Куда ведёт надежда. Глава 8

 
В конце рабочего дня на конном заводе, когда все уже пошли в столовую, а я остался, чтобы разложить своим местам скребницы и щётки, которыми мы уже три дня исправно  чистили лошадей с наставления Беркова.
- Кротов молодец, да?
Я обернулся и увидел Елену. Она стояла в дверном проёме, одетая в тугую спортивную одежду коричневого цвета, с хлыстом в руках.
- Лошади отлично выглядят!- сказала она, подходя ко мне.
- Пускай.
Я закрыл пустой денник и пошёл по направлению к столовой.
- Я не прошу извинений,- сказала Елена,- это было бы глупо. Но я хочу кое-что показать тебе.
- Мы перешли на ты?
- Вам показать.
Я стоял перед ней и ждал - просто не мог уйти, хоть столь демонстративно показывал, что могу.
- Первый конь, на которой я участвовала в состязаниях десять лет назад, звали Дьявол,- Елена достала из кармана чёрно-белую фотографию и протянула её мне. На ней был изображён высоким конь в стойле, с мордой, которая…
 Я сперва принял это за брак фотографии, но нет, всё было чётко видно - его морда, прямая и массивная, была изуродована, словно по ней провели раскалённый кочергой.
- Что с ним случилось?- спросил я.
- Однажды я шла по дороге и увидела дым. Это горел дом моего соседа, а от него огонь переметнулся в конюшни.  Они были пусты за исключением этой лошади. Её никто не хотел покупать из-за невыносимого характера и крутого нрава. Многих людей Дьявол сбросил с седла, достаточно поломав человеческих костей. Но каким бы он ни был, такой смерти не заслуживал. Мне удалось освободить его - прикрыв тряпкой рот, я забежала в горящую конюшню, открыла денник и отвязала животное. Его шерсть тогда горела. Он ржал, метался взад и вперед, до тех пор, пока не выбежал. Благо дело, рядом был колодец. Я быстро, насколько могла, набрала ведро воды и вылила что есть силы его содержимое на лошадь. Когда фитили на шерсти погасли, я увидела обожжённую изуродованную кожу - та словно гноилась долгими месяцами. Дьявол упал на землю, готовясь принять смерть, но смерть обошла его стороной. Он выжил тогда, но жизнь его не сулила ничего хорошего. Никому не нужен конь урод, в прямом смысле этого слова. Но я спасла ему жизнь, и не хотела сдаваться. Вопреки советам, я начала тренировать его.  Помалу, каждый день - лёгкая пробежка, хорошее питание,  лекарства. Он по-прежнему враждебно относился ко всем, кроме меня. Чем больше я с ним работала, тем больше приходила к выводу, что его уродство - лишь внешне. Внутри, за обуглившейся кожей, есть сила, и не малая.
- И вы с ним выступали?
- Да. Моё терпение и потенциал этой лошади сыграли нам обоим на руку. Дьявол оказался способен и к бегу, и к прыжкам, да при том, чтобы на порядок выше и больше других лошадей. Его боялись, а меня уважала. Дьявол проложил мне путь в конный спорт, и стал моим самым любимым другом из всех лошадей.
Елена вздохнула и спрятала фотографию. Она хотела заплакать, но губы его крепко сжались, а на щеках проступил румянец.
- Но…,- она запнулась, затем продолжила,- помните, я вам говорила, что лошадь может повредить себе конечности на конкуре - зрелищный, но с точки зрения лошади губительный вид спорта, придуманный ещё французами в прошлом веке. Лошадь там редко когда может сделать две ошибки. Дьявол не рассчитал силу и прыгнул слишком далеко, прямо на ограждение. Железные прутья, сломавшиеся под весом его массивного тела, впились ему в ноги и в живот, как колья. Я не пострадала, но вот он теперь вынужден был проходить длительное лечение, но даже если бы оно было успешным, Дьявол навсегда остался бы хромым, а каждый шаг приносил бы ему ужасную боль, словно он бы ходил в металлических тисках.
Елена  отвернулась и на сей раз из её глаз потекли слёзы - два маленьких прозрачных ручей появились на обеих щеках.
- Я застрелила его. Пришла к нему вечером, накормила, не хотела, чтобы умирал голодным, а затем взвела ружье и выстрелила в голову. А потом похоронила недалеко от того места, где он чуть не сгорел. Это был для него какой-никой, но дом.
- К чему я всё это рассказываю,  Михаил? Я не претендую на то, чтобы понять вас. Но могу попытаться сделать так, чтобы вы поняли меня,- она быстро вытерла слёзы, как что-то позорное,-  может быть не хорошо отбирать жеребят у матери, но это правило. И не нам с вами спорить с этим. Но даже на войне можно быть честным – стрелять!, но не в спину и не в безоружных. Так же и здесь - я могла оставить Дьявола там, но не стала этого делать. Он прожил хорошую жизнь, и умер чемпионом, а не калекой.
Елена развернулась и пошла к выходу, стиснув кулаки на опущенных руках.
- Человек человеку рознь, Елена Павловна. Не пытайтесь понять меня, просто знайте,  что за то, я сделал 23 года назад, я ничуть не жалею. Человек, в отличие от любого животного, способен делать зло просто так,- сказал я,- я не злюсь на вас. Не вы, так кто-нибудь другой.
Она развернулась, посмотрела на меня пристальным, пылким взглядом, кивнула, и, не сказав ни слова, ушла.
На следующий день мы продолжили общение, как не в чём ни бывало - о лошадях, о людях и о конном спорте.