Там, где всё в цветах. ч. 1. Троя

 
     Сюрреалистический приключенческий роман - фэнтези. Почти все факты вымышлены. Имена героев изменены.За случайные совпадения мы ответственности не несём. Мнение персонажей не всегда совпадает с мнением писателей. За их высказывания мы не отвечаем. Детям и взрослым с неустойчивой психикой читать не рекомендуем.
                Авторы.

                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТРОЯ. 
                Глава 1. КОЛДУНЫ С ВОСТОКА.
                НАЧАЛО КОНЦА.(2015 годъ отъ Р.Х.)   

    Ядерный удар догнал уже улетевшую комету. Горящие брызги яростными плевками судорожно выплёскивались на вселенную, кипя в водоворотах и бросаясь каменными и ледяными глыбами в солнце.
   Генерал удовлетворённо откинулся в кресле. Сотрудники специального отдела заулыбались. Все встали, послышалось рукоплескание.
   - Ну, вот и всё, - прошептал сам себе генерал и мечтательно прикрыл глаза. – Проклятая «звезда с востока» наконец прекратила свое существование! И это сделал я, точнее, мой секретный отдел космических исследований. Сколько трудов положено, сколько поставлено на карту! Сколько споров, дебатов в парламенте… И вот, наконец-то, наступило желанное освобождение от векового христианского рабства, начавшегося с появления ненавистной «звезды волхвов»! - Ему мерещились награды, улыбки и рукопожатия президента, шумные застолья и, конечно, эта обворожительная дива… Молли… - М-м-м, Красотка, я еду к тебе! – и он, причмокивая, с удовольствием покрутил воображаемым рулём.
   Вот первый поворот, дальше Вашингтон-авеню, и ещё чуть-чуть…
  Размечтавшись, генерал даже не заметил, как неожиданно смолкли овации и в рубке наступила напряженная тишина.
  - Сэр, - боязливо пробормотал кто-то.
  - Да, Джек, - с неудовольствием откликнулся босс и открыл глаза.
   К нему наклонился Джек Майсон и что-то ещё сказал.
   - Что? – переспросил генерал. – Что??? – воскликнул он, обратившись к монитору.
   Страшный монстр кометы с разорванным хвостом медленно разворачивался в сторону нашей планеты.               
   - Сэр, она ведёт себя, как разумное существо. Она уже уклонилась от двух дополнительных контрольных ракет, и установила плотную пылевую завесу, - заметил Джек.
 - Почему она изменила курс?
 - Сэр, компьютер показывает новый курс «светила»…
 - Она движется прямо на нас, эта чёртова перечница! - вдруг разом заговорили все. В рубке началась паника.
 - Что ж, кажется, мне пора на доклад к президенту, - сухо сообщил своим подчинённым генерал Веллингтон. - К моему приходу подготовьте подробный отчёт… - и не по этикету быстро он выскочил из рубки центрального космического агенства НАСА, на ходу теряя бумаги и что- то бормоча себе под нос.
  Многозначительно переглянувшись, его подчинённые неторопливо занялись отчётом о проделанной работе и составлением сводок, не забыв перед этим отпустить несколько острот в адрес придурошного руководства, насмотревшегося в детстве сериалов из «звёздных войн», да так и не вышедшаго из детского возраста…
  -… и обосранных пелёнок, - добавил ещё один остряк, на что другой присовокупил:
 - И идеи у него все такие же вонючие…
  В воздухе, после быстрого ухода генерала, действительно дурно попахивало.
  Через несколько дней астрономы на своих форумах обменивались догадками по поводу странного возвращения кометы, строили предположения и гипотезы, а один из учёных даже провёл фундаментальное исследование по теме «Блуждающие кометы и мировое пространство», за что был выдвинут на соискание и представлен к Нобелевской премии.
  Никто так и не узнал истинной подоплёки происшедшего, проект закрыли, а спец. команда учёных занялась другой перспективной темой, касающейся использования ночного светила,- луны, как рефлектора сверхнизких и сверхвысоких электромагнитных колебаний, а так же сверхмощных магнитных полей и их воздействия на климат, на сознание и подсознание народов в перспективе климатических и психотронных военных действий.
  С этой целью планировалось научиться управлять движением светила, в том числе приближать и удалять его от земли, менять магнитные поля, регулируя их взаимодействие с полями земли и других планет и осваивать новые технологии воздействия лунных лептонных излучений на конкретных людей, народности, человечество в целом…
   Как это ни странно, к проекту, помимо учёных, привлекли «контактёров со внеземным разумом», каких-то тибетских лам и даже африканских шаманов…
   - Как видно, наверху оставалось ещё много дураков, не наигравшихся в детстве в привидения, - решили сотрудники спец.отдела, но за работу принялись с усердием, достойным лучшего применения. 
  Ясно, что проект обещал большие перспективы и серьёзные финансовые вложения, и поэтому никто не поинтересовался дальнейшей судьбой уволенного в отставку генерала Веллингтона.
  Лишь однажды кто-то вскользь упомянул в новостях о мечтателе-неудачнике, пытавшемся осуществить проект звёздных войн, а ныне нашедшем упокоение под звёздно-полосатым флагом.      
         
         БЕГСТВО.(За 2015 летъ до вышеуказанныхъ событий).

   Высокий худой человек в чёрном плаще, стянутом на голове медным обручем, торопился. Оглядываясь поминутно назад, он встревоженно погонял ослёнка, на котором сидела хрупкая девушка с младенцем на руках.
   Тяжелые мысли не оставляли человека. В который раз он вспоминал недавние события, и они тревожили его...
   …В Иерос-салеме готовились к очередному служению. Шла оживлённая торговля жертвенными животными, которые своим блеянием и мычанием привычно скрашивало крики в торговых рядах, расположившихся прямо у подножия храма Саал-Амона.
  - Берите у меня, - вопил красноносый торговец в чалме и длинном пёстром халате. – Смотрите, смотрите какой барашек, а-а-а? – Говорил он, обращаясь к молодой девушке, с сомнением рассматривавшей худосочного и слегка полинявшего барашка.
  - Э-э, да вы, я смотрю, разбираетесь в животных, - заискивающе заглядывал в глаза покупательнице хитрец. Он гладил рукою кудлатого, дрожащего барашка и слегка подталкивал его под зад коленом, чтобы тот хоть как-то двигался.
   - Эй, не берите у него! Он же ведь жулик, все в рядах знают. Возьмите лучше у меня! Вот, толстенький какой, жирненький!- по- козлиному блеял длиннющий, как каланча, старикан в доисторическом потёртом тюрбане и ветхом одеянии, висящим на костях его подобно тряпке на швабре.
   - Да он же кривой! У того не покупай, девушка. Все кривые да косые врут. У меня покупай. Видишь, эта жертва приятна богу! – зычным голосом перебил обоих толстяк в малиновом. Его щёки лоснились и тряслись, как студень, а жидкие волосёнки слиплись от пота и с них капало нечто на бедного барана, пугливо озиравшегося по сторонам.
   - Он сожрал всех своих баранов, этот  баран– последний! – расхохотался какой-то мальчишка, - смотрите, как трясётся, бедняга, что попадёт на обед! – и он схватил барашка за мягкие ушки. Тот отпрянул назад и мощным курдюком своим повалил наземь несколько торговцев, стоявших к нему спиной. Пока те возились в пыли, пытаясь в тесноте базара встать на ноги, весь базар уже громогласно смеялся и подтрунивал над неудачниками.А баран вдруг вспомнил, что он – баран, и принял угрожающую позу. Каждого приближающегося к нему он гневно, негодующе поддевал рогами, а потом, разошедшись вконец, стремглав бросился бежать по базару, опрокидывая и сметая всё на своём пути. Куча мала кричала, барахталась и визжала на все голоса. Весь базар реготал, чихал и сморкался, будто все посходили с ума.   
   - Пойдём, - мужчина в чёрном одеянии взял девушку за руку и они, безшумно шагая, прошли сквозь гогочущие ряды продающих и покупающих…
   Приближалось какое-то более интересное событие, нежели базар. Это было заметно по большому количеству солдат. Вдруг загремели трубы и из дворца Ирода быстрым шагом вышла  личная охрана правителя. Вымпелы, вывешенные над дворцом, напугали народ. Солдаты бросились всё рушить на своём пути, расчищая дорогу кому-то. Весь базар во мгновение ока был разгромлен, люди разбежались и попрятались.
  - Идём скорее, - заторопил свою спутницу мужчина в чёрном. И они почти бегом, по каменной винтовой лестнице, забежали на старинную башню, служившую некогда сторожевой и наблюдательной. Теперь эта башня, после постройки новых укреплённых стен и высоких домов местных богатеев, превратилась в историческое строение, откуда было видно вокруг почти всё, но самим можно было оставаться незаметными.
  И вот сам Ирод появился на высоком месте. Откуда-то вышли первосвященники. Загремели цепи, спустился мост, распахнулись двери в город. Были открыты и главные, богато украшенные врата, предназначенные для торжественных случаев - только для шествия высоких гостей.
  - Последний раз они открывались, когда царь Саал-Амон встречал здесь царицу Савскую, - тихо прошептал своей спутнице мужчина в чёрном. Она молча склонила голову, и вдруг показала рукой по направлению к востоку. Мужчина с удивлением повернул голову в указанном направлении и замер от неожиданности.
  В высоте полуденнаго марева ясно виднелись странные, похожие на огромных птиц, летающие аппараты, стремительно приближающиеся к древнему городу.
  Над ними, в невообразимой высоте бездонного неба, двигалась ярко светившая - даже ярче раскалённого солнца, странная звезда. 
                В ЕГИПЕТ.

    Высокий худой человек в чёрном плаще, стянутом на голове медным обручем, торопился. Оглядываясь поминутно назад, он встревоженно погонял ослёнка, на котором сидела хрупкая девушка с младенцем на руках.
   Вдали показался небольшой оазис.
   - Ещё чуть-чуть – и мы были бы спасены, - взволнованно проговорил мужчина. Девушка лишь ещё ниже опустила прекрасную свою головку и прижалась губами к златовласому малышу. Тёплое благоуханное дыхание обоих было исполнено тихой любви и несказанной нежности. Юная дева, казалось, даже не понимала страшной опасности. Она была полностью поглощена своим дивным  крохой. Иначе бы она по-иному увидела надвигающееся сзади облако пыли и вздыбленного песка. Уже были видны первые конные ряды солдат Ирода с перекошенными от злобы и напряжения лицами.
   - Не переживай, - мелодичным голосом ответила своему спутнику  красавица. – Разве ты забыл, Кто с нами? – И она снова приникла к своему ангелу.
   И действительно, словно незримый ангел повсюду сопровождал святое семейство.
   - Как всё это странно, - что за послушание мне определил Господь! – раздумывал мужчина, и не находил ответа ни на один вопрос.
   Всего лишь год назад он жил спокойной осёдлой жизнью уважаемого главы семейства и, подобно Многострадальному Иову, имел стада, и земли, и виноградни, многочисленных детей. Пользовался уважением односельчан, священства.
   И вдруг умирает жена, и он получает это странное послушание: оберегать юную деву, посвятившую себя Богу и давшую обет безбрачия!
   Виданное ли это дело?
   Но вот он принял юную деву под свой кров, и что же  за это получил?
   Общее непонимание, раздражение и злобу. Потерю уважения сельчан. Отвернулись дети. Дева, данная ему на сохранение для Бога, вдруг приняла во чреве, и он ведь хотел отпустить её без огласки. Но эти странные видения ангела, повелевшего оберегать деву и дальше, и служить чаду ея…
  Эта перепись, это изнуряющее путешествие в Вифлеем, - а ведь он уже так стар! И вот им не нашлось даже места в гостинице, а в богатых домах, куда они стучались, их не приняли даже. Хорошо, хоть дали немного ткани и хлеба.
   И вот, дивное разрешение от бремени: дева разрешилась в хлеву, среди животных! Он увидел прекрасный куст райских роз, из боку чисту произшедший! А потом на руках Девы вместо цветущего букета он узрил сияющего светом неизреченным Младенца – дивной красоты! Вот когда сбылось реченное Ангелом! Вот Кого послал ему Господь и Бог! Ах, какая радость и милость на душе!Ах, как спокойно им там было без людей, как чисто и светло!Слава Тебе, Боже, во веки!
   Кругом раздавалось чудесное ангельское пение. Сердце Иосифа таяло, словно свечка, перед Богом. Мирный свет разливался вокруг. И бедные пастушки прибежали поклониться Чуду, о Коем поведали им ангелы Божьи. Ах, как хорошо!
    Но их покой был нарушен  приходом и поклонением мудрецов с востока, принесших царские дары!Золото, ладан и смирна. Золото всё исписано странными письменами-иероглифами, что всё сие значит? Оно древнее, но с какой целью такие подарки Младенцу? Ах, золото – как царю?! Он спрашивал волхвов, а те прятали взор и отвечали уклончиво. Ладан – как Богу.
   - Почему вы решили, что Это- Бог? – строго спросил колдунов старец Иосиф. Уж он-то прожил жизнь и знал, сколько таится опасностей в каждом её дне на земле.
   Волхвы многозначительно подняли персты ввысь, где горела звезда ярче солнца.
   - А зачем смирна? Ведь она используется только при погребении ?- снова строго спросил Иосиф пришедших гостей.
   Те быстро переглянулись и, поклонившись, стремительно вышли из пещеры. Они знали, ради чего пришли из далей Тибета. Они уже разсказали врагам Младенца о том, что Он пришёл в мир. Их миссия была исполнена, и, более не возвращаясь к Ироду, они поспешили восвояси. За Вифлеемом их ждали виманы, похожие на двухъярусные тарелки. Но отлёта восточных колдунов никто не видел.
   После их посещения в маленькой пещерке стало неуютно и горько. Иосиф чувствовал какую-то потерю, ему было больно в груди и тесно. Держа в руках ларцы с таинственными подарками, он задумчиво переводил взгляд с одного предмета на другой. И порою ему казалось, что золото жжёт, а ладан горит красным огнём. От смирны же вместо смоляного запаха исходил дух тления. Что это такое?
   -Иосиф, бери Деву и Младенца, и спасайтесь, - услышал старец тихий голос светлого ангела, стоящего возле выхода из вертепа.
   - Что случилось? Куда нам бежать? – уже собирая нехитрые пожитки, спросил Иосиф.
   - Из Египта воззову Сына Моего… - промолвил ангел словами пророчества.
   - Да-да, из Египта! Там запрещено появляться обрезанным! Да-да! Мы бежим туда! – обернулся Иосиф к ангелу, но светлого вестника уже не было видно.
    И вот бегство, бегство без конца и без краю, их хотят убить! Уже столько детей  поубивал царь Ирод, а ищет, всё ищет Его,- единственнаго Божественнаго Младенца!
   Уж не связано ли это со странным появлением посланцев Империи Великого Востока – Великих Моголов, тайно беседовавших с Иродом и первосвященниками? – Ведь не зря же весь Иерос-салем шепчется об этом в таком смятении…
               

                ЗА ЗАКРЫТЫМИ ДВЕРЬМИ.
 
   Вряд ли мужчина мог себе даже предположить, о чём же в действительности совещались между собой в тот день необычные послы великой и загадочной империи далёкого востока с не менее странными и таинственными жрецами кровавого культа востока ближнего. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным, а тем более для удивительного Младенца и его не менее удивительной матери-Девы.
  А они- то ясно видели и незримо присутствовали в тёмном и тщательно охраняемом зале дворца царя Ирода, где происходило совещание «за закрытыми дверями»…
…  Царь сумрачно возседал на своём роскошном, но вдруг ставшем для него неуютном троне. Ему было не по себе. Вдруг объявился новый, по-настоящему законный Царь Иудейский, и вот эти пакостные послы зловещей Империи Великих Моголов сообщают ему о рождении соперника… Он хотел бы убить их немедленно, но это ужасное оружие возмездия, эти страшные огненные стрелы, внезапно прилетающие неизвестно откуда и точно поражающие цель яркой, всё пожигающей вспышкой, от которой нет спасения… Ну, нет, он не такой дурак, как соседние цари, он им подстроит отравление… или нет, лучше пусть они погибнут от руки слуг и приспешников этого новоявленного самозванца! Он понял их игру: хотят возвести на престол своего ставленника? Ну что ж, поиграем…
  - Так вы говорите, что пришли поклониться Царю Иудейскому?
  - Да, о великий правителю, так нам повелел наш Великий Учитель, и мы не можем Его ослушаться…,- заискивающе быстро, и, часто кланяясь, заговорили послы. Они ясно понимали, что сейчас их жизнь висит на волоске, но надеялись откупиться.- Мы должны поклониться Царю иудейскому и передать ему дары.
  - Покажите-ка мне дары, я хочу посмотреть на них, - скривился в  улыбке Ирод, и выразительно посмотрел на стоявших рядом первосвященников.
   Те жались, переминались и переглядывались, не зная, что сказать жадному до денег и подарков царю.
 - Разве не я – истинный царь Иудеи, и разве не мне по праву должны достаться дары?- вкрадчиво и с угрозой в голосе обратился Ирод сразу ко всем. – Или вы хотите сказать, что я -самозванный правитель, или надо мною не совершался обряд миропомазания?
  Знавшие крутой нрав царя рабы и прислуга потупили головы. Первосвященники ещё раз многозначительно переглянулись. Они- то хорошо помнили, как всех возражавших против кандидатуры Ирода на престол Иудеи постигли странные и загадочные обстоятельства, повлекшие скоропостижную смерть. Кто-то случайно упал с кровли храма, на другого напал лев, третий съел несвежих продуктов и отравился…
  Конечно, все эти люди получили поделом, ведь они ждали какого-то праведного Царя с небеси, который научит всех праведности, возвестит истину и упасёт народ Израиля, изольёт свет всем языкам…
   Но что Он-Этот Царь с небеси, может возвестить им, первосвященникам, погрязшим в содомских грехах, разворовывавшим церковную казну на свои нужды, привыкшим решать судьбы народа, - кого казнить, кого миловать?..- А потом, как посмотрит на всё это их истинный хозяин, - змий на древе, выведший народ из мест смертельных, и научивший ненавидеть все народы, и проклинать их?
  Фактически, с его помощью первосвященники правили миром, держа народы мира во вражде и тьме язычества, презирая их, как животных с человеческими лицами, которых не грех ограбить, убить, обмануть, - ведь законы Моисея простирались лишь на обрезанных.
  Конечно, праведный царь да ещё и пророк в одном лице для них был не только не выгоден, но и фатален.  Данииловы седмины подходили к концу. Нужно было что –то решать, чтобы предварить приход Царя Истины. Надо возвести на престол пустышку, марионетку,не имеющую законных прав на престол. Будучи растленным и преданным всяческим порокам, такой царь находился бы в руках первосвященников, и исполнял бы их волю. Именно Ирод подходил по всем параметрам, и сейчас он должен им помочь расправиться с появившимся-таки неожиданно Царём Иудейским, Святым и Праведным, о котором столько чаяний было в народе…
  Один из первосвященников приблизился к Ироду и что-то тихо прошептал ему на ухо. Тот внимательно выслушал его, и милостиво обратился к послам:
  - Ну, говорите, говорите, не бойтесь. Я ведь и сам хочу поклониться царю Иудеи…- Только вы разведайте тщательно, отдайте ему дары, да и сообщите мне, где он находится…
  - Наши подарки предназначены Царю и Богу в одном лице, имущему умрети, и если мы их не вручим Ему, нас постигнет страшная кара, а также и тех, кто незаконно присвоит себе эти дары,- заметили послы Востока. – Вот они, - и послы открыли три ларца, отчего во дворце разлилось небесное благоухание, а из ларца с золотыми пластинками изшел такой яркий свет, что Ирод вскочил, и, как безумный, вместе с первосвященниками заметался перед чудными дарами, то протягивая к ним руки, то со страхом отдёргивая их.
  - Небесный Ладан, принесённый в древности праотцем Енохом с небес, куда он был восхищен и где он слышал неизреченные глаголы,  предназначен Народившемуся Нерожденному, как Богу; золотые пластины редкой работы с тонким, ни разу не повторяющимся орнаментом, значение которого постичь не может ни один смертный, предназначен Ему как Царю Мира; а благовонное мирро из райского сада, принесённое с собою Адамом для имущаго приити в конце веков Спасителя предназначено Ему, как имущему вкусить смерть…,- хотя Он и безсмертен.Тебе же, о великий царю Иудеи, и твоим священникам, мы должны передать нечто, относящееся к смерти этого Царя, без чего Он не должен умереть... А может быть, и не сможет умереть.
   В этот момент послы, с большой опаской, извлекли из сундука неширокий, но достаточно длинный ларец, от которого всё огромное помещение дворцовой комнаты вдруг сжалось, как бы съёжившись от страха за невиданное в веках злодейство.
   Повеяло тартарским холодом, откуда- то налетевший ветер со звоном распахнул окна дворца, вмиг задуло все факелы и лампады. На улице тоже потемнело, загремел страшный удар грома. Влетевший смерч закружил по зале. В его водовороте закружились и полетели, как птицы, бумаги и покрывала, сорванные с голов и столов…
  - Это древний магический кинжал, имеющий заклинательное  надписание, но что тут написано, о том даже мы не знаем. Да мы и не видели его никогда…Этот кинжал – для Него…
   Все кинулись к таинственному кинжалу, пытаясь открыть украшенную ониксом золотую крышку древнего ларца… 
   Молча переглянувшись, послы тихо и незаметно покинули дворец. Их ухода никто не заметил.
               
          И СВЕТ ВО ТЬМЕ СВЕТИТ.ОТВЕТНОЕ ПОСОЛЬСТВО.

   Седые тибетские горы молча смотрели на приближение виманов. Буднично влетели тарелки в огромные кастрюли гор. Казалось, что летающие аппараты прошли сквозь скалы. Но на самом деле, технологии древних титанов и атлантов позволяли им делать невидимыми огромные пролёты и провалы в пропастях земных.   
   Сидевший на снежном насесте великан угрюмо проводил взглядом вернувшихся хозяев и, почёсываясь и усиленно зевая, снова стал всматриваться в окружающее пространство гор и долин, выглядывая непрошеных гостей. Его волосатое тело было похоже на странную обезьяну, его морда была уныла, а  глаза сверкали огнём ненависти. Таких, как он, было много вокруг. И все они охраняли подступы к тайной горе Кайлас, где «до времени»  был спрятан компьютерный центр управления всеми космическими силами и легионами, и где вершились, по мнению адских сил, судьбы мира.
   Теперь же волхвы спускались по горной, мало видной тайной тропе к своему патрону на самое дно. Их сопровождал толстый далай-лама, который усиленно пыхтел и потел, несмотря на приближающийся холод тартара. Тёмные, чёрные своды скальных пород устрашающе нависали над путниками, но те неуклонно двигались вниз и вниз. Где-то капала вода со стен и булькала в лужах, образовавшихся на камнях. Стекая, ледяная вода собиралась в озёрца, заполняя пустоты.
   Шли долго, изредка останавливаясь, присаживались, чтобы перевести дух. Снова поднимались с камней и шли вниз, в ад.
   Дня три продолжался этот изнуряющий путь. Но к нему привыкли и считали это делом само собою разумеющимся, ибо хозяин должен был знать всё.
   Теперь надо было разсказать о своём подвиге и спросить наставлений на будущее. Дойдя до кладбища атлантов, волхвы остались ждать далай-ламу, и расположились среди огромных многометровых плит, под которыми лежали тела представителей древней сатанинской цивилизации. Здесь были трое мужчин и одна женщина – все исполинского роста.
   Далее волхвам идти было не положено, ведь их посвящение касалось только служебной деятельности.
  Под неусыпным надзором древнего дракона, прикованного древней цепью на дне преисподней мощной рукою Архангела Михаила, злое порождение хаоса стремилось тайно руководить народами земли, забывая о Недреманном Божием Оке.В своей злобе адские слуги перекрывали себе пути спасения, и окончательно отлучались от Бога. Последним завершающим этапом была их подготовка к убийству Господа Иисуса Христа, пришедшего спасти чад света. Именно в этом действии злодеи окончательно затворили врата милосердия Божия и примирения с Богом, уготовляя себе и своим сослужителям вечное гееннское озеро. Теперь волхвы уже мешали им. Увидевшие Бога, волхвы преобразились душою и теперь, сами того не осознавая,  жгли далай-ламу и самого дракона светом, просиявшим в них. Прикосновение к Божеству  сделало волхвов безсмертными и ненавистными  для древнего дракона.  Имевшие свидание с Божеством, они  уже не могли быть приняты адом для собеседования. Поэтому далай-лама оставил бывших чародеев одних в мрачных глубинах, которые теперь освещались сиянием, исходившим от видевших Бога. Поклонившись  Богу, волхвы тайно уверовали в Него.
    …Лама молча скрылся из поля зрения. Волхвы же погрузились в странный и страшный сон.
   Они  увидели глубинную утробу преисподней, со всеми её злодействами. И словно открылась им будущая судьба всего виденного. И тут же предстало им видение Небесного Чада, пред Которым они преклоняли колена. В Его глазах был немой вопрос. Что вы хотите для себя – жизнь вечную или смерть вечную? И в этот момент они услышали душераздирающий рёв дракона:
   - Они жгут меня! Убейте их!
   Волхвы в ужасе упали на колена и закричали:
   - Боже, увиденный нами, спаси нас!
   И разсеялся камень до самой утробы земной, и ангельская  светлая десница взяла их, подхватила из тьмы преисподней. Ангел дунул огненным дыханием туда, вниз, откуда изходило страшное рычание и зловоние,опалив темницы преисподния. Это стало свидетельством Пришествия на землю Бога Слово и Владыки вселенной, упразднения власти диавола на земле. Таков был ответ Спасающаго всякого приходящего к Нему Всеблагого Бога.
   Лама назад не вернулся, навек оставшись в преисподней как не выполнивший своё предназначение.
   Волхвы же пошли послами ко всем народам и языкам, чтобы люди очистились от скверны грехов и тьмы языческих заблуждений.

                ВНЕЗАПНАЯ ПОМОЩЬ.

    Тревожное течение мыслей высокого худого человека в чёрном плаще было прервано внезапно подоспевшей помощью.

   От горячих пальм оазиса к небу поднимался струящийся воздух. В его радужном сиянии внезапно проявилось море всадников  на коричневых скакунах. С воинственными дикими кликами и шашками наголо они бросились наперерез погоне.
   Воины Ирода  резко осадили коней и начали совещаться. Умирать в египетской пустыне из-за дурацкой прихоти своего взбалмошного царя им не очень-то и хотелось. Одно дело - геройствовать в Вифлееме перед слабыми женщинами, убивая их беззащитных детей, - и совсем другое дело биться за Этого Младенца, да ещё и с этими безбашенными египетскими пограничниками.
   - Не настолько нам заплатили, чтобы сложить здесь головы, - разсудили воины, и, побросав вместо выкупа за свои трусливые душонки, на раскалённый песок дорогие и тяжёлые щиты, украшенные драгоценными камнями с символикой личной дворцовой охраны, пустились наутёк.
    Брошенное ими оружие так и осталось лежать на остывающем песке. Вложив шашки в ножны, всадники, прогнавшие иродовых посланников, резко повернули своих коней и направились к путникам.
    - Вы с той стороны. Кто вы и зачем идёте в Египет? Обрезанным запрещено ступать на эту святую землю под страхом смерти, - сурово сказал атаман сотни.
   Девушка со слезами на огромных глазах и с великой надеждой подняла к нему обнажённое своё дитя. Малыш был не обрезан. Он доверчиво потянул свои ручки к суровому воину, и тот вдруг               осознал себя ангелом-служителем Живаго Бога, готовым, не задумываясь, положить за своего Бога жизнь; он понял,наконец, и осознал своё жизненное предназначение: быть воином Отца Небеснаго,- живущим не земным, но небесным отечеством.
     - Они – не майс-иссиды, - повернулся атаман ко своим казакам, - это мои личные гости, и они в опасности.
   Затем он наклонился с коня и взял в свои руки малыша.
   - О Нём говорили наши книги и мудрецы. Спаситель чад Божиих! Я чувствую: это – Он, - тихо сказал воин. – Мне снилось сегодня…
   От Младенца шёл дивный, неземной свет. И этот свет разсеивал тьму надвигающейся ночи.
   Воин высоко поднял Младенца, и все казаки молча в благоговении преклонились перед Спасителем  чад Божиих.
               
                ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ.

   Атаман бережно прижимал к груди удивительного Младенца, держа его на руках.  Умный конь тихим шагом ступал по твёрдому песку, уверенно двигаясь к цели. Вот уже над головами путников зашумели ветви пальм, кони остановились возле хрустального голубого источника.
   Всадники спешились. Чудесная дисциплина отличала их от других воинов. Здесь не было ни криков военачальников, ни плёток, ни наказаний. Безшумно, без лишних движений воины разбили лагерь, приготовили еду.
   Старец в чёрном одеянии постелил на пушистую траву возле воды свой плащ и помог сойти с ослёнка обезсилевшей Спутнице. Она в изнеможении, словно нежная орхидея, со стоном приникла к земле.
    Сопровождавшего её мужчину отвели в шатер неподалёку и уложили спать. Ослёнка пустили щипать травку.
    Младенец на руках Девы, как бы из другого мира, где нет ни скорби, ни треволнений, смотрел на подходивших к нему людей. Каждый из них, подходя к чудному младенцу, мгновенно вспоминал всю свою жизнь. Родную мать в далёкой станице, вкус парного молока, детские игры. Первую влюблённость в милую соседку – станичницу, утреннюю росу на покосах и аромат трав, табуны коней на безкрайних полях, рыбалку с сетями, когда вброд они тихо, по шею в воде, вылавливали жирных щук, сазанов и всякую мелочь. Отцовскую руку и первые битвы. Ярость атаки и первые раны. Холод и тихие ароматы ночи, ветви  яблони и липы  над головой...
    Никто из воинов боевого казачьего племени в эту ночь не  спал. Они поклонялись Чудесному Богу-Младенцу.
    Все они, вся сотня подрядилась охранять границы Египта от проникновения соглядатаев и грабителей из племени майс-иссидов, определив себе самое опасное направление: прямые пути караванов через водные оазисы. Именно здесь они стали нерушимой заставой, не пропуская своих и Божиих заклятых врагов до многострадальной земли; казаки служили не столько за мзду, как за свою святую обязанность, сдерживая злую силу, как говорится, на дальних подступах от её  распространения по земле. Они горячо любили свою далёкую родину, и хорошо знали её разорителей и опустошителей, проклятых майсов из сидов!
    Сколько выдержано битв и набегов, сколько провокаций!
И вот она, долгожданная награда и упование: Свет во откровение народов и Слава людей Твоих - чад Божиих, Господи!
    Подходя по одному, воины что- то тихонько разсказывали Богомладенцу, становились на колени и получали благословение и разрешение грехов, утешение в своих скорбях, не выплаканных с детства матерями… Что- то родное, как давно и долго жданное счастье, наполнило всё их существование.
    Тьма отступала. Наступал разсвет.
               
                СОЛНЕЧНЫЕ ЗАЙЧИКИ. (наше время)

  Солнечные зайчики, как желтые цыплята, весело сидели на заборе. Они были пушистые и очень весёлые, и совсем не боялись нас с Мисей, когда мы подходили к ним и брали на ручки! Их даже можно было переносить с места на место, зажав в кулачок! Когда кулачок разжимался, солнечные зайчики выпрыгивали из него и радостно садились на цветы, деревья, крыши, творчески изменяя серый безцветный мир.

  Словно маленькие дети, зайчики раскрашивали детские серые журналы.

  Жили они на солнышке. Зимой они там ночевали, а весной просыпались, начиная свою радостную работу. Рано утром можно было видеть, как они резвятся.

  Особенное оживление начинается на Светлый праздник Воскресения Христова. Тогда они гурьбой вылетают из солнышка, и пускаются врассыпную. Некоторые прыгают на ветви деревьев, другие рассаживаются на крышах деревенских домиков.

  Всё вокруг становится светлым, радостным и живым!

  Паломница  рассмеялась, поправила на голове свой синенький платочек, и подарила собеседнику желтенькое яичко: - Христос Воскресе!
  - Воистину Воскресе! - ответил он, протягивая ей красное.
  - А помнишь, как ты в детстве накормила меня куличиком из песочницы?
  Они снова засмеялись и  нежно похристосовались.
  Что- то удивительно знакомое, незабываемое, как чувство из далёкого детства, приблизилось и наполнило всё наше существо.
 
  …- Кушай. Это – куличик! – девочка в песочнице  угощала наконец вышедшего из-за угла детского садика маленького, но весьма самостоятельного мальчугана. Девочка в песочнице была совсем одна. Рядом никого не было, - и это было странно. Обычно всегда кто- то из посторонних присутствовал на детской площадке. Тогда всё было заполнено звуками, суетою, разговорами, дурацким хихиканьем. Теперь же вокруг даже воздух был исполнен тайной, и девочка пересыпала из ладошки в ладошку теплый речной песок, который тихонько и мягко, ласково шуршал. Было удивительно мирно и светло…

  …  На лавочке стояли песочные часы. Что-то должно было произойти за эти несколько минут! Девочка повернула свое личико к Мисе и посмотрела на него долгим запоминающим взглядом.  Он увидел зеленые миндалевидные глаза, из которых исходила удивительная теплота, и потянулся к этой, словно светящейся изнутри, незнакомке.
  « Ты запомни эту девочку,» - словно шептало сердце и часто билось в груди.-« Это – она!»
  Им нужно было через причастие песочной пасхой обручиться на все будущие времена. Чтобы потом узнать, не перепутать свою вторую половинку!
  Мальчик с чудесными глазами, похожими на радужные цветы, задумчиво наблюдал за священнодействием. Он проникся большим доверием к девочке и с благоговением вкусил свой куличик. Им было очень хорошо и спокойно в этой песочнице рядом друг с другом.
  Старинное здание было скорее похоже на древний замок. За его стенами пряталась История- прекрасная таинственная дева, которая была взята в плен злыми эльфами, и, лежа в хрустальном гробе своем, - подобно принцессе, -  ожидала освобождения из-под колдовских чар.  Громко скрипели половицы под ногами призрачной охраны, хрустели свитки в руках мудрецов. А вообще, этот замок был, наверное, царским дворцом, только маленьким. И события там происходили удивительные…
  Так мы когда -то и  познакомились! Вот только наяву ли?
 
  Мися потом долго и с грустью искал эту девочку. Но она больше в этой песочнице не появлялась. И вообще, она, наверное, куда-то уехала, думал маленький Мися,  и ему было одиноко в детском садике. Во время тихого часа, лёжа в кроватке, он молча наблюдал, как плавают в аквариуме золотые рыбки. А еще в окошко было видно полуразрушенную Никольскую церковь. Мама носила его сюда ещё малышом, а впоследствии и приводила более взрослым мальчиком, чтобы обрести, хоть ненадолго, душевный покой и защиту. Мисенька стал задумчивым и рассеянным, он словно жил теперь в другом мире, где вот-вот должна появиться она, - эта добрая девочка с печальными глазами.
  Дети с Мисиного двора часто бегали в  церквушку, как они её называли, собирать пустые бутылки.  Они их сдавали в магазинчик и покупали себе конфеты и печенье. Иногда в помещении церкви лежали взрослые дяденьки, которым хорошо было отдохнуть в тенёчке. В храме, хотя и разрушенном, было тихо и мирно.
  Дворовые дети, в основном, жили дружно. Они ватагами носились по двору или залезали на высокую ветлу возле колонки,- и сидели там на ветках, как воробушки, дожидаясь, пока кто- нибудь из взрослых не спугнёт и не сгонит их с насиженного местечка.
  Родители дружили семьями, и часто ходили друг к другу в гости. Они устраивали застолья, пели красивые песни и рассказывали что-то очень интересное. При этом детей отсылали в другую комнату. Дети часто затевали споры, хвастаясь друг перед дружкой, - «у кого что есть.» Не находя нужного аргумента, Мися наконец заявлял последний и решающий:
   – А у меня церквушка есть!
  И тогда его друг Олег с рёвом убегал к сидевшим за столом родителям и жаловался, всхлипывая от зависти:
  - Да-а, Мишка счастливый, у него своя церквушка есть.
  И этим вызывал взрывы дружного хохота взрослых. Тётя Таня, мама Олега, пыталась утешить его, что, когда он подрастёт, тогда у него тоже будет своя церквушка. Но Олег резонно возражал на это, что у него только у взрослого будет, а у Миши уже есть, - чем вызывал ещё более бурный восторг взрослых. Обиженный Олег тогда получал свою долю утешения… 
  Во дворе двухэтажного дома Карабулахских черёмушек жизнь шла своим чередом. В тени огромных тополей располагалась дворовая лавочка со столиком, на котором часто шла оживлённая игра в лото. Мисина мама часто выигрывала, и собрав выигрыш, давала сыночку копеечку на конфеты.
  Иногда ко двору выходил удивительный человек. Он выносил с собою небольшой деревянный ящичек, который аккуратно ставился на столик под тополями.
  Все дворовые ребятишки сразу собирались возле него, и благоговейно наблюдали за удивительным представлением.
  Человек тем временем открывал крышку своего чудесного ящичка и вставлял в боковое гнездо изогнутую ручку. Он начинал осторожно её вращать, потом устанавливал сверху этого сооружения большую трубу и, наслюнявив палец, пробовал иголку. Затем иголка на мощном держателе опускалась на пластинку, и над замиравшим в восторге двориком лились чудные звуки старинной, ещё дореволюционной музыки.
  Картину дополняла огромная американская шляпа на голове, и достававшаяся из специального держателя в ящичке сигара, которую человек закуривал, пуская сизые кольца густого и терпкого дыма.
  Дети во дворе играли в лапту, в вышибалы, в прятки  и футбол. Зимой главным развлечением был хоккей. Мисю невозможно было загнать домой, и лишь вмешательство строгого отца прерывало все эти развлечения. С утра же начиналось, - на вулицу хочу, на вулицу! - начинал свою песню Мися, и, любившая его до самозабвения бабушка Аня, приезжавшая понянчиться с ним из далёкой краснодарской станицы Воронежской, выводила его на эту самую  «вулицу». Мальчишки  из-за младшего возраста ставили его обычно на воротах. Он отчаянно кидался на мяч или шайбу, в последнем случае ложась поперёк ворот и получал серьёзные удары. За такую самоотверженность он заслуживал даже уважение старших игроков, которые жалели своего вратаря. Ребята засовывали ему учебники в валенки – вместо щитков, вместо забрала опускали ему козырёк от треуха, а вместо бронированных перчаток с ловушками надевали ему огромные меховые рукавицы. В таком виде Мися уже вообще ничего не боялся, принимая удары шайбы со спартанским терпением. Он был произведён в почетное звание «вратарь дырка из команды решето», а если его вдруг не брали в команду, он звал маму на помощь, и просил её:
  - Мам, устрой меня вратарём!
  Мимо двора часто проходили похоронные процессии, и Мися часто уходил смотреть на похоронки, иногда провожая их до самого кладбища. Отец потом запретил это делать.
  Однажды в детсад пришли красивые молодые девушки. Они начали учить детей разговаривать по- немецки.  Мися почему -то сразу стал их понимать. Младшая из девушек сказала другим:
  - Ну вот, я же говорила, что детей нужно раньше учить разговаривать на иностранных языках! А Мама волновалась
нас сюда посылать!
  От девушек как бы исходило удивительное сияние. Они излучали любовь, и с ними хотелось заниматься и дальше немецким языком. Дома Мися, не удержавшись, рассказал о чудесном посещении  родителям. Отец попросил его что- либо сказать по-немецки и с интересом слушал, а потом изумлялся,  что это за странные занятия в детсаду.
  Но прекрасные девушки так больше и не пришли. Лишь однажды Мися услышал где-то далеко в небе голос, - как Мама строго запрещала девушкам ходить на землю,  чтобы они не заразились духом этой жизни. Слишком грязно стало на земле.
                БОЖЬЯ КОРОВКА.

  Божья коровка неторопливо ползла по шершавому стволу старого тополя.
  Леночка прижала крохотный пальчик к теплой поверхности дерева прямо перед носом божьей коровки.
  - Садись на пальчик! Я тебя не обижу!
  Доверчиво цепляясь щекочущими лапками, насекомое  вскарабкалось на детскую ладошку. Зазвенела песенка про божью коровку, которой обязательно нужно полететь на небо и принести нам хлеба – « черного и белого, только не горелого». - Леночка пропела заветные слова и тихонько вскрикнула. Расправив свои жестяные подкрылки и взмахнув прозрачными кремовыми крылышками, козявочка взмыла вверх.
  - Ай! – в самое небо устремилась красная букашка. И вот это уже точка. Раз!    – и нету, не видно в облаках.
  - Значит, на небо полетела, - вздохнула Леночка и задумчиво стала провожать облака.
  Вот барашек, а это – вазочка… А вот там, совсем высоко, - словно чей-то глаз, огромный  такой,- смотрит…
  Бабушка позвала с крылечка – целый ковш яблок вынесла..
  -  Кушай яблочки.
  Как здорово сидеть на ступеньках старого таинственного барака и грызть яблоки, как мышка!  Жалко, что никого на улице нет. А может, божья коровка долетит до Боженьки и попросит, чтобы папа поскорее вернулся из далекой командировки? Он преподавал черчение в далекой Кубе и был хорошим художником.
  Но дядя Саша почему-то говорил, что папа поехал устанавливать советскую власть на Кубе. Дядя Саша был очень злой человек. Он жил за тонкой перегородкой барака и по ночам было слышно, как он бегал с топором за женой – бабой Верой. А если она закрывалась от него, то он рубил топором дверь, громко кричал, что убьет ее и грязно матерился.
  Леночка залезала под кровать и с замиранием сердца прислушивалась. И здесь ей представлялось все это: далекая Куба, советская власть, дядя Саша Елкин – страшными чудовищами из сказки, где советская власть была Бабой Ягой, далекая Куба – избушкой на курьих ножках, а дядя Саша – Кощеем Безсмертным, у которого смерть на конце иглы.
  Леночка все боялась, как бы Баба Яга не съела ее папу, и очень просила Боженьку, чтобы Он помог папе. Сложив умоляюще ручки, она становилась на коленочки перед иконами и просила:
  - Боженька, верни мне скорее папочку! Чтобы он живой вернулся! Я очень скучаю и все время болею и плачу…
  С иконки весело смотрел красивый младенец Иисус Христос, и Леночке верилось, что вот совсем скоро откроется дверь широко-широко и милый папа, почему-то пахнущий морем и фруктами, вбежит в маленькую девятиметровую комнатку, схватит Леночку на ручки и закружит- закружит! – Где моя девочка? А вот она!
  - Да, я здесь! – кричала Леночка, срываясь с диванчика. И просыпалась.
  И тогда, топая босыми ножками по домотканой дорожке, она бежала к окошку и, вскарабкавшись на старенький диванчик, долго глядела на улицу. Желтая акация тихо по-утреннему благоухала. Просыпались разные жучки, пташки. Целый мир оживал- добрый, радостный, светлый. И все в этом мире для детского сердечка сияло покоем, надеждой и любовью.
  Каждый вечер бабушка ставила Леночку перед картонными иконками на коленочки и почему-то шепотом говорила:
- Давай помолимся.
  И Леночка с детства знала, что молиться надо тихо-тихо, чтобы Кощей Безсмертный за стеной не услышал.
 
                ХВЕИЛЕИПЕОК.

  Бабушка часто читала Леночке рассказы и сказки из старой книжки. Интереснее всего было слушать про маленького мальчика Филиппка, который учился читать. Самое забавное было слушать, как бабушка произносила его имя, которое он сам пытался выговорить по буквам. Леночка заливалась веселым смехом, как колокольчик, когда бабушка серьезно произносила по слогам: хвеи, леи, пе...
- Ок! – радостно кричала Леночка конец слова. А бабушка поправляла огромные очки на большом носу, которые с него все время сваливались, и  наконец торжественно называла полное имя:
  -Филиппок!
  Потом Леночка шла с любимой бабушкой в парк, который был за оврагом. Парк плавно переходил в лес и весной там цвели синие подснежники – мягкие, нежные и  пушистые, похожие на колокольчики, с мохнатыми упругими ножками. Их еще называли сон-трава. Леночка их никогда не срывала – только любовалась.
  Чуть позже появлялись гусиный лук, ландыши. Все вокруг благоухало, звенело, жужжало. Летали пчелки, бабочки, стрекозы. Они садились на цветочки и хоботками нюхали аромат, собирали нектар. И еще было много других цветов – красивых, нежных, с неповторимым ароматом. Так , наверное, пахнет в раю, где все в цветах.
  Леночка собирала букеты, а старый сосед, инвалид войны дядя Федя  фотографировал ее. Бабушка отправляла папе на Кубу фотографии и писала на обратной стороне: «А Леночка не умеет улыбаться. Ей сказали – улыбнись, а она заплакала.»
  Тем временем на мир надвигалась грозная катастрофа. Советская власть, как злая Баба Яга, летала в ступе и махала своей метелкой, которую называли ядерной ракетой. А какой-то злой гном из подземного царства стучал огромным башмаком по трибуне Организации Объединенных Наций и грозился всем показать маму какого-то Кузи, или, как говорила баба Цатя – Кузькину мать. А зачем ее надо было всем показывать, Леночке было невдомек. Ей становилось жалко и этого бедного Кузю, и маленького Филиппка.  Леночка горько плакала.
  Не знала Леночка,  куда девалась и ее мама. А баба Цатя отмалчивалась или переводила разговор на другую тему. Наверное, ее – бабушку и Леночкину маму тоже обижала злая Баба Яга. И Леночка снова плакала.
  Впрочем, вскорости и самой Леночке стало доставаться от советской власти.
  Огромный толстый мальчуган, сын первого секретаря Стукинского райкома партии, стал обижать хрупкую маленькую третьеклассницу. Он отлавливал ее в коридорах школы, на лестницах, где свесившись с верхнего пролета, неожиданно обрушивал на голову девочке здоровенный портфелище, набитый книжками, сменной обувью и бутербродами с дефицитной тогда колбасой. Леночка падала и скатывалась по ступенькам лестницы, а откормленный боровок – отпрыск главного партийного деятеля района злорадно хохотал. Впрочем, Леночка советской власти спуску не давала, и однажды на перемене она очень ловко подставила ей подножку, так что советская власть кубарем покатилась кверху тормашками; точнее, покатился тот толстый мальчишка, который носил важную фамилию Лонгашов, и чья мама работала первым секретарём стукинского райкома партии или, как говорил Леночкин Папа, была главной стукой района.

                БАБА ЦАТЯ.

  Баба Цатя любила курить «Беломор». Любила она иногда и выпить. Напуская на себя браваду, часто распевала песни, балагурила. Она всегда была в благодушном расположении  и никогда не падала духом.
  - Эх, родимая, поила бы ты меня всю жизнь! – говаривала баба Цатя, целуя бутылку водки, потом прижимая ее к груди и к голове. Затем пела забористые частушки, отплясывала чечётку и, слегка задыхаясь, плюхалась на диванчик.   
  Бабушка была остра на язычок. Если кто-то долго икал и говорил, что его кто-то вспоминает, она неизменно добавляла:  -Свинья кучу починает!
  Если кто-то закашлялся в ненужный момент, она весело кричала:
  -Что за кашель и пердеж – ничего не разберешь!
  Леночку она любила до самозабвения и  по утрам ласково и весело будила малышку словами « Сюлька, сюлька, вставай, картосюлька поспела!» Да и потом, когда Леночка выросла, баба Цатя оставалась такой же жизнерадостной, прикрывая свою скорбь шутками. Но глаза ее оставались грустными.
  Вообще судьба бабушки была не из легких. Фелицата происходила из старинного поповского рода. В семье было девять детей, отец не стал принимать священный сан, хотя и его отец, и дед, и прадеды были священниками. Даже в роду по преданию был митрополит Киевский - Феогност Лебедев...
  Отец Фелицаты удовольствовался бухгалтерской должностью при храме. Он не полез в это пекло и  с удовольствием регентовал на клиросе, где пели все его дети, и маленькая Цапачка тоже. Вечерами они собирались на крылечке и распевали церковные канты. И тогда над тверской землей из  села Покровское, что под Кимрами, звучало стройное многоголосое пение, которое неслось над туманами и лесами, поднимаясь к небу: Аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже!
  Все дети росли в труде. Они собирали ягоды  -  клюкву и бруснику на болотах, порой погружаясь в холодную жижу по самую шейку. Мешками они таскали домой грибы – рыжики, волнушки, грузди. Бабушка была замечательным грибником и никогда не возвращалась из леса с пустой корзинкой. Да и места были нетронутые, девственные.
  По утренней росе, когда только просыпались птицы, дети уже аукались в лесу. День был длинный до безконечности. Возвращаясь из леса, дети опять пели, поэтому голоса у них были сильные и звонкие.
  На дворе дома их уже ожидал кипящий самовар и вкусные свежие плюшки, баранки, пряники, напеченные мамой.
  На роду, как и вообще на всём государстве Российском, явно почивало благословение Божие.
  На втором этаже дома бочками стояла кислая капуста с клюквой, солонина, соленые грибы, моченые яблоки, маринованные и соленые огурцы, помидоры. Было полное и всяческое изобилие. Как в сказке. Или, говоря по-поповски: долгоден-ственное и мирное житие.
  Но как и в каждой сказке, появлялись и отрицательные персонажи, без которых, видать, и нам не обойтись…               
 
                СБОРИЩЕ.

   Смеркалось. Зимний вечер грозился превратиться в ночь. Но звёзд на небе не было видно. Всё заволокло тучами,  в Москве в этом году было не по-зимнему слякотно и туманно. Редкие прохожие, спешившие по своим делам, скользили и падали на мокром льду, и чертыхались.
   Лишь за массивными стенами древнего монастыря в высоких палатах сияли электрические паникадила, бросая свой яркий синтетический свет. И сквозь туманную мглу пробивались маяком.
   Но маяк  был тоже синтетический, это был тот фальшивый маячок, который загнал на погибель и на рифы царскую яхту Российской империи. Белоснежная «Ливадия» раскололась пополам и затонула. Это было недавно. А теперь подобная участь готовилась уже самой державе.
   Над длинным столом возвышался высокий седовласый мужчина с окладистой бородой и огромным носом с плюшкой. Обычно добродушный вид его в этот раз сменился на чрезвычайно озабоченный. Он выступал в роли радетеля и спасителя человечества. Было видно, что он пользовался особым авторитетом брадатой братии, собравшейся за столом. Все были не по этикету в чёрных рясах, как бы претендуя на неофициальность встречи и особую избранность. На столе было богато. Осетры, белорыбицы, водка и коньяки французские, кагоры всех сортов, икра чёрная, красная, дичь и прочая снедь в неописуемых количествах и совершенно не свойственная для голодного времени этой страшной зимы наполняла столы.
   Народ голодал, шла война. Собирались последние силы для решительного рывка. Но всё это было там, за высокими стенами монастыря. Здесь же шёл праздник…
   Поводом для сборища было католическое Рождество. Поэтому здесь присутствовал папский легат. Где-то на заднем плане маячил и пейсатый раввин. Зловеще поблёскивали погоны высшего генералитета царской армии. Представители государственной думы и правительства сидели за столом, жрали и пили. В ряду заговорщиков особое место занимал долговязый князь – родственник государя, который по-видимому руководил собранием.
   Длинноносый поп продолжал свою речь.
   - В эти трудные, решающие для родины дни, когда весь народ прилагает титанические усилия для того, чтобы выжить и не погибнуть, мы – высшее священство, весь клир – готовы поддержать водворение новых начал, основанных на свободе, равенстве и братстве, на этих трёх китах и основополагающих началах, на которых зиждется наше священное братство вольных каменщиков.
   В зале одобрительно зашушукались, кто-то заёрзал ногами под столом.
  - Правильно, правильно!!
   - Я ещё не закончил, - сделал нетерпеливо упреждающий  жест рукою выступающий. – Думаю, что выражу общее мнение всего Священного Синода и всей полноты русской православной церкви, если скажу, что Николай не может стать правителем такой огромной державы, какой станет Россия после войны! Весь мир окажется у его ног, он на самом деле намерен освободить Константинополь и возродить Византийскую империю под своим патронажем, а кем тогда станем мы? А вдруг он действительно победит и создаст мировую империю, станет патриархом – новым папой, а там и до догматов веры доберётся! – Шнобель перешёл на визг, ему сочувственно поддакивали папские легаты и пейсатые раввины.
  - Дочек поставит европейскими королевами,- немку императрицей,- царевича императором Византийским, - теперь уже лаял, выплёвывая слова, Шнобель.
   Теперь уже все переполошились, началась паника, поднялся гвалт, кто-то поперхнулся водкой, кого-то затёрли и чуть не затоптали, кто-то упал мордой в салат...
   Подождавши, пока водворится порядок, Шнобель объявил наконец лозунг дня: - наша позиция неколебима. - Старый режим прогнил, царь у нас – пьяница и мягкотелый человек, подкаблучник, всем руководит его жена – немецкая шпионка. А ею руководит  распутный мужик в косоворотке. Такое терпеть мы больше не в силах. И нужно положить этому конец.
      Лязгнули шпоры. Раздался голос:
   - Так оно и есть. И я под присягой могу это подтвердить! – рявкнул великий князь, вскакивая с места, и грохоча шашкой, украшенной рубинами. Его медалька болталась на кителе, как награда у породистого пса.
    Было видно, что великий князь очень раздосадован и обижен на нынешнюю власть. Каждое слово и каждый жест его сочились ядом.
   - Этот мальчишка – совершеннейший бездарь! Он ничего не смыслит в военных действиях! И неминуемо приведёт державу к краху и капитуляции – к потере всего. Всем руководит эта баба – немецкая шпионка! И её полоумный любовник. Мне известно, что именно по его совету, переданному через эту бабу,
Николашка снял меня с поста Верховного Главнокомандующего. Это  Я-а, я-а всё сделал и подготовил для победы на фронтах! Я подготовил почву, выпестовал генералов, а теперь Он, – оН! – пожинает плоды моих трудов! И трубит о своей великой гениальности. Но эта камарилья всё равно плохо кончит. И чем быстрее мы их уберем от власти, тем лучше для всех нас. Вы знаете, что я не рвусь к царской власти и не страдаю манией величия, моё мнение вам известно. Отречение царя и регентство над больным цесаревичем. Царицу с Великими Княжнами – в монастырь, мужика – в кандалы и на каторгу!
   Все одобрительно захлопали и засмеялись. Радостно подняли полные фужеры. Попы криво ухмылялись. И маслеными глазками посматривали на пробегавших мимо молодых мальчиков-послушников в облегающих подрясниках, служивших за столами официантами. Некоторые отцы не удерживались и слегка похлопывали подростков чуть пониже спины.
   Все выпили и послышался нестройный говор.
   - Давно пора навести в стране порядок, - говорил какой-то штатский своему соседу, по внешности напоминавшему пивную бочку, но имевшему на голове – тыкве не свойственную бочкам митру, одобрительно покачивавшуюся в такт словам своего визави.
   - Господа, господа! – кричал рыжий всклокоченный господин в пенсне. – Предлагаю тост! За будущего регента! А в последующем, и царя нашего, великого князя Сосипатра Никандровича! Ура!
   - Ура! – воскликнули все и вновь хлопнули по полной.
   - Господа, господа, я очень тронут вашим доверием, - по видимости растрогавшись, великий князь как бы собирался с мыслями… - Безусловно, если я возглавлю династию, всё будет по- новому. Вам известна моя программа. Это свобода церкви, её неподконтрольность государству. Это назначение, или выборы патриарха… - тут вся поповская братия радостно заёрзала и засмеялась. 
    - В государственной жизни я поборник конституционной монархии, с приоритетом закона над властью,  но допускаю и толковую республику, - на выбор народных избранников… - тут уже одобрительно заёрзали и засмеялись штатские члены государственной думы.
    - Весь преданный нашему движению генералитет должен быть достойно награждён… - теперь уже «генералитет», перестав двигать в такт челюстям ушами и насторожившись, ловил каждое слово. – Да – да, и это не просто слова.Сейчас, в шаге от победы, мне представляется не только возможным, но и необходимым назначение наших генералов генерал-губернаторами оккупированных нашими доблестными войсками территорий. Причём наделить их чрезвычайными полномочиями с правами не только казнить-миловать на оккупированных территориях, но и взыскивать репарации. Фактически вы, господа, станете полноправными соправителями великой империи, - каждый в своём графстве, разумеется, с получением графского титула и пожизненного наследуемого владения. Можете не беспокоиться, владений будет более чем достаточно. Это Германия, господа…- тут  крики – ура!- потрясли и слегка напугали поповскую и гражданскую часть аудитории и чуть не уронили люстру с канделябрами. – Но это не всё, господа! Франция, Австро-Венгрия, Великобритания, Турция, да что Турция,- весь мир будет у нас под ногами!
   - Урррааааа!!!, - ещё громче завопили генеральские глотки. – Ура новому императору!- ( Канделябры наконец попадали.)
   - Где это чёртово шампанское?
   - Да уберите вы ваш хренов кагор!
     Казалось, всё пришло в движение и оживилось. Челюсти задвигались ещё активнее, ножи и вилки застучали ещё громче. Всё смешалось, как в калейдоскопе, и покатилось куда- то под гору, как снежный ком. Да оно по сути и было тем страшным снежным комом, однажды покатившимся с горы и вовлёкшим за собою в падение великое множество народа, так что даже и звёзды небесные послетали со своего небосклона, - и, наконец, оставившего за собою заживо погребённою почти всю российскую державу. И многие участники этого заговора не избежали общей участи преданного ими народа русского.
   Но это будет позже, значительно позже. А пока что шла разметка будущей власти и её делёжка.
   Начинавший своё выступление высокий поп с мясистым носом вновь поднялся со своего места.
   - Братия, попрошу минуту внимания…, да тише вы, - уже высоким голосом обратился он к сидящим за столом,  уже изрядно наклюкавшимся «братиям». Зазвенел колокольчик.
    - Итак, подведём итог нашего судьбоносного совета, - начал он. - Наведение порядка в нашем государстве и водворение новых начал неизбежно повлечёт некоторое смущение в нашем тёмном и, к сожалению, до сих пор не воспитанном народе. И этот вопрос мы берём на себя! Вы сами всё увидите… Затруднений не будет, ведь всякая власть от Бога!
   - А особенно наша! – ввернул кто –то из сидевших за столом, и все радостно расхохотались.
   - Во всяком случае, все верные чада нашей церкви выступят единодушно за новую власть, - резюмировал поп. – А кто посмеет ослушаться священноначалия, получит анафему! Хватит с нас цезарепапизма, всех этих выскочек, неучей зазнавшихся…
   -Серафима он, видишь ли, прославил…, теперь тот его прославит!
   - Чушь, анафема!
   – Вишь, в патриархи он захотел!
   – Да кто его пустит!
   – Мы не допустим чужаков!
   – Ещё и с раскольниками христосуется на пасху…
   - Еретик! – Выпалил, словно выстрелил из пулемёта, обиженный чем-то на царя поп.
   - Браво! – закричала галёрка, - браво! Бис!- И, радостно смеясь, хлопала в ладоши.
   Тут поднялся со своего места маститый представитель государственной думы.
   Как истинный государственный ум, он был, как сказал поэт, «дум высоких полн». Соответственно, был мастером всевозможных пакостей и интриг.
   - Господа, пора от слов перейти к делу, - заявил он, и предложил свой план захвата власти.
   План этот уже неоднократно обсуждался и ранее, но именно теперь, казалось, приобретал свою законченность и завершенность. Заманить Государя в ловушку и вынудить отречься от престола, это лишь полдела. А вот как связать этот дурацкий русский народ, всех этих дурацких «верноподданных», всё это дурачьё… И заставить их служить не своему царю-батюшке, а по сути чуждой им власти, власти иноплеменной и ненавистной, которая погонит это дурачьё на убой! Да ещё убедить их радоваться при этом, будто они незнамо как облагодетельствованы! Патриоты…
   Всё это было бы невозможно в любом здравомыслящем обществе, но они уже схватили наживку, приняв извращённые догматы и постулаты религии иуды - гностицизма во всех его тонких проявлениях. Вот уже засланы растлители народного духа со своим учением непротивления злу насилием. Под видом священства проникают переодетые иудеи, масоны-извращенцы и маги…
   Внедряется масонская библия, специально переработанная для народов-гоев, т.е. животных с человеческим лицом. В ней была скрыта сатанинская сущность служения сатане народа-богоборца. И вот уже весь обречённый на заклание  народ-дурак читает псалтирь Давида. Царя-убийцы, блудника и прелюбодея, содомита, антихриста. И вместе с ним молится о том, чтобы «возрадовалась дщерь иерусалимская», чтобы «созиждились стены иерусалимские», льстиво обещаясь тогда возложить пред богом иудеев тельца…      
    -Какая насмешка! Ведь, пожалуй, и вымолят нам землю обетованную,- думал далее «государственный муж», - с которой изгнал нас Иегова! А ещё они поплачут и порыдают вместе с нами, непримиримо проклиная во псалмах все народы, окромя нас, на которых, само собой, призывается только благословение Божие! – Очевидно, за то, что мы так жестоко расправились с их Богом-Христом!
   И вот уже пускают бедных иудеев в державу русскую, укрывая их, бедненьких, от гнева Божия и примеряя  тем самым их проклятие на себя – это завшивленное вонючее рубище рабства, в древности наложенное на Хама...
    И вот уже, попущением Божиим, русский народ получает рабство египетское в лице самозванных правителей!
Терпит поругание и оплевание, насилие и растление, терпит вырождение и убиение! И недоумевает, - за что такое наказание?
    А ушастые и длинноносые попы им говорят: терпите, Бог терпел, и вам велел, ведь всякая власть от Бога!
    Всё это видел и предчувствовал головастик из государственной думы, и поэтому жарко приветствовал братьев-масонов в рясах, и дружески им улыбался.
    Улыбались и попы, поглаживая свои окладистые бороды и потряхивая толстенькими животиками. Пока что они довольны друг дружкой. Начинался молебен об успешном совершении государственного переворота с возношением долгоденственного и мирного жития властям и воинствам масонским на многая лета…
    Многая лета, многая лета, мно-о-о-о-о-о-гая ле-е-э-э-та!- гремел нестройный и пьяный хор, но под конец запутался, заплутался в своих «о», и наконец сбился.
    Толпа, не дослушав, рванула к выходу.
    - Кажись, заканчивают,- с облегчением думали, сторонясь, чтобы их не затоптали, молодые послушники в приталенных подрясниках. Но всё ещё только начиналось… 
               
                ПОД ОТКОС.

    Восемь лет было Цапачке, когда грянула революция. Где-то в далеком Петербурге свергали царя и вся семья словно замерла в оцепенении. После свержения царской власти попы почти во всех храмах зачитывали огласительные поучения. Русский народ призывали радоваться. Оказалось, что «старая, потерявшая доверие народа» власть наконец-то рухнула.   
   В послании Св. Синода ко всероссийской пастве от 9 марта 1917 года говорилось:
   « Свершилась воля Божия…Все верные сыны родины должны проникнуться общим воодушевлением. Ради многих жертв, принесенных ради завоевания гражданской свободы, приложим все усилия к повиновению Временному Правительству, чтобы облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы.»
    Народ призывали радоваться и присягать Временному правительству, презрев многочисленные благодеяния благочестивого Царского Семейства, их любовь и милость к своему народу и церкви, а также соборную клятву 1613 года, данную предками и подтвержденную тогда самими попами и всем русским людом.
    Таким образом, через несколько дней после начала  революции Российская церковь перестала быть монархической, запретив употребление таких слов , как «император», « царствующий» и т.д. Перестав быть монархической, церковь фактически стала республиканской, т.е. народоправческой или, в переводе на греческий язык, – Лаодикийской.  А  по-русски говоря, клятвопреступной, и ввергнувшей всю свою паству в страшный грех клятвопреступления.
   - Теперь мы освободились от векового рабства,- вещал пьяненький попенок.- Теперь, братия, свобода, равенство и братство у нас будет! Старый режим потерял доверие народа, и свергнут, мы теперь новый построим! Кто был никем, тот станет всем!
   Слушая всю эту ересь, отец Фелицаты тогда впервые по- настоящему обрадовался и возблагодарил Бога, давшего ему силы отказаться от священного сана. В который раз он задумчиво перечитывал вслух третью главу Откровения Иоанна Богослова – Апокалипсиса…
   «… И Ангелу Лаодикийской Церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то изблюю тебя из уст Моих…»
   - Как же так? – думал вслух Владимир Иванович, - Как это может произойти? Церковь-то чуть не главное, что у нас есть.   
   Дети, слушая горестные слова отца, тоже задумывались, как бы спрашивая друг друга: а что же будет дальше?
   «… Ибо ты говоришь: « я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.» - Так вот, значит, почему это все? – думал Владимир Иванович.   - Значит, теперь мы увидим свою нищету и наготу! Но ведь мы просто жили, трудились, не жировали…
   Он с сожалением посмотрел на детишек.
   «… Советую  тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться, и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.»
   - А ведь я виноват, да-да, что же я наделал?! – Владимир Иванович схватился за голову и застонал.
   Он только один и знал, почему так больно и горестно на душе.
  ... Между тем, всероссийский шабаш продолжался. По оценкам Русских историков  революционно – демократическая политическая позиция подавляющего числа  российских архиереев в период  революции  послужила  главным  фактором, решившим судьбу монархии.  Призыв иерархов РПЦ к преступлению клятвы 1613 года, данной русским народом  на верность Дому Романовых «до скончания века», и призыв к  признанию Временного Правительства истинной властью, а также положительная оценка факта свержения династии Романовых и «канонические» прещения в отношении священнослужителей, имевших монархические убеждения, прозвучали приговором для русского царя, всей его семьи, а в конечном счете – для всего русского народа.
   С одной стороны, любое монархическое движение лишилось идеологической и молитвенной поддержки церкви. С другой стороны, свержению самодержавия предавался «законный» характер.
   Священноначалие РПЦ стремилось поддержать Временное Правительство идеологически и экономически, опасаясь возврата прежнего монархического образа правления. В первом « поучении с церковного амвона» царское правительство, упоминаемое как « негодные люди», обвинялось в провокации кризиса в стране, в упадке всех государственных дел, в срыве снабжения армии боеприпасами и продовольствием, в передаче планов военных действий немцам.
   Свержение монархии объявлялось закономерным и произошедшим по Божественной санкции.
   «Старое правительство довело Россию до края гибели… Народ восстал за правду, за Россию, свергнул старую власть, которую Бог через народ покарал за все ее тяжкие и великие грехи».    
   Новую власть объявили избранной народом – «тем самым народом, который завоевал себе свободу и свергнул поработителей этой свободы.»
   Читая  и слушая все эти новости, Владимир Иванович мучительно размышлял:
  -  Какой же это народ завоевал себе свободу и власть в России?  Ведь русский народ и так имел свою, установленную Богом, самодержавную власть своего природного русского царя и свою, - освященную Богом и дарованную русским царем, свободу?    
   Пожалуй, единственным ущемленным в царской России народом были евреи. Лишь их племя Государь пытался как - то сдержать от массового исхода во власть. Вот они - то и возглавили Временное правительство, все эти Троцкие, Керенские, вся эта сволочь, и ни одного русского человека!
  -Так что же,  все эти сыны диавола, как их назвал и Господь наш, Иисус Христос,- все они и есть теперь наша власть, которой мы теперь должны повиноваться? Обо всем этом хорошо знают все епископы, и все равно призывают им, жидам, присягать вместо Помазанника Божия! А, может, они и сами- жиды?
   Такие тяжелые мысли преследовали Владимира Ивановича, и он не находил на них ответа. Теперь события развивались с молниеносной быстротой. Манифест об отречении Государя, приход Временного правительства, свержение Временного правительства…
 - А что же я-то? Ведь я прятал революционера в подвале своего дома от царской охранки? – снова обожгло его сердце воспоминание.- И кого? Самого Калинина! 
   Ленин, Свердлов и Калинин. Три зловещих карлика. Три пигмея. Три злодея. И во всех троих один – сатана.
   Большевики, жаждущие власти и денег, - те, которые захотели стать больше всех.
   Словно гром с небес, прозвучали в памяти Владимира Ивановича слова соборной клятвы русского народа, которую он знал наизусть  и еще малышом повторял в церковно-приходской школе:
   « А кто похочет, помимо Государя Царя и Великого Князя Михайла Федоровича, всея России Самодержца, и Его детей, которых Им, Государем, впредь Бог даст, искати и хотети иного Государя из каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити, - и нам, боярам, и окольничим, и дворянам, и приказным людям, на того изменника стояти всею землею за один.
   А кто убо и не похощет послушати сего Соборного  Уложения, его же Бог благоизволи, и начнет глаголати ино и молву в людех чинити, и таковый,  аще от священных чину, и от бояр царских сигклит и воинских, или ин кто от простых людей и в каком чину ни буди, по священным правилом святых Апостол, и Вселенских седми Соборов святых отец и Поместных, и по Соборному Уложению всего Освященного Собора, чину своего извержен будет, и от Церкви Божией отлучен, и святых Христовых Таин приобщения, яко раскольник Церкви Божия и всего Православного Хрестьянства мятежник, и разоритель Закону Божию, а по царским законом месть восприимет, и нашего смирения и всего священного Собора не буди на нем благословения отныне и до века.
    Да будет твердо и неразрушимо в будущая лета, в роды и роды, и не прейдет ни единая черта от написанных в ней.»
   А ещё там говорилось и об отлучении от Святыя Троицы таковых, дерзнувших бунтовать супротив помазанника Божия.
  - Что же они, эти нехристи, натворили? – Задавали себе вопрос православные миряне, и не находили ответа.
    Не могли они понять, как такое могло произойти, чтобы одномоментно вся Русская Православная Церковь ухнула в отлучение от Святыя Троицы, да ещё и со всею своею всероссийскою паствою!
  - Да минует нас чаша сия, - истово перекрестился на образа Владимир Иванович. В груди было холодно, душа замерла в ужасе…
   … Но чаша сия не миновала его семейства. Усадьба его была разграблена. Дети погибли в Великую Отечественную. Цапачка вышла замуж за летчика, но того посадили и расстреляли в 37 году. Офицеры части в Даурии, где он служил, вступились за него, принеся в первый отдел письмо. Мелкий прыщавый особист, нервно поправив очочки а-ля берия на носу, заявил: «Нам плохие и не нужны.» Цапачке было предложено в 24 часа уехать из гарнизона. И она стремительно полетела под откос жизни, докатившись, наконец, до Стукинского барака.

                ВРЕМЯ ПРИШЛО.

    Всему свой час под солнцем. И сейчас пришло время согреть мир любовью и милостью. Где-то там далеко боль веков, скомканные кровавыми руками священные хоругви. Этими же руками ослепленная Русь.
   Они вырвали твои ясные очи, Родина моя! Они истерзали тебя законом, убивающим безнаказанно твоих детей. Они – палачи твоего народа, тайные и явные.
   Куда ты идешь, ослепленная и поруганная Русь? Ведь из твоей груди вырезали сердце… Сердце твое – держава. Трубит труба планеты, последняя труба. Чуткие души твоих детей слышат это последнее глашение. Если ты погибнешь, - погибнет земля. И не спасутся те, кто загнал тебя на край бездны. Потому что над всем мирозданием властвует Бог. И Он отомстит за тебя.
   Убить Истину невозможно!
  - Они думали, что убили Бога, – и просчитались: воскресением  всех народов стало Воскресение Христово!
  - Они думали, что, убивши Царя Русского, уничтожат Державу, – и удивились: живо тело обезглавленное, жив русский народ!
   Забыл враг про корни, питающие ствол.
   Забыл про Истину, хранителями Которой были и остались чада Божии!
   Держава – в сердце народа, в его душе, и не вытравить этого никому.
   Ни коммунистам, железной рукой загонявшим русский народ в «коммунистическое счастье». Ни демократам, когтистой лапой смерти опять же загонявшим этот же русский народ на кладбище.  Ни, наконец, наглым и полоумным попам, предавшим помазанника Божия и весь народ русский этим самым «властям и воинствам ея», и  «благословившим» весь русский народ на мученичество! 
    Забыли они все, что народ Божий в деснице Царицы Небесной, - в Её руках! Умученный же Государь наш Николай Александрович Романов и поныне правит своими подданными и оказывает нам помощь свою с небес. И зрит на землю родную и на веру нашу.
   Навязанные врагами отечества лозунги свободы, равенства и братства, плотно засевшие в размягчённом мозгу обывателя, пора бы заменить на Веру, Верность и Единство:
   Веру в Пресвятую Троицу, Верность Государю Николаю Александровичу, и возвращение русского национального единства откроют путь спасения, пробудят уснувшие волю и разум и разорвут расставленные силки: свободу в грабежах и убийствах русского народа, равенство при делёжке награбленного и братство вольных каменщиков, ограждающее их от наказания. Это и есть каббалистические заклятия, растлившие русский народ и приведшие его на путь погибели.
   В свою очередь, Православие, Самодержавие и Народность, как новые лозунги дня вчерашнего, неплохо бы расшифровать:
   Извращённое гностиками православие как идеология, поддерживающая эту пирамиду, парализующая волю и разум русского народа, а фактически, на сегодняшний день - талмудическое учение.    
   Самодержавие как абсолютная власть антихриста, активно поддерживающая интересы национальных меньшинств и агрессивно подавляющая и уничтожающая коренное народонаселение.
   И народность как превалирование корпоративных интересов национальных меньшинств, причём проживающих на чужой территории, - над коренными титульными нациями.