Твой котик

Я схватил ее за волосы и начал таскать по комнате. Повинуясь движениям моей руки, чтобы я не вырвал клок волос, жена скачет от кровати к стене, вписывается в шкаф и налетает на журнальный столик, опрокинув на нем оставшиеся следы вчерашнего веселья-два дешевых «Икеевских» бокала и две пустые бутылки Изабеллы. Все веселье длится пару минут, затем у жены подкашиваются ноги и она падает рядом с кроватью.
- Ну что, допрыгалась, бл**ина!? – моя тяжелая ладонь опускается на изумленное лицо жены. Шлепок. Еще и еще.
- Совсем е**нулся что ли? – цедит сквозь зубы жена, - ни с кем я не е**лась!
- Врешь, сука! Вечно ты со своими дол***бами задерживаешься допоздна! Тренировки? Сука, вся команда тебя е*ут по очереди. А ты бл**ь мне пи**ишь! Сука! Е**лась? Да?
- Неет бл**ь! – дурниной заорала она, - ты выродок тупой! Совсем крыша съехала! Ни с кем я не е***ась!
- А за выродка ответишь, проститутка е***ая! – я, как по футбольному мячу пинаю ее в голову. В район виска, сбоку от глаза. Хорошо так, сильно. Жена заорала, пуще прежнего.
- Помогите! ПОМОГИИИИТЕ! – орет, да так, что вздулись вены на шее и лицо покраснело у моей неверной.
- Откуда у тебя эта х**ня в пи**е? Где подцепила, мразь?
- У тебя, бл**ь, спросить надо! Ни с кем кроме тебя я не спала!
- И наглости хватает чтоб п***еть мне! Да я две недели назад санкнижку оформлял, нихуя не нашли! Да мне в х** полуметровой проволокой залазили и в жопу глядели, них** не нашли! – начал я привирать.
- Не знаю! Ничего не знаю! Ни с кем я не спала!
- Да за***ла ты пи**еть! С кем? С кем, бл**ь!?
- ПОМОГИИИИТЕ! ПОМОГИИИИТЕ! – жена брызжет слюной разорванным от отчаяния ртом. Красные глазищи выделяют столь бурный речной поток слез, что кажется, будто сейчас она затопит соседей.
А мне нравится смотреть, как она орет. Как она ревет. Я дико возбуждаюсь и мне хочется продолжать истязать ее. Всегда. Сколько раз были эти скандалы. Сколько раз мы орали друг на друга. Выясняли все подряд. Я ее колотил. Она меня царапала, орала, ревела. И именно сейчас я получаю высшее эстетическое наслаждение.
Приступ отчаяния доводит ее до крайности – бежит на балкон и орет, что сейчас выпрыгнет. Дура. Хватаю ее за волосы и снова пускаю гулять по комнате.
Вырвалась, сука. Убежала на кухню. Захожу и вижу – схватила нож и тыкает себя в ногу. Неумело так. Ничего у нее не получается. Волна добра накрывает меня. Обнимаю ее за плечи, забираю нож.
- Дуурочка, ты что делаешь, солнышко?
Начинает орать. Снова. Громче прежнего. Сука.
Затыкаю ей рот рукой. Она кусает ребро моей ладони. Прощаю ее. Мне не больно.
И вдруг вижу - округлились ее глаза, в удивлении. Это я ей друга своего засунул прямо в животик. Вынул – и снова засунул, рядышком. Потом перерезал ей горло. Очень хотелось проверить народную молву – мол, если перерезать горло от уха до уха, у покойника будет вечная улыбка на лице.
Умирала она долго. Хрипела. Перевернулась на живот и кровью все залила.
А улыбки так и не получилось, как я ни старался.
Не даром мне говорили, что руки у меня из жопы. Но за это отцу спасибо. За детство веселое. Именно за руки он меня таскал по всей квартире, кидал в кровать, снова хватал, кидал под стол мешок мой с говном и костями. Часто мне хотелось войти в застекленную дверь между комнатами, разбить ее головой и повиснуть в ней, истекая кровью. Смотри, папка, что ты натворил.
А потом, лежа в кровати, я смотрел, как он бьет себя армейским ремнем по спине, приговаривая: «Господи, прости! Господи, прости!».
Прошли годы, мы с отцом поравнялись силами. Как-то раз, нажравшись в сопли, повздорил с батей. Хотел он проучить сына. Кулаками показать, что алкоголь-зло. Ну и опи**юлился неожиданно. Разбил я бате е**льничек. А на утро мы пожали друг другу руки и помирились. Больше батя не поднимал руки на меня. Только орал на мать, но она за дох*я времени свыклась с домашним тираном-ветераном. Считай, вылечил отца.
Я выплыл из реки воспоминаний, когда неверная уже не подавала признаков жизни. Взял телефон, набрал сообщение Владиславу Аркадьевичу: «Ирка, зайка моя, беги в душ. Скоро буду. Твой котик :-*».