То-Пэнь

Находясь в командировке в Екатеринбурге в 1994 году, я остановился в служебной гостинице, представляющей из себя трёхкомнатную квартиру. В каждой комнате проживали один или два постояльца.

Набегавшись за день, я извлёк из походного портфеля рыбные консервы, чай, сахар и сливочное масло, прихватил купленный хлеб и направился на кухню поужинать. Там уже хлопотал пожилой интеллигентный китаец.

— Здравствуйте, Анатолий, — представился я ему.

— Здравствуйте, То-Пэнь, — ответил он на чистом русском языке.

На столе стояло большое блюдо со сваренной лапшой.
Увидев, что я поставил на плиту чайник, он предложил объединить наши припасы и поужинать вместе. Я согласился и собрался добавить своё масло к его лапше.

— Нет, мы такое не едим, — возразил китаец и стал крошить на лапшу огурец. — Мы вот так делаем.

Такое сочетание продуктов меня удивило. И где он зимой смог найти свежий огурец? Не следует забывать, что в то время не было сегодняшних супермаркетов, и с продуктами было худо.

Я потянулся за банкой рыбных консервов, но он опять отказался:

— Мы это тоже не употребляем.

За едой мы с То-Пэнем разговорились.
Это был не простой китаец-торговец, каких мы в изобилии видим теперь на рынках. Из протянутой мне визитки следовало, что он был руководителем какого-то всекитайского торгово-промышленного представительства по странам СНГ и Восточной Европы.

То-Пэнь окончил Уральский политехнический институт в пятидесятых годах во времена советско-китайской дружбы, когда из всех репродукторов доносилась песня:

«Москва—Пекин, Москва—Пекин!
Идут, идут народы!
Москва—Пекин, Москва—Пекин!
Под знаменем свободы».

А теперь он приехал на встречу однокурсников и заодно продвигал на уральском рынке ту самую лапшу, что мы с ним ели.

Интересный разговор у нас получился.

— Не цените вы, русские, того богатства, что оставили вам отцы и деды.

— Что конкретно вы имеете в виду? — поинтересовался я. — И в чём наше отличие от китайцев?

Уважаемый читатель, прошу учесть, что наш разговор происходил в середине девяностых годов, и я передаю только то, что слышал от него.

То-Пэнь стал загибать пальцы:

— Во-первых, у вас Транссибирская железная дорога проходит с запада на восток через всю страну, а в Китае есть только несколько разрозненных локальных веток.

— Во-вторых, ваши строительные работы ведутся с использованием экскаваторов и подъёмных кранов, а китайцы всё делают вручную.

— В-третьих, когда вашим крестьянам предлагают стать фермерами, им, кроме земли, требуются кредиты, трактора, сеялки-веялки. А китайскому крестьянину только дай землю, он ничего больше не попросит и будет счастлив.

— В-четвёртых, ваши дома отапливаются, а китайские — нет.

На мои слова, что и климат у нас разный, китаец возразил, что лучше морозной зимой сидеть возле батареи центрального отопления, чем в «тёплом» китайском климате — в холодном доме.

— В-пятых, вы — мясные, а мы — овощные. Вы питаетесь мясом, а мы овощами, — пояснил он.

— Так у вас, вероятно, такая традиция, питаться овощами, — предположил я.

— Мы бы с удовольствием мясо кушали, если бы оно у нас в достатке имелось, — возразил мой собеседник. — Это всё вам досталось от отцов. Нам же — надо создавать самим.

Мы молча доели китайскую лапшу. Я «переваривал» услышанное, и не мог в душе не согласиться с его доводами.

То-Пэнь продолжил:

— Иногда я, когда долго живу у себя в Китае, то начинаю сердиться на наше руководство. Мол, всё делается не так, всё медленно. Но, приехав в Россию, посмотрев на ваши беспорядки и экономический упадок, на последствия шоковой терапии, прихожу к убеждению, – он даже немного привстал при этом. — Нельзя такие большие страны, как Россия и Китай, ставить на дыбы. Надо делать всё постепенно и с умом. Нет, правильно всё-таки поступает наши руководители.

Прошло двадцать лет, и мы воочию можем убедиться в правоте мудрого китайца. Его страна за эти годы превратилась в сильнейшую мировую державу, завалившую весь мир товарами от трусов и часов до компьютеров, тракторов и автомобилей.

А Россия за прошедшие годы:

Уронила экономику бездарно проваленной шоковой терапией.
Присосалась к нефтяной и газовой трубам.
Развалила свою промышленность, не создав новую.
Позволила кучке олигархов растащить народное богатство.
Допустила необузданную коррупцию и воровство.
И покупает всё за нефтедоллары.

Может быть, требовалось в своё время, «что-то в консерватории поменять», как говорил Жванецкий?