Двери и зеркала рассказ

Собственно говоря, нет в жизни ничего страшнее закрытой двери и ночью, при тлеющем огарке, зеркала.
    Когда полночь с последним ударом часов на ратуше, пролетев гулким эхом по пустым подворотням, скатилась на каменистый берег каньона, когда стали гаснуть последние, запоздалые окна, в армянской колокольне скрипнула тяжелая кованая входная дверь.
Прозрачная как тень фигура проскользнула в узкий проем и дверь снова закрылась. Лязгнули засовы и тихие, шаркающие шаги разбудили спящую в углах паутину. Человек, одетый в какую-то темную хламиду, не спеша поднялся изъеденной временем дубовой лестницей на верхнюю площадку, отворил еще одну дверь и оказался в просторной с бойницами комнате. Яркий свет полной луны, втиснувшись сквозь каменные отверстия бойниц, заливал помещение зыбким, призрачным светом. Чиркнула спичка. Вспыхнула и погасла. Вторая... Зажечь удалось только восьмую. Человек саркастически хмыкнул, поднес огонек к огарку, прикрепленному к выступу на стене, другому, третьему... Так он обошел всю комнату. Стало светло. Мягкий, живой свет осветил небольшой стол в центре комнаты и большую, толстую книгу в сафьяне.
 Пришедший поднял перед собой руки ладонями к лицу и что-то зашептал. Огарки разгорелись ярче.
Тем временем он открыл небольшой ларчик, взял из него щепотку какого-то порошка и, насыпав в кадильницу, поджёг. Порошок тлел, испуская странный, приторный аромат. Не переставая бормотать, порой подвывая, человек сдернул темный холст, покрывавший большое, старинной работы зеркало, стоящее в углу. В свете огарков за тонкой гранью стекла заклубилось марево. Он даже не глянул, вернулся к книге и глубоко поклонившись, раскрыл ее. Незримое движение пронеслось по комнате. Стало холодно. Взяв темного металла подсвечник в виде когтистой лапы, человек подошел к одному из огарков, пошарил в нише под выступом, нашел темно-зеленую свечу, зажег ее и вернулся к столу.

   Старого алкоголика дядю Васю не то чтобы уважали, но жалели, что ли. Когда вечером он заходил в кафе «Орбита», где постоянно ошивался, мало кто из постоянных клиентов не оставлял ему четверть стакана вина. Он благодарил, выпивал. В разговоры не лез, но при случае, мог блеснуть как красноречием, так и знанием вопроса. А вообще-то вел себя скромно, тихо, поэтому ни бармен, ни потасканная официантка никогда не гнали его из заведения. Он был как бы частью интерьера, как старое, расстроенное пианино, или тот же, давно сгоревший, музыкальный автомат. Вот и сегодня, поправив дрожащей рукой буйную шевелюру, дядя Вася вошел в зал и медленно, ожидая подношений, прошел меж столиками. Два или три раза остановили, поднесли. Вино было разное, но это нисколько его не смущало. В углу за столиком одиноко сидела худенькая, не броско одетая, немолодая женщина. Это была удача! Как и все в их небольшом городке, они знали друг друга ещё с юности. А вот теперь, время от времени они встречались здесь, в кафе. Сидели, много говорили, вспоминали прошлое, обсуждали настоящее...
- Добрый вечер, Роза Львовна! - дядя Вася заулыбался.
- Здравствуй, Вася, к чему так официально? - улыбнулась в ответ, - присаживайся.
Налила половину стакана и придвинула к приятелю.
- Спасибо, Розочка! - с удовольствием выпил глоток. - Что нового?
- А что-то должно быть? - Роза поманила официантку и попросила еще вина и стакан.
- Ну, не знаю.
- Слушай, Вася, ты помнишь Томку Савельеву?
- Хорошо помню!
- Померла.
- Не может быть!
- Может, Вася, может...
- Так она же моложе меня.
- Это не спрашивает.
- Да уж...
Над столом повисла тишина.
- Помянем, - Вася выпил глоток и закурил.
- Помянем... - Роза тоже взяла сигарету.
- Ты знаешь, Вася, что-то странное со мной происходит...
- Что такое, Розочка?
- Я спать боюсь! Понимаешь, - Роза перешла на шепот, - мне покойники снятся. То есть не покойники, а те, что скоро помрут.
- Как это?
- Еще с молодости. Ты помнишь, Олега убили? Так вот, с того все и началось. Приснился он мне перед тем, очень нехорошо приснился. А на третий день... Вот, а потом Лилька. И тоже на третий день... Родственники тоже. А последнее время совсем чужие люди... Специально проверяла! Вот приснится кто-то незнакомый, я через три дня на кладбище... И точно - хоронят.
- Ты прямо ужас какой-то рассказываешь, Роза!
- Ужас, Вася! Ужас! Что и делать не знаю.
- Может в церковь... Ой, извини, Розочка, к раввину?
- Была... Только руками разводит. Сказал Тору читать перед сном.
- Ты читаешь?
- А ты Библию читаешь?
- Так мне покойники не снятся!
- А мне снятся... - Роза тяжко вздохнула...

 Зеленая свеча давала какой-то неестественный с зеленоватым оттенком свет, и от него затертые буквы на страницах книги вдруг обретали четкость. Человек, поправив старое в потертой оправе пенсне, начал читать выразительным шепотом. Слова были непонятными, короткими и жёсткими. Они падали в тишину комнаты и шипящим эхом отражались от голых стен. Глубина зеркала ожила. Показались клубы темного дыма с отблесками черно-багряного пламени. Все ярче становились эти отблески, все быстрее движение. Яркая, слепящая глаза искра вспыхнула в сердце марева, все померкло от этой вспышки, и вдруг былая мгла рассыпалась бесконечностью звезд. Не стало ни зеркала, ни стен, ни самой колокольни. Только яркие точки звезд в извечной черноте, только раскрытая книга и присутствие кого-то непостижимого, бесконечно могущественного, смотрящего извне добрым, любящим взглядом. А звезды тем временем собирались в созвездия, закручивались в спирали и галактиками разлетались в пустоту Вселенной. Ни рева, ни грохота не было слышно в этой страшной тишине, только откуда-то теплой музыкой доносились звуки бесконечного Слова.
   Вместе со вспышкой родилось время. Тяжелой, незримой волной прокатилось оно, опережая движение звезд. Остудило планеты, погасило вулканы, утихомирило громады волн, построило стены городов и... погасило свечу. Комната обрела свой прежний вид. Марево в зеркале померкло, а страница книги сменилась другой, с затертыми, неразборчивыми буквами.
Человек в темном балахоне стоял на коленях перед столом с книгой и плакал. Это были слезы радости. Наконец-то он достиг желаемого. Труд его жизни не пропал зря. Сквозь бойницы в комнату вместе с лунным светом проник последний удар полуночного колокола часов ратуши.

    Настоятель храма святых Петра и Павла отец Виктор, конечно же, верил в Бога! Иначе и быть не могло! Но верил он по-своему. То есть, он не сомневался в создании мира Господом, но сам механизм ему был непонятен, как впрочем, любому человеку. Да... много непонятного представлялось ему в процессе мироздания, и тем больше разбирало его любопытство. И любопытство это не давало покоя. По крупицам, по каплям собирал он знания. Мотался по Европе и Азии, сутками просиживал в библиотеках, отыскивая старинные фолианты и свитки, изучал древние, давно забытые языки. Он много преуспел в своих стараниях, но так и не приблизился к поставленной цели. Познания его, однако, были столь глубоки и разнообразны, что он мог считаться, как сильным знахарем, так равно и могущественным магом, хотя ставить вопрос таким образом, ему бы никогда не пришло в голову. Отец Виктор для себя так и остался простым священником, настоятелем небольшого храма, с таким же небольшим приходом. Повезло ему совершенно случайно.

    Допив вино и поговорив о том, о сем, дядя Вася и Роза покинули кафе. Было не так и поздно, но по-осеннему темно. В мокрых плитках тротуара тускло отражались желтые фонари. Жаль, что мелкая, висящая морось не давала им осветить улицу. Где-то над городом собирался туман, но он еще не опустился на засыпающие дома. Вася поежился от пронизывающей сырости и, подняв ворот потертой курточки, подхватил под руку спутницу. Идти было недалеко. Проводив Розу к подъезду, он откланялся и не совсем твердой походкой побрёл к своему дому. Хотя было у него еще оно обязательное дело. Им-то он и решил заняться по дороге.
   Звонка не было, но вместо него на двери красовался бронзовый молоточек. Вася приосанился, стряхивая остатки хмеля, взялся рукой за молоточек, минуту поразмыслил и наконец, постучал. Подождал и постучал еще раз. В прихожей вспыхнул свет, щелкнул замок. Дверь открыл сам священник, впрочем, больше и некому было.
-Ты, Василий?
- Я, батюшка...
- Столь поздно? Впрочем, проходи.
Они оказались в знакомом Василию небольшом помещении. Пахло воском и ладаном. Перед иконой Божьей Матери тускло горела лампада. Василий поклонился иконе и быстро перекрестился.
- Я хотел спросить у вас, батюшка…  - замялся.
- Спрашивай. Только давай самую суть. У меня сегодня не много времени.
- Да, да... Сегодня в кафе был...
- Это я вижу, - священник улыбнулся.
- Там Роза тоже была... Вы не знаете ее. Вот про нее я и хочу у вас спросить.
- Почему же она сама не спросит?
- Она... - Вася снова замялся.
- Еврейка, надо полагать?
-Да...
- И что это меняет? - Священник улыбнулся. - Ты минуту назад поклонился еврейке...
- Я? Кому? - Василий сделал удивленные глаза.
- Деве Марии, - кивнул на икону.
- А... Да... Ну конечно...
- Разве Господь делит людей по национальностям? Так как же я могу это делать? Но не важно, ты хотел о чем-то спросить.
- Да. Она мне рассказала...
И Василий пересказал весь свой с Розой разговор. Священник задумался. Прошелся по комнате.
-Что ж, раввин все правильно посоветовал. Святое писание никому не помешало, но… Ты знаешь что, Василий, ты скажи ей, чтобы она сама пришла ко мне.
- Когда?
- Когда ей будет удобно. После вечерни я всегда дома. А сегодня, извини, не могу больше уделить тебе времени.
- Спасибо, батюшка, непременно скажу ей! - и Вася попятился к двери.

    В экспедицию Костя попал не то чтобы случайно, но неожиданно. Просто деваться было некуда. Подельник его, если до сих пор не раскололся, то это было чудо, которое впрочем, не могло длиться вечно... Менты свою работу знают, так что... Об этом думать не хотелось, и Костя сделал ноги. Очень кстати его дядя был знаком с каким-то профессором, с помощью которого и впихнул племянника на работу. Простым рабочим, конечно, но какое это имело значение? Все завертелось в спешке, и уже через пару дней он таскал разные баулы и ящики на старый, видавший виды борт. 
   Мерно гудели турбины. Что-то лязгало и вибрировало, а за иллюминаторами тем временем, вдалеке угадывались Гималаи.
Оказывается, пирамиды бывают не только в Египте...
Для Кости это было откровением. Долго он и еще несколько таких же, как он, тащили поклажу непроходимыми дебрями, за каким-то ламой, взявшимся быть проводником. Ученые путешествовали налегке, обсуждая что-то понятное только им, и время от времени сверяясь с картой. На четвертый день пути горы стали почти неприступными. Но лама находил только ему известные тропинки, да и не тропинки вовсе, так, более или менее проходимые места. А на очередном привале он поклонился начальнику экспедиции и сказал, что дальше не пойдет. Лама объяснил, что идти осталось совсем недалеко, всего полдня, да и дорога будет лучше. Указав направление, он еще раз поклонился и не спеша пустился в обратный путь.
   Долина открылась внезапно. Окруженная скалистыми хребтами, она ничем не привлекла внимания, если бы не огромная пирамида, возвышающаяся над ней. Вне всякого сомнения, это было творение рук разумных существ. Тем более поражали ее размеры! Заняв огромную площадь, и вершиной уходя в бесконечность небес, пирамида одновременно и будоражила воображение и угнетала. Все остановились, как вкопанные, и стояли так довольно долго. А потом вдруг одновременно заговорили, восхищаясь. Тем более что, оглядевшись, поняли - плато с пирамидами здесь не одно. Устроенные между двумя могучими хребтами пирамиды терялись, растворяясь в голубоватом воздухе гор.
   Разбили лагерь. Разбрелись до ужина, осматривая местность. А с утра не теряя времени, взялись за работу. Как и другие рабочие, Костя что-то носил, что-то копал, кому-то помогал, в общем, делал то, что ему говорили. Так длилось несколько дней. Надо сказать, что все эти дни начальника экспедиции нигде не было видно. Он вообще не выходил из своей палатки и только когда расчистили указанное им ранее место, появился. Выглядел устало. Глаза покраснели и слезились, что явно указывало на не одну бессонную ночь. Осмотрел работы, и, оставшись довольным, снова вернулся в палатку. А вечером, когда Солнце спряталось за вершинами и густая мгла быстро, как бывает в горах, опустилась на плато, вооружившись простым керосиновым фонарем, одиноко побрел к пирамиде. Все уже засыпали.
   Грохот вырвал лагерь из сна. Что-то ухнуло так, что казалось, качнулась земля под ногами. Замелькали пятна фонариков по стенам палаток. Люди выскакивали полуголые, еще не проснувшиеся толком. Бежали к пирамиде. И не зря. Зрелище того стоило! У подножья стоял профессор. Тусклый свет керосиновой лампы вырывал из мрака ночи его нелепую фигуру, закутанную в плащ. Черты лица исказились и казались хищными. Длинные волосы спадали на плечи, а взор был устремлен в необыкновенно большой, неизвестно откуда взявшийся проход в пирамиду.
   В лагерь уже не возвращались. Встречали утро здесь же. Это не был прорыв или пробой. Проход представлял собой портал, выложенный из больших, тесаных камней. Как и откуда призвал его к реальности профессор, не знал никто. Войти желали все, но опасались. Толпились перед проходом не решаясь сделать первый шаг. Пример подал сам профессор.

    Роза проснулась вся разбитая и уставшая, как будто и не отдыхала. Перед глазами еще мелькали обрывки какого-то несвязного видения. Подниматься не хотелось, но и лежать в постели не было никаких сил. Превозмогая себя все же встала, накинула длинный, волочащийся по полу халат, умылась и пошла ставить кофе. Утро было ничем не лучше вечера. Такое же слякотное, серое, противное. Так же было и на душе. Вспомнился вчерашний разговор с Васей. Горько улыбнулась. В конце концов, кто такой Вася? Чем он может помочь? Но хоть выговорилась.
Ее размышления прервал телефон. Роза поморщилась.
- Да?
- Роза?
- Нет... Ее покойная бабушка! Не морочь мне голову, Вася!
- И не думал! Розочка, я вчера был у батюшки...
- Очень за тебя рада! Теперь перейдешь на кагор?
- Ой, Розочка, я серьезно. Я про тебя спрашивал...
- Зачем? Кто тебя просил?
- Не сердись. Хуже не будет. Он хороший человек и грамотный в этом плане. Он непременно поможет!
- Поможет? - Роза надолго замолкла. - Ой, Вася... Да чем же он мне может помочь? Я и сама не знаю, что это такое...
- Ты не знаешь, а он может и знает. Короче, он сказал, чтобы сама пришла к нему.
- Вася, ты вообще, чем думаешь? Я и священник. Очень интересно со стороны. Как-то мне всю жизнь казалось, что я еврейка...
- Ну и что? Я это ему говорил. Так он сказал, что Дева Мария тоже еврейка. И вообще это ничего не меняет. Так что, он ждет тебя!
- Не пойду....
- С ума сошла? Что значит, не пойду? Я договорился с человеком...
- Не пойду.
- Послушай, Роза, если ты сама идиотка, то не делай идиота из меня. Тебе плохо, я хочу помочь. Наш священник не совсем обычный человек. Он поможет. А ты кобенишься.
- Вася... Я боюсь.
- Да что ты говоришь! Смотреть по ночам покойников, как в кино, ты не боишься, а пойти к попу тебе страшно.
- Страшно, Вася.
- Так ты же не одна! Я с тобой пойду.
- Тем более... - Роза натянуто рассмеялась. – Ладно, делай, как знаешь. Веди. Когда он велел прийти?
- Ну вот! Ну, правильно! Умница! Он сказал, когда будешь иметь время.
- Ой, Вася... Как раз времени у меня навалом.
- Так может сегодня и пойдем? Вечером?
- Не... Не сегодня. Слухай, Вася, дай девушке прийти в себя.
- А чего откладывать? Он сказал, в любое время после вечерни.
- Давай тогда завтра? Я приду в себя, все обдумаю...
- Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему.
Не прощаясь, Вася просто прервал разговор. Роза привыкла к этому. Бросила телефон на диван и задумалась…

     Пройдя через высокий, выложенный тесаным камнем проход, профессор, а за ним и все остальные оказались в большом круглом зале со множеством коридоров, посреди которого мерцало бликами невесть откуда берущегося света, такое же круглое озерцо. Из бесконечной высоты пирамиды слетали невидимые капли и падали в центр озера, не оставляя на поверхности следов, только тихий, едва уловимый звук, да и тот рассеивался над гладью. Стояли долго. Что-то было привораживающее, влекущее в этом водоеме. Просто глаз не отвести.
 Дальше сегодня решили не ходить. Вернулись в лагерь, и стали готовиться к большой разведке пирамиды. Проверяли фонари, искали длинные бечевки. Никто не знал, чего ожидать от этого нечеловеческого творения... После обеда начальник экспедиции собрал всех перед палатками и произнес краткую, но нудную речь, а вернее наставление, что можно, а чего нельзя и так далее.
 Утром двинулись. В зале разбились на несколько групп по три человека. Разошлись по коридорам. Костя шел с очкариком-аспирантом и среднего возраста толстушкой, географом, веселой и доброй теткой. Доставшийся им коридор начинался, как и все остальные, то есть, за разукрашенным неизвестными письменами проемом тянулись серые, высокие стены тесаного камня. Через некоторое время им пришлось повернуть, а потом коридор раздвоился.
После короткого совещания, компания лишилась аспиранта. Он ушел в разветвление. А еще через несколько десятков метров, разошлись географша и Костя. Она нырнула во вход, ведущий направо, а Костя пошел прямо, время от времени делая на стене пометки мелом.
Коридор больше не разветвлялся, но сузился и стал ниже. Идти пришлось долго и, наконец, коридор закончился огромной каменной плитой преградившей путь. Костя остановился, осматривая плиту. Ох, как же она была похожей на дверь! И скорее всего, ею она и была. Но как ее открыть? Возвращаться ни с чем не хотелось. Осмотрелся. Да, конечно это была дверь! Вот и письмена обрамляющие ее. Какие-то незнакомые знаки.
К одному из них, изображающему нечто напоминающее шестипалую руку, Костя прикоснулся. Неожиданно знак загорелся бледно-голубым свечением. Парень отдернул руку, свечение не прекратилось. Он притронулся к другому знаку. Свечение погасло. Снова к шестипалой руке — снова сияние. К следующему знаку - снова гаснет.
«Ага, - подумал Костя, - что-то знакомое...» Он снова притронулся к «руке» и после того, как сияние появилось, к другому, новому знаку. Он загорелся тоже. К следующему — все погасло. Снова все с начала. Костей овладел азарт. Он все нажимал и нажимал на знаки. Они загорались друг за другом и гасли, когда он касался неверного изображения. Но вот, в конце концов, загорелся последний знак. Каменная плита, не создавая никакого звука, ушла в стену.
За ней продолжался коридор. Некоторое время Костя стоял в нерешительности, но любопытство победило. Он шагнул вперед. Шаг, другой, третий. Вроде все в порядке. И пройдя только шагов двадцать, Костя уловил какое-то движение. Даже не оборачиваясь, он понял, что дверь закрылась. Развернулся, бросился назад, но было поздно. Плита перекрыла проход, и знаков по стене с этой стороны не было. Холодок пробежал по спине Константина и перерос в настоящий ужас. Какое-то время он ещё не верил в то, что произошло, и пытался колотить по плите руками и ногами. Бесполезно. И тогда он побежал.

    Вася и Роза, не спеша, прогулочным шагом, спускались мимо фонтана к мосту. Погода ничуть не изменилась. Напротив, морось стала погуще и заставила женщину прихватить зонт.
- Ох, не нравится мне эта затея, Вася... Неспокойно мне!
- Да ладно! Ничего страшного не будет! Сама подумай, что ты теряешь? А вот вдруг поможет отец Виктор...
- Ну не верю я, Вася!
- А ты поверь!
- Страшно...
- Не бойся. Все будет хорошо!
Так разговаривая, хотя вряд ли можно было назвать разговором Васины попытки успокоить спутницу, они прошли мост и оказались в старом городе. Свернули с площади в улочку, мощенную не брусчаткой, а каменными плитами, до блеска отполированными временем и людьми, и
миновав храм Петра и Павла, подошли к домику священника. Роза вцепилась в руку Василия, и он почувствовал, как она вздрогнула, когда он постучал в дверь бронзовым молоточком.
За дверью послышалось движение. Щелкнул замок.
- Добрый вечер, батюшка!
- А, это вы, - отец Виктор будто ждал их, - проходите!
- Здравствуйте... - произнесла чуть слышно Роза, входя в прихожую.
-Здравствуйте! - громко и весело ответил священник, будто ждал желанных гостей.
Перекрестившись сперва на икону, Вася повернулся к хозяину.
- Вот, отец Виктор, это та самая женщина, о которой я вам говорил.
- Очень хорошо! Да чего же вы так испугались? - священник внимательно посмотрел в лицо гостье. - Что вас напугало?
- Нет, ничего... - Роза смутилась.
- Вот и замечательно. Ты Василий, не сердись, посиди здесь. Вот посмотри календарь, очень интересная в нем статья есть! А вас я прошу за мной.
И не оглядываясь, скрылся за дверью. Роза последовала за ним.
   Небольшая комната, как видно, служила кабинетом. В углах восточной стены висели иконы Иисуса Христа и Богородицы, а на самой стене большое искусно вырезанное из дерева распятие. Под иконами горели лампады. Большой стол был завален старыми, пожелтевшими от времени книгами и свитками. Возле узкого диванчика журнальный столик и кресло.
- Присаживайтесь, - священник указал на диванчик и сам сел рядом. - Неважная погода ныне... Давит...
- Да, слякоть... - Роза опустила глаза.
- Что ж, осень... А какая пора года нравится вам?
- Не знаю. Никогда не думала об этом. Наверное, в каждой поре есть что-то хорошее...
- Совершено с вами согласен! А я вот люблю прогуляться в такую слякоть, есть в ней что-то такое завораживающее. Хотя... - отец Виктор улыбнулся. - Вы давно живете в городе?
- Всю жизнь. Это мой родной город.
- Странно. Мне кажется, мы никогда не встречались, а должны бы за столько лет. Впрочем, может и встречались.
- Мне кажется... - Роза запнулась, но все же продолжила, — вы в спортклуб на танцы не ходили? Ой, извините...
- Да что вы! За что же извиняться? - Рассмеялся. – Ходил, конечно! Постоянно! Летом в клетку, а зимой в спортклуб.
- Тогда точно я вас видела! - улыбнулась.
- Ну вот... Может, и танцевали когда-то.
- Может... - Роза стрельнула глазами и хитро улыбнулась.
- А с Васей давно знакомы?
- С Васей? Да всю жизнь! Сколько себя помню! Мы жили раньше по соседству, еще на Михайличенка...
- На Гагарина? Господи, Боже мой! Ну да... понятно... Если с Васей по соседству, то ближе к Северной. Так и я ведь по Гагарина жил в детстве! В самом ее начале, возле училища. Так там... Так там Укупник жил... Через два дома от меня. Я его хорошо знал.
Роза и не заметила, как спало напряжение. Разговор пошел привычно, спокойно, как бывает у старых знакомых. Вспоминали былое, выискивали общих знакомых, удивлялись, как не встретились раньше.
- Да, так что я хотел Роза, а расскажите-ка мне, что такое происходит с вами?
Вопрос прозвучал настолько буднично, что женщина даже не успела насторожиться.
- Да кто его знает... Снятся мне мертвецы... То есть люди, которые скоро умрут... - осеклась.
- А вот теперь подробнее. - Священник внимательно смотрел Розе в глаза, и она уже не в состоянии отвести взгляда выложила все, что ее беспокоит.
 Вася почти уже задремал, когда Роза и отец Виктор вышли в прихожую. Женщина улыбалась. Улыбался и священник, хотя глаза его выдавали озабоченность.
- Так когда мне снова прийти к вам?
- В четверг. Только непременно! Я буду ждать вас. Да, можете Василия с собой захватить. Неуютно женщине одной поздно возвращаться домой.
- Непременно буду! Ну и Васю конечно прихвачу! Куда я без него!
Выпроводив гостей, отец Виктор вернулся в кабинет, открыл сервант, достал из него большую сретенскую свечу, поставил ее в подсвечник перед распятием и зажег.
«Да воскреснет Бог, и да расточаться врази его!
 Да бежат от лица Его ненавидящие Его,
как исчезает дым, да исчезнут...»
… Часы на ратуше тягуче запели. Холодный ветер бросал в окно эти звуки вместе с мелкими каплями осеннего дождя. Отец Виктор молился...

    Коридор стал расширяться и пошел под уклон, только Костя этого не замечал. Страх быть замурованным в пирамиде гнал его все дальше и дальше. Впереди становилось светлее, стены ушли в стороны, а потолок взмыл вверх и уже был не досягаем для фонарика. Костя остановился. Дыхания не хватало. Сердце бешено колотилось по ребрам. Голова шла кругом.
- Господи! Где это я?
Пещера, если это была пещера, поражала своей величиной. Противоположной стены видно не было, а высоко над головой молодого человека плыли серебристые облака. Видимо они и освещали пещеру зыбким, неестественным светом. Однако видно было довольно хорошо.
 Отдышавшись и долго не думая, Костя побрел просто наугад. Какой-то шум привлек его внимание, туда он и повернул. Из-под огромного валуна вырывался родник, образовывая небольшое озеро. Ручей, не широкий и не быстрый брал здесь свое начало. По его берегу и побрел Костя. Кроме упомянутого валуна других возвышений видно не было. Обширная, без каких-либо следов растительности равнина простиралась перед глазами. Страх прошел. На его место пришли голод и усталость. Парень достал из рюкзака паёк, разделил из экономии на четыре части. Подкрепился. Зачерпнул из ручья воды. Веки потяжелели, в голове сладко закружилось, Костя разлегся прямо на земле, которая оказалась теплой и уснул.
 Сколько он проспал - трудно сказать. Только проснулся бодрым и опять-таки голодным. Разделил одну из частей пайка пополам, и не засиживаясь, побрел вдоль ручья. Шел он довольно долго, до тех пор, пока на горизонте не обрисовались нечёткие контуры какого-то строения. Костя прибавил шагу.
Строение приближалось. Уже отчетливо было видно высокие стены, узкие вытянутые вверх окна, крутую со шпилем крышу. Ручей окружал здание, и исчезал, видимо уходя куда-то в недра. Строение было не большим, но высоким и напоминало минарет. Без особого труда перебравшись
на другой берег ручья, Костя оказался на вымощенной камнем площадке перед большой кованой дверью минарета. Размышлять или бояться не приходилось, а потому молодой человек взялся за скобу, выкованную в виде змеи. Дверь подалась и пропустила парня к крутой винтовой лестнице. Что удивило Костю, так это чистота. Ни пылинки, ни паутинки. Ничего, впрочем, и не сверкало.
Казалось, ступенькам не будет конца. Сколько прошло времени, молодой человек не знал, но вот и верхняя площадка. Просторная комната со стрельчатыми окнами. Небольшой стол из зеленоватого камня в центре, а на нем... книга...
   Что-то противное, алчное шевельнулось в сознании. Сам не зная почему, Костя стал прикидывать, сколько может стоить книга, привезенная из Тибета... Воображение вмиг нарисовало шикарные авто, дорогие рестораны, девочек, ласковые волны на роскошных частных пляжах. Не думая он схватил книгу и бросился вниз по лестнице.
   Мир преобразился. Свет померк. Темно-багряные облака опустились и плыли над чернотой земли. Их гнал сбесившийся ветер, мокрый, колкий, сбивающий с ног. В какую бы сторону от строения ни пробовал пойти Константин, ветер непременно хлестал ему в лицо. Но тем сильнее было желание обладать раритетом! И он шел. Шел, не зная куда, с трудом перебирая ногами. Ни ручья, ни родника не стало. Не было видно и валуна с озером. Только кроваво-черная пустыня. Никогда не думал Костя, что книга может быть такой тяжелой. Каждый шаг давался с трудом, но и упрямство возрастало... Так или иначе, но через некоторое время наш авантюрист заметил вдалеке очертание стены. К ней и поспешил.
Последние шаги ко входу в коридор давались неимоверно трудно. А за спиной бешеный ветер все сильнее разгонял багровые облака. Те врезались друг в друга, и тогда безжизненная пустыня озарялась вспышками молний. Громы гремели не умолкая...
Коридор круто поднимался вверх. Фонарик освещал дорогу. И чем дальше отходил Костя от пещеры, тем легче было идти. Книга уже не казалась такой тяжелой. Вот и раскаты грома стали не слышны.
Большая каменная плита преградила дорогу, но это была не та плита! Костя точно знал это! Та была больше, и прямоугольная, а эта в виде шестигранника. Но на счастье по стене вокруг плиты красовались уже знакомые письмена. Что с ними делать Константин уже знал.

   - ...Вася, ты пойдешь со мной сегодня? - Роза сидела на кухне, пила кофе, курила и разговаривала по телефону.
- Куда же я денусь? - Даже по разговору чувствовалось, насколько он доволен. - Но проставиться придется, не обессудь...
- Будет тебе, не переживай. Так во сколько ты зайдешь?
Минуту Вася соображал.
- Думаю, к восьми служба закончится. Ну, подождем еще... Давай в половине девятого.
- Вот и договорились!
   Первая встреча очень понравилась Розе. Ничего подобного она не ожидала. Вместо строгого в черном подряснике, с бородой и крестом на груди попа, ее встретил тогда среднего возраста, по-домашнему в халате, красивый, чисто выбритый, с аккуратной прической мужчина. При других обстоятельствах, она ни за что бы не узнала в нем священника. Да и разговор нисколько не был похож на допрос или прием у врача. Мало того, после той встречи исчезли тревога, напряжение, страх. Так что собиралась она в этот раз с нетерпением.
   Вася зашел, как и обещал. Веселый, на удивление трезвый, он предложил Розе руку, на которую она не без удовольствия оперлась. Шли не спеша, разговаривали ни о чем, шутили, смеялись. Не заметили, как прошли мост и нырнули в узкую улочку.
   Несмотря на сырость, отец Виктор встретил их у дома.
- Вот, любуюсь непогодой, - улыбнулся. - Я уже говорил вам, что люблю осенний дождь.
- Добрый день! - Роза протянула ему несколько кленовых листочков.
- Добрый! Ого, вот и букет... Какая красота!
- Здравствуйте, батюшка, - поздоровался Василий.
- Здравствуй, Вася. Вот и хорошо, что вы пришли, проходите в дом.
   Как и всегда прихожая встретила запахом воска и ладана. Войдя, мужчины первым делом перекрестились на икону. Роза просто стояла, опустив глаза.
- Вы как насчет кофе? - обратился хозяин к гостям.- Я только со службы. Честно говоря, проголодался.
- С удовольствием!- Поддержала Роза. - Жаль, не знала, а то бы чего-то вкусненького напекла...
Вася промолчал. Кофе было последним, чего бы он сейчас хотел.
- О... Даже так? - заинтересовался священник. – Ну, думаю, все же когда- то попробовать ваши вкусности, а на сегодня обойдемся покупными. Некому у меня кулинарить. Как видите, без матушки живу. Как-то не пришлось.
- Да что вы! Такой интересный мужчина... - Роза покраснела.
- Розочка! - отец Виктор деланно насупил брови и погрозил женщине пальцем.
- Тогда давайте я кофе сварю! Я умею!
- Это можно. - Священник провел Розу на кухню. - Вот вам плита, вот турка, а вот и кофе. Я только утром смолол. Ну не буду мешать, мы пока с Василием стол накроем.
   На маленьком столике в гостиной уже стояли чашки и сахар, когда густой, горьковатый запах поплыл из кухни. Вслед за ним появилась Роза.
- А вот и кофе! - глаза ее сияли.
Из буфета священник достал небольшой серебряный лафитник и бутылку кагора.
- Знаю Василий, трудно тебе. Ну, ничего... Сейчас немного подлечу тебя.
Вася оживился.
Сидели долго. Говорили обо всем. Спорили, обсуждали. Когда же часы на ратуше ударили десять, хозяин поднялся и глядя на Розу сказал:
- Нам пора, Роза. А ты, Вася, поскучай. Можешь налить себе еще вина, только не увлекайся.
Как и в прошлый раз, прошли в кабинет.
- Мне было бы легче, Роза, будь вы крещеной. Но ничего. Господь милостивый и всемогущий. На него и уповаем. Стойте, где стоите, смотреть старайтесь на икону, не важно, на какую.
С этими словами он надел епитрахиль, зажёг свечу перед распятием, разжег кадило и, обойдя с ним комнату, останавливаясь перед иконами, подошел к застывший как статуя Розе. Обошел и вокруг нее. Комната наполнилась ароматом ладана. А отец Виктор опустился на колени перед Крестом и стал читать молитвы. Роза, хоть и была еврейкой, православные молитвы всё же слышала, но не эти...
  Тихий голос отца Виктора, подобно органу заполнил комнату. Непонятные, странные и страшные слова доходили до слуха, но не оставались в сознании. Она закрыла глаза. Перед внутренним взором поплыли облака. Темные, тяжелые. Иногда между ними попадались просветы, как будто солнечный луч пытался пробить темную толщу, но безуспешно. А голос все усиливался. И вовсе не слова это были, а величественная, в восторг приводящая музыка. Она заполнила Розу... Голова пошла кругом. А голос притих, стал доноситься как будто издалека. Видение померкло и растворилось... Вместе с сознанием.
   Пришла в себя Роза лежащей на диванчике. Над ней склонился отец Виктор. Он ничего не говорил, но она поняла - все хорошо, ничего страшного не произошло.
- Ну вот, слава Богу. Вы проснулись.
- Да? - Роза осмотрелась.
- Да. Не волнуйтесь, все хорошо.
- Я и не волнуюсь, - попыталась улыбнуться.
В двери показался Вася.
- Можно?
- Зайди, Василий.
- Вы звали меня, батюшка?
- Звал. Помоги женщине подняться и проводи домой. Вам не хорошо сейчас оставаться здесь.
Роза и Вася спешно попрощались и ушли, а священник снова опустился на колени перед распятием.
За окном часы пробили полночь.

   Письмена загорались и гасли, если Костя нажимал неверный знак. И всё приходилось начинать сначала. В конце концов, засветился последний знак и плита ушла в стену. За ней оказался большой шестиугольный зал, на каждой стене которого имелось по такой же двери...
- Вот это номер, - пробубнил себе под нос Костя. - А куда же дальше?
Двери, вернее плиты, были совершено одинаковыми, как и письмена вокруг них по стене. Недолго думая, парень подошел к двери напротив и стал нажимать знакомые уже знаки. Пару раз он сбился и начал сначала, но все равно дело продвигалось довольно быстро. Дверь бесшумно ушла в стену.
Коридор за ней был совсем коротким, и заканчивался двустворчатой дверью, половинки которой разъехались в разные стороны, как только Костя подошел ближе. За дверью находилась довольно обширная... кабина лифта. Костя ни минуты не сомневался в этом! Тем более что ряд знаков на стене располагался столбиком и был, несомненно, цифрами! Костя нажал верхнюю.
   Движение было настолько быстрым, что стало невозможно дышать. Подобно вечности, тянулись минуты, и конца им не было. Ком подкатил к горлу. Голова шла кругом, а лифт, или что это было, летел с ужасающей скоростью неизвестно куда и, когда Костя совсем уже был  готов потерять сознание, вдруг остановился. Парня мутило.
   Двери открылись. За ними был такой же маленький коридор и плита, но уже не шестиугольная, а обычная, квадратная. Молодой человек стал поспешно нажимать на знаки. Они послушно загорались. На этот раз он всё сделал правильно и за дверью открылся извилистый коридор с неровным полом,  то подымающийся вверх, то проваливающийся стремительно вниз. Были в нем и ответвления, но разглядывать их было некогда - батарейки в фонарике явно садились.
   Большой зал, куда вывел коридор, был не похож на тот, в который вошли они всей экспедицией. Он тоже был круглым, и озерцо, но все это было гораздо меньших размеров. И только капли слетающие с высоты казались теми же. Обойдя вокруг и не найдя выхода, Костя махнул рукой, решив - будь, что будет, и улегся под одной из стен. Сон сморил его сразу.
   Пересохшая, потрескавшаяся земля. Черные с багровыми проблесками тучи и башня, похожая на минарет, вдали. И старец. Длинная седая борода, космы сбившихся волос, спадающие на плечи... И взгляд... Укор и презрение... Засосало под ложечкой, вдруг стало тяжело в груди. Горло сдавило холодной костлявой рукой...
Костя вскочил на ноги раньше, чем успел открыть глаза. Нащупал фонарик.
- Господи... Это сон... это только сон! - посветил вокруг. Книга лежала рядом. Не помня себя, стал метаться вдоль стен. Бить руками и ногами в тесаные камни. Что-то кричать...
Видимо, случай пожалел отчаявшегося парня. После одного из таких ударов, камень вдруг пошатнулся и ушел в глубину стены. Часть её медленно поплыла вверх, и буквально через минуту открылся широкий проход. С воем Константин выбежал из пирамиды. На миг остановился, вернулся, схватил книгу и бросился вон. Проход тот час же закрылся, настолько плотно, что найти его среди изъеденных временем камней было невозможно...
   Пахнул теплый, соленый, морской ветерок. Бурная растительность окружала молодого человека.  И места показались знакомыми... Он не мог поверить в это, но ведь то, что здесь не Гималаи, так это точно! Напряжение последних часов дрожью пробежало по телу. Костя прислушался - невдалеке слышались голоса. Кто-то бренчал на гитаре, напевая с детства знакомую песенку. Туда и пошел, предварительно завернув в ветровку книгу.
   Если бы Косте кто-то сказал, что в Крыму есть пирамиды, он бы удивился... Да собственно, что он мог знать о пирамидах? Но, то было раньше. Теперь он знал о них многое. Например, что из Тибета в Крым можно перемахнуть не более чем за час... Скорее всего, так же можно попасть в любую другую точку планеты. Но экспериментировать как-то не хотелось. Напротив, он многое бы отдал, чтобы больше никогда не вспоминать об этих древних строениях.
   Идя на песню, Константин вышел к лагерю студентов. Встретили его без удивления и расспросов, приняли как своего, и уже через пару дней дребезжащий и душный старенький ЛАЗ тащился в сторону Николаева, увозя с полуострова молодых людей, а с ними и нашего авантюриста.
   Где-то безбилетным "зайцем", где-то попутками, но, так или иначе, Костя добрался-таки домой. Как ни странно, никто его не искал, да и вообще никто не заметил его отсутствия. Это радовало. Удручало лишь полное отсутствие денег. Но этому легко было помочь. И Константин, завернув книгу в почтовую бумагу, направился к знакомому валютчику Толику. Тот долго морщился, "сомневаясь" в ценности раритета, но все же книгу взял, выдал пару тысяч долларов и пообещал в случае удачной сделки подкинуть ещё. Костя вполне этим удовлетворился, поблагодарил, и первым делом... ну, конечно же, в ресторан!
   Поздней ночью Константин, возвращаясь домой, немало удивился, оказавшись на старогородском мосту.
- Это что же меня сюда занесло? - буркнул он и развернулся, чтобы пойти обратно...
... Старец стоял прямо перед ним. Те же сбившиеся космы, длинная седая борода... И взгляд! Взгляд, полный укора и презрения!
-Нет!- закричал Костя. - Н-е-е-т! - Он хотел было повернуться и бежать, но незримая сила сковала его. Что-то вспыхнуло в воздухе, осветило страшное лицо с завораживающими искрами в глубине пустых глазниц...
Собрав последние силы, Костя все же крутанулся, оттолкнулся от старца, и... Перила моста взметнулись к небу и пропали. Замелькали тесаные камни быков, а каменистый берег каньона стал стремительно приближаться...
-Н-е-е-т! - завопил Костя, но своего голоса уже не услышал...

    Уложив на заднее сиденье старенького Вольво аккуратно упакованную книгу, Толик уселся за руль и выехал со двора. Ехать было недалеко, каких-то сорок километров, но на душе было неспокойно.
   Уже позади остались Суржинецкий и Совий яры, уже замелькали домики большого села Грушка, а значит, до цели поездки осталось совсем ничего. Еще насколько километров и санаторий в Старой Ушице, где ждет его покупатель. Скорее! Скорее! Толик все сильнее жал на газ, как будто кто
гнался за ним. И вдруг он понял, что едет не туда! Что трасса осталась позади, а он со всей дури несется к затопленной Бакоте, к Пещерному монастырю...
   Вот уже и крест на холме! Толик как в трансе свернул на узкую тропинку, на которой и двое-то не разминутся... Машина качнулась, подпрыгнула на каменистом выступе, повалилась на бок и покатилась, ломая мелкий орешник, к краю высокого каньона Днестра. Раздался всплеск. В небо взмыла перепуганная цапля. Воды реки сомкнулись и уже через минуту даже круги исчезли на широкой глади.

    Сон был, как наяву. Отцу Виктору приснился Бакотский монастырь. Выдолбленные в скале кельи, кованый железный крест в одной из них и... некто... Разобрать, кто это был, священник не мог, но голос, тихий и властный звучал в ушах даже после пробуждения. Слов он не запомнил, да и были ли они вообще? Но твердо знал, надо ехать в Бакоту. Ничего особенного в поездке не было. Он часто бывал в монастыре. Любил побродить тропинками, вдыхая благодать святыни, напиться от каждого из семи родников, омыть лицо. Здесь легко дышалось, а вид широкого Днестра под скалами очаровывал своей могучей красотой.
   Не откладывая, утром же, священник сел в маршрутку, потом в автобус и уже через час-полтора шагал между полями по грунтовой, местами пыльной дороге, ведущей к высоким каменистым скалам каньона, где и был многие века назад вырублен Пещерный монастырь. Первым делом помолясь иконам в кельях, отец Виктор спустился тропинкой к самому дальнему роднику. Перекрестившись, зачерпнул рукой студеной воды, провел по лицу, постоял, отдохнул и пошел потихоньку к следующему. Так пройдя все роднички, священник вернулся к кельям и, отдышавшись, пустился в обратный путь, к трассе.
   Уже отойдя метров сто от монастыря, он обратил внимание на сверток, лежащий в изломанном орешнике. Подойдя и подняв довольно объемистую находку, отец Виктор развернул обертку и остолбенел!  Дыхание перехватило... Он читал о существовании Книги Книг и верил каждому слову о ней, но видеть ее, а тем более держать в руках... О таком он и мечтать не смел! Не понимая, что делает, священник завернул находку и бегом побежал к остановке.
   Место было выбрано правильно. Старая Армянская колокольня, забытая и заброшенная, как раз подходила для хранения Книги. Ночами священник сам, без чьей-либо помощи приводил помещение в порядок и, наконец, установив небольшой резной дубовый стол, возложил на него Книгу. Позже было куплено большое, старой работы, венецианское зеркало и тоже доставлено в колокольню. Но прежде, чем позволить себе открыть книгу, отец Виктор долгими ночами изучал все имеющиеся у него копии фолиантов и свитков, касающиеся начала мироздания.
И вот час настал...

    Роза почти бежала вниз, к мосту. Вася должен был ждать ее возле банка. Одна она все еще не решалась идти к отцу Виктору. А не пойти сегодня не могла! И вот едва проснувшись утром, позвонила приятелю, договорилась, и  едва умывшись и набросив на себя что-то без разбора, выбежала из дома.
- Что случилось, Розочка? - Вася скомкал едва начатую сигарету. - Я как-то не привык с утра ходить к священнику!
- Случилось, Вася! Я сон видела!
- Снова покойники?
- Нет! Страшнее!
-Страшнее? Господи Боже... Да что же тебе приснилось-то?
- Нет, Вася... Извини... тебе этого знать не надо!
- Вот как? Ну, хорошо, пойдем...
Привычной дорогой, перейдя мост и нырнув в узкие улочки старого города, они направились к домику священника.
    Отец Виктор закончив утреннюю молитву как раз сел перекусить. День был будним, и службы в церкви не было. Спешить было некуда.
Молоточек застучал как-то непривычно, нервно. Священник открыл дверь. На пороге стояли Василий и бледная, взволнованная Роза.
- К вам можно, батюшка? - впервые в жизни произнесла она эти слова.
- Да, конечно, Роза. Заходите. И ты, Василий, тоже. Откушаете со мной?
- Нет... То есть потом! - голос Розы дрожал.
- Да что же произошло? - волнение передалось и священнику.
- Мне надо поговорить с вами... - Роза мельком бросила взгляд на Васю - ...Наедине.
- Хорошо. Пойдем.
Войдя в кабинет, Роза тревожно осмотрелась, а потом быстро заговорила:
- Мне снился сон. Странный, и как наяву. Я иду какой-то пустыней. Сухая, истрескавшаяся земля и огненные, багровые облака. И никого! А я все иду вдоль русла пересохшего ручья. И вот высокая башня вдалеке. И я хочу подойти ближе, но не могу! Горячий ветер сбивает с ног... Я наклоняюсь и сколько есть сил бреду вперед... Но вот ветер внезапно стихает. Я поднимаю глаза и...
Он стоял передо мной. Высокий старец с седой бородой и с седыми же волосами. Он просто смотрел на меня, но я отчетливо слышала его голос. Я не понимала слов, да их и не было, скорее всего, но вдруг возникло видение. Вы, батюшка, какая-то комната со свечами и большое зеркало. И голос, как орган: "Книгу надо вернуть!" И так три раза подряд. Что бы это могло значить?
Отец Виктор молча мерил шагами кабинет, потом резко обернулся к женщине...
- Страшный грех, как видно, совершил я... Простите меня...
- Да за что же?
Священник не обратил внимания на вопрос и продолжал:
- Сегодня  без четверти полночь приходите к ратуше. Одна приходите, без Василия. Не надо ему этого... Не побоитесь?
- Не побоюсь, - прошептала Роза.
- А сейчас... - священник внимательно посмотрел в глаза еврейки. - А сейчас уходите. Оставьте меня одного.
   Вася с подругой ушли, когда отец Виктор опустившись на колени и не менее часа проведя в молитвах, поднялся и направился к столу. Там он сгреб все бумаги, все копии, привезенные из разных библиотек, и швырнул их в камин. Откупорил бутылочку с маслом для лампад и, вылив содержимое на груду еще недавно так ценимых документов, бросил зажженную свечу.
   Как раз пробило три четверти двенадцатого, когда Роза закутанная в длинный плащ, подошла к ратуше. Священник уже ждал ее.
- Идем, Роза, - и не дожидаясь ответа повернулся и пошел к армянской колокольне. Женщина заспешила за ним.
- Мне тоже снился тот же сон, Розочка, - прервал молчание отец Виктор. - Но видел я больше вашего. И вы там были со мной... Потому и сейчас мы вместе...
   Щелкнул замок и заскрипели петли. Легкий сквознячок пролетел винтовой лестницей. Заколыхалась паутина. Священник и Роза поднимались наверх в комнату с бойницами.
   Женщина стояла и ждала, пока отец Виктор зажигал свечи на стенах и снимал покрывало с зеркала.
- Это та самая книга? - спросила тихо.
- Да.
Достав из ниши большую зеленую свечу, священник вставил ее в подсвечник и зажег.
- Не бойтесь, Розочка. Просто стойте и смотрите.
Сказав это, он опустился на колени и раскрыл книгу. В зеркале заклубилось марево. Пустыня. Потрескавшаяся земля и багряные облака.
Священник быстро поднялся с колен и громко сказал:
- Помогите мне, Роза!
Та быстро подошла к нему.
- Что надо делать?
- То же, что и я!
И он подхватил раскрытую книгу. Роза встала рядом и подставила свои руки. Она уже знала, что делать. Не говоря ни слова, они прошли по комнате и шагнули в зеркало.
   Горячий ветер обжигал лицо и сбивал с ног. Идти было почти невозможно! Но они шли... Опустив головы, наклонившись вперед, навстречу ветру, шаг за шагом православный священник и еврейская женщина приближались к башне похожей на минарет...
Казалось, ступенькам не будет конца, но вот и комната с высокими, как стрелы окнами и столиком зеленого камня. Они бережно положили книгу и закрыли ее. Горячий красный свет сменился призрачным, серебристым. Старец стоял у окна и смотрел вниз на долину.
Тихая музыка откуда-то проникла в здание. А может это и не музыка? Может это одно бесконечное слово, промолвленное когда-то и
несущееся сквозь время и пространство, из ниоткуда в никуда!
   Луг, заросший травой и цветами, и звонкий ручей, бегущий к широкой реке. Взявшись за руки, православный священник и женщина-еврейка идут, сбивая предрассветную росу. Впереди виднеется крест на холме, что возле монастыря, чьи кельи вырублены в скале.
   Мужчина и женщина молчат. Они знают - еще несколько шагов и наступит осень, из которой они вышли сквозь зеркало, но которая непременно догонит их. Но это не пугает! Напротив, это умиротворяет и дарит надежду...