Десятое марта

  8 марта. Красный листок календаря, оставленный нам в наследство от недостроенного коммунизма. Международный женский день, о котором почему-то не слышало большинство народов. Прекрасный весенний праздник, в который мужчины вспоминают Клару Цеткин очень интересными словами, все еще редко встречающимися в словарях.
  В этот день каждая женщина, осознанно или подсознательно, ждала в подарок бриллиант, в описании которого хотя бы встречается само слово «карат», что уж там говорить о размере. Согласно сухим цифрам статистики, 0,03% ожидающих бриллиант его всё-таки получили. На втором месте в списке подарков адресованному Деду Морозу мужу, папе, брату, свату стояла дорогая парфюмерия и косметика. Недорогую парфюмерию и косметику получили 41% женщин из числа ожидающих дорогую и 28% из числа ожидающих бриллиант. Далее в списке значилась крупная сумма денег на жизненно необходимые безделушки, которая ожидала в конвертике процентов этак пятнадцать из тех, кто ее хотел бы получить и 9%  из числа ожидающих бриллиант. Наконец, довольно многим женщинам хотелось отправиться в этот день в романтическое путешествие со своим избранником (лучше, естественно, без него). Что ж, для 32% романтических особ поездка к свекрови была достойной альтернативой берегам Пальма-де-Майорки. И не забудем 24% из числа ожидающих бриллиант. Большинство же наших обаятельных и привлекательных дам ждал фейерверк обязательных в этот день открыток, шоколадок, конфет, кастрюль, сковородок, форм для выпечки, шарфиков, халатиков, шапочек для бань и множество прочих мелких неожиданных сувенирчиков. Конечно, некоторых, особо удачливых, женщин подстерегали изысканные сюрпризы в виде мужа под столом, мужа в салате, мужа вообще неизвестно где находящегося. Учитывая менталитет российских мужчин, таких счастливых жен набралось 30% из общего числа плюс все остальные из числа ожидающих бриллиантовых россыпей.
               
   Надежда Ивановна, увы, не попала ни в одну из вышеперечисленных категорий, оставшись в этот день совсем без подарка. Заранее, как известно, дарить не стоит, а 8 марта ее мужа, Петровича, работающего охранником не такого уж и секретного объекта, угораздило попасть в смену, и меняться с ним желающих не было. Хоть и женский праздник, однако, пить за здоровье прекрасной половины человечества должны представители сильной. Упускать возможность легально, на глазах своей супруги, опустошать одну рюмку за другой, мило ей при этом улыбаясь, никто, конечно же, не хотел. В результате Петрович, мрачнее зимней тучи, в гордейшем одиночестве сидел в вагончике, в то время как весь честной народ с утра начал поднимать бокалы за милых дам.
   С утра, пребывая еще в непроснувшемся состоянии и не осознав трагичность своего положения, он позвонил жене, пожелал ей здоровья и долгих лет жизни. Хорошо, что успел это сделать, потому что к обеду настроение стало стремительно улетучиваться, когда самые настоящие его друзья начали периодически названивать ему на мобильный.
- Петрович, ну т-т-ты как, а!?
- Все нишшшшштяк, а?
- А моя такой салат забацала!
- А мы тут под селедочку ээээх!
- Ща, кроче, Витек зззайдет и мы ууууууу!!!
- А мы пшли пра… пре… проздрравить Катьку с Юлькой гы-гы-гы!!
  Слюноотделение у Петровича повышалось с каждым звонком и поедание тушеной картошки, заботливо собранной ему с собой Надеждой Ивановной, не способствовало его прекращению. Этот пробудившийся аппетит требовал пищи совсем другого рода! Увы, шеф Петровича имел редкую и довольно гадкую привычку, на которую не влияли никакие праздники, внезапно приезжать с проверками. Увольнял же он, в случае залета с сорокоградусным запахом, незамедлительно. Так что утолить свою, все возрастающую жажду, Петрович ну никак, блин, не мог! День шел за год и никак не мог закончиться.

    У Надежды Ивановны, между тем, все шло более-менее нормально. С утра самым первым отзвонился все-таки муж, сказавший пару дежурных фраз, повторяющихся каждый год. Затем позвонила с поздравлением мама, наговорили кучу теплых пожеланий друг другу, потом трубочку взял отец, внеся свою долю поздравлений. Буквально через пять минут на мобильном высветилось «сестренка», потом трезвонили подруги, с каждой по минуте-другой (если перевести в нормальные человеческие единицы измерения полчаса-час) разговора, так время до обеда и пролетело.
   А в обед пришла Маринка, Марина Эдуардовна, лучшая закадычная подруга Надежды Ивановны. Сменив трех мужей, разочаровавшись, благодаря им, в мужиках окончательно, она полюбила себя и перестала в чем-либо себе, любимой, отказывать. В первую очередь в хорошей еде и хорошем алкоголе, благо должность директора продовольственного магазина этому способствовала. На данный момент Марина являла собой девяносто семь килограммов жизнерадостного веселья и кипучего оптимизма.
- Надюшк, привет! С праздником тебя нашим! Ты чо сидишь што ли одна скучаешь в такой день с ума сошла сейчас мы с тобой отметим как полагается, – тараторя все это и целуя Надежду в щечку после каждого слова, она, ловко маневрируя своими габаритами, скинула пальто и протиснулась на кухню.
  Надежда сдалась без боя, поскольку выстоять против Маринки, ей все равно было не суждено. Она значительно уступала подруге и в размерах и в твердости характера (не зря ведь говорят, что противоположности сходятся), так что ей оставалось только скромно присесть в уголочек у себя же в гостях. Ураган «Марина» тем временем пронесся по кухне, сорвав дверцы со шкафов и холодильника, и через сорок семь секунд на столе были расставлены тарелки с нарезанными сырами, огурчиками и сервелатом, морской коктейль, коробка конфет и бутылка коньяка. Все продукты, кроме огурцов, Марина выудила из своей косметички, так что случайным ее визит назвать было нельзя. Конечно, Надежда и не сомневалась, что она придет – зная, что Петрович на работе Марина не могла оставить ее в такую дату одну, но надеялась, что этого не случится, поскольку празднование 8 марта в компании с лучшей подругой влекло за собой тяжелые последствия для здоровья. Надежда была, можно сказать, женщиной непьющей, однако Маринка произносила такое количество тостов, бдительно следя за рюмкой подруги, что окончание праздника обычно стиралось из памяти. Этот день не грозил стать исключением. 
- За нас, красивых!
- За тебя, моя хорошая!
- За настоящую женскую дружбу, что бы там не говорили!
- За мужиков, пусть живут!
  Через пару часов Надежда Ивановна потеряла счет выпитым ею рюмкам, еще где-то через час, они с Маринкой стали готовиться к выступлению на «Евровидении», изо всех сил стараясь спеть под караоке так, чтобы разбить вибрациями голоса хрустальные рюмки. Разбили две тарелки и салатницу, коленом и головой, кажется. Напевшись, пустились плясать, так что начала сыпаться штукатурка, а наплясавшись, куда-то поехали на такси, в котором было так хорошо свернуться калачиком и поспать…
   Пробуждение Надежды было тяжким – в голове грохотало, перед глазами проносились разноцветные вспышки. С трудом подняв веки, она с изумлением увидела над головой огромный сверкающий вращавшийся шар. «НЛО – было первой ее нетрезвой мыслью, - так и знала, что инопланетяне существуют». Опустив глаза, в подтверждение своей догадки, она увидела и самого инопланетянина, видимо пилота этого НЛО. Инопланетянин являл из себя атлетически, вернее даже, божественно сложенного молодого человека в очень-очень узких плавках, исполняющего довольно странные телодвижения прямо возле Надежды. Грациозно изгибаясь, он играл мышцами, плавно двигал своими бедрами, держа верёвочки и тряпочку своего купального костюма строго на линии глаз Надежды Ивановны, поворачиваясь при этом, как избушка из сказки, то задом, то передом. Видимо это был танец его планеты. «Все-таки танец – универсальный язык, - подумала Надежда». С трудом отведя взгляд в сторону от молодого человека, она обнаружила рядом с собой, на кожаном диванчике, на котором она, оказывается, сидела, Маринку. Подруга косовато улыбалась ей потекшими глазами и радостно ухмылялась губками с зажженной сигаретой.
- Мда, мужской стриптиззз, это вещь, да Надюх!
- А? Где я? – ничего оригинальнее этого вопроса уже не могло прийти в голову Надежды Ивановны.
- Надюх, ты чо, подруга? – Марина обеспокоенно сфокусировала на ней оба глаза, в которых даже снизился градус алкоголя. – Мы с тобой в стриптиз-клубе зажигаем, «Сказка на ночь» называется, у нас на центре недавно открылся, помнишь, я тебе рассказывала?
  Надюха осмотрелась по сторонам и по наличию в зале нескольких нетрезвых аборигенов обоих полов поняла, что они действительно находятся еще на Земле. Зал, оказалось, являлся помещением стриптиз-клуба, НЛО над головой было зеркальным шаром, из тех, что стандартно используются на дискотеках, а прекрасный марсианин был стриптизером со сценическим псевдонимом Арнольд. Как они с Маринкой здесь очутились было для Надежды Ивановны непостижимой загадкой, которую она тут же и попыталась разрешить.
- Мы как сюда попали, Марин?!
- На такси, конечно! Мы у тебя танцевали, танцевали, танцевали, танцевали, а потом ты сказала, что без мужиков танцевать неинтересно и реветь намылилась. Ну, я и предложила сюда рвануть, тут всегда, хи-хи-хи-хи, мужики в наличии, да еще какие! Ты посмотри, а! 
  А посмотреть действительно было на что – прямо перед глазами Надежды, словно гипнотизируя ее, туда-сюда раскачивались мускулистые ягодицы, разделенные узеньким шнурком. Надежда, не в силах оторваться от такого зрелища, видимо, действительно загипнотизированная, нашарила на столе дрожащей рукой бокал, в который Маринка успела плеснуть мартини, и залпом выпила его. Полный бокал оказался последней каплей, которую способна была осилить ее хрупкая женственная натура, и Надежда Ивановна грациозно распласталась на столике, погрузившись в летаргический сон. Празднование Международного женского дня для нее на этом закончилось.

   Буквально за полчаса до окончания одной из самых тяжелых смен в жизни Петровича, ему позвонил Васька Бузыкин. Из его невнятной речи, произнесенной очень хриплым шепотом, следовало, что он находится при смерти. Медицина в данном случае была бессильна, спасти доблестного рядового Райана мог только однополчанин Петрович. Ему было дано боевое задание – доставить на явочную квартиру сто граммов фронтовых  в количестве поллитра, а лучше одного целого. Спасение товарища являлось святым делом и, передав вверенный ему объект прибывшему синеватому сменщику, Петрович направился к Ваське кратчайшим путем через магазин.
   Прибыв к своему конечному пункту назначения, Петрович несколько минут безрезультатно набирал на домофоне номер квартиры Бузыкина, пока, наконец, в подъезд не зашла местная пенсионерка, имеющая ключ. Петрович тут же ужом проскользнул следом, провожаемый бдительным пенсионеркиным взглядом и ее же бормотанием, в котором улавливались слова «шляются», «разные», «алкаши», «с утра пораньше». Эти ласковые напутствования способствовали тому, что Петрович смог бы побить мировой результат по скоростному забегу в небоскребе, если бы только участвовал в нем в данный момент. В мгновение ока очутившись около нужной двери, он шарахнул по ней кодовым стуком, слышимым, вероятно, в близлежащих домах. Вновь оставленный без какого-либо ответа он решительно толкнул дверь. Его глазам предстало душещипательное зрелище – друг Васёк бледнее мела, в одних трусах и майке, неподвижно лежал в коридоре, с мольбою протянув навстречу руку и широко открыв рот, над которым дрожало спиртовое марево. Петрович, осознав серьезность ситуации, без промедления выхватил из пакета спасительную поллитру и вложил ее в руку товарища, сорвав предварительно пробку. Васька сразу приложился к горлышку сосуда, и вожделенная влага живительной струей хлынула куда-то в его недра.
- Аа-а-а-у-у-оо-ёпрст! – чуть ли не наполовину опорожнив емкость, Бузыкин блаженно раскинул руки в стороны, розовея на глазах. – Петроооович, мля! Проходи, спаситель!
  Словно оживший зомби из могилы, Васек, кряхтя, начал приходить в вертикальное положение, одной трясущейся рукой держась за стенку, другой, крепкой и несгибаемой как конечность Терминатора, сжимая драгоценную бутылку.
- Уфф! Или мне вчера было хорошо, или одно из двух! Айда, заходь! – Васька круто повернулся на пятках, сделал шаг в сторону кухни, наступил на одну из пустых бутылок, валявшихся на полу коридора, поскользнулся на ней и судорожно взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Но, поскольку левая рука, та, что тряслась, уже потеряла сцепление со стеной, а правую не смог бы разжать даже направленный ядерный взрыв, Васька на приличной скорости проехал на одной ноге, перепрыгивая с бутылки на бутылку, до самого зала, взлетел в воздух чуть ли не до потолка и приземлился прямо в кресло, оказавшись за столом. Из бутылки не вылилось ни капли. Если бы этот аттракцион наблюдала дирекция цирка «Дю Солей», Бузыгина незамедлительно ожидало бы заключение контракта. Петровича, идущего следом, такой ерундой было не удивить. Он сам как-то, пребывая в изрядном подпитии, вышел за добавкой с балкона третьего этажа и по троллейбусным проводам дошел до ближайшего ларька на остановке.
- Садись, Петрович, гостем будешь! Не, я чо-то не понял, ты чо, одну только взял? – Васька с лицом страдальца, над которым работает инквизиция, разглядывал волшебный эликсир, плещущийся в прозрачном сосуде.
- Наливай, давай, душу не выворачивай. У меня за вчерашний день ни капли во рту не было, а ты пузырем бултыхаешь перед глазами.
- Ща, ща, Петрович! – пристыженный друг поровну разлил водку по стаканам, видимо, совершенно запамятовав вычесть из своего то, что он выпил в коридоре.  – Держи. За что?
- Ну не за баб же! У них вчера праздник был. Давай за нас!
- Давай!
  Выпили, занюхали рукавами и помолчали с минуту.
- Слушай, Васек, а чо у тебя как и на похоронах не бывает – ни салата, ни шмалата, пустая скатерть со стаканами.
- А я думал, ты в курсе, моя же в санатории отдыхает, ей горящую с работы дали, ну она и поехала нервы лечить! Хе-хе! Позавчера, слышь, звонит короче, такая, я утром восьмого приеду, отпразднуем, готовь стол! А я говорю – те стол сварить или пожарить? Ну у нее, короче, снова вылеченные нервы воспалились, полчаса мне про меня в трубку орала, пока деньги не кончились, потом на домашний перезвонила, всех рогатых парнокопытных перечислила и сказала что у нее, слава Богу, еще четыре дня без моей рожи есть. Такие дела!
- Повезло, короче!
- Ну! Мы вот с соседом Коляном, знаешь Коляна, нет, ну узнаешь еще, вот мы вчера чуток зависли, а вечером он вроде ушел свою поздравлять. А ты, Надежду поздравил?
- Нет еще. Чо, думаешь, я один пузырь только взял? Надо же на пару гвоздик денег оставить.
- Так, значит. – Васька сосредоточенно забарабанил пальцами по столу, приняв вид Фридриха Паулюса, обдумывающего план «Барбаросса». – У тебя, значит, еще и деньги остались.
- Ну да, говорю же на подарок.
- Петрович, нормальные мужики подарки вчера подарили, а бабы получили. Сегодня, если чо, девятое марта. Никакой не красный день календаря. Слушай! – По заблестевшим глазам Бузыкина стало понятно, что «Барбаросса» созрела. – Бери мобилу, и звони жене, что остаешься на работе вместо кого-нибудь! У нас с тобой будет целый день совместной холостяцкой жизни!
- Какой еще совместной! – Петрович подумал, уж не сказалось ли недельное проживание без женской ласки на ориентации Василия.
- Попьем водочки спокойно, никто нудеть не будет, никто ничё не узнает. Красота, а!?
  Предложение было таким заманчивым, что Петрович колебался лишь пару секунд, а потом решительно взялся за мобильник.
               
  Второе праздничное пробуждение стало для Надежды Ивановны девятнадцатым кругом ада. В голове пожарным набатом звенели колокола, требующие погасить огонь в желудке, во рту стоял стойкий привкус сырых кошек, а в глазах по прежнему крутились огни НЛО из стриптиз-бара. С трудом повернув шею, которая при этом жутко заскрипела, Надежда обнаружила себя лежащей на незнакомой кровати, в незнакомом халате. На соседней подушке, глядя на нее недвижным взором, лежало женское лицо – глаза, щедро подведенные тенями, румяные щеки, пухло накрашенные губки. Лицо было смутно знакомо Надежде, но не совсем проснувшийся мозг слишком медленно выдавал информацию из имевшейся в нем картотеки знакомых. Вдруг раздавшийся в коридоре шорох шагов словно послужил катализатором к стремительному пробуждению клеточек серого вещества. Лицо на подушке принадлежало ее лучшей подруге Марине и у него отсутствовало тело! Надежда Ивановна с ужасом поняла, что она находится в логове маньяка-садиста-извращенца-каннибала, сдирающего с людей кожу, что он уже оттащил холодное тело ее несчастной подруги в ванную для разделки и теперь возвращается за самой Надеждой. В подтверждении, страшным мыслям, молнией промелькнувшим в ее голове, в дверном проеме показалась рука, медленно поднимающая вверх огромный нож, а следом массивная фигура самого маньяка, выглядевшего спортсменом-тяжеловесом. Вцепившись в подушку с лежавшим на ней лицом подруги, Надежда Ивановна заорала что было сил:
- А-А-А-А-А!!! Помогите, помогите!!!
- Ой, Надюх, тише, тише, ну ты чего орешь, и так голова раскалывается, – стоявшая в дверях Маринка со вздохом облегчения приложила мясницкий тесак ко лбу. – Хоолооднеенький!
- Ты, ты…. – Надюша трясясь, протягивала к ней злосчастную подушку, тыча в нее трясущимся пальцем.
- Я, я, да успокойся, блин, ты чо, меня без косметики не видела что ли, мы же с тобой в баню вместе… А, блин, она же у меня водостойкая, к подушке прилипает, – Марина присела на кровать и обняла подругу свободной от тесака рукой. – Вот я такая и ненакрашенная страшная и накрашенная, да?
  Надежда разрыдалась и уткнулась в плечо подруги.
- Да не страшная, не страшная! Просто я сдуру из-за этой подушки подумала, что тебя маньяк зарезал и лицо содрал на память.
- Да ты чо, Надюх, какой маньяк! Я же сама, кого хочешь, забодаю и что хочешь обдеру! Давай, хватит киснуть и мою постель заливать, я там кофейку поставила, пора трезветь! – она поднялась и с хрустом потянулась всем своим центнером. – Слушай, вот ты на вид такая козочка стройная, а я пока тебя вчера перла, грыжу заработала, как будто бегемота на четвертый этаж поднимала!
- А я ничего не помню!
- Даже Арнольда?
- Какого Арнольда?
- Ну, для которого ты у меня всё стольники клянчила, чтобы в стринги сунуть!
- Да ты что! Господи, Марин, стыд-то какой!
- Тут ты права, стыд у него ого-го какой! Как вспомню, так… Эх, ладно, душу теребить, пошли лучше кофе пить. Ты смотри, какое у меня настроение романтическое, я прям стихами заговорила! Пошли, пошли! – изящно помахивая тесаком и мурлыча какую-то песенку, Маринка удалилась на кухню, откуда тут же послышался грохот, лязг, звон и сопутствующие им фразеологизмы, –  …ть  … ножичек …ть на … чашку …ть упал …!!!!
  Надежда взглянула на часы – полдесятого, действительно пора бы уже и вставать, дома она и в выходные была на ногах еще до семи по московскому времени. Осторожно, стараясь избежать очередной порции колокольного перезвона под сводом черепной коробки, она поднялась и направилась в ванную, мимоходом отметив, что в халат, который был на ней, влезло бы еще три девушки ее комплекции. Повернув кран, Надежда занялась изучением своего отражения в зеркале шкафчика – довольно миловидная худощавая женщина, больше сорока трех и не дашь, а поскольку сорок три ей и было, то все в порядке. Вчерашние приключения видимых следов не оставили, так что домой можно было идти смело и, желательно, побыстрее, пока муж не вернулся.
- Надюха! – раздался из кухни зычный глас Маринки, – там телефон где-то пиликает, наверное, твой, у меня такой музыки нет.
  Надежда выскочила в коридор, нашарила взывающий к ней аппарат в кармане пальто – на дисплее мигало «муж», и приложила трубку к уху.
- Да?
- Надь, привет! С прошедшим!
- Ой, привет! Спасибо! А ты уже идешь? – она чуть было не сказала «А ты уже дома?», однако вовремя прикусила язык, поскольку такой вопрос однозначно означал, что ее-то как раз дома и нет!
- Тут, понимаешь, дело такое. Серега вчера в штопор ушел, сегодня не очухался, шеф меня еще на сутки припряг. Попал я, Надюх.
- Ой, ну надо же! А как с обедом будешь? – заботливая жена в ее характере доминировала над всеми прочими чертами.
- Мне шеф бомж-пакет закинул, не помру.
- Совсем желудок ведь испортишь! Ну ладно. Я тогда, может, к Маринке загляну. – Надежда, поняв, что торопиться домой уже не стоит, решила, на всякий случай, подготовить оправдательный фундамент на сегодняшний день.
- Давай, давай, чо одной-то дома сидеть! Ладно, пока, короче, батарея садится. Может, уже и не позвоню сегодня. – на другом конце провода частотного канала Петрович тоже готовил почву для свободных маневров по плану «Барбаросса».
  Отключившись, Надежда довела утренний моцион до конца и присоединилась к подруге. Марина, соорудив довольно многоэтажный бутерброд, аппетитно с ним расправлялась, периодически отхлебывая кофе.
- Класс! Еда – одно из немногих удовольствий нашего бренного существования, в котором ни за что не стоит себе отказывать! – Иногда Марину пробивало на философствования и она принималась цитировать неизвестных авторов. – Бутерброд держи!
  Маринка подвинула к ней тарелку с еще одной Пизанской башней и чашку кофе.
- Я туда классного коньячка плеснула, для снятия синдромов. Пей!
  Надежда пригубила – судя по аромату и вкусу, это был коньяк с кофе, а не кофе с коньяком, но вкус был отменный. По телу стало разливаться тепло, желудок приутих в задумчивости, дегустируя неизвестную смесь, а в голове появились светлые мысли.
- Кто звонил? Муж потерял?
- Да нет! Он на смене остается, еще на сутки.
- На смене? Точно? Налево с букетом не пойдет?
- Нет, ты что, выпить он может иногда, а налево не ходит. Кажется.
- Вот-то и оно, что кажется. А налить и налево могут.
- Хватит, а! Подруга называется!
- Все-все, молчу! Чё-то у меня настрой агрессивно-боевой! – Маринка с хрустом впилась в остатки бутерброда. – Взглянем на ситуацию с другого ракурса. Муж на работе – жена свободна в действиях. Пока ты отсыпалась, звонила Ленка Чащина, в гости звала. Пойдем?
- А вчерашнего нам не хватит?
- Вчера было вчера и оно прошло. А жизнь между тем продолжается и нас ждать не собирается. – Маринка застыла, смакуя очередную получившуюся у нее рифму. – Не, ну я, блин, от себя тащусь. И чо я стихи в молодости не писала, может щас начать? Так, по теме, ты позавтракала?
- Да, спасибо, Мариш.
- Спасибо некрасиво, лучше в темпе собирайся и пошли.
- Ладно. – Смирившаяся с фатумом в образе Маринки, Надежда решила более не сопротивляться активистским побуждениям подруги.

- Ну, чо? – Васёк выжидательно таращился на Петровича.
- Чо, чо! Ты же ухом к моей трубке с другого бока приклеился и все слышал, а теперь переспрашиваешь. Гульнем сегодня, вот чо!
- Пееетрррович! – в порыве дружеских чувств Бузыкин полез обниматься. – А у тя сколько рублей осталось, – ласково спросил он.
- На пузырь хватит. У тебя совсем ничё нет?
- Откуда, Петрович. Я неделю без жены живу, мне на что-то пить надо! Вчера последние просадил.
- Ладно, пойду за пузырем, а ты хоть пустые бутылки в сторону сгреби, пока шею не свернул, – отдав жизненно важное ЦУ, Петрович вышел на охоту.
  Через час от добытой и принесенной им дичи осталась только шкура. Настроение немного приподнялось, но грозило стремительно обрушиться без добавления градуса.
- Ну, чо делать? – Бузыкин, видимо, сам того не ведая, являлся по какой-то линии потомком Н. Г. Чернышевского.
- У меня семь рублей осталось, карточка дома.
- Ясссно! – «Барбаросса» грозила завершиться крахом, следовало что-то срочно предпринять. Бузыкин уже приготовился погрузиться в глубокую задумчивость, и, возможно, разработал бы что-нибудь, типа «Ольденбурга», но в этот момент у него зазвонил сотовый. Так иногда некое Провидение вмешивается в наши жизни в самый нужный для этого момент.
- Да! Ну, я! Нет, Бузыкин Василий. Ага…Угу…Да. Нет! Слушай, а ты кто!? Ааа-аа-аа, Колян! Ты что ли!? Ну… Угу…угу…ЧЕГО! Да ты чё! Ща будем! – Бузыкин с горящими глазами начал выкарабкиваться из-за стола. – Петрович, пошли Коляна выручать, он проснулся, жене своей в глаз засветил, она хочет ментов вызвать, человека десяти суток жизни лишить. Вот и поздравляй баб! Пошли!
  Разобравшись, наконец, какие из ног принадлежат ему, а какие кухонному столу, Бузыкин по сверхсложной траектории ушел в спальню за одеждой. Петрович пошел за ним, не без оснований подозревая, что, присев один раз, Васька уже не поднимется. Но его опасения оказались напрасными – ведомый праведным гневом и чувством товарищества Бузыкин оделся менее, чем за пять минут.
- А идти далеко? – поскольку разница в употребленных градусах была довольно велика, Петрович опасался, не пришлось бы ему тащить раненого товарища на своей спине за тридевять земель.
- Да ты чо! Семь верст лесом, все с большим гаком и с крюками! – глядя на все более вытягивающуюся физиономию Петровича, Васек рухнул в коридоре, трясясь от смеха и подрыгивая ножками. – Ой, ну не могу, Петрович, видел бы ты себя в зеркало, любитель пеших прогулок, да Колян в соседнем подъезде живет!
  Продолжая охать и стенать от смеха, Васек накинул куртку, открыл дверь и вывалился на площадку.
- Пошли, давай!
  Выбравшись на улицу, Василий прикрыл глаза рукой от яркого утреннего солнца, зашипев на него как вампир, так что Петрович подумал даже, не растворится ли его друг на солнечном свете – недавно его угораздило посмотреть с женой «Сумерки» на пьяную голову, последствия еще сказывались.
- Три дня на улицу не выходил, прикинь, аж глаза слезятся, и хмель выветрило сразу! – не выходя на тротуар, вдоль стены дома, Васек пошел к следующему подъезду.
  Подойдя к нему, он уже было собрался позвонить в домофон, но вдруг снова забился в припадке веселья, топая от возбуждения ногами.
- Слушай, Петрович, Коляну жена милицией-полицией грозила, давай шутканем, он ответит: «Кто там», а ты скажи: «Полиция». Мой-то голос он знает. Лады? Давай, – не дожидаясь согласия Васька набрал номер квартиры.
- Да! Кто там? – хрипло проревел динамик.
  Васька пихнул Петровича под ребра.
- Откройте, ми…полиция!
- А-а-а-а, полиция, ну, щас открою!
  Дверь действительно тут же открыли.
- Второй этаж, Петрович, недалеко. Так, поднимаемся, я за дверь, чтоб Колян не видел, а ты типа полицейский, давай-давай! – Ваську явно пробило на разработку спецопераций, идеями которых он так и сыпал.
  Петровичу уже тоже становилось интересно, а как там Колян полицейского напугается –  бузыкинский азарт оказался заразным. Остановившись перед нужной дверью, он подождал, пока Васек прижмется к стенке и позвонил в дверной звонок. В следующее мгновение дверь распахнулась с такой скоростью и мощью, что образовавшимся воздушным потоком Петровича втянуло внутрь квартиры, где на его голову обрушился гидравлический молот для забивания свай. Свет померк.

  У Елены Чащиной Надежде бывать еще не приходилось, и она осматривалась с любопытством. Правда, долго любопытствовать ей не дали, сразу потащив на кухню, где их с Маринкой уже ожидала еще одна пара благородных мадам, то есть, вместе с хозяйкой в квартире насчиталось пять особ женского пола и ни одного мужского. После взаимных представлений – «Светлана», «Надежда», «Марина», «Ольга», «Лена», «Лен, ты чо, дура, мы тебя и так все знаем!» все втиснулись за послепраздничный стол. Не сказать, чтобы он ломился от изобилия деликатесов, но и бедным не был. Традиционные наборы салаты-колбасы-фрукты-сыры красочно смотрелись на фоне пары изящных бутылок с коньяком. «Эх, опять коньяк, – промелькнуло в голове Надежды Ивановны, – вино, значит, теперь женщины не пьют». Однако, после первой же рюмки напитка, неиспорченного добавленным в него кофе, пессимистические настроения улетучились, и можно было наслаждаться разговорами в приятной компании в полной мере.
- Где работаешь, Надь, все там же?
- Ну да, куда же я денусь.
- Надежда у нас делает нашу жизнь сладкой-сладкой.
- Ой, Надюш, Вы кондитером работаете?
- Да не, она уж лет двадцать на сахарном заводе бирки на мешки пришивает!
- Ну ладно, тоже ведь нужная работа! За Надежду!
- За Надежду!!!
- А Света делает нашу жизнь красивой!
- Света, Вы визажист или парикмахер?
- Светка – маляр-штукатур!
- За маляров, девочки!!!
- За маляров!!!
- А Оля вот как раз визажист-парикмахер.
- Девочки, приходите, я вас сделаю красивыми-красивыми!
- Не, я чо-то не поняла, мы што ли уродины!?
- Упс, Марине больше не наливать! Оля ты как?
- Нормально, нормально, мне совсем чуть-чуть салата в волосы попало, это ничего, сейчас флористика как раз в моде.
- За моду!!!
- За моду!!!
  Девичник стремительно набирал обороты.

- Колян, вот ты мне объясни, как такое называется, а? – из тумана, мягко обволакивающего голову Петровича, донесся голос Василия Бузыкина. – Мы к тебе, поддержать морально, а ты человеку в глаз засветил!
   При упоминании о глазе, Петрович решил, что пора бы ему уже открыть свои ясные очи. Правое ясное око распахнулось как обычно, открытие же левого сопровождалось довольно болезненными ощущениями. По окончании процедуры прозрения выяснилось, что панорама обзора с левой стороны значительно уже, чем справа.
- Не, ну вы тоже приколисты нашлись! Откройте! Полиция! – несмотря на горячность, в голосе оппонента Бузыкина чувствовались виноватые нотки. – Кто так шутит в здравом уме!
  Петрович повернул голову на голос – за обеденным столом, спиной к нему сидел Василий, в анфас же к Петровичу располагалась некая крупногабаритная личность, весьма напоминающая собой добротный шифоньер советских времен. Лицо шифоньера выглядело знакомо, не успел Петрович сосредоточиться, как память услужливо воспроизвела ему нужный фрагмент в замедленном повторе – он звонит в дверь, она открывается, и в глаз Петровичу летит здоровенный кулак, за которым и маячит лицо, сидевшее сейчас за столом.
- Во, очухался, наконец! – Колян заметил пробуждение Петровича. – Я уж подумал, что лишка тебя приложил – час прошел, а ты все в отрубе. Ты, это, Петрович, извини, что я так с ходу врезал, а?
  Петрович еще раз оценил габариты Коляна и понял, что извинения лучше принять.
- Ладно, сам виноват, что этого юмориста послушал. – Петрович сел на кухонном диванчике, на котором лежал все время, что пребывал в нокауте и принялся сверлить прицельным взглядом Бузыкина.
- Да откуда мне было знать, что он вздумает кулаками представителей органов встречать! – вспылил Василий.
- А чо ты хотел, чтоб я да без боя сдался?! – Колян, по ходу беседы, разглаживал пальцами стальную ложку, превращая её в плоскую лопаточку для блинов, а покончив с ложкой, принялся делать из штопора шило.
- Да ладно уж, замяли! – манипуляции Коляна с металлическими изделиями словно прибавили вокруг теплоты и уюта, и по спине Петровича поползли струйки пота. – С кем не бывает!
- Молоток, мужик! – Колян снова придал штопору витые формы. – Давай-ка штрафную, а то мы без тебя пузырек уже одолели.
- А супруга твоя где?
- К свекрови ушлепала, но перед уходом стол для нас собрала. как полагается. Я на нее нахеха… нееха…наехал, что если бы она не заварила кашу с милицией, невинный человек бы не пострадал. Так что, Петрович, прошу к столу, глаз лечить!
  Уговаривать долго Петровича не было необходимости.

- Дивчёнки, есть предложение пойти прогуляться-проветриться, – как всегда инициатором предложения выступила неугомонная Марина. – Мы, конечно, сидим замечательно, только я уже к табурету прирастать начинаю. Вон, за окном темнеет, а мы из-за стола не вылазили еще.
- Ну и куда ты предлагаешь, на ночь глядя?
- Девочки, так хочется в кино! – романтическая натура Надежды Ивановны вынырнула из коньячного тумана с интересной идеей.
- Точно, пойдемте в кино!
- Три дэ?
- Три дэ, конечно!
- Пошли!
  Окрыленные ожидаемой новизной впечатлений, несколько раз перепроверив, не забыли ли они кого-нибудь из своей компании в квартире, подруги уверенной поступью, дробя каблучками вечер, вышли на улицу. До кинотеатра было рукой подать, не более десяти минут ходьбы, а с веселыми песнями и того меньше. Так что уже через час компания, задрав головы, изучала афиши сегодняшнего вечера.
- Девочки, а мелодрам нет? – романтическая натура Надежды Ивановны, разгоряченная коньяком, требовала своего.
- Ой, Надь, у нас вся жизнь мелодрама сопливая, давайте на боевик пойдем! – Марина не могла оторвать взгляд от афиши фильма «Всех порву -3», на которой мускулистый мачо в прыжке палил из двух стволов. – Вон, какой коммандос крутой!
- Да уж, что не можно глаз отвесть! – подтверждающее промурлыкала, облизываясь, Ольга. – Я – за боевик!
- И я!
- Я тоже!
  Сломленной решением большинства Надежде оставалось только подчиниться. В принципе, фильм оказался не так уж плох, а 3D-эффекты добавляли зрелищу остроты и динамизма, иногда, впрочем, с избытком. Так  в один прекрасный момент Марина Эдуардовна с боевым кличем вскочила на кресло и принялась ловить пролетающие мимо пули зубами, потом Лена вдруг вздумала отмахиваться от экранных громил сумочкой. Однако всех превзошла Ольга, в разгар постельной сцены с главным героем решившая принять в ней активное участие и попытавшаяся залезть в кровать на экране. После того как прочный материал был изрядно исполосован еще более прочными акриловыми ногтями киносеанс пришлось прекратить. Дружная компания вновь очутилась на свежем воздухе, где от переизбытка кислорода хрупкий организм Надежды Ивановны дошел до кондиции и, пожелав всем спокойной ночи и приятных снов, стал устраиваться на ночлег на ближайшей скамеечке.
 
  Десятое марта для Надежды Ивановны началось где-то около полудня со стойкого ощущения дежа вю – набат в голове, пламя в желудке, следы мумифицированных египетских кошек на языке. Рядом с кроватью, в кресле, сидела верная подруга Марина с головой, обмотанной мокрым полотенцем.
- Я тебя больше таскать на спине не буду! – хмуро заявила она вместо «доброго утра», заметив, что Надежда проснулась. – Что за моду такую взяла – засыпать где попало! Просыпайся в темпе – после обеда нас Оля приглашала.
- Нееееее, я никуда больше не пойду Марин, никаких гостей…
- Да причем тут гости – она сегодня работает, нас звала красоту навести. Ты Ольгу помнишь вообще?
- Парикмахер-визажист.
- Молодец. Вот к ней в салон и пойдем, а то за два дня опухли уже.
- Ладно, - сдаваться Марине для Надежды стало уже привычным делом.
- Вот и ладно, а то время уже обед.
- Обед! – теперь Надежда точно проснулась. – Мой же дома уже должен быть, пришел с работы, а меня нет!
- Что ты паникуешь! – Марина явно пребывала в раздраженном состоянии, не успев ещё выпить кофе с коньяком. – Ты ж отпросилась, как примерная ученица, сказала, что будешь у меня, так что всё! Не суетись! Позвони, да и все, проблем-то! Всё, я пошла пить кофе! – Она тяжело поднялась с кресла. – Вчера было лучше, чем сегодня. Однозначно. Ситуацию надо исправлять.
 После безуспешных звонков на домашний и мобильный Надежда присоединилась к Марине.
- Трубку не берет.
- Загулял, значит. Так что ты вполне свободна. Завтракай, давай. – Марина отхлебнула из чашки кофе с коньяком, запамятовав добавить в него кофе, что сразу пошло ей на пользу. – Вот, совсем другое дело. Значит, сейчас дообедаем и пойдем, угу?
- Угу, – что ж ещё могла ответить Надежда Ивановна своей инициативной подруге.

   В салон, вернее салончик, красоты «Мордашка» подруги пришли в назначенное время – четырнадцать ноль-ноль, даже не опоздав, где отдали себя в очумелые ручки Оли и ее напарницы Дины. Это был действительно высший класс – кудесницы макияжа и маникюра творили над ними такое, что не могло привидеться и в самых радужных мечтах, буквально на глазах превращая подруг в королев, не меньше! Надежда Ивановна опять чуть не прослезилась от светлых чувств, испытываемых к подруге Марине, ведь если бы не она, то праздники могли пройти серо и скучно, и не было бы того фейерверка эмоций, что довелось ей испытать за два дня! Марина, однако, вовремя заметила хлипкое настроение подруги и пресекла это дело, погрозив ей кулаком.
   Наведение марафета заняло добрых четыре часа. Надежду и Марину по окончании процедуры пришлось отрывать от зеркал, в которые они вцепились, любуясь собой, при помощи черенка швабры, а зеркала срочно завешивать плотной тканью.
- Девочки, вы супер! Спасибо! – даже не лазившая обычно в карман за словом Марина, растрогавшись, не смогла выдать ничего более трех слов.
- Подумаешь, мы и не таких… и не на такое способны! – скромничала Оля. – Рады, что вам нравиться. Вот что, перед праздником одна клиентка крутая нам бутылочку абсента презентовала, пока никого нет, давайте за  нас, красивых, по пять грамм, а!
- Мы – только за! Да, Надюх?
- Да. А абсент это что?
- Настойка такая зелёная. Щас узнаешь. – Марина уже облизывалась, глядя, как Ольга достает из шкафчика бутылку с изумрудной жидкостью внутри; Дина тем временем нарезала лимончик, наломала шоколадку, и стол был готов.
- За нас, за женщин! Давайте, девочки!
- Ой-ёй, к-к-какой крепкий-то! – Надежда принялась махать руками около рта, пытаясь остудить язык.
- Напиток культурной интеллигенции, – прокомментировала Ольга.
- За интеллигенцию надо повторить! – как всегда, не растерялась Марина.
- Точно, пока кто-нибудь из клиентов не завалился, – поддержала Дина.
  Взятый темп позволил девочкам расправиться с бутылкой абсента в три приема, и, после бурных подружеских лобызаний, Надежда с Мариной были посажены в такси и отправлены домой. К счастью, или к сожалению, но о воздействии абсента на творческие романтические женские натуры, каковой являлась Надежда Ивановна, ей, за время их посиделок, так никто из девочек и не рассказал. И вот теперь, покачиваясь на заднем сиденье такси, она с удивлением наблюдала, как по городу шагает весна – в небе поднимались семицветные радуги, яркими брызгами падая на дома; на деревьях зеленела листва, почковались арбузы и гроздились бананы; вдоль дороги, прямо из-под снега выскакивали подснежники, подберезовики и подосиновики. Когда на ее радостные «охи» и «ахи» обернулся водитель, то Надежда с изумлением увидела, что это не кто иной, как её любимый певец Адриано Челентано.
- МАРИИИИНА! – завизжала Надежда Ивановна от избытка чувств. – Это же сам Адриано Челентано!
- Э, какой ещё Адриян, слушай! Равшан я! – на чистом итальянском языке отозвался Челентано, но, поскольку Надежда, к своему огромному сожалению, итальянского не знала, то он обратился уже к Марине. – Она мне салон не испачкает, а? Совсем укачало?
- Ты чо, Равшан! Культурные бабы нигде не пачкают! – Марина повернулась к Надежде и принялась пихать ее локтями под ребра и шептать в ухо на всю машину. – Что на тебя еще нашло?! Какой Адриан?! Равшанчик это.
  Видимо под воздействием Маринкиных локтей благородный римский профиль на глазах изумленной Надежды Ивановны плавно трансформировался в лицо кавказской национальности. Как такое могло случиться, Надежда была не в силах понять, утешало лишь то, что пейзаж за окном становился все красочней. Любуясь всей этой красотой, Надежда Ивановна высунулась в окно автомобиля чуть ли не до пояса. В этот момент такси стало снижать скорость и сдавать к обочине. Надежда Ивановна взглянула вперед, чтобы узнать причину остановки и увидела то, мимо чего действительно нельзя было проехать. На обочине дороги стояла изящная серая карета, украшенная по бокам синими атласными лентами, а рядом с этой, несомненно, сказочной каретой, стоял на двух ногах очаровательный мохнатый козлик с полосатой волшебной палочкой в правом копытце. Устоять против такого чуда Надежда Ивановна просто не могла. Грациозно выпав из окна, она с визгом кинулась к чудесному созданию и стала трепать его шерстку и тянуть его за ушки.
- Мари-и-и-и-шка, ты погляди какой козлик!
  -Так-с!!! Значит!!! Лейтенант Миронов! Предъявите ваши документы, гражданка! – У козлика плюс к очаровательной внешности оказался ещё и чудесный баритон.
  Неизвестно каких пределов достигло бы восхищение Надежды Ивановны, если бы её в этот момент не отпихнула в сугроб подбежавшая Марина.
- Товарищ лейтенант, ради Бога, простите, извините. Ну, сами понимаете, восьмое марта…
- Сегодня десятое.
- Ну, для нас, девушек, ещё восьмое. Один раз в год женский праздник, ничего не нарушаем, никому не мешаем, никого не оскорбляем…
- Ваша подруга меня козлом обозвала.
- Не козлом, а козликом, товарищ лейтенант. Вон таксиста она вообще за Челентано приняла.
- Нет, ну Вы сравнили – Челентано с козлом!
- Да с козликом, товарищ лейтенант! – Марина подпрыгнула к Надежде, выдернула её из сугроба и представила пред суровые очи госавтоинспектора. – Скажи, что больше не будешь!
- Я больше не буду, а вы такой очаровательный коз... – Марина едва успела зажать подруге рот ладошкой.
- Надя, Надя, Надя! Смотри, вон твой дом, видишь. Пять минут ходьбы! Шуруй, я тут разберусь с твоими выкрутасами. – Развернув Надежду в нужном направлении, Марина подтолкнула её, изобразила на лице улыбку до мочек ушей и повернулась к козлику лейтенанту. Надежда Ивановна тронулась к дому.
               
    С супругом Надежды Ивановны дело обстояло намного сложнее – проведя большую часть ночи в борьбе с зеленым змием, три богатыря пали без сил только под утро, проспав, соответственно, почти весь следующий день. Проснулся Петрович, в результате, около семи вечера, дрожащей рукой нашарил где-то в пространстве прохладную талию недопитой поллитровки и припал к ней. К счастью, кое-что в бутылке осталось и Петровичу немного полегчало. Колян и Василий непробудным сном спали на полу – один под столом, второй – под стулом. Как под стулом поместился такой материальный объект как Колян, не смог бы ответить ни один физик; Петровичу тем более было не до разрешения таких загадок в его-то состоянии. Пора было идти домой, а поскольку добудиться друзей не представлялось возможным, оставалось уйти по-английски. Выбравшись на улицу, Петрович подключил систему автопилотирования, после чего его круто развернуло в направлении родной пятиэтажки и ноги зашагали в режиме самоходки. Мозг, до которого добралась последняя выпитая Петровичем порция, пошел спать, отдав перед этим последний приказ: «Цветы жене!». Ну, какие цветы могут быть в марте в средней полосе России! Однако поставленную задачу требовалось решить, и автопилот Петровича нашел-таки выход из трудного положения. По пути следования, на бульваре, простиравшемся возле самого дома Петровича, была разбита клумба. Сейчас она была занесена снегом, но разве ж это могло остановить Петровича. Растопырив когти, как медведь на охоте, он замахал руками со скоростью взбесившегося экскаватора, так что снег фонтаном взлетел вверх, и уже через пару минут добыл букет чудесных прошлогодних анютиных глазок. Осталось только принести замечательный подарок любимой супруге, вот только сил у Петровича уже не осталось. По крайней мере, на то, чтобы идти. Однако сдаваться он не собирался, благо до дома оставалось совсем чуть-чуть, вполне можно было добраться и ползком. Рухнув в снег, сжимая драгоценный букет обоими руками, Петрович пополз, медленно, но верно, продвигаясь вперед, к дому.

   У первого подъезда дома, а идти предстояло аж до четвертого, силы почти покинули Надежду Ивановну, когда она своим, все еще абсентовым взором, увидела зрелище прекраснее зачарованного козлика. Навстречу ей, в смокинге с бабочкой,  с огромным букетом белых роз в левой руке, небрежно помахивая тростью в правой, шел ее любимый супруг Петрович. Вся трепеща от охвативших её бурных чувств, Надежда ласточкой порхнула навстречу супругу. Так они и «летели» друг другу навстречу – Петрович полз, вгрызаясь со скрежетом в снежинки зубами, а Надежда Ивановна, перебирала по снегу своими свежеподведенными трёхсотпроцентными ресницами. Встретиться двум любящим сердцам, было суждено аккурат напротив родного подъезда. Восьмое марта, наконец-то закончилось, по крайней мере, до следующего года!