Прозрение. Глава 50 Мейлах в октябре

             
                Порядочность дорого стоит
                Наглость – цены не имеет!

- Мейлах! Как хорошо, что ты уже пришёл, а то я думала, где ты загулялся, на работе,  что ли?  - не услышав ни слова в ответ, Рахиль вспомнила, что он глухой, и успокоилась.

Случившиеся события,  Мейлаха ни в коей мере не огорчили, а только лишний раз убедили, что ему нужно немедленно уезжать к Софье Борисовне, но письма «до востребования», как они договаривались, он пока не получил.

Ничего, подумал он, время терпит. Мысленно отрешившись от всех  сегодняшних злоключений, он лёг спать и мгновенно уснул. Сон у Мейлаха был спокойный, глубокий с интересными сновидениями, уносившими его на далёкий юг, к единственной интересовавшей его женщине – Софье Борисовне.

 Во сне он сладко потянулся и, ощутив тепло присутствующей рядом женщины, повернулся на бок, нащупывая рукой лакомые места и  остановился на одном из них… Сон продолжался до тех пор, пока ему не послышалось слабое тивканье, похожее на писк цыплят.

 Мейлах впервые видел сны с таким звуковым сопровождением и, улыбнувшись, повернулся на спину, вновь заснул. Через некоторое время этот звук разбудил его опять, и что-то тёпленькое, завалившись между подушками,  пискнуло ему прямо в ухо.

 Мейлах пугливо встрепенулся и оторвал голову от подушки, по которой, попискивая, бегал неизвестно откуда взявшийся маленький цыплёнок, а в постели рядом с ним лежала, похрапывая в глубоком сне Рахиль Менделевна. Когда она забралась к нему в постель, он даже не заметил.
 
Рахиль, потревоженная супругом, открыла глаза. В её волосах уютно устроился второй цыплёнок, он пригрелся и лежал молча. Мейлах,  ошпаренный неожиданностью, соскочил на пол и поспешно оделся. Только потом выяснилась причина ночного происшествия.

Оказывается, в курятнике сидела наседка, которая вывела в этот день цыплят, но два яйца ещё лежали невылупившимися. Рахиль, привыкшая никому не давать покоя, поминутно бегала проверять курицу и до того ей надоела, что та откинула эти два яйца беспокойной хозяйке и сошла с гнезда со своим выводком. Но Рахиль так просто не проведёшь.

 Она, чтобы не пропали яйца попусту, положила их в свой бюстгальтер, сохранив тепловой баланс в яйцах, а к утру, цыплята вылупились и расползлись по постели. Они не предполагали, что у них будет такая большая наседка и искали себе другую, поменьше, с пухом и перьями.

Мейлах, с особым предпочтением и нежностью относился к женской груди, поэтому оскорбился, что у Рахили она доступна не только ему, но и каким-то несмышленым цыплятам! Он с уверенностью предположил, что Софочка  никогда бы не допустила  такое.

 Щемящее чувство тоски и семейной неустроенности перенесло Мейлаха на диван, где не было ни цыплят, ни Рахили, ни её запаха с куриной отдушкой. Чтобы только никогда больше не возвращаться в постель к Рахили!

 С этого дня, его супружеский долг, как у большинства мужчин, стал проявляться только в одном – слопать то, что тебе приготовила жена, и поделиться своим теплом с любимым диваном!
 
Рахиль, как ни в чём не бывало, поднялась с постели, встряхнула для приведения в порядок приспособления на лямках и вправила туда, то, что там должно находиться при этом даже не заметила, что на пол выпала спрятанная там бумажка, оказавшаяся той стодолларовой купюрой, подаренной Мейлаху Софочкой.

- Ой, что это? Неужели с цыплятами вылупилось пособие на их содержание?  Мейлах, как ты можешь объяснить это, со своей умной головы? -  притворно спросила Рахиль.

Мейлах был по-прежнему глухим, и к тому же ему отняла речь наглость супруги.