Куда ведёт надежда. Глава 10

Конный завод, надо сказать, мог бы служить замечательной тренировочной базой как для новичков, так для бывалых наездников, особенно в летнее время года. Но  главным препятствием в достижении это цели было именно его расположение. От ближайшего поселения было 4 километра, от города - все 10.
Но, даже не смотря на это, периодически  на конный завод заглядывали немногочисленные владельцы лошадей, питомцы которых проживали здесь, так и обычные люди - путешественники, жокее и прочие. Так же было достаточно желающих просто научиться кататься. Предприимчивый Берков не отказывал никому, а тем, кто платил вдоволь - давал полную свободу.
Нужно сказать, что большая часть из бывшего персонала была уволена или переведена на другие конные заводы. Но последних - не более 2 , 3 человек. Конный спорт в тогдашнем Советском Союзе, впрочем, как и в теперешнем, не был приоритетным и во многом держался на иностранных деньгах.
К середине апреля весь снег растаял, но поля пока были не пригодны для езды. Лошадей объезжали на крытом  манеже.
18 апреля 1965 Кротов пришёл к Беркову  в кабинет с предложением:
- За последний месяц уже более 10 человек изъявило желание начать обучение конной езде. Это редка услуга, такая же редкая, как и конный завод, способный предоставить её в абсолютной своей полноте.
Берков наклонился вперёд, сложив руки в замок у подбородка.
- И ты, значит, не можешь пройти мимо столь благодатного шанса!
- Как и вы, Сергей Петрович! У вас работают уже 25 человек – заключённых. Из них восьмерых, включая меня, можно назвать своего рода опытными. Они могут обучать других людей верховой езде, если вы дадите мне время научить их самих.
Берков усмехнулся, махая рукой в сторону.
- Глупость. Даже если ты умеешь это делать, хоть один из них…
- Один уже умеет. Михайлов! А и к тому же, неужели Виктор Петрович не говорил то же самое про саму идею использовать наш труд в целях вашего завода. Теперь же эта «глупость» количеством в 25 человек, и людей будет больше, как и больше и желающих в стенах нашей тюрьмы.
На сей раз Берков не отмахнулся.
Не давай никаких согласий, он всё же выделил время по часу в день, и смотреть потом решил по результату.
Новое известие о том, что первый заключённые-рабочие должны будут проходить подобное обучение, вызвало недовольство. Нам даже приглянулись лошади, некоторые полюбились, мы могли выводить их, могли даже чистить, но одно дело стоять рядом с клеткой  с хищным львом, восхищаясь его красотой и силой, и совсем другое - стоять в клетке, проверяя их на деле.
Но приказы отличаются от просьб лишь тем, что на них нет ответа «нет», так что обучение пришлось всё же начать. Закончив работу, поставив вёдра, разложив щётки по сумкам, закрыв денники и потушив лампы мы направлялись на конный манеж, где Кротов, как и мне  неделю назад, давал своим уроки теперь уже всем.
Обучение проходило медленнее, чем со мной одним, во многом потому, что Кротова часто перебивали, задавая тот или иной вопрос, либо же прося повторить. Другой больной темой стали именно названия, вроде аллюры, шенкель, путлища, приструги и прочее.
Впрочем, терпению Кротова остаётся только позавидовать, потому что всё шутки, острые реплики в его сторону  да и просто нежелание учиться верховой езде, страх перед ней, он сносил без единой доли крика, наказания и прочего. Он повторял столько раз, сколько было нужно, показывал до тех пор, пока даже самый упрямый «ученик» вынужден был понять.
В какой-то мере общее занятие сдружило Кротова с остальными. У них была своя роль, у него своя, и играли все они на славу, словно на реальной сцене перед большой публикой. На это было интересно смотреть, но ещё увлекательнее было участвовать самим.
Учёба, наконец, стала приносить прогресс. Седлать и взнуздывать лошадей умели все, иногда путаясь лишь в теории с вопросом вроде « как же называется эта тонкая железная палка, которая крепится к  вот этой кожаной … штуке!». Ездить рысью тоже умели, причём обошлось совершенно без падений, впрочем, может быть потому, что Кротов подбирал весьма спокойных и даже ленивых лошадей, который казалось, заснут, если ты их остановишь.
- Всё прекрасно, но вряд ли они смогут сами кого-то научить!- сказал я однажды вечером Кротову.
- Никогда ещё человек так хорошо не учится, когда учит других!- отвечал Кротов.
И он оказался прав в который раз.
Когда Берков посмотрел на их успехи, то дал добро, но не без опасения. Первые желающие научиться кататься, пришедшие через три дня, высказывались потом весьма хорошо о своих «учителях». Хотя они не знали, что это заключённые.
-  Для них это большая игра, Миша,- пояснял Кротов,- жизнь - тюрьма, мастерская со швейной, дерьмовая холодная каша, которая на вкус как толчёная трава. А вот эти тренировки - это игра, где им нравится играть, где это весело, где есть азарт, где есть другие люди, которых они обманывают. Слышал, Селин говорил, что он в молодости участвовал в скачках, занимал призовые места, и даже сказал, что однажды не победил из-за того, что у них с соперником получился «пат».
- Пат в конном спорте?- поднимая бровь в знак удивления, спросил я.
Кротов, улыбаясь, кивнул.
- Да, да. Немного не из той опери, но, тем не менее, выглядело эффектно, особенно с его энергичной жестикуляцией, словно он сурдопереводчик.;
- И как же он объяснил пат во время скачек?
- Сказал, что оба соперники заблудились на дороге, и так и не пришли к финишу. Стало быть, никому не засчитали победу!
Видимо, если говорить ахинею убедительно и с таким уверенным видом, словно говоришь своё имя, это превращается в точку зрению, вполне заслуживающая на жизнь.