Глава пятнадцатая

  Прошла неделя с нашего приезда на побережье. Мы жили на побережье, никто
не тревожил нас. Какой-то остров одиночества, мы попали на него по собственной
воле. Отец жил своей жизнью. Она заключалась в молчаливом наблюдении за всем
со стороны. Он отстранился от меня и Странника, просто смотрел, слушал, иногда
говорил с нами, но все сквозь призму невмешательства. А потом я стал замечать,
отец мучился болью, физической или душевной я не мог распознать, но она
все чаще настигала его. Тогда он мог часами лежать, спал либо просто смотрел в
потолок, не реагируя на внешние раздражители. Я злился, но не хотел надоедать
ему. Как-то он сказал:
 - Мы перестали смотреть на мир с одного берега, сынок.
Это была правда, я тогда не понял смысла фразы, но она запала в память,
впрочем, как и то, что отец достал где-то кисти и краски, начал рисовать.
Он погружался в собственное видение пространства, чутко угадывал настроение
вокруг себя, перенося его на бумагу. Переживания отца выливались в странных
картинах, которые он складывал стопкой на столе, начиная новую. Позволил мне
посмотреть их, даже спросил мое мнение, но лишь для того, чтобы заполнить
паузу. Мое мнение не интересовало отца, я успел понять это. Он изменился.
Стал жестким и нетерпимым, даже Странник раздражал его, хоть отец и пытался
скрыть недовольство от внимания пса. Жесткость в характере всегда
присутствовала, только теперь она стала основной чертой. Я мог только
догадываться о причинах столь резких перемен, а скорее не понимал, и от этого
уходил в сторону, отпускал от себя ситуацию.
 Ровно через неделю жизни на побережье отец решил ехать дальше. Он просто
разбудил меня рано утром, сказав, чтобы я собирался.Я стал возражать,но он
лишь отмахнулся от меня.
 - Час на сборы тебе, и хватит ныть! Мы уезжаем, я так решил.
Покинули домик на пляже, я обозлился, но молчал. Смотрел на отца, пытаясь
доказать самому себе, что это просто усталость, и его холодное и даже порой
равнодушное отношение-всего лишь каприз стареющего человека. С годами он
приобрел черты характера деда, невольно перенял его манеру жить.
Отец все же остановился на обочине дороги, помолчал, глядя перед собой,
потом произнес:
 - Послушай, не обижайся. Я знаю, что тебе хотелось бы еще поваляться на
песке и насладиться бездельем, да и Страннику хорошо на побережье. Я хочу
навестить Марко. На этот раз все будет иначе, вот увидишь.-Он наконец
решил посмотреть на меня за последние дни, даже позволил себе улыбку.
Он может ждал, что я попрошу прощение за побег из мотеля и скандал, за Элис.
Я не собирался просить прощения,просто в душе жалел об утерянном покое.
Именно покой всегда был опорой в наших отношениях. Теперь времена менялись,
мы смотрели с разных берегов на одни и те же вещи. Отец оказался прав.
Мы ехали в Сан-Сити. Искусственность городка сводила с ума. Я не мог
принять это странное место для богатых и не очень стариков, доживающих здесь
свои годы в полном наслаждении и праздности. Мне всегда казалось,в Сан-Сити
пахнет смертью с примесью запаха удовольствия. За все разы, что я навещал
деда, смотрел на четкие линии улиц с одинаковыми домами, на нарядных старых
дам и их не менее симпатичных спутников, становилось противно. Напоминало кукольный театр, где яркие куклы пахнут духом старого сундука. 
 Они не разговаривали уже много лет, точнее не разговаривал дед, а отец
пытался достучаться до него, каждый раз убеждаясь в бесплодности попыток.
Маленькая семейная драма. Она случилась в годы становления семьи Марко
Венделли в Америке. Отец встретил мою маму, американку, влюбился и захотел
жениться против воли деда. Марко настолько был против брака, возмущен и
унижен позорным выбором сына, его отказом от продолжения семейного
бизнеса, что выгнал сына из дома, а потом из собственной жизни. Святое
подчинение правилам и устоям итальянского воспитания и бунтарский дух моего
отца. Отец выбрал новую семью, может моментами просто на зло Марко,
отпочковался и стал жить уже не по законам Италии. Уж слишком деспотична
оказалась Родина. Дед постарел, пережил смерть своей жены и по собственной
воли отправился жить в Сан-Сити, продав дом, магазин, лишив отца наследства.
Деньги он перечислил в какой-то благотворительный фонд в Италии.
 Я не часто встречался с дедом, да и никому не были нужны эти встречи.Я только
жалел отца, который мучился  их разрывом, с каждым годом все сильнее.
Пока была жива бабушка, мы еще приезжали к ним, а потом поездки отпали сами
собой с отъездом Марко в Сан-Сити. И снова отец ехал к Марко, готовился
сказать какие-то слова, казавшиеся для него главными. Я только желал поскорее
вытерпеть присутствие в Сан-Сити и уехать домой. Не мог предположить, что
наша поездка станет не только последней, но и изменит сознание и жизнь
необратимо.