Обратная сторона мечты -часть 3

 
Поверь – когда в нас подлых мыслей нет,
Нам ничего не следует бояться.
Зло ближнему – вот где источник бед.
Оно и сбросит в пропасть, может статься. (Данте)

Шли дни. Узники яростно крошили землю, выдалбливая ступеньки. Но работать становилось все сложнее. С одной стороны – ступеней становилось все больше и больше, с другой – их нужно было долбить уже на расстоянии вытянутой руки, а потом, и стоя на плечах своего товарища ... Эта была одна из сложностей. Вторая сложность заключалась в том, что «хозяин», как прозвали похитителя несчастные узники, приходил все чаще и чаще и сидел подолгу у крышки колодца. Он наблюдал за ними, он прислушивался. Приходилось прекращать работу. Сначала мужчины старались не злить его и потому сдерживали свою ненависть. Но с каждым днем становилось все труднее. Вонь, голод, холод, боль во всем теле, температура, удушливый кашель и пр., ослабляло их волю, позволяя надежде на избавление медленно покидать их. Они перестали сдерживать свои эмоции. Стоило заметить «хозяина», как они начинали истощенно кричать, поносить врага самыми последними словами. Только Георгий оставался верен себе, он замыкался и плотно сжимал губы. Не в его натуре было терять своего человеческого лица. Он был уверен, что тот, кто отправил их на мучительную смерть – не маньяк. У маньяка есть своя неумолимая, страшная, смертельная, но система. В их похищении не было системы. Здесь была ненависть одного человека ко всем им вместе взятых. И ненависть эта с годами разложила душу того, кто часами, не уставая, жадно следит за ними. Его гложет страшная болезнь – месть. Против этого яда существует единственное противоядие – покаяние. Искреннее, унизительное покаяние. Не во всех случаях оно помогает, но всегда есть надежда ... Поэтому в минуты затишья он требовал от своих товарищей скурпулезного отчета о своем прошлом. Как ни странно, все до одного клялись, что ничего ТАКОГО, за что их могли скинуть в эту яму, они не совершали. Георгий им не верил. К себе же был беспощаден, не найдя ничего крамольного в своей прошлой жизни, он каждый раз, вновь и вновь, совершал бег по кругу ...

Тем временем____________

Жена Исмаила подняла на ноги всю районную полицию, требуя начать поиски мужа на территории Греции.
Сын Григориса, по настоянию жены, пока держал паузу: мало ли куда отец сбежал с очередной русской красавицей. Сидина в бороду – бес в ребро!
Друзья Георгия подняли все Афины на уши. Галочка плакала и днем и ночью. Поиски Трубодура не прекращались ни на минуту.
Константина искали теперь уже даже в Грузии. Его любили, без него не могли жить. Лучшего отца и более любящего мужа трудно было найти в наше время ... 

Подсказка_____________

Все четверо находились в одинаковом положении, если, конечно, не считать срок пребывания каждого ... Вместе они делили воду и корочки хлеба. Иногда «хозяин» баловал их отборной и вкусной едой, затем снова сажал на голодный паек. Приходил каждый день, но упорно и зловеще молчал. Узники кричали до исступления, ругались до изнеможения, а потом устало затихали. И тогда за работу брался Георгий. Исмаил таял на глазах и поэтому Трубодур спешил расспросить его обо всем. Он торопился. Турок каким-то образом был связан со всеми ими, узнать его тайну – значит помочь вспомнить свою ... Исмаил, не смотря на непредсказуемость своего характера, нравился как Георгию, так и Григорису. Константин ненавидил турка, но эта ненависть была взаимной ...
 Георгию Константин тоже не нравился. Он доверял своим инстинктам. Легко оценивая людей, интуитивно, без психологических оценок, он тут же принимал их или сразу же отторгал. Но находясь в замкнутом пронстранстве нельзя не помнить и не замечать того, что остальные узники страдают так же, как и ты. Поэтому он пытался понять, что же в добропорядочном семьянине его так отталкивает. Было в нем что-то ускользающее, нечистое и нечестное. Георгий не мог отмахнуться от той мысли, что Константину известно за что его сбросили в колодец. Он выкрикивал «хозяину» не обвинения, а как показалось Георгию, оправдания. У парня до сих пор еще ясно звучала в ушах его последняя фраза: «Ничтожество, вспомни само, что ты творило в молодости. Все, что случилось с тобой, ты само виновато. Ничтожество, ты само вырыло себе могилу. Ты должно молиться на меня. Ради меня ты смогло выжить!» Константин кричал не только по-гречески, но и по-русски. «Неужели, - думал Георгий, - неужели я прав? Или я придираюсь только потому, что он мне не симпатичен!?»
Никто тогда не обратил внимания на слова Константина. Все сами были в иступлении. Исмаиил: «Пророк Мухаммед раздавид тебя, собака! Шакал нечестивый я достану тебя с того света!» Григорис: «Господь все видит и не позволит невинным сгнить заживо. Скажи, в чем мой грех и я буду молить о пощаде. Может быть тебе нужны деньги? Отдам все до копеечки!!!»
«Странно, - разговаривая сам с собой, размышлял певец, - странно: все мы находимся на грани смерти, и все равно можем любить или не любить друг друга. Даже здесь, на краю небытия, мы остаемся верны своим вкусам и принципам. Даже здесь, Исмаил продолжает приклонять колени перед Аллахом. Даже здесь Григорис читает молитвы, застегивается на все пуговицы и приглаживает седые волосы; Константин - постоянно чистит пальцем свои золотые зубы и сдувает с костюма комочки земли; а я – что делаю я? Ах, да, я пою даже во сне. Что же выходит? Выходит то, что человек до последнего пытаеться остаться человеком. И пусть он кричит, воет, как зверь; пусть от него воняет, хуже чем от самого конченого бомжа, пусть ненависть к окружающим зашкаливает до высшего предела; в душе он остается той личностью, которой создал себя сам с момента осязания реальности"
... В этот вечер Исмаил был очень слаб, он с трудом отмахивался от надоедливого Георгия: – Не знаю еще что тебе сказать. Да, я был наркоман! Да, я трахал всех женщин, которые мне нравились! Но я никого не убил, не ограбил и ни разу не заставил ребенка плакать. Я почитал отца своего и мать ... Аллах свидетель. Чего ты от меня еще хочешь, грек!?
Грек не успел ответить. Открылся люк, на голову узникам упал пакет. Но в нем была не еда, был пакет с фотографиями. Тусклый фонарик вырывал из полутьмы неясные фигуры людей на снимке. Константин тут же поменял батарейку, которую прятал у себя на груди, и изображение заиграло новыми красками: на краю изумительно - бирюзового бассейна красавец юноша развлекался с полуобнаженными женщинами. Кто-то из них ластился к юноше, кто-то хохотал, кто-то раздевал довольного парня. И лишь одна девочка, сгорбившись, стояла в стороне и, казалось, рыдала ...
- Оппа-па, Исмаил, во как ты умеешь любить женщин! Да у тебя здесь целый гарем! Теперь я понял, за что тебя сюда сбросили, ты, наверное, изнасиловал жену нашего «хозяина», вот он тебе и мстит. Ох, какие красавицы!
- Шайтан золотозубый! Я любил женщин, не скрываю, а ты что их на хлеб мазал или ципурой запивал? Вонючий шайтан, жаль, что ножа у меня нет, я бы тебе горло перерезал, Аллах меня бы понял!
- Тебе бы только глотки резать, турок недорезанный! – С пеной у рта крикнул Константин и бросился на Исмаила.
Георгий успел его отбросить в сторону и вырвать фото: - Перестаньте сейчас же, вы жрете друг друга, как пауки в банке – не время и не место. Шкуры свои спасать надо! Лучше смотри сюда, Исмаил, ты кого-нибудь узнаешь? Женщин много и одна из них наша загадка. Вспоминай ...
Исмаил почти прилип к снимку. От избытка чувств, он нашел в себе силы и присел. Наступила тишина. Даже там, наверху, чувствовалось, как невидимый враг затаил дыхание. Ночь отдавала свои права утру, которое несмелыми лучиками уже касалась земляных стен смертельной темницы. – Эта толстая женщина – билядь и эти - худая и рыжая тоже билиади, они давно у меня работали. Хорошо работали. Вот этот девочка, что на меня не смотрит, я ее у Ахмеда купил, он говорил, что не сладкая, как чурбан. Она не хотела спать с мужчинами, но должна была мне деньги. Я ее заставил. Она не билиадь, но делала все, что ей говорил. Деньги должна была отработать, деньги от меня хотела чтобы билет купить, чтобы сюда, в Грецию, приехать, дело у нее здесь какой-то ... Неужели этот женщина там на верху!? Эй, ты, Ари, если это ты или твой мужчина, отвечай! Я тебя купил? Купил! Я тебе работу дал? Дал! Ты бежал от меня? Бежал! Ты мне еще должен? Должен! Зачем меня в яму? Я тебя яма не сажал. Ты не билиадь, я тебя любил. Бил мало. Кормил хорошо. Отвечай, женщина! Почти двадцать лет прошло. Ты почему такой злой!?
Но сверху послышался только шорох и тень исчезла ... Наступило пронзительное  солнечное утро. Фото переходили из рук в руки и подолгу задерживались. И ни на одном - лицо Ари нельзя было хорошо разобрать.
- Лица не видно, я не могу ее узнать, но кого-то она мне сильно напоминает - прошептал Григорис, - Исмаил. Ты хоть помнишь ее имя?
Молодой турок лежал бледный и казалось не дышал. Наконец он шелохнулся, закашлял и прохрипел: - Мы назвали ее Ари, пчелка, потому что кусалась больно, а настоящий имя не помню ... Если это она, или ее мужчина, я отсюда не выйду. Мне было 17 лет, Ари тоже примерно столько, она много плакал, проклинала, молилась своему Христу. Просила дать деньги на билет. Он, этот молодой женщина, был очень красивый, я хотел, чтобы он меня ласкала, любила. Ари говорила, что ненавидит меня, я ее сильно бил и продавал толстому Омару на весь ночь. Очень давно было. Я был совсем молодой, был сутенер, как у вас говорят. Все наши мужчины знают, что женщина родился на этот свет только для того, чтобы спать с мужчиной и быть сладкий. Она приехала из Грузии работать на кухню. Разве такой красивый и молодой женщина может работать на кухне? Не может. А Ари хотел. Я ее бил ... Потом встретил Эджи, полюбил и перестал любить других женщин ... - Последнюю фразу Исмаил не договорил и замер, все решили, что он заснул.
- Мне не знакома эта женщина. Впервые вижу, - чуть слышно прошептал Константин. – И что вообще у меня может быть общего с турецкими подстилками. Я настоящий мужчина и со шлюхами не вожусь!
- Как ты можешь судить так легко, ведь лица не разобрать ... Жизнь страшная вещь, она может и ангела сделать сообщником дьявола. Иногда это происходит так быстро и так незаметно, что оглядеться не успеешь, а она, жизнь, уже закончилась. Закончилась так, как ты и в самых страшных снах себе не представлял. Исмаил же говорил, что она не хо-те-ла,  - возмутился Григорис.
- Не знаю я ее, не знаю я ее, не знаю я ее, будь она проклята! - Константин забился в истерике. Задергался, белая пена полилась из его рта. Георгий и Григорис с трудом разжали его золотые зубы ... Мужчина глубоко вздохнул.
- Вспомнил, это точно она! О, эта родинка на ее плече! Господи, Элени, я не хотел причинять ей зла, но сын дороже, он был против ... Точно она! Слепец ... только тогда она была худее и старше ... я любил ее, я прогнал ее, - прошептал Григорис на ухо Трубодуру и тихо заплакал.
- Нет, это фото мне ничего не говорит. Мне нравятся пухленькие или спортивные ... и потом, никогда в жизни мне не приходилось бить женщин. Им незачем мне мстить ... – Его взгляд впился в другую фотографию. Бледный профиль девушки ясно высвечивался на фоне кирпичной стены. Она смотрела куда-то вниз, полная скорби и отрешенности. У Георгия пробежала дрожь по коже. Не в силах унять ее, отвернулся, а потом вновь посмотрел на Ари. Фотография, вещь, конечно, неодушевленная, но ему показалось, что видел он ее живую. Теперь уже взрослую красавицу и звали ее не Ари. Совсем недавно видел и ... не только видел ... Как внезапно они встретились ... И как резко он от нее отказался. Блистательная Галочка затмила все ... (продолжение следует)