XIV Сердце финансиста, левый желудочек

 
Больших успехов на работе в мастерской по ремонту калькуляторов Вовка не достиг: он неуклюже работал паяльником,  и не увеличивал число подпольных  клиентов.   
Никто, разумеется, из его коллег не читал ни  Шопенгауэра, ни Спинозу, ни Пуанкаре. Модестович, посмеиваясь,  вспоминал, как в выходные «снял» какою-то бабу,отдыхающую из  Саратова, в пивной «Горка» и весело провел с ней время.  Упоминал о своих дочках, одна из них, официантка,  была не замужем, и Вовка в тайне мечтал,  что наставник  их познакомит.
Неблагоприятное впечатление о Вовке в мафиозном коллективе шабашников-электротехников, сложилось отчасти и из-за визита в мастерскую вышедшего на пенсию Степана Трофимовича. 
Степан Трофимович, воевавший в армии Рыбалко с сорок третьего года до конца войны, внимательно изучил и боевой путь своей части,  и  армии в целом. Всякий раз, когда намечались встречи не только фронтовиков танкистов, но и ветеранов соединений и частей действовавших с ними в составе одного фронта, он обращался в оргкомитет с письмом. В письме, если дело касалось встречи ветеранов, скажем,  стрелковой  дивизии он писал, что их танковой полк в такой-то операции  придавался ей в подкрепление, поэтому он просит позволить ему принять участие в торжествах. И, как правило, получал в ответ приглашение.
Степан Трофимович жил этими, встречами, а письма печатал исключительно на старенькой пишущей машинке.   
Однажды машинка испортилась, – стала печатать мутно и грязно.  Поэтому Степан Трофимович через Владимира Петровича попросил Вовку, поскольку он работал мастерской по ремонту не только калькуляторов, но и пишущих машинок, помочь  ему «решить этот вопрос». Вовка согласился.    
- Нихт ферштейн, а где Корявцев? – Взвизгнул Степан трофимович, войдя  летним днем в прохладную мастерскую, чем  привлек общее внимание. Он был сильно небрит, и, не смотря на жаркую, солнечную погоду, из ушей  торчала вата.   
Вовка подскочил из-за своего стола, с платами и паяльниками, бросился навстречу Степану Трофимовичу и провел его к мастеру, пишущих машинок, с которым договорился заранее.
Степан Трофимович и мастер Паша, спокойный человек лет сорока, в очках, поздоровались.
- Так,  Я живу на проспекте Соц-курортов … - начал командным фальцетом Степан Трофимович.       
- Мы не ходим по домам. Приносите свою машинку к нам.
- К вам я не повезу-у-у-у. – громко протянул Степан Трофимович . – Здесь у вас КГБ, менты, оттиски шрифта снимут!
 В мастерской мгновенно  повисла тишина. Все до одного,  электротехники, мафиози-шабашники изумленно уставились  на Степана Трофимовича.
- Ну, и друзья у тебя… - сказал Паша, после того как Степан Трофимович ушел.
Машинку  пришлось смотреть самому Вовке. Причина дефекта печати оказалась в забитом старой застывшей краской шрифте, который Вовка прочистил тряпочкой с  ацетоном.
Понимая, что мастерская – не место для сына Владимир Петрович начал действовать.
С помощью своего  давнего знакомца, прокурора Алиева, он добыл себе удостоверение инспектора «Народный контроль» и, как снег на голову, в конце июля, заявился к Валерию Сергеевичу.
- Извините, что без записи, а так: по-простому, по-товарищески, на правах народного контроля... – Владимир Петрович вошел в мастерскую в момент, когда директор там  что-то объяснял производственным матерком двум молодым мастерам Денису, только что вернувшемуся из армии парню  и  Сереге Жиже, отсидевшему за изнасилование, три года, и   выкупленному за восемь тысяч из колонии матерью, поварихой из чебуречной у кинотеатра «Смена».       
- О! Кто к нам пожаловал! Контроль нужен. Отцовский контроль, особенно за молодыми специалистами, ребятами… - намекая на Вовку, сказал Валерий Сергеевич, обернувшись к Владимире Петровичу, и протягивая ему далеко вперед руку. 
- Безусловно. За рядовым составом, необходим надзор в большей мере  отеческий, а за  руководящим  – ближе  к прокурорскому.  Можно вас на пару минут, если позволите?
Владимир Петрович и Валерий Сергеевич удалились в кабинет.
Через пять минуту оттуда выскочил красный и перепуганный Валерий Сергеевич и бросился к Модестовичу.            
-  Блин, давай скорее журнал с нарядами!
- А что. – Модестович отрыл тумбочку стола и достал картонную  папку «Дело №».   
- Корявцев требует,  где-то корочки «Народного контроля» выцепил!
- В натуре, «Народный контроль»?
-Ну, а что я шутки шутить тебе буду! Так, это второй квартал? Май. Июнь... – наклоняясь,  и бегло пролистывая папку, сказал Валерий Сергеевич,  зыркнул на Вовку взглядом  пролетария с булыжником и бросился обратно в кабинет. В полуоткрытую дверь  любопытствующие  электротехники  на мгновение увидели Владимира Петровича, за директорским столом, в очках, внимательно изучающего какие-то бумаги. 
- Отца натравил? – злобно прорычал Вовке Модестович, наклонив над потрохами калькулятора   свою седеющую голову.
- Да, -  нагло, тоже прорычал в ответ Вовка.
- Убьем…

 - Только того, что я обнаружил  за полчаса, - говорил полушутя полусерьезно  Владимир Петрович  Валерию Сергеевичу в его кабинете, - за глаза хватило бы лет на пять строгого режима.
Но когда они шли к выходу  через мастерскую, нельзя было усомниться, что после теплой и душевной встречи один приятель провожает другого.
- Опять же… - Владимир Петрович остановился рядом с Вовкиным столом. – Узнал, что мой Вовка стоит на учете в комсомольской организации гостиницы
 «Приморская», куда это годиться? Почему свою не зарегистрировать?
Политических обвинений директор, только что уличенный в хищение микросхем не ожидал. 
- Да, надо, Владимир Петрович,  конечно надо, зарегистрировать свою организацию ВЛКСМ, но при таком объеме работ, руки не доходили. - страстно сетуя, тряхнул головой Валерий Сергеевич.
- Ну, так а в чем дело?...
Через неделю "Завод вычислительной аппаратуры", в лице Валерия Сергеевича, командировал Вовку в Донецк, на курсы персональных компьютеров. За эту услугу Владимир Петрович не стал передавать материалы своего расследования деятельности директора "завода" в прокуратуру.