Куда ведёт надежда. Глава 5

На следующий день нас вновь отправили туда. По прибытию нам дали форму этого завода и попросили переодеться. Она была синей, чем казалась очень яркой и неприятной на взгляд, к тому же ткань была вовсе не грубая, какой мы привыкли ещё ощущать, так что иногда создавалось впечатление, что ходили мы вовсе голыми. Мехова, меня, Кротова и Серебрякова в тот день поставили со всеми остальными убирать денники. С нами вместе был парень по имени Андрей, который заблаговременно выводил животных, чтобы мы могли там убраться и положить новую солому. Периодически приходила Елена  и проверяла нашу работу.
В тот день мы работали до самого вечера, поев на сей раз картошки с курицей в обеденный перерыв. Что чувствовали наши желудки  может представить только тот, кто однажды вдруг попробовал дождевых червей или улиток - достояние вьетнамской кухни, при этом всю жизнь едя только картошку, рыбу да мясо. После обеда наступило уже знакомое желание завалиться спать, но мы пошли работать дальше, зевая при каждом удобном случае.
Вечером, перед отъездом, Елена позвала нас к себе:
- У меня, что вам показать. Всем вам.
Мы пошли за ней в помещение, которое было примерно раза в два раза меньше конного манежа, но по убранству и по форме напоминало именного его.
- Смотрите!- Елена указала рукой в дальний угол.
Там стояла лошадь, но мы не сразу поняли, на что именно нужно смотреть, до тех пор, пока из под копыт кобылы не показались два маленьких жеребёнка. Это была та самая «вчерашняя» роженица.
Жеребята подпрыгивали, словно хотели дотянуться до спины матери, играли между собой, бегая друг за другом возле матери то наперегонки, то просто по кругу,  желая укусить друг друга за хвост. Когда у одного это получалось, он вставал на дыбы, поднимая маленькие копытца, хотя ещё вчера едва мог на них стоять,  и очень забавно с точки зрение человека проявлял негодование, до тех пор, пока мама, подбежав к жеребятам, не мирила их, опустив длинную морду над каждым из детей. Когда детки уставали, то они ложились рядом с мамой и сосали молоко, пока кобыла заботливо поправляла им холки и хвосты, как человеческие матеря поправляют одежду и причёски своим детям.
- Отпрыски! – сказал, улыбаясь, Максим Валиев. Редко можно было увидеть искреннюю улыбку на его жёстком, как ткань тюремной робы, лице.
- Да уж! - сказал Мехов, а затем обернулся к Елене,- но ведь им всего день , как они могут так бегать?
- Могут. Они встают на копытца уже с первых часов.  Их мать очень волновалась, пока мы не отмыли их и не вернули прямо к ней.
Мехов на секунду странно посмотрел на Елену, его глаза устремились куда-то вдаль, как у человека, пытающегося увидеть берег с корабля, потом опустились вниз. Мехов ударил ладонью по железным перилам, которые ограждали это небольшое поле, развернулся и пошёл прочь, не сказав ни слова.
- Что это с ним?- спросила Елена, глядя на нас.
Мы понятия не имели.
Вскоре за нами пришёл Дмитрий Алексеевич, требуя, чтобы  все срочно пошли в автобус - водитель ждать никого не будет.
- Если что, они могут заночевать в наших домиках,- предложила Елена.
- Это лишнее, Елена Павловна,- сказал Дмитрий Алексеевич.
С того дня мы каждый раз после работы заглядывали на этот манеж, чтобы посмотреть на игру кобылы и её детей. Это были два мальчика, два будущих племенных жеребца, гордость этого завода и собственность его второго владельца - английского предпринимателя Ганса фон Моргана.
Как мне позже объяснил Кротов, этот конный завод сдавался иностранцу на правах концессии;. Формально он не владел зданием или оборудованием, которое здесь было, но в его собственность входила лучшая половина лошадей. И пока между советским правительством и английским предпринимателем был мир, его лошади могли выступать на отечественных соревнованиях, а он мог забирать их к себе на время по нужде для каким-нибудь скачек, спустя время возвращая . Завод находился довольно далеко, но это было в каком-то смысле даже лучше. Чем дальше от Москвы, тем меньшие влияния главной власти и тем больше власти у людей на местах, с которыми договориться (или сговориться) было гораздо легче. А затраты на перевозку лошадей для такого человека не являлись проблемными.
Но пока они были всего лишь жеребятами, не приученными ни к чему, умеющие только любить и ощущать пьянящий запах веселья и счастья в компании с мамой, которая была для них целым миром.
Пару раз мы хотели их погладить, и если сами детишки были не против подружиться со столь интересными существами, как люди, то кобыла первое время отгоняла их от нас. Пришлось сначала заручиться её доверием. Сперва мы подходили к ней по одному, угощали едой - морковками, яблоками, травой. Из рук она не брала, поэтому мы по очереди клали еду на солому и отходили за ограду. Только тогда лошадь прикасалась к пище. Со временем она перестала видеть в нас врагов своих детей - сначала сама спокойно и даже с удовольствием выносила поглаживания по морде и  холке, а затем разрешила трогать своих жеребят.
За этим занятием у нас ушли недели. 
Должно быть, забавно и несколько неприятно смотреть, как 7 взрослых мужчин ищут расположение лошади. Это животное нам, правда, приглянулось. И эти угощение, игры, простые наблюдения за общением кобылы с жеребятами - всё это вызывало чудовищный интерес. Поэтому всякий раз после работы мы приходили на тот манеж хотя бы на пол часа. Елена не запрещала нам, хотя, как и кобыла, смотрела сперва на это занятие с некоторым сомнением, которые, впрочем, вскорости развеялись, как дым в поле.