызнуло молоко - задели вымя. Размотали кишки и за них оттащили Дольку назад, в мусор. Никогда не забуду, как ещё живая Долька тянулась в сторону будки, а по кишкам её ползали жирные мухи...
Отец остался доволен. А щенков сердобольная хозяйка утопила, чтоб не мучались. Они ещё не могли есть сами.
Уже тогда я страстно захотел сорваться с цепи и рвать всех подряд. Направо и налево, несмотря ни на что. Главное - чтобы это были люди, чтобы они кричали, захлёбываясь кровью. Не чужой, которую они привыкли пускать не задумываясь, ради удовольствия, а своей собственной. Чем больше - тем лучше! Но древнее табу ещё имело какую-то власть надо мной, и я смирился.
Последней каплей стала Мурка. Наша трехцветная красавица. Она не раз ела из моей миски. Забиралась в будку - то ли погреться, то ли меня погреть... Мурлыкала, зарывшись носом в мою грудь.
Хозяйка - бывшая хозяйка, разумеется - вынесла во двор большую кастрюлю и поставила на уличную печь. Собирались варить холодец. Малолетний сынок моего бывшего хозяина ходил поодаль и всё смотрел на пар из-под крышки. Потом подозвал Мурку и взял её на руки. Кошечка тёрлась головой о подбородок пацана, довольно щурилась... Пока сынок не открыл крышку и не бросил Мурку в бурлящую воду. Короткий мявк - последнее и единственное, что успела сделать кошка. Крышка захлопнулась.
За что?! Ему просто было любопытно. Понимаете, любопытно!
Тут я не выдержал! Треснул ошейник - и я рванул к кастрюле. Опрокинул на траву. Мне и сейчас тяжело вспоминать, во что превратилась Мурочка...
Маленький вы****ок только хлопал глазами, удивлённо уставившись на меня. Я с удовольствием сомкнул челюсти на его глотке.
Затем я перескочил забор. К сожалению, уродов, замучавших Дольку, дома не было. Ещё один забор - и я стою возле клетки Чардаша. Он всё понял по моим глазам. Я вытащил щеколду, освобождая волка.
"Беги, брат."
"Пойдём со мной, тебе не место здесь!"
"Куда?"
"Я сам не знаю, но лес зовёт меня. Пошли туда, там моё племя, они лучше людей..."
...Единственной кровью, пролитой в моей стае, была кровь предыдущего вожака. Да, я должен был его убить. Но эта необходимость не идёт ни в какое сравнение со слепой жестокостью людей. Закон волков суров, но справедлив - двум вожакам не бывать в одной стае. Тем более, тогда ещё стая считала меня псом, и особого выбора не предоставила: либо вожак убьёт меня, либо я займу его место. Мне не в чем себя упрекнуть.
После поединка я получил особое имя - Волк. В знак того, что псом больше не являюсь. И повёл стаю.
Мою стаю, мою гордость!
Вот так я и оказался среди волков. Осуждаете? Мне плевать, я видел достаточно, чтобы делать выводы. Часто вы любите повторять: "Волчья жестокость"... Нет! Куда волкам до вас! Вы - чудовища! Ненавижу вас, твари...
...Темнеет, хотя день едва перевалил за середину. Очертания охотников и их верных шавок расплываются. Хочу зарычать - не получается. Всё кончено, закрываю глаза...
Едва удаётся расслышать тоскливый протяжный вой, он доносится из глубины леса. Оттуда, куда не смогут добраться люди. Оттуда, где увидят свет наши дети.
Синеока!..
Я горд, что ты в моей стае! Я горд, что был твоим мужем! Я горжусь тобой и нашими щенками!
Прощай, любимая...
Описанные выше жестокие убийства домашних животных НЕ ЯВЛЯЮТСЯ плодом воображения автора. Они были совершены РЕАЛЬНО в разное время и разными "людьми".