Исповедь Миры. Страдание

Из института я вышла вместе с одногрупницей Мирой. Просто случайно так вышло, что мы одновременно взяли куртки в гардеробе и вышли. Чистая случайность. Мы никогда не были подругами.
И как-то тоже случайно так получилось, что мы вместе завернули за угол и остановились во дворе, где обычно курили все ребята с нашего института.
Я пошарила по карманам, но обнаружила там только перчатки и зажигалку.
- Мир, не займешь сигаретку? - я всегда в таких случаях говорила"не займешь", потому что, как правило, на следующий день тот, у кого я брала сигарету, просил ее у меня.
- Да не вопрос, - Мира протянула мне пачку, - Для подруженьки не жалко.
Меня немного покоробила такая фамильярность. Повторюсь, мы не были подругами. Даже не общались толком. Могли пересечься случайно и поговорить ни о чем или обменяться шпаргалками перед зачетом, но не более того.
- Как узор на стекле… - задумчиво напела Мира песню из старого диснеевского мультика, - Та-да-та-да-да-та-а-да…
- "Анастасия"? - уточнила я.
- Она самая, - подтвердила она, - Это же самый шикарный мультик. Вот будут у меня дети, соберу для них коллекцию старых мультфильмов: "Анастасия", "Питер Пен", "Леди и Бродяга". Вещи же! У меня до сих пор кассеты с ними остались. Специально не выбрасывала, сохранила для сына. Теперь, наверное, отдам кому-нибудь. Не зачем больше. У меня сын прошлым летом умер. Да что там, я же рассказывала…
Я покачала головой. Никогда не слышала, что у взбалмошной, беспринципной Миры был ребенок.
- Ну как… не совсем сын. Я должна была его усыновить, когда институт закончу. Уже все готово было, Вадик мой не против был. И тут такое…
- А что случилось? - зачем-то спросила я.
- Тут давняя история. Толик, сын мой сиротой остался. Я с его отцом в одном дворе выросла, как брат мне был. Мама их бросила, укатила куда-то - замуж вышла. Та еще… кхм, непорядочная девица. А папаше его тогда шестнадцать лет было. Малой еще. Я с Тошенькой нянчилась, соски-памперсы ему меняла и все такое. А потом папаша его умер. С друзьями отмечал что-то и вдруг упал. Те не прислали значения. Оказалось - приступ сердечный. До больницы даже не довезли. Тоша один остался. Над ним опеку оформили друзья, мои и Серегины. Леха и Светик. А я к нему приходила по старой памяти. Как-то Славик меня по плечу хлопнул и шутливо так: "Ну что, мать…", а Тоша ко мне кинулся и "мама-мама". Тогда я поняла, что этого ребенка никогда не брошу. Помнишь, у меня сердечко такое было красивое с розочками? Это он мне подарил. На первые деньги, которые заработал. Подходит такой, показывает и говорит: "Мама, это я тебе купил". Я аж чуть не расплакалась. Так трогательно было. Он ни с кем не разговаривал, кроме меня. Отвечал односложно. Светик ему: "Кушать будешь?"  Он ей: "Да". Она спрашивает: "Как дела?", а он просто проходит мимо. А со мной прям разговаривал. Я уже тогда решила, что, когда мы с Вадиком поженимся, я закончу институт и заберу его. Все знали. А у Лехи еще сосед такой дурной был, постоянно над Толиком издевался. Мол, что, малой, все тебя бросили, мать твоя шалаша, отец алкоголик, никому ты не нужен. Леха ему один раз всю морду раскрасил, когда в подъезде поймал. Мне как-то Тоша звонит и жалуется, что этот урод его достает. В подъезде встретил и давай издеваться. Сын мой расплакался, домой забежал и мне позвонил. Я велела ему выйти в подъезд и включить громкую связь. И говорю: "Слыш ты, урод, еще хоть раз ты хоть как-то к моему сыну подойдешь, я тебя  на месте порешаю. Ты понял?! Чтоб я от него больше не слышала, что ты, сволочь, ему хоть слово сказал!". Он, понятное дело, начал кричать, типа чего ты тогда своего сына бросила и все такое. Он то не знал, что я ему не родная мать. Тем же вечером Леха этому уроду всю морду разбил. Уж не знаю, что ему такого мой сын сделал, что он так его возненавидел… Он очень хороший мальчик был. И я с ним была хорошая. Бывало, приду пьяная, обниму его "сына мой хороший" и все дела, а он мне: "Мама, ты пила?". Я при нем вообще старалась не пить, не курить. Ребенок же… Я ему на ночь как раз эту песню из "Анастасии" пела вместо колыбельной. Ему нравилось… А потом он повесился. Десять лет ему было. Знаешь как дело было? Он мне позвонил, спросил, когда я его заберу. А мне тогда дико не до того было, сказала: "Скоро, сына, вот решу свои проблемы и заберу". Я тогда как раз экзамены сдавала. Будь они не ладны! Третий год не могу ведь институт закончить! А Тоша мой повесился… не выдержал Тошенька. Повесился. На ремне в ванной… Мы все рыдали: и я, и Светик, даже Леха, хотя я его никогда плачущим не видела. Вот такая история… тогда я и запила по-черному… да еще и тем же летом Максика убили. Помнишь, может. Я не рассказывала?
Я покачала головой. Мне почему-то стало очень холодно, а по спине побежали мурашки.
Мира как-то грустно улыбнулась и продолжила:
- Друг у меня был, Максик. Мы с ним и с Лехой, который тогда Тошу взял, друзья навек были. Вот прям знаешь, как семья. Даже лучше. Максик, правда гей был, хоть по нему и не скажешь. Они с парнем свадьбу планировали на это лето. У меня до сих пор приглашение лежит. Смотрю на него и плачу. Максик класный был, веселый. У него магазин был свой, одежду французскую продавал. Мы с Лехой часто его подкалывали, правда, постоянно, но, знаешь, не зло.  Макс плевался, посылал нас, но тоже не зло. А потом он в Питер уехал. Там его где-то в темной подворотне и пырнули ножом. Мне тогда тоже так плохо было… всю ночь колошматило. А сейчас… нет больше ничего. Ни Тоши нет, ни Максика, ни Лехи со Светиком - разбежались-разъехались.
Мира горько вздохнула и затушила сигарету. Меня передернуло и стало еще холоднее.
- Ладно, Ась, не бери в голову, - она прикрыла глаза и отмахнулась, - У тебя, кстати, случайно не будет косаря взаймы до четверга?
Я сунула руку в сумку и достала кошелек. Там лежала моя последняя тысяча. Мира взяла деньги и поблагодарила.
- Может тебя подвезти? За мной Вадик сейчас заедет.
- Не надо. Мне недалеко, - я покачала головой.
- Ну, ладно. Тогда до завтра.
- До завтра.
Я кивнула и, не оглядываясь, свернула во дворы, хотя мне нужно было совсем в другую сторону, да и до дома было не меньше часа ходьбы.
Я совсем не знала Миру, как не знала и истории ее жизни. Одно я знала точно - она совсем не та, кем кажется. И деньги она прогуляет не позднее, чем сегодня вечером. Есть такие люди, которые и сами верят в свою ложь и от этого страдают неподдельной искренней скорбью. Мне было жалко Миру, поэтому я отдала ей последние деньги, даже зная, что до стипендии еще неделя. Это ведь правильный поступок, не так ли?