Куда ведёт надежда. Глава 15

Если говорить честно, то Ганс фон Морган был таким же англичанином, как я француз.
Но судьба его сложилась так, что живёт он теперь в Великобритании, неподалёку от Лондона в одном из южных графств, при этом имея материальную собственность за полсвета, в чуждом ему Советском Союзе на Урале.
Впрочем, из рассказов Елены и Кротова у меня сложилось определённое, и вполне объективное представление об этом человеке.
Морган - потомственный коннозаводчик. Его семья жила в немецкой Баварии более 200 лет и  держала там несколько конных заводов высочайшего качества, завозя туда племенных жеребцов и кобыл и Англии, Франции и Российской  империи. Но в 1918; год разрушил многолетний бизнес. Фридрих фон Морган, отец Ганса, потерявший на Великой войне двух братьев, был обвинён в поставке Королевскому Кавалерийскому полку Кайзер Вильгельма II своих лошадей и приговорён к тюремному заключению с полной конфискацией имущества. Это был сильнейшие удар по самолюбию богатого капиталиста, но была вещь, которой он дорожил сильнее, чем деньгами - своей собственной персоной, поэтому пока Веймарские солдаты в декабре обыскивали его дом, он уже давно попивал немецкий кофе в городе Берне, в нейтральной Швейцарии. Переждав два года - благо дело,  вывезенных денег хватало, да и множество его старых должников также не брезговали возможностью пересидеть лихие времена в этой горной стране, Морган поехав в итальянский Турин, откуда нелегально на торговом корабле «Ост - Индийской торговой кампании», стоящим там на ремонте, отправился в город на Темзе - Лондон.
Три года пришлось потратить предпринимательному немцу, чтобы восстановить былую мощь конного производство его имени, теперь уже на чужой земле, но по-прежнему за свои деньги. В Великобритании Морган пользовался большой популярностью - богатые  английские лэнд-лорды с радостью покупали его племенных лошадей, как для скачек, так и для забавы своим дамам, которые, криво надев огромною прозрачную шляпку, медленно ездили на лошадях по полю, рассказывая потом пережитых «потрясающих» ощущения страха и экстрима, что было неподдельным признаком смелости в тех кругах среди аристократок.
В 1924 году Морган женился Анне Дизраэли, дальней родственнице  покойного премьер – министра Великобритании Бенджамина Дизраэли. Она была не богата, но вполне хороша собой, и для Моргана, не чуждого при всей его капиталистической душе, к сильным чувствам, был вполне доволен таким раскладом дел. Спустя год Анна родила мальчика, которого назвали Гансом - в честь его деда. Но больше детей она, по словам врачей, иметь не могла.
Мальчик рос под суровым присмотром отца, который воспитывал  своего единственного сына со всей ответственностью и строгостью. Он с пелёнок внушал ему важностью и незаменимость денег в жизни каждого. «На них крутится земля»- говорил он,- « либо ты крутишься вместе с ней, работая и зарабатывая, либо свалишься в пустоту и мрак бедность, дорога из которой только одна - на кладбище!». Ганс усвоил урок жизни сполна.
В детстве он получил блестящее образование – знал математику, ботанику  и 4 языка - немецкий, которым он разговаривал с отцом, английский, с которым он беседовал  с матерью и близким окружением, французский и русский.
Морган старший много разъезжал по белу свету, как по делам бизнеса, так и по воле сердца. Он, в отличие от своей жены, очень любил путешествовать.  Вместе с сыном в 1930 году он пробыл короткое время в Ленинграде, затем отплыл в Осло, после чего, как и задумывал, поплыл на пароходе в Киль.
Это путешествие открыло для Ганса много нового и доселе неизведанного. Он тысячи раз смотрел на карту, но не мог вообразить даже в самых смелых мечтах реальную величину необъятного мира. Города, которые он посетил с отцом, навсегда оставили в его детском сердце ощущение силы и свободы.
Возвращение к Германию было для Моргана-старшего очень важным. Он лелеял мечту возобновить конный производство на исторической родине. Пробыв в Германии 3 месяца, он вернулся Англию с чёткими намерениями осуществить задуманное.
Через год ему удалось перевезти большую часть свои английских предприятий в Северную Померанию, а ещё через три месяца перевезти туда семью. Анне не нравилась чужая ей страна с непонятным языком и нравами, которые она не знала и не понимала даже спустя 7 лет проживания с мужем-немцем.
Но 1933год  повторил историю 15-летней давности, только на этот раз не столь удачно для Моргана старшего. Фашисты, пришедшие к власти, объявили его демократом и идеологическим врагом, тут же прислав повестку в суд.
Морган-старший знал, что выиграть такое дело почти нереально, но всё же решил бороться. Слишком долго он бегал по чужим странам в поисках счастья в деньгах и в жизни. Только благодаря уговорам жены он отправил её с 9-летним Гансом обратно в Великобританию. А спустя месяц  Морган был объявлен расстрелянным.
Спустя два года после смерти мужа от пневмонии умирает Анна Морган, морально так и не оправившись от известия о смерти мужа, а опекунство над его несовершеннолетним сыном переходит по завещанию к компаньону и другу Фридриха Моргана, некому Джефри Смиту, такому же коннозаводчику.
К двадцати годам Ганс Морган стал  совладельцем конного завода «Eastland Horse Factory», и именно по его инициативе часть лошадей этого конного завода была продана английским кавалерийским корпусам, воюющих в 1944 году в болотных Нидерландах. Морган на всю жизнь затаил ненависть к фашистам из-за смерти отца. Именно он, а не мать, играл главную роль в его жизни. С его смертью  восьмилетний мальчик потерял больше, чем когда-либо получал. Даже деньги, которые  его отец считал столь надежной опорой, оказались предательски бесполезными в тот момент.
С тех пор Ганс Морган прослыл человеком упрямым и целеустремлённым, таким, который пойдёт по трупам, если они лежат на пути к его цели. Он продолжал преумножать своё состояние, развивать конные фабрики по всей Англии, а когда в 1949 впервые решился поехать уже в ГДР на могилу отца, то познакомился там с Петром Берковым, тогда ещё начальником канцелярии, прикомандированной на работу в советской части разделённой послевоенной Германии.
Берков согласился помочь  Моргану с документами на вывоз тела отца в Великобританию. Он ненавидел Германию, тем более  коммунистическую, и больше никогда не туда не возвращался.
Между двумя на первый взгляд абсолютно разными людьми, богатым бизнесменом коннозаводчиком  и бедным  бухгалтером, зародилась дружба, основанная, как впрочем, зачастую, и любая другая, на долге одного перед другим за услугу.
Морган случайно узнал о том, что в родных местах Беркова стоит без дела старый конный завод, построенный ещё при царе Александре II, в абсолютной глуши, вдали от людских и зорких правительственных глаз.  Ему, как и всякому богатому коннозаводчику, да и бизнесмену вообще необходим был свой «схрон», место, где тот бы хранил результаты своих теневых операций. В обход множества бюрократических и налогоплатильщических аспектов, которые несправедливо, по его мнению, «съедали» много денег, он бесплатно хранил множество племенных скаковых жеребцов именно на уральском конном заводе, который заработал и развился благодаря его капиталу,  поступающей благодаря официально оформленной  концессии.
Берков стал директором этого завода, превратившийся таким образом за полгода в одного из самых богатых людей края, имеющего счёта в зарубежных банках и два огромных дома в деревне, в которой когда-то жил с матерью без отца в хибарке с двумя комнатами, каждая из которых была меньше, чем камера в нашей тюрьме.
Морган заботился о своём детище, как заботятся практичные хозяева о ротвейлере, которые охраняет их дом. Не будь у ротвейлера зубов, он бы давно волочил существование бездомного пса.

**********

«Наши так не одеваются»- подумал я, стоя возле входа в конный манеж.
Человек, стоящий с противоположной его стороны, больше всего напоминал английского аристократа, вдруг сошедшего с какой-нибудь картины Джозефа Райта ; - светло-коричневый костюм с пиджаком с двумя глубокими карманами на груди, из одного из которых торчали часы на серебряной цепочке. Он стоял прямо, как солдат, держа в руках тростью со стеклянной ручкой виде кристалла.
Кротов на его фоне напоминал бедняка из трущоб Лондона, идущего на бесплатный обед.
Они были одни на всём конном манеже.
- Herzlich willkommen! It is quite pleasure to see you here, Mr. Morgan,  - сказал Кротов сразу на двух языках. Он уже тогда многое знал из биографии английского немца.
- I prefer English. But it is very strange to hear such a genuine language ,- отвечал Морган, внимательно разглядывая Кротова.
- It’s because you never ask anybody .
Морган усмехнулся.
- It is very difficult to make such a long trip. Can I ask you what do you want in this place, which is very far from England?
- East or west- home is best; my home is what I have created. You are too curious  for a simple worker, mr…
- Krotow. Grigory Krotow.
И подал руку. Морган смерил его несколько удивлённым взглядом, но пожал её.
Кротов сел на лошадь, ударил шенкелями и, нагнувшись, повёл лошадь на жердевой забор, специально им подготовленный. Набрав нужную скорость, лошадь стала прыгать. Кротов отпустил поводья вперед , чтобы не мешать голове лошади выгнуться на столько, на сколько ей это нужно, и они совершили прекрасный прыжок, не задев забора.
Следующий забор был на меньшем расстоянии, поэтому всадник тут же нагнал прежнюю скорость и так же совершил новый прыжок. Морган спокойно наблюдал за всем этим, держа руку на часах и поворачиваясь в такт тому, как ехал Кротов.
Преодолев третий барьер, Кротов остановил лошадь и шагом подъехал к Моргану, немного наклонившись.
- Very good, - сказал Морган, жестом предлагая Кротову слезть, - you are a brillian jockey.
Кротов усмехнулся.
-No. No. I am prisoner- worker. Not a jockey.
- Prisoner?
- Yes , - отвечал Кротов.
И задумчиво Морган ушёл такой же неспешной походкой, с какой и пришёл.
Кротов смотрел ему в след с надеждой, затем повёл коня в стойло, о чём-то размышляя.