Парадоксы рынка - из архива

ПАРАДОКСЫ РЫНКА  или  ДА ЧТОБ ВАМ ЖИТЬ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН!
Время сейчас непростое, можно сказать, рыночное, но нельзя же все мерить деньгами и отказывать людям в помощи в трудный момент.
Попросила у меня еще зимой приятельница из города Семенова тележку, чтобы съездить в Ульяновск к матери. Уж давно и вернулась она, да все никак не возвращала мне мою тележку: некогда ей. Звонила, передавала через знакомых, чтобы привезла, сама ездила за тележкой, но все безрезультатно. Уж и весна пришла, лето на подходе: трудно мне без своей помощницы-тележки в сад ездить. 
Но вот,  наконец, 12 июня 1993 года вечером позвонили из Семенова и сообщили, что тележка оставлена в автоматической камере хранения Московского вокзала. Не сумела на следующий день я забрать ее, но 14 утром поехала.   
Работаю инженером в научном институте, зарплату получаю небольшую и очень редко: раз в 2-3 месяца. Бывает, что и хлеб купить не на что. В дальние поездки уже давно не ездила – не на что, автоматическими камерами хранения года три как не пользовалась. Помню, правда, что до «рынка» положить вещи на трое суток и взять их обратно стоило тридцать копеек. Еду и рассуждаю примерно так: с учетом инфляции за три года – 1000 -1500 процентов – мне придется заплатить за хранение тележки 200 – 250 рублей. Терпимо. Но лишь подошла к окошечку с расписанным тарифом за хранение, чуть не брякнулась оземь. Гляжу и глазам своим не верю: положить вещи в камеру стоит 800 рублей, взять назад – умножьте те же 800 на число суток и добавьте еще ту же жирную цифру.
Короче: чтобы забрать свою старую проржавевшую тележку, купленную ранее за   3 тысячи рублей, я должна была выложить из своего тощего кошелька инженера 2400. А если не возьму сейчас же, то за каждый последующий день хранения  автоматически добавляется  все та же пузатая цифра 800.  Через месяц хранения с меня бы содрали около тридцати тысяч, а не возьму – отдадут на какую-то базу на распродажу: об этом мне радостно сообщила важная начальница всех камер хранения вокзала. И как ни взывала я к милосердию и  совести служащих камер хранения – а было их тут четверо (всем им нужно было продержаться в наше рыночное время) – никак не могли они понять, что в кошельке у меня были последние деньги на хлеб без масла: не платить же им 2400 рублей, а я же соглашалась только на 800.
И как ни костерила я свою «благодарную» приятельницу из Семенова  за сей выход из положения, как ни потрясала двумя пятисотенными бумажками, пришлось все-таки подчиниться судьбе в жестокие рыночные времена и НАВЕК расстаться со своей ржавой помощницей-тележкой, на глазах превращающейся в дорогую бриллиантовую. Даже не дали проститься мне с моей драгоценной рыночной. Бог с ней, немного успокоившись, решила я. Всего за одну поллитровку соберет мне любой мастеровой из старых железок новую прекрасную тележку, а два колеса к ней, припоминаю, как у любой запасливой хозяйки в России, уже есть. Но уж чур меня: больше в условиях нашего российского рынка никого и ничем я выручать не буду. И уж тем более пользоваться автоматическими камерами хранения. И вам не советую.
Июнь 1993 года.