Круги своя

«...3. В расписании болезней предусматриваются следующие категории годности к военной службе:
Расстройства личности:
...б) умеренно выраженные с неустойчивой компенсацией или компенсированные: граждане, при первоначальной постановке на воинский учет, призыве на военную службу
... категория В – ограниченно годен к военной службе
...к пункту «б» относятся:
...расстройства половой идентификации и сексуального предпочтения».
       Из Пложения о военно-врачебной экспертизе (утв. постановлением Правительства РФ от 25 февраля 2003 г.
 № 123)

Разговор с шестнадцатилетним сыном соседки:
- Да уж лучше голубым быть, чем в армию…
- Деточка, да ты хоть немного представляешь себе, что это такое – другая ориентация?!
- Зато я хорошо представляю, что такое наша армия, спасибо телевизору. И потом: голубым их ориентация нравится, они почему-то от нее не страдают. Страдают они только от того, что общество их не принимает. А вот если все общество будет однородным...
- Идиотизм.
- А ты сама мозги-то включи...




   Том проснулся. За окном было еще темно, однако спать совсем не хотелось.  Четырнадцать лет… Начало новой жизни. Таймер будет будить его строго в шесть утра, потом сканирование мозга, и в зависимости от того, что там увидел компьютер, будет спланирован распорядок дня Тома. Было радостно и немного страшно. Так долго ждал он этого дня, все свое детство Том хотел быть взрослым, и вот наконец это время пришло.  Никогда больше не пойдет он в среднюю школу, никто не будет хвалить его за достижения или ругать за промахи. Индивидуальная программа развития… Будут только баллы, которые копятся или отнимаются в далекой памяти таинственного Центрального  Компьютера, ЦК, баллы, количество которых не будет знать никто, ни Том, ни даже родители. Впрочем, родителей это теперь не должно интересовать, Том теперь взрослый, и даже если они, Джон и Лев, захотели бы что-либо узнать, ЦК выдал бы им распоряжение как минимум почистить свое астральное поле, чтобы снизить свой уровень тревожности.
  Интересно, вставать можно или нельзя? А что если ЦК сочтет волнение Тома излишним и его новая жизнь начнется с отрицательных баллов? Том на мгновение испугался, но тут же расслабился. Какое детство! Датчики еще не вживлены, и параметры Тома еще не  сканируются и не копятся в памяти Центрального Компьютера. У ЦК его еще нет. Том проживает последние минуты своего детства. Том может думать и даже поступать как угодно, и это пока еще проблемы его родителей.
   А что, если никто не войдет его разбудить и он опоздает в медицинский кабинет?  Что, если и Джон,  и Лев забыли о том, что сегодня – четырнадцать лет с того дня, как Том родился? Или Программа воспитания Тома предполагает, что сегодня, в последний день  детства, все должны вести себя как-то не так?
   Дверь открылась, и вошел Лев. Все в порядке, сегодня ведь одиннадцатое, нечетное число, по нечетным дням его всегда будит Лев.
- Вставайте, князь, нас ждут великие дела! – провозгласил Лев, слегка переиначив фразу, которой уже сотни тысяч лет. По Программе воспитания что-то там она закладывала в подсознание, что-то нужное для нормальной самооценки.
 
   Еще пару лет назад, узнав о том, что он живет не просто так, а по специальной программе, Том страшно расстроился. Он мучился много дней, фиксировал каждый жест и взгляд родителей, и думал, думал… Они его любят или притворяются, потому что так надо по Программе? Зачем они  его произвели? Может, просто в соответствии с их индивидуальными Программами им нужен был ребенок, любой, а вовсе не Том? И что  теперь со всем этим делать?
   Когда сомнения переросли в страдания, страдания в депрессию (родители давно научили анализировать свое психическое состояние), а список вариантов выхода из ситуации уже включал в себя пункт о том, чтобы уйти из дома навсегда, куда  угодно, может, даже улететь в Эмрик, страну, о жизни в которой говорили со страхом и  презрением, когда было передумано все плохое, что могло придти в голову, Том решил покончить со всем этим разом.
   Проснувшись раньше обычного,  не зайдя в душ и даже не почистив зубы, прямо в пижаме он уселся перед монитором и, на удивление легко сломав защиту, вошел в файл семьи.
   Так… познакомились они сами, хорошо. Значит, это не было нужно для выполнения их программ, значит, это то, что всегда называлось древним словом «любовь», значит, они сами хотели быть вместе. Так…Через год они подали заявку на клонирование ребенка. Ну слава богу! Они хотели Тома!  Да, точно! У них даже были проблемы с выбором частей молекул ДНК, потому что ни у Джона, ни у Льва не оказалось хорошей формулы для формирования зрения и почек Тома. Ну-ка, ну-ка… Им предлагалось взять звено у третьего родителя. А они? Ага, они разработали вариант программы деления молекул плода с акцентами на глаза и выводящую систему, доказывая, что их звенья ДНК могут развиться в нормальные органы. Не лучшие, но нормальные.  Так вот почему Том пьет этот сок шиповника каждый день и делает гимнастику для глаз! А он-то думал, родители заставляют его выполнять ненавистные  пункты распорядка, чтобы показать свою власть, власть взрослых над ребенком.
   Напряжение в душе, давившее много дней, уступило место раскаянию. Они его любят! Как он мог решить, что он для них – ничто, часть программы, страховка на старость, или что там еще он  о себе успел напридумывать?   
  Весь тот день,  выполняя элементы распорядка дня, Том думал о том, что будет, если они узнают, что он рылся в документах. Если там стояла защита, значит, открывать файл было нельзя? Если защита легкая, если он всегда знал папку, в которой они лежат, значит, все-таки ничего страшного? Сказать им, что смотрел, или сделать вид, что не смотрел? Нарушил он что-то или не нарушил?
   Вечером Том подслушал разговор родителей.
- Сегодня он вскрыл файл семьи. Легко, за три минуты.
- Да, хорошо что мы взяли твое звено, все-таки логический потенциал мозга у тебя гораздо мощнее. Я в свое время минут двадцать возился.
- Ну, тогда и программа развития логики была не такой совершенной, как сейчас. Что мы умели в двенадцать лет? То, что они сейчас осваивают в десять.
- Что он смотрел?
- Только первую ветвь. Предков второго, третьего и дальше уровней даже не тронул.
- Бедный! Его интересовало, зачем мы его произвели. Ты сбросил данные в ЦК?
- Да. Уже пришел ответ. Норма.
- Мне казалось, что должно быть выше среднего.
- Родителям всегда  кажется, что их дети развиты выше среднего.

   Том вспомнил этот случай и улыбнулся. Каким наивным и неразвитым он тогда был! Сейчас ему четырнадцать, и его волнуют совсем другие проблемы. Собственно, их можно было сформулировать в двух вопросах, которые он периодически себе задавал: «Неужели я такой, как все?» и «Неужели я не такой, как  все?». Да, если Том – посредственность, если его параметры, «формальные признаки», тщательно скрытые от всего человечества под суперкодом где-то внутри ЦК, ниже, чем у большинства его ровесников, то всю свою жизнь он может провести за монитором автопогрузчика или мусороуборочной машины, сельскохозяйственного конвейера или продуктового синтезатора. В минуты неудач или ошибок Тому казалось, что так и будет, что он – ошибка, недоработка генных инженеров, собравших его код из двух ДНК, Льва и Джона.
   В древности медики не умели собирать цепочки из разных частей ДНК для производства новых людей, и клонирование производилось из ДНК, выделенной из одного человека. Разумеется, новые люди были качественно хуже старых, потому что к моменту клонирования ДНК взрослых людей часто были повреждены, то есть  несли в себе коды психических или физических болезней. Такой человек был сначала точной копией своего родителя, но он часто болел и быстро умирал, и производство таких людей было нерентабельным по причине малой отдачи от клонов.
   Приходилось использовать более древний, так называемый «естественный» способ, который был гораздо более сложным по техническому исполнению и давал совершенно непрогнозируемый результат, но формальные признаки  человека, произведенного  естественным способом, чаще все же  были гораздо  выше, чем у его предка. А вот какие именно параметры дадут плюс, какие не дадут, а какие даже выльются в минус, выявлялось опытным путем в процессе наблюдения за делением клеток плода. Сам этот способ описывался в Программе по истории развития человека очень подробно, но  Том так и не понял, а потом забывал спросить, как вообще люди добывали женщин, пригодных для использования их  яйцеклеток, из которых потом и производились люди. В Программе очень подробно рассказывалось о том, как женская яйцеклетка проходила тщательнейший анализ, как именно происходило слияние с мужской клеткой, лучшей из банка клеток, как девять месяцев в специальном контейнере, даже немного похожем на сегодняшние боксы,  развивался человеческий зародыш, как строилось  воспитание такого ребенка и все такое. А вот откуда брались женщины, было совершенно непонятно. Может быть, на них охотились, или их заманивали обманом, или они приходили из Эмрик сами? 
   Собственно, про самих женщин было рассказано в Программе по биологии достаточно подробно. Популяция их, довольно многочисленная, издревле жила в той самой  страшной и отвратительной Эмрик, занимающей огромную территорию в два материка. Женщина считалась человекоподобным существом, она умела не только ходить на двух ногах и делать несложную работу, она могла связно излагать свои мысли и ей даже  было свойственно иметь эмоции. Уровень развития этих существ был крайне низок,  даже способ воспроизводства себе подобных был ими практически не освоен. Они размножались так, как было единственно возможно в каменном веке – вынашивая плод в своей утробе. Умея  отличать Х-хромосомы от У-хромосом и больше ничего, они воспроизводили себе подобных хаотично и как попало. Период слияния и деления клетки до момента появления плода носил у них особое название «беременность», процесс появления женщины на свет – «роды», а пища давалась младенцу  из специальных желез, расположенных прямо  на теле женщины. К тому же, такие дикарские, эти процессы доставляли им радость и удовольствие.
   Вся популяция  женщин жила нерационально и глупо, стремительно и бесконтрольно размножаясь и занимая постепенно  все большую и большую территорию планеты, что, в общем-то, и  настораживало людей.  А  поскольку любая угроза нормальному существованию человечества со стороны природы, все то, что подпадало под классификацию «стихия»,  тщательно изучалось, и скорость роста популяции  женщин стояла по степени опасности в одном ряду с разрастанием популяции тараканов и крыс в подпункте «стихийные угрозы от живой природы»,  этой угрозе уделялось  большое и пристальное внимание.
   Может быть, отсутствие необходимости выжить не давало толчка развитию прогресса в Эмрик, может быть, климатические условия или наличие каких-то магнитных полей мешало ментальному развитию жительниц страны, но только женщины-эмриканки, например, дышали неочищенным природным воздухом, молекулярный состав которого менялся в зависимости от направления ветров,  был не всегда качественным и не мог быть прогнозируем. Тем не менее они не строили куполов над своими городами, куполов, защищающих от инфракрасного излучения, магнитных волн и природных осадков, имеющих встроенные механизмы производства оптимальной атмосферы, и даже не пытались  купить или украсть у людей технологию их изготовления.
   Но что еще опаснее для жизни, они ели пищу, переработанную из растений, произрастающих не в оранжереях и питомниках, а прямо в открытом грунте, поливаемых речной водой, химический состав которой был всегда неодинаков, и поэтому женщины никогда не могли точно просчитать ни объем будущего урожая,  ни количество микроэлементов и минералов, которые будут содержаться в плодах этих растений.  В общем, эти таинственные и непонятные женщины, вперемешку с которыми в древности жили люди, доставляли достаточно беспокойства.
Непонятно только, почему те, кто был  послан в качестве разведчиков в страшную Эмрик, оттуда возвращались редко, а вернувшиеся были навсегда изолированы от общества. Разве отбор в разведчики, производимый ЦК, не был просчитан  таким образом, чтобы в Эмрик улетали только  особи с самой сильной психикой? Том слышал случайно, что это – самый тщательнейший из профотборов.
   Более того, было непонятно, почему некоторые люди сами уходили в другие страны, даже в Эмрик. Ходили глухие слухи об ошибках при формировании генетического кода, допущенных ЦК, о  несовершенстве программы клонирования, о том, что никто из нас не застрахован от того, что твоего ребенка изготовят с психическими или физическими дефектами. Встречаясь с другими родителями у реки,  в лесу или в парке, Джон и Лев иногда обсуждали это  вполголоса,  но  никогда не делали этого в помещении.
   Том легко вскочил с постели, взглянул на себя в зеркало, улыбнулся себе (так учили родители), и пошел в душ. Стоя под ласковыми струями воды, он думал не только о своей новой жизни. Оказывается, старую было жаль. Между вчерашним и сегодняшним Томом не было никакой разницы, и было даже как-то обидно, что теперь при возникновении каких-либо проблем он не может рассчитывать на помощь родителей, как мог бы вчера. Он может попросить о помощи только ЦК, но это – отрицательные баллы. Том должен жить сам и доказывать своей жизнью правильность своей индивидуальной программы.
   За завтраком Джон и Лев ничем не показали, что видят волнение Тома. Как и каждый четверг, на столе была семга, на этот раз в кляре, коктейль из омаров и мидий и салат из морской капусты,  называемый «сахалинским». Том уже пробовал работать на продуктовом синтезаторе много раз, и каждый раз удивлялся, как это никому не пришло в голову выкинуть из четвергового меню этот противный «сахалинский». Считалось, что употреблять в пищу морскую капусту необходимо, чтобы правильно развиваться, но ведь эти же микроэлементы  содержатся и в других, гораздо более вкусных, продуктах!
   Быстро съев все, что было на тарелке, Том вопросительно посмотрел на родителей.
- Иди, – сказал Джон.
- Только недолго, к десяти тебе в медкабинет – сказал Лев.
- Как вы догадались? – в который раз поразился Том.
   Родители переглянулись и одновременно улыбнулись.
- Вот будут у тебя дети…
   Том вышел на улицу. Сквозь прозрачный купол светило спокойное солнце, воздух, такой же чистый, как в помещении, был наполнен прохладой и запахом трав. «Интересно, это в парке зацвела люцерна или синтезатор настроен на июньскую программу?» Том решил сходить посмотреть. У входа в ботаническую зону он остановился: налево или направо? Слева, за озером, был аэродром. Том уже мог водить легкие самолеты, но без специального разрешения родителей садиться за штурвал не разрешалось. «Надо было попросить, сегодня они бы позволили,» – с сожалением подумал Том.
   Возвращаться домой не имело смысла, и мальчик повернул направо, на луг. В это время суток во всей ботанической зоне  пустынно, народ собирается здесь ближе к вечеру, когда солнце уже почти зашло и воздушный синтезатор успевает переработать вещества, выделяемые растениями, так, чтобы не оставить и микрона аллергенов. Считалось, что днем гулять неполезно, поскольку синтезатор воздуха на территории ботанической зоны почти выработал свой гарантийный ресурс и теоретически мог не справляться с задачей формирования атмосферы на этом участке страны.
   Страну свою Том любил. То есть это было правильно и само собой разумелось – любить Рашу. А поскольку за неправильное поведение ЦК начислял отрицательные баллы, Том твердо знал, что страну свою любит. Хотя бы и для баллов. Том никогда не видел других стран, но о том, что Раша – единственная и лучшая, знал, кажется, еще до рождения. И не имел права сомневаться, потому что и от этого, в числе прочего, зависела его будущая жизнь, его работа, его свобода выбора.
   Про другие страны было известно достаточно для того, чтобы никогда туда не захотеть. Иногда о них рассказыввалось в информационных сообщениях. Отсталые по уровню интеллектуального и научного потенциала, эти страны давно уже отказались – или делали вид, что отказались - подняться до уровня Раши. Повсюду, кроме Раши, было полно этих ужасных женщин. В Ойроп они жили вперемешку с людьми, имели право принимать решения по важным государственным вопросам и, получив разрешение государства,  клонировать себе подобных. Граждане Ойроп даже выстроили себе купол, подобие того, что был в Раше в позапрошлом веке. В Айзе женщины не имели никаких прав, но и не работали, просто служили необходимым атрибутом дома каждого человека и показателем его богатства. Хозяин клонировал женщин по своему желанию, но всех их обязан был воспитывать и содержать всю их жизнь, то есть материальный уровень людей естественным образом ограничивал численность женщин в Айзе. Про самую ужасную, Эмрик, было известно больше всего. Это был враг номер один – так объясняли еще с рождения. 
   Врагов, впрочем, было достаточно самых разных. Куполу постоянно угрожали метеоритные дожди, баллистические ракеты, сквозь него прилетали шпионы  из других стран. Том знал, что купол биологически адаптирован, то есть никогда и ни за что не отвергнет и не уничтожит живое существо. Купол останавливал и отторгал только то, что не могло быть полезно Раше или имело явные признаки опасности.
   Еще в девять лет Том сам видел, как купол пропустил вовнутрь человека. Это видели все люди, гуляющие в парке в тот день. Позже в новостях рассказали, что предки этого человека были родом из Раши, что он родился в другой стране и очень хотел вернуться на родину предков... Странно, но больше никогда и ничего Том о нем не слышал. 
   Вообще-то Том пошел в парк не прогуляться, а подумать. Кем быть,  если ему разрешат выбрать? Престижнее всего считалось быть разведчиком, дипломатом или ученым. Если Том не ограничен в возможности выбора, может, стать ученым? Историком.
   Новая и новейшая история Раши Тому были хорошо известны. Историческим постановлением Правительства того государства, которое существовало на территории Раши и называлось РФ, несколько веков назад закончился период Древней Истории и началась история развития и становления родного государства, нынешней Раши. Смешанное общество постепенно заменилось элитарным. Это совпало с колоссальным развитием науки, и прогресссивно развитые люди, сначало тайно, а потом  и на законных основаниях, стали управлять страной. Про эти времена всем все было известно, в разных учебниках всегда было написано одно и то же. Том перечитал все исторические книги, и бумажные и электронные, какие смог найти, и был убежден, что о новой истории знает все, что опубликовано.
   Том хотел заниматься историей древности. Во-первых, темы исследований по древней истории почему-то назывались «закрытыми» и никогда широко не освещались. Это интриговало. Ты попадал в касту «допущенных к секретам», все знали, что у тебя «допуск», все тебя уважали только за то, что ты есть носитель государственной тайны. Во-вторых, в разных информационных источниках, точнее на старых забытых сайтах и в электронных учебниках пытливый ум Тома выявил несколько небольших противоречивых моментов, которые хотел бы прояснить для себя. Просто так прояснить, чтобы и дальше беззаветно и преданно любить Рашу. И самое главное, историки имели возможность путешествия в любую точку страны, могли пользоваться любыми архивами, это нужно было для работы. А поскольку все, что было открыто для общего пользования, Том уже изучил, возможность узнать что-то новое манила, ведь Том привык получать знания и  всегда учился с удовольствием.
Том шел прямо по лугу, трава – в этом году высадили разнотравье – приятно пружинила под ногами. Все-таки правильно, что разнотравье, подумал Том, пахнет все-таки цветущей люцерной, на прошлой неделе вовсю благоухало чабрецом, вон он, уже отцвел, а на следующей, может быть, зацветет мята и будет другой, совсем другой воздух. Он вдохнул поглубже, все-таки последние минуты детства, и снова посмотрел в небо. Ага, с аэродрома не только взлетают, на него уже садятся. Кто-то выполняет программу-максимум, когда подъем в пять утра, спать нужно лечь за час до полуночи, а все время, свободное от сна, расписано по минутам – учеба, зарядка, принятие пищи,отдых, снова учеба, физподготовка и отдых и так не два, как при нормальной программе, а три раза в день. Том тоже хотел бы попробовать, он чувствовал в себе силы жить в подобном режиме, но это – только после двадцати одного года, раньше ЦК не позволит. Как-то это было связано с физическим развитием человека, Тому сразу это объяснили родители – только после двадцати одного, если захочешь, сказал Лев. Ничего, можно и после двадцати одного, пока Тому есть чем заняться.
Самолет, однако, снижался как-то странно. Неполадки в системе управления, с тревогой подумал Том, он должен сделать вираж над аэродромом, ожидая, когда система управления возьмет его на контроль, а он снижается... Том растерялся: он снижается прямо на луг! Это грубейшая ошибка! За посадку в неположенном месте ЦК влепит родителям мальчика не один десяток отрицательных баллов, а может быть, и не одну сотню! Вообще-то, если пилот старше четырнадцати лет, или даже старше двадцати одного, быстро соображал Том, отрицательные баллы будут начислены ему, а не его родителям. А если у пилота неполадки со здоровьем? Хотя утреннее сканирование мозга начисто исключало подобные вещи, теоретически могло быть всякое. Может быть, верхние участки синтезатора воздуха вышли из строя и там, на высоте в тясячу километров, сейчас опасная концентрация... да чего угодно опасная концентрация, не стал вспоминать правильные пропорции содержания газов в атмосфере Том, любое отклонение от нормы – это опасность для здоровья.
Том обрадовался тому, что он на лугу один. Сейчас он окажет помощь человеку, и его радовало, что положительные баллы будут зачтены его родителям. Это будет достойный подарок им на мое четырнадцатилетие, удовлетворенно думал Том, наблюдая за плавно снижающимся самолетиком. Странная модель, старался хладнокровно анализировать мальчик, наверное, из военно-патриотического музея. Может быть, в баках закончилось горючее, старался Том заранее вычислить причину посадки, может быть, отказала система управления?
Самолет никогда не виданной ранее Томом модели между тем коснулся колесами травы и плавно заскользил по лугу к дальнему лесу. Не останавливается, анализировал Том, значит, серьезная поломка. Немного поколебавшись, правильно или не правильно будет бежать, Том решил, что опередить всех будет правильно, очень правильно, иначе положительные баллы могут легко достаться кому-то другому, и, держа дыхание, как если бы он был сейчас на спортивном тренажере, ровно побежал к самолету.
Возможно, это был нерациональный расход калорий, потому что оглянувшись, Том не увидел никого, кто двигался бы в том же направлении – луг был по-прежнему абсолютно пуст. Но это, конечно, не значило, что аварийного приземления никто не заметил, просто несмотря на то, что программа безопасности ЦК реагирует и выдает приказ по ликвидацию нештатной ситуации за миллионные доли секунды, люди, которым приказано среагировать, не могут включиться в работу мгновенно. Таков уж человек, несмотря на сотни и тысячи поколений совершенствования, нервно-психические реакции его мозга далеки от реакций компьютера. Тому даже страшно было представить, насколько медлительны люди в других странах, где в вопросах размножения начисто отсутствует программное клонирование, улучшающее породу. Возможно, люди в других странах, не говоря уже о женщинах, когда-нибудь вымрут от своего же несовершенства, и тогда Раша сможет занять свободные территории. Чем больше территории – тем больше детей может позволить себе каждая семья. Том ведь вырос, ну или почти вырос, и скоро родителям разрешат иметь еще одного ребенка. Второго и последнего. Потому что нация не может численно расти – баланс отрегулирован давно и контролируется ЦК.
Мальчик подбежал почти вплотную. В это время крышка самолетика откинулась, и оттуда... Том споткнулся, растянувшись на траве во весь рост, и не сразу решился поднять голову. Оттуда вышел не человек. То есть руки, ноги и голова, все у существа, по-другому Том не смог для себя назвать того, кого увидел, было как у нормальных людей, но в то же время сильно отличалось. Чем – Том так и не сообразил. Очень узкие, никогда не знавшие тренажера, плечи. Тонкая талия. Две симметричные большие выпуклости на грудной клетке ниже плеч. Лицо как у младенца, Том их иногда разглядывал. И волосы, странные волосы, неимоверной золотой копной спадающие на спину.
- Вы ушиблись? – странно, но существо говорило по-английски, как и все в Раше, разве что со странным акцентом. Оно подбежало к Тому и протянуло руку: - Поднимайтесь, давайте, я вам помогу. Все в порядке?
- Да, - не приняв помощь, он ведь уже взрослый, Том встал на ноги. – Все в порядке. А вы... Вы почему сели на луг? – спросил он первое, что пришло на ум. – ЦК вас накажет... Вам ведь уже есть четырнадцать?
- Да, - засмеялось существо, - сегодня мне исполнилось четырнадцать лет, и папа впервые разрешил мне полетать самой. Хотя мама была категорически против. Я ее еле уговорила, а теперь окажется, что она была права...
Тома как громом ударило. Женщина! Это наверняка женщина! И Том первый, кто увидел ее! Жаль, подумал он вдруг, отметив превышение степени своего эгоизма над нормой, что ему еще не вживили датчики. Тогда бы положительные баллы в графе «интуиция» ЦК записал Тому, который пошел гулять именно на луг, тогда как теперь – родителям, хорошо ее в Томе развившим...
Женщина излучала странную энергию, и Том почему-то не стал сопротивляться, а впустил эти волны в свое поле, испытывая... да, наслаждение, сказал себе Том, это очень вкусная энергия. Наверное, такое ощущение вызывают у человека наркотики и алкоголь, про которые Том читал очень много лет назад и которых никогда не видел. Но возможно, что он при падении все же ударился головой, потому что она кружилась все сильнее, во рту у Тома стало непривычно сухо и еще очень странно тянуло в паху. Эти отклонения в нормальной работе организма Том отмечал автоматически, глядя на женщину и впитывая в себя ее флюиды. Она, похоже, совсем не сопротивлялась этому. Или у женщин отсутствует полевая чувствительность? Тому было все равно. Он понял, что хочет всегда, каждую минуту своей жизни вот так стоять рядом с ней, смотреть на нее, слышать ее голос... Он хочет прикоснуться к ней, понял Том и сделал это. Указательным пальцем правой руки он провел женщине по щеке, и ее глаза, до этого озорные, вдруг стали растерянными.
- У нас очень хороший самолет, и я решила полетать за куполом. Просто так... – все же продолжила свой рассказ женщина, чуть испуганно глядя на Тома. – И я, ты знаешь, очень сильно заблудилась, и хотя села с северной стороны, но, похоже, очень далеко от дома. У тебя есть телефон?
Какая глупость – телефон. Том видел такие в музее – очень неудобное доисторическое средство связи, таким в Раше давно не пользуются. Зачем? После того, как тебе вживят датчики, ЦК будет сам информировать людей о том, что ты им хочешь сказать. Твоим голосом, с твоими интонациями, твое дело – правильно подумать. Считается, что с четырнадцати лет человек уже может контролировать все свои мысли и эмоции, да так оно и есть, и очень легко, в первые же дни, можно научиться правильно их передавать другим людям, если их нет рядом. Из-за присутствия рядом женщины Том соображал с большим трудом. Передавать мысли людям... А это, это же не человек, это женщина. Из другой страны. Она сказала – папа и мама? Значит, не из Эмрик. Из Айзы? Вряд ли там разрешают женщинам летать на самолете. Из Эвстрелии? Похоже, очень сильно похоже. Сейчас приедут рейнжеры из Министерства по чрезвычайным ситуациям, и Том все выяснит.
Они заберут ее с собой, прорезало мозг словно молнией, и он не увидит ее никогда. И этой сладостной тягучести в груди не будет никогда. И никогда, совсем никогда, не будет этого головокружения, понял Том, не будет ничего. Он останется один. Почему – один, было непонятно, ведь есть же большая счастливая страна, есть люди, которые умеют правильно жить, люди, которые совершенствуются сами и совершенствуют своих детей, которые грамотно и рационально живут... В голове застучало: никогда... один... никогда... один... никогда... Том отчаянно искал выход из этого «никогда». А если он станет не историком, а дипломатом и поедет в командировку в ее страну? Не раньше, чем через шесть лет... А если там он ее не найдет? А если она не вспомнит его? А если... Если она уже будет принадлежать кому-то другому?
Сзади послышался знакомый звук двигателей электрокаров МЧС, и Том оглянулся. За деревьями ботанической зоны еще никого не было видно, но Том знал, что сбоев в работе ЦК не бывает: они едут сюда. У него есть одна минута, максимум – две.
- Ты попала в другую страну. Случайно. В Рашу. – Он выпалил это все одним махом. – Ты не сможешь пролететь сквозь купол сам.. сама, - как странно выговаривать это «сама», в человеческом языке, почему-то называемом «английским», слов женского рода практически не было, - и тебя... возможно, тебя не отпустят обратно добровольно и будут исследовать.
Растерянность и недоумение на лице женщины сменились ужасом. Круглыми глазами – самыми красивыми на свете – она смотрела на Тома, пытаясь что-то сказать, но только беззвучно, как рыба, открывала и закрывала рот с тонкими рельефными губами. Рыб с таким красивым ртом Том как-то видел в зоологическом музее. В древности рыб ловили, убивали и ели, потому что тогда еще не было продуктовых синтезаторов, почему-то совсем некстати вспомнилось Тому.
- И... и что мне делать? – смогла наконец сказать женщина.
- Я полечу с тобой, - твердо, как о само собой разумеющимся, произнес Том. – Я знаю, как вылететь сквозь купол. Мы полетим в твою страну. И там я буду всегда с тобой. Ты не возражаешь? – спросил он для приличия. Наверняка в любой стране женщины не имеют права возражать, если говорят с мужчиной. Возможно, даже в Эмрик.
Женщина, позабыв про страх, новым, непонятным взглядом окинула Тома с ног до головы.
- Давай сначала улетим, а там разберемся, - не стала она давать обещаний, и это понравилось Тому. Любую задачу нужно разделить на части и решать поэтапно, это вполне совпадает с тем, чему его учили родители.
Том крепко взял женщину за руку и они вместе взобрались в салон самолетика. Ничего нового, Том много раз летал на подобных игрушках. Пассажирское кресло здесь было одно, и Том, не колеблясь, посадил женщину себе на колени и свободной рукой положил ее голову себе на плечо. Показалось, что он делал это уже миллион раз, так это было привычно и правильно. От запаха ее волос в голове Тома закружилось сильнее, но мальчик усилием воли протянул руку и включил двигатель. Мотор завелся легко, Том потянул штурвал на себя, всматриваясь в приборы. Ага, вот этот... А эта ручка, наверное, регулирует подкрылки... Я разберусь, твердо знал он, я взлечу. У меня нет другого выхода.
...Желто-синие электрокары вкатились на луг и, замедлив скорость, остановились. Том сверху видел, как маленькие человечки в одинаковых синих комбинезонах вышли из машин и смотрят в небо, смотрят на него, Тома. Наверняка Центральный Компьютер уже включил систему защиты купола от побега. Наверняка, размышлял Том, плавно поворачивая джойстик штурвала, чтобы сделать круг над городом. Хорошо, что он так и не сказал родителям, что на занятиях по информатике они изучили программу этой системы. Программу, по меркам Тома, настолько примитивную, что обмануть ее смог бы даже пятилетний ребенок, а не только Том, взрослый и сильный мужчина.