Одиночество. Часть 2

Часть 2 «Отрочество»
Мое отрочество было наихудшим периодом в моей никчемной жизни. Да, это так. Обычно у подростков это пора мечтаний, любви, свиданий, поцелуев. За все время, что я живу, я целовалась всего один раз и то на спор. В школе, как и в детском доме, меня никто не любил. Нет, ну не то чтобы совсем никто. Меня любили учителя, потому что я хорошо, но не отлично, училась, была дисциплинированной девчонкой. Многие в моем классе мне завидовали и избивали меня после школы. Кстати, если сказать о моем классе, то лучше промолчать вообще. Наш класс был самым ужасным за всю историю школы. Мальчишки, в 13 лет, уже курили и употребляли спиртное. Что касается девчонок, то тут можно написать десять томов на тему: «Как не нужно вести себя в школе». Моя воспитательница специально отдала меня в этот класс, чтобы из меня там «сделали человека». Однако там я страдала еще больше, чем в детском доме.
У каждого ребенка в классе был собственный велосипед. Школа специально закупила их, чтобы дети по дороге в школу занимались спортом. Это были очень хорошие велосипеды. Весь детдом завидовал мне, ведь ни у кого не было велосипеда. Это было, так сказать, моей наградой за все страдания. Я ухаживала за этим велосипедом, как за ребенком. Если у моих одноклассников велосипед был обклеен наклейками и вкладышами, то у меня он «блестел на солнце». Мне очень нравилось на нем кататься. По выходным я вставала рано утром, садилась на велосипед и ехала, куда глаза глядят. Часто я каталась у обрыва. Этот обрыв был очень знаком мне. Это была скала с пучками травы на ней. А внизу море безжалостно бросало свои синие волны в основание скалы, тем самым размывая его. Место было очень живописным. Надышавшись морским воздухом, я возвращалась в детдом очень поздно. Иногда мне влетало за это. Мои приключения навсегда закончились, когда кто-то украл мой велосипед. После этого случая весь детдом смеялся надо мной очень долго, а главное за это мне подарили белый колпак с надписью: «Несчастной, у которой украли велосипед». Мне насильно одели этот колпак на голову и заставили не снимать. Несколько дней я ходила в этом колпаке. В школе меня тоже обсмеяли за мой украденный велосипед, как будто я в этом виновата.
Со мной в детдоме жил мальчик, по кличке Бульон. Я не знаю, почему его так называли. Этот Бульон все время околачивался возле меня и странно мычал. От его «общения» мне не было спасу. Даже во сне мне чудилось его мычание. Так вот, однажды, весь детдом собрался играть в «бутылочку». Пригласили даже меня. Мы играли на желания, крутишь бутылку –  на кого выпало, тот и исполняет желание. Как назло вместе со мной играл Бульон.
- Итак, на кого выпадет, тот поцелует Бульона! – крикнул Джейк, так называемый заводила, и начал крутить бутылочку. Все девчонки затаили дыхание, никому не хотелось целоваться с Бульоном. Бутылка перестала крутиться и показала на меня. По комнате, где мы играли, раздались смешки. Как мне стало противно, нет, Бульон был не хуже меня, но то, как на меня смотрела дюжина глаз, было трудно описать. Я поднялась и чмокнула Бульона в щеку, но потом, как оказалось, нужно целоваться в губы. Бульон решил взять инициативу в свои руки и поцеловал меня сам. Комната залилась смехом, а я, униженная и оскорбленная, убежала вон. Вот так я впервые поцеловалась!
Летом я работала, чтобы хоть как-то отвлекаться от детдома и людей, живших в нем. Я красила заборы, сажала цветы, полола клумбы – в общем, занималась эстетикой моего города. За это мне давали деньги, не много, но хоть сколько-то! Заплату мне давали раз в неделю. За месяц я накопила достаточно много, чтобы купить себе плеер. Я очень любила музыку, особенно рок. Рок стал для меня очень многим, в нем я находила часть себя. Музыка сыграла большую роль в моей жизни. Очень часто, когда я сидела на краю той самой скалы, смотрела на горизонт и слушала Rammstein, мне в голову приходили образы того, что я когда-то упустила. Может это был образ того дворника? Я не знаю.
Каждое воскресенье я ходила на кладбище к могиле дворника. Именно там я, уткнувшись лицом в надгробие, рыдала и излагала всю мою жизнь ушедшему дворнику. Трудно было описать мое состояние. У меня было такое чувство, как будто тысячи кинжалов вонзаются в мое сердце. Некоторые кинжалы выходят из сердца свободно и легко, а некоторые так глубоко засели туда, что их не вынуть. Жжение в груди делало меня слабее, я стала чаще плакать. Трудно жить, когда нет людей, которые помогут тебе. Я не живу, я выживаю, стараюсь хоть как – то уловить луч солнца. Наверное, нет в мире человека несчастнее меня. Почему я до сих пор жива? Я не знаю. Я хочу забыться, уйти в мир грез, но как только я это делаю, то сразу открываю глаза и возвращаюсь обратно в этот чудовищный мир. Стоит ли просить о помощи? Наверное, хотя, зачем? Мне все равно никто никогда не поможет.
Смерть моих якобы родителей перевернула мою жизнь. Все произошло очень быстро. Очередная пьянка родителей привела их к очередному скандалу. Никто так и не знает причины, вроде бы из – за машины «отца». Ссора, скандал, называйте, как хотите. Покричали они друг на друга, дошло до драки. Естественно, мужчина сильнее женщины. Разбив нос и губу матери, отец выскочил из бара, завел машину и уехал. Ошеломленные пьяницы посмотрели на эту картину и пошли, поползли дальше выпивать. Бармены стали ставить на место столы и нервно натирать барную стойку. Лишь «мама» не осталась в баре и побежала за машиной. Скорость, с которой ехал отец превышала 300 км/ч, а 290 км/ч уже смертельная. Нечаянный поворот руля – и «отец» летит с моста. Громкий всплеск, окровавленный труп лежит на дне водохранилища. Тело конечно вытащили. Что касается матери, то ее задавил встречный грузовик. Ее тело просто упало в кювет и лежало там несколько дней. Репортеры и журналисты толпой стояли у трупов. После всей шумихи их похоронили. Так писали в газетах. Это происшествие научило меня не ходить по барам, не выпивать и не спорить с родными, которых у меня никогда не было.
Я помню, как ходила по пустынному берегу моря, швыряла ногами камни, попадающиеся мне на пути. Хотелось кричать, рассказать всему миру о моей боли, но человек физически этого не может. Я стала настолько твердой и сухой, что не способна любить, радоваться, плакать. Во мне нет сил, я устала выживать. Мне надоело ходить по лезвию ножа, падать в бездну и снова подниматься. Как охотно я рассталась бы со своей жизнью, но что – то заставляет меня не делать этого.
Возвращаясь к моему классу, надо сказать о двух близняшках – Ниде и Норе. Эти две сестры были совершенно разные. Нида любила покомандовать, была заводилой класса. Нора – была тихой девчонкой, она сидела на последней парте и, ее никто не любил в классе, впрочем, как и меня. Нида общалась со всеми, но настоящих друзей у нее не было. Нора была очень близка ко мне, мы с ней сдружились. Мы гуляли по выходным, зимой лепили снеговиков, а летом – вместе работали. Нора была очень похожа на меня, разве что у нее были родители, а у меня нет. Я часто ходила в гости к Норе. Вместе мы лепили пирожки, смотрели сериалы, дрались подушками. Я была по – настоящему счастлива с этим человеком. Наше веселье портила лишь Нида с ее дурацкими ухмылочками и шутками в мой адрес.
Родители близняшек баловали Ниду больше, чем Нору. Нида имела все, что душе угодно. Она часто ходила со своими «подругами – прилипалами» в кафе и покупала им всем почти все меню. Шкаф Ниды был заполнен ненужными по ее мнению вещами. Такое количество одежды, как у Ниды, мне даже и не снилось. В шкафу было буквально все от простой однотонной майки до золотых цепочек. Нида училась хуже Норы, но это нисколько не огорчало ее родителей. Наоборот, они радовались каждой тройке Ниды.
Норе было хуже, чем Ниде. Родители особо не любили Нору, часто делали замечания в ее адрес, иногда даже били. Я не была свидетелем этой картины, но по синякам и ушибам Норы это было понятно. Нора была намного лучше Ниды, во всем. Нора хорошо училась, была очень доброй. Мне было очень комфортно с ней.
Единственная «потачка» родителей Норы была в огромной коллекции книг и дисков. Книг было очень много, целая библиотека. Я не любила читать, пока Нора насильно не заставляла меня прочитать ту или иную книгу. Со временем, я полюбила книги и взахлеб читаю повести, романы, рассказы. Частенько, темным холодным зимним вечером мы сидели у Норы в комнате и читали книги, а потом делились впечатлениями от прочитанного.
У Норы была огромная коллекция музыкальных дисков. В основном, это были рок – группы. У Норы были все альбомы Rammstein, AC/DC, Nirvana, Linkin Park, Sex Pistols. Норе очень нравился русский рок, в особенности группы «Кино» и «Король и Шут». Она не понимала текста этих песен, но их музыка воодушевляла ее.
В школе мы с Норой сидели за одной партой на всех уроках. Мы решали алгебру, заполняли контурные карты по географии, выполняли упражнения по английскому языку. После школы мы шли домой вместе, слушали музыку и болтали о том, о сем. И все было бы замечательно, ели бы семья Норы решила не переехать в другой город. В последние дни мы с Норой часто были вместе. Она подарила мне на память пару дисков и книг. Эти подарки я все время носила в школу, чтобы никто их не украл.
Счастье как – будто отвернулось от меня, я была забыта Фортуной. Я была совершенно одна, никому не нужна. Почему так все время поступали со мной, почему я была козлом отпущения? Что я такого сделала людям?
В 15 лет меня приняли в школьную рок – группу. Странно, не так ли? Это было переломным моментом в моей жизни. Я впервые начала и бросила курить, попробовала спиртное и перекрасила волосы. Я стала носить мрачную одежду, многие шугались от меня. Наша школьная группа называлась «Fly», что значит «Лететь». В группе я была вокалисткой, хотя мой голос был далеко не ангельским. За барабанами сидел Бен – парень из параллельного класса, на гитаре играл Сид, ярый фанат Сида Вишеза, на бас – гитаре играл Том, мой одноклассник. Между прочим, Том меня никогда не обижал, наоборот не давал в обиду. За синтезатором сидела Кортни – девочка, на год младше меня. Она была странной, каждый раз, после нашей репетиции она быстро забирала сумку и шла домой. Я никогда не слышала от нее ни слова, она лишь молча выполняла то, что ей говорили. Вот собственно и весь состав группы! У нашей группы была большая популярность, пару раз у меня попросили автограф. Мы везде ходили вместе, причем, все говорили на разные темы. Сид, например, как всегда, про Сида Вишеза. Бен всех смешил, такой уж он был человек! Кортни молчала и слушала, что говорим мы. Том просто шел и смотрел на меня. Я помню, как мы решили снять свой первый клип. Все началось с идеи Бена:
- Было бы здорово иметь свою пластинку!
- Да, а зачем? Клипов то у нас нет да и песен тоже… - сказал Сид
- А что если нам снять свой клип? Как вам такая идея? – спросил Том.
- Да, Том, чудная идея! У кого есть камера? – спросил Бен и посмотрел на меня. Я опустила голову вниз, камеры у меня не было.
- У меня есть… - тихо сказала…Кортни! Она впервые что- то сказала!
- Отлично, Кортни, кто знает место? – спросил Том у всех.
- Кайли должна знать, она везде была, - проговорил Сид.
- Я знаю одно место, это обрыв. Хотите, снимем там? – предложила я и тут же мое предложение поддержали, и мы всей группой пошли на обрыв.
Вскоре мы стояли на краю обрыва и смотрели вниз. По дороге к обрыву, Кортни взяла подставку для камеры. Ребята принесли свои гитары, барабаны Бена взять было невозможно. Что касалось меня, то я взяла свою нелепо – огромную куртку, что вызвало одобрение у всех участников группы. Кажется, все было готово для снятия клипа. Включили музыку, камеру, и я начала петь:
«Разбей стекло между нами,
Скажи «Повезло!» своей маме,
Беги, дыши, пока можешь,
А впрочем, уходи в мир иной!»
Клип мы сняли, отредактировали и принесли в школу. На вечере самодеятельности мы представили свой клип и песню. Благо, текст был на немецком, поэтому, никто ничего не понял.
Вскоре, после этого, кружок самодеятельности расформировали, и наша группа была успешно забыта. Мы больше ни разу не встречались, не гуляли.
Какое паршивое у меня было отрочество! Я ненавидела этот промежуток времени всеми силами души. Если человеку грустно, то он плачет. Я же живу с этой грустью каждый день и уже привыкла к ней.