17 Мышиный супчик

Пожелал я Татьяне Никитичне Толстой мышиного супчика вдоволь, да призадумался! Сам бы ел – но люблю их. Да-да, Толстых – с детства, но я про мышей. Садится мышечка такая серенькая грациозно, берёт морковку в ручки. Да ладно, пусть крысочка, какая разница? Всё равно люблю.

А ручки у ней, у бедной – без больших пальцев. Никогда не стать ей человеком, не копать лопатой, не бить дубиной окружающих по голове. Зато любимы некоторые грызуны немеряно! Нутрия на любителя? Что, ещё и зайчик не для всех? Канэшн, брат, жывачку пережёвывает, а копыта – нераздвоены! Вы мне ещё про козла в молоке расскажите…

Помнится, в Московском зоопарке: слон стоит, носом кивает – да никому не интересен. Кого у нас на Кавказе можно удивить носом?

Недавно узнаю – есть такая носатая гадюка, Vipera ammodytes transcaucasiana. Как ни странно, живёт преимущественно в Армении. Спрашиваю друзей-армян, как это понимать. Отвечают, что у них так все носят. Парадигма.

Итак, рядом со слоном – вольера сурка. Сурок-байбак, размером с бультерьера, сидит с морковкой в руках, а людей собралось, как за колбасой. Колбасы у нас валом? Да я сам сделаю такую колбасу, какую вы не пробовали у своей еврейской мамы, а то, что валом в магазине – так то гав…, нет гов…, в общем, даже мои кошки не едят. Привет Микояну!

Молодые люди, закройте рот и откройте уши. Когда я пошёл в соответствующем преклонном возрасте менять паспорт и национальность… Да-да, был я по паспорту русский. Несмотря на украинское лицо, что сейчас немодно. По новому паспорту стал я никто. Ху из май мазэ? Вэ риз май мазэ? Май год!

Тьфу! Увидев мой засаленный паспорт, эта очаровательная паспортиська, мужа ей хорошего в дышло, стала меня штрафовать. Все мои напоминания про лихие девяностые, когда для покупки булки хлеба нужно было предъявить местную прописку, не помогли. Штраф оказался неожиданно ничтожно малым, в отличие от полученного унижения.

Так вот, про грызунов. Был у меня хомячок.  Один рюкзак у него был слева, другой – справа. Интересное животное. Как-то я решил выяснить предел его возможностей. Подарил ему простую советскую макаронину. Только сухую. Двадцать сантиметров. А хомячок – пятнадцать.

И растягивался его рюкзак до хвоста. Даже чуть дальше! Он её туда – а она назад. Сейчас с ужасом думаю: а если бы зафиксировалась?

Пожалел зверушку и скормил макаронину по частям. Да не садист я! Юный натуралист был. Между прочим, прожил хомячок у меня два года, до глубокой старости. А им положено год.