Сказы деда Савватея. Пуп Земли

ПУП ЗЕМЛИ

   К старикам Коншиным приехала гостья, сестра Марии Ермолаевны, хозяйки дома. После вкусного обеда, женщины удобно уселись на диван, чтобы поболтать о том, о сём, а сам Савватей вознамерился прилечь и подремать.
   И тут супруга вдруг категорично напомнила:
 - Куда это ты укладываешься, а? Скотину напоил ли? Аль забыл?
   Негодуя за несвоевременное напоминание, бурча себе под нос, Савватей стал нехотя, кряхтя одеваться.
 - Крута ты, сестра,- осудила её гостья,- от, как с мужиком-то! Ну ничего не стряслось бы, коли немного прикорнул. Скотина не помрёт, поди?
 - Да он пень у меня старой, голова его с дырой, всё забывает.
 - Всё да не всё,- возразил от порога дед,- кое-что помню! Вот хоть бы с Сундуковых пример брала,- переводя разговор на шутку, заметил он,- а то верёвки из меня всё вьёшь.
 - А кто такие эти Сундуковы, - полюбопытствовала гостья,- фамилия вроде не местная?
 - Да, пришлый он, а жена-то нашенская, заречанская,- пояснила сестре Мария Ермолаевна.
- А чем же они примечательны? Расскажи, Савватей! - не унималась гостья,- ты же всё про всех знаешь!
 - Ладно, напою скотину, уж тогда,- миролюбиво ответил старик и вышел во двор.
   Вернувшись через пол часа, он, нарочито неспешно, видя нетерпение в глазах гостьи налил себе бокал чаю, закрутил, наполнив самосадом свою «козью ножку» и положив ногу на ногу, обутые в серые подшитые кожаными задниками валенки, затянулся, разжигая медлительностью своею интерес, и выпустив вверх сизый, едкий дым, приступил к рассказу. Послушайте теперь о чём речь.

   Сундуков Кузьма Кузьмич, появился в селе в середине войны, откуда-то с оккупированных фашистами территорий. Короче, война пригнала в эти края. Стал жить, снимая комнатку у одинокой старушки и работать устроился счетоводом-кассиром в одну местную контору. Вроде ничего особенного, ну человек, как человек, да не так всё просто. Внешность уж больно примечательная.
   Был Кузьма Кузьмич горбун. Как нашёптывали досужие до подробностей бабы, в детстве он вывалился из люльки, висящей на крюке, вбитом в потолочную балку и, повредил позвоночник. Из-за этого туловище было коротким, талия буквально под мышками, а спина выгнута дугой. Одно плечо немного выше другого, при этом голова втянута так, что практически не видно шеи и подбородок упирается в грудную клетку. Руки и ноги казались не соразмеренно длинными и, походкой он напоминал цаплю, осторожно идущую по болоту. Черты лица, однако, были приятными. И ещё, славился Кузьма Кузьмич аккуратностью, скурпулёзностью и педантизмом.
   Костюм скромный, но всегда вычищен, рубашка с галстуком, чистая и отглаженная, на голове - шляпа. Имел Кузьма Кузьмич две пары саржевых, чёрных нарукавников, которые, оберегая от потёртостей рукава пиджака, всегда надевал прежде, чем приступал к работе. На его столе никогда никаких завалов, всё на своих местах. Счёты, арифмометр, пресс-папье, чернильный прибор, остро отточенные карандаши в деревянном стакане и стопочкою, сбоку, толстые бухгалтерские книги.
   Заходя с улицы в контору, Кузьма Кузьмич осторожно снимал калоши с ботинок, тщательно, специальной для этого тряпочкою, протирал их до зеркальности и ставил в шкаф. Вешал туда же, на плечики, пальто своё и на гвоздик, специально вбитый им лично, шляпу, прежде слегка проходясь по ним одёжной щёточкой. Натягивал нарукавники и тщательно расчёсывал жидкие длинные волосины. Своими, необычайно длинными и тонкими пальцами, аккуратно, по одной прядке, раскладывал волосы, перекидывая, как мостик с одного берега на другой, через блестящую, словно замёрзшее озеро, лысину, прикрывая её. Затем из титана, стоящего в коридоре, наливал кипяток, в него заварку. Никогда наоборот! Во всём должна быть своя последовательность! Стакан в подстаканнике, с двумя кусочками сахара и чайной ложечкой, он ставил на глубокое блюдце и располагал по правую сторону от себя. Работая, любил прихлёбывать чай.
   Вот, собственно, портрет этого незаурядного человека.
   Жил обыденно, каждодневно, серо. Всё изменилось кардинально, когда познакомился он с Ниной Петровной Бубенцовой.
   Нина была военнообязанной, её и призвали в начале войны на фронт, в качестве  телеграфистки. Служила она при штабе части, где ответив взаимностью старшине роты связи, в конечном счёте забеременела и вернулась, незадолго до конца войны, рожать в родное село. Родителей, к тому времени, на свете уже не было, но большой дом, с садом, огородом и надворными постройками, имелся. Завидная невеста, только вот с мальчонкой. Да когда это кого останавливало! Правда, сама Нина подходила к выбору спутника жизни избирательно. Высокая, широкая в кости, крепкая, с крупным румяным лицом, была мастерицею на все руки. И в мужской силе не нуждалась вовсе. Ей важна была душевность, которую и искала в мужчинах. Устроив немного подросшего сына в детский сад, работать пошла по профилю, телеграфисткой на коммутатор. И кто бы мог подумать, что сердце этой самодостаточной женщины, расположится к Кузьме Кузьмичу Сундукову! Надо признать, что кавалер из него был отменный, что видимо, в нём и подкупило. Прикинув в уме, а может и на арифмометре, все за и против брака с Ниной, он всё же решил, что положительного больше. Из нежелательного - лишь ребёнок, но разве это проблема? Три раза в неделю, в определённые им самим дни, Кузьма Кузьмич, прежде зайдя в сельпо и купив там сто пятьдесят граммов карамели, и не граммом больше, в газетном кулёчке нёс ребёнку Нины. По дороге, проходя, важно ступая, мимо палисадников с буйно растущими цветами, он, остановившись, обращался к работающей там женщине со словами:
 - Хозяюшка! Всегда, проходя, любуюсь вашими трудами. Диво какое-то! Самый лучший цветник у вас!- при этих словах хозяйка таяла и млела, а Кузьма Кузьмич переходил к просьбе,- не сочтёте ли меня наглецом, если попрошу несколько цветов из вашего сада? Я к женщине иду, ей тоже будет приятно,- доверительно продолжал он.
   Ну какое, скажите, сердце не дрогнет? Поэтому к избраннице, для своих ухаживаний, Кузьма Кузьмич приходил со свежесрезанными цветами, всегда из другого сада. Благо в селе многие увлекаются цветоводством. Хитрец! Но Нина-то этого не знала!
 - Ах!- восхищалась она,- какой щедрый и внимательный и сыночка моего без внимание не оставил!
   А вслух, произносила:
 - Зачем же так тратиться? Балуете Вы нас, Кузьма Кузьмич!
 - Пустяки! Вы ж мне, как родные!
   Короче. Месяца два таких ухаживаний, и вот уже перенёс свои вещички Кузьма Кузьмич в дом Нины. Пойдя в сельский совет, дней через несколько, странная пара расписалась. Так появилась семья Сундуковых. Сельчане на это событие безмолвствовали. А что тут скажешь? Даже сплетничать неинтересно. И так всё очевидно. Нелепость!
   Стали супруги жить, притираться друг к другу. Кузьма Кузьмич, с первых дней определил свои права, как-то, видимо случайно или по забывчивости, умолчав о своих обязанностях. Завтракал он всегда в семь тридцать утра, поглощая молочную кашу. Затем, собравшись, чинно шёл на работу. Обедать приходил в одно и то же время и, чтобы к его приходу всё было горячим и стояло на столе. Кушал Кузьма Кузьмич только первое блюдо и, вытирая рот полотенцем говорил:
 - Не стоит расточительствовать, остальное в ужин разогреете, Нина Петровна.
   Обращались они друг к другу по имени отчеству, так пожелал супруг. Молодому, растущему организму сына Тимоши, хотелось ещё кушать. Но кому до этого было дело, слово Кузьмы Кузьмича - в семье закон. Вечером, после ужина, он читал прессу и любил повоспитывать Тимошу.
   Ставил мальчика перед собою и сидя на стуле, положив ногу на ногу долго, муторно и нудно поучал. Нина Петровна умиляясь на эту отеческую заботу, сложив руки на груди, с улыбкой взирала, стоя у стены и думала:
 - Сколько же мудрости в нём! Какая силища в человеке! Глыба! Настоящий мужчина! Вот ведь печётся о моём сыне!
   Тимоша стал недолюбливать Кузьму Кузьмича.:
 - Лучше бы уж избил что ли, зануда!
   С годами, взрослея, мальчик возненавидел отчима.
   Надо сказать, что Кузьма Кузьмич хозяином был рачительным. Купить ли мыло, продуктов или даже пудру и отрез на платье жены, решал только он. И всегда получалось, если разобраться, некоторые траты были излишни и можно вполне обойтись без них. Ну, например. Нина Петровна обратилась к мужу:
 - Кузьма Кузьмич, наше постельное бельё сильно изношено, застирано до дыр. Надо бы новое купить.
 - Что-то вы взялись роскошествовать, милейшая! Дыры можно и зашить. Вот увидите, бельё ещё послужит нам. На таком спать мягко и приятно.
 - Хорошо, я заштукую и поставлю заплаты,- покорно говорила жена, сама при этом думала,- умница, хозяин! Какой же он бережливый, а я - транжира!
   Пожилые соседки, повидавшие на своём веку разных людей, наблюдая, как изменил под себя этот горбун их Ниночку, негодовали говоря ей:
 - Ты что сляпая, не видишь, как он табе ломаить, упырь! Сквалыга и жмот! Бросай яво! Жизню испоганить, гани пока не поздна! Сына-та пожалей! Сожрёть вить мальчонку, замордовал совсем, поучаить всё!
 - Вы с ума сошли? Таким ломтём гляди, пробросишься! Человечище! Гигант!- не подобрав больше слов, определяющих величие мужа, парировала возмущённая Нина,- ничего-то вы о нём не понимаете! Он заботится о нас!
- Дура ты, Нинка, сляпая! Нашла сабе пуп Зямли и кланяешьси яму!- констатировали бабы, видя, что поздно уже вмешиваться. Процесс пошёл. Нина Петровна слышать их не хотела и не слушала больше.
   Как-то раз, в поселковую больницу прибыло пополнение. Туда, в хирургию, прислали молодую, симпатичную, белокурую медсестру Марину, сразу после окончания медицинского училища. Поселили её в небольшом домике, в центре села. Она сразу перезнакомилась со многими местными жителями, в том числе и с Ниной, так как часто отправляла телеграммы и звонила маме, приходя на коммутатор. Когда узнала, кто является её мужем, просто ужаснулась:
 - Не может быть!- говорила она коллегам,- и где глаза её были! Такая жизнелюбивая женщина и такой брак! Просто кошмар! Потом, хитро сощурившись, предложила, - а хотите, я покажу его истинное лицо? Раскрою ей глаза на этого типа?
   Конечно все хотели и помогли разработать план действий. Даже поспорили на успех предприятия.
   Через несколько дней, Кузьма Кузьмич, приведя в порядок своё рабочее место, покинув контору, направился к дому, предвкушая ужин и покой.
   Вдруг, навстречу ему, из-за угла, вышла молодая эффектная барышня в модном, ярком платье, с прекрасной причёской, яркими губами. На Кузьму Кузьмича, ещё издали, повеяло нежными цветочными духами.
 - Какое чудо! Бывают же на свете столь утончённые женщины! А высокие каблучки, а аромат!- потом брови его насупились,- а у меня - кошёлка! Тупая, услужливая и здоровая, как лошадь! Ей только брёвна ворочать, да пахать, чем она и занимается.
   Мысли его неожиданно прервались. Молодая женщина, поравнявшись с Кузьмой Кузьмичом, резко вскрикнула и присела застонав:
 - Я ногу подвернула! Наверное вывихнула! Помогите, мужчина!- с мольбой в голосе, глядя в глаза оторопевшему сластолюбцу, обратилась Марина. Это была именно она, и план её постепенно начал выполняться,- проводите меня до дома, пожалуйста, я близко живу.
   Кузьма Кузьмич с готовностью подставил руку. Да и как было не услужить такой красотке! Медленно двинулись они к дому Марины.
 - Я медик, сейчас наложу себе на сустав тугую повязку, но придётся всё же пострадать,- доверительно, опираясь на руку Кузьмы Кузьмича, ворковала «несчастная», а он от такой близости просто терял голову. Наконец они дошли и, прыгая на одной ноге, взобралась Марина на крыльцо, не выпуская при этом руку «спасителя» своего.
 - Ой, как же я вам благодарна, присаживайтесь и не вздумайте уходить сейчас!- надула она капризно губки,- я боюсь, вдруг мне в больницу нужно будет отправляться, я ведь пока не знаю, что с ногой.
   Кузьма Кузьмич покорно присел к столу. Да он и не спешил вовсе. Марина, тем временем, туго и умело забинтовала ногу и, прихрамывая, достала из буфета бутылку вина «Южная Ночь» и плитку шоколада «Алёнка».
 - Давайте-ка, мой герой, выпьем за моё исцеление и за вас!- бархатным голосом, точно пропела она.
 - Вообще-то я не пью и не курю,- промямлил «спаситель»,- вовсе, - добавил некоторое время погодя.
 - Да это разве ж питьё? Женское, лёгкое, сладкое вино. Даже неловко, как-то вас слушать,- огорчилась Марина.
 - Ну хорошо, хорошо, - поспешил утешить её Кузьма Кузьмич,- ладно, выпью, пожалуй.
   Когда он пил, действительно вкусное вино, заедая шоколадом, она нежно гладила кругами его по плечам, с восхищением заглядывая в глаза. Ну уж к этому он давно привык, к обожанию себя, любимого!
 - Теперь пойдите домой, я устала и ногу нужно положить горизонтально,- призналась Марина.
 - Конечно, конечно,- засуетился Кузьма Кузьмич.
 - Я надеюсь мы встретимся ещё, правда?- с нежностью в голосе, проговорила Марина,- позвольте поцеловать вас, в знак признательности?
   Стоит ли говорить, что в этот момент творилось с Кузьмой Кузьмичом? Он самоуверенно посчитал, что обаял девушку! К тому же, с непривычки, изрядно «окосел».
   Марина приложилась яркими накрашенными губами к щеке захмелевшего «спасителя», после чего он вообще потерялся в пространстве, как говориться и во времени. Да, измена сладка, во всяком случае, так показалось Сундукову и он направился домой, мечтая о следующей встрече с Мариной. Когда вошёл в дом и увидел супругу с кухонным полотенцем через плечо, с горячим ужином на столе, всё, как всегда, как раньше любил, и чего требовал от неё, на сей раз его охватило раздражение:
 - У-у! Мерзкая, здоровая баба! В глаза ещё заглядывает, стелится передо мною! У-у-у-у! Не-на-ви-жу!
   Надо сказать, что Нина Петровна сразу увидела пьяненький блеск глаз, учуяла запах женских духов и заметила, конечно, следы поцелуя. Муж недооценил её мудрости! Она подошла к нему, сидящему за столом, и вытерев помаду со щеки платочком, буднично проговорила, но Сундуков, при этом, от страха съёжился:
 - Вы где-то вымазались Кузьма Кузьмич, непорядок!
   Сама же, проведя бессонную ночь, начала на следующий день подробное расследование, не даром была на фронте, и выяснив, кем была эта женщина, не теряя самообладание, тут же наведалась к ней. Войдя, без стука в дверь и увидев удивлённое лицо разлучницы - Марины, Нина Петровна, с размаху, залепила ей такую хлёсткую, оглушительную пощёчину, своею мощной рукой, что девушка еле устояла на ногах. Марина, охнув, присела, закрыв лицо руками. Из её рассечённой губы, струйкой потекла кровь.
 - Не замай чужих мужиков, гадина! Мой Кузьма Кузьмич тебе, поди не по зубам!- с ноткой гордости, сказала Нина Петровна,- подавишься пожалуй, таким-то мужиком!
   Захлопнув входную дверь, как ни в чём не бывало, она отправилась домой, готовить ужин к приходу мужа.
 - Ну и дура! Редкостная дура!- качала головой Марина, прижимая к рассечённой губе платочек,- вот и открой глаза такой! Сама обманываться рада!
   Кузьма же Кузьмич, целый день с теплотой в душе, думая о своей новой знакомой, решил навестить её после работы. Он купил коробочку конфет «Белочка» и по своей привычке, выклянчив у женщины, работавшей в саду, букет крупных ромашек, направился походкой цапли к домику Марины. Взойдя на крылечко, постучал. На губах его играла счастливая и самодовольная улыбка.
   Дверь внезапно распахнулась и в проёме появилась Марина. Лицо Кузьмы Кузьмича вытянулось! Вид молодой женщины был ужасен. Белокурые волосы всклокочены, лицо опухшее, особенно одна щека. А губа, со следами запёкшейся крови, сильно выдавалась вперёд. Не давая ухажёру опомнится она закричала, визгливым голосом, налетев, как фурия:
 - Пошёл прочь, придурок! Чтоб я тебя здесь больше не видела, понял! Возомнил себя кавалером. Петух гамбургский!- дверь с треском захлопнулась.
   Ошалело пятясь с крыльца, Кузьма Кузьмич, ринулся к своему дому, машинально сжимая в руках букет и под мышкой держа коробочку конфет «Белочка».
 - Какие всё же они, женщины, порочные и непредсказуемые! Уму непостижимо, за что она со мною так!
   Дома его встретила приветливо улыбаясь, жена. Кузьма Кузьмич, кинул на стол коробку и цветы и пошёл к умывальнику. Долго и тщательно плескал в лицо холодной водой, пытаясь смыть впечатления от встречи с Мариной. Когда вышел в комнату на столе его уже ждал горячий ужин.
 - Это мне, Кузьма Кузьмич?- указывая на цветы и конфеты, спросила жена.
   Немного помолчав, не сообразив сразу о чём его спрашивают, однако поняв, живо ответил:
 - Вам, Нина Петровна, Ниночка, кому же ещё,- неожиданно смягчившись, очень этим удивив супругу, произнёс Сундуков и в этот момент он не лукавил, вдруг оценив счастье домашнего очага и преданность жены. Перебирая жидкие пряди волос мужа, Нина Петровна, стоя за стулом его и готовая, в любую минуту подать, принести необходимое к столу, нежно, по волосинке буквально, раскладывала их через блестящую, как замёрзшее озеро лысину и думала:
 - Уникальный человек! Мощь! Глыба! Настоящий мужчина мой Кузьма Кузьмич!

Дед Савватей закончил свой рассказ.
   Гостья молча качала головою. Пытаясь видимо, уяснить для себя услышанное:
 - Бывает же такое! Действительно пуп Земли! По - другому и не скажешь.
   Мария Ермолаевна, которая давно знала и Сундуковых и эту историю, но никогда не задумывалась о глубине и противоречивости их отношений, усмехнулась:
 - А я думаю, они друг друга стоят! Верно говорю!