Остров солнца и камни предков - гл 1

ГЛАВА 1. 1.КАКИМ ПУТЕМ ИДТИ, ИЛИ МАХАБХУТЫ И КОРОБКА ПЕРЕДАЧ

Уже во второй раз убеждаюсь, что здесь, на севере Перу, самая короткая дорога может иногда стать  самой долгой и точно что самой неудобной.

Спрашиваешь:

- Как ехать из Караса в Кабану?

Говорят:

- А через Чимботе.

Уточняешь:

- Почему через Чимботе? Ведь через  Уальянку  гораздо короче. Большой кусок пути срезаешь. Доезжаешь до перекрестка в Чукикаре — и оттуда уже идет дорога в Кабану. Через перекресток ведь ходят автобусы и колективос, которые направляются в Кабану?

- Ходят, - говорят.

- И как часто? - спрашиваю у водителей в Карасе.

- Да все время, - отвечают. - Todo el rato — получаю традиционный перуанский ответ.

Ответ этот  универсальный - с ним никогда и никто не ошибется. Такой ответ с одинаковым успехом может означать, что транспорт через перекресток проходит как каждые 15 минут, так и один раз в день, так и два раза в неделю. И,  с точки зрения местных людей, ничего правильней данного ответа нет -- он самый исчерпывающий и всеобъемлющий из всех возможных.

Я уже знаю из предыдущего опыта, что дальше спрашивать и уточнять бесполезно, но все равно спрашиваешь — в надежде, что в этот раз все будет по-другому. Но нет, и в этот раз все звучи  как и всегда.

- Отчего тогда лучше через Чимботе?

- Да вот лучше через Чимботе, - говорят.

И на этом тема замирает: дальнейших объяснений — как я уже знаю — не получить. Но тут подошедший к нам и включившийся в беседу сотрудник муниципалитета внес в обсуждение живую струю. В противовес всему, что ранее сказали другие участники opinion poll, он весомо говорит:

- Через Уальянку, до Чукикары — а там пересядете на другой автобус.

Поэтому, выслушал все это, в итоге едешь, полагаясь на карту перуанского министерства путей сообщения и руководствуясь логически-объективным соображением, что дорога через Уальянку все-таки часа на три или четыре короче, чем дорога через Чимботе.

Если вы тоже хотите проследить для себя этот маршрут по картам, то вот как эти географические пункты называются по-испански: Caraz, Chimbote, Chuquicara, Cabana.

И еще вступает в силу дополнительное соображение, что проходит выбранная мной дорога через каньон дель Пато — и что зрелище это уникальное: величественное по своей мощи и скупой красоте.

Горы в этом каньоне разрезаны на две части — в некоторых самых драматических местах обе части очень высокие, голые и вертикальные,а местами немного покатые.

По дороге из Караса в Уальянку в скалах пробито больше тридцати туннелей — и перед каждым из них стоит желтый треугольный знак с нанесенным на него черным лингамом Шивы.

То есть, это в моей трактовке установленные здесь желто-черные знаки многократно извещают путешественника о постоянном присутствии Шивы — но, понятно, что в трактовке традиционной — это просто предупреждающий знак, извещающий водителя и пассажиров о предстоящем через пару секунд погружении в темноту очередного каменного туннеля.

Дорога проходит по левой стороне гор — она узкая и варьирующейся ширины, две машины на ней могут разъехатся, но не всюду, и это тот случай, когда от водителя требуется предельное внимание и ловкость в обращении с рулем.

Далеко внизу, справа от дороги течет река, стиснутая ущельем — в узком и глубоком разрезе, образовавшемся между скалами, и у их видимого основания бурлит вода — ее многочисленные струи скручиваются в единый поток — он похож на жидкий и подвижный темно-зеленый нефрит. Те струи, что выбиваются на поверхность реки — их по краям очерчивает белая кайма взлетающих в воздух водяных вихрей.

От Караса до Уальянки час езды, и большая часть пути проходит через каньон дель Пато. Тихо, только едва доносится до дороги шум текущей далеко внизу реки и монотонно и натруженно гудит мотор немолодого атобуса — и от этого незаметно впадаешь в состояние легкого транса.

От медитативного созерцания нависших над тобой гор возникает ощущение, что ты каким-то дивным образом заброшен в первозданное состояние мира - и что погрузился в его природную чистоту и непостижимую мощь.

Они рождаются из двух доминирующих в каньоне дель Пато махабхут: из земли, представленной вырвавшимися из земли скалами, и из воды, которая за миллионы лет разрезала эти скалы на части. Под этой луной и этим солнцем  -- ну как не сказать, что оба эти первоэлемента -- вечные.

Однако, несмотря на охвативший пассажира медитативный транс, ощущение гармонии при этом никак не возникает — вместо этого рождается ощущение отдаленной и приглушенной тревоги — сразу даже не скажешь, от чего. Но, может быть, она возникает потому, что и горы, и разрезавшие их воды реки хоть и кажутся вечными, а все равно подвластны постоянно накапливающимся переменам, которые постепенно трансфорируют их внешнее проявление — и в конце концов эти скалы тоже превратятся в пыль, которую ветер пронесет по безлюдным дорогам земли.

Река несет к океану свои воды через видимое нам земное пространство, но и горы тоже, хоть и невидимо, плывут куда-то во времени - замедленно и почти невидимо. Как человек может проследить за движением стрелок на таких непостижимых для него по масштабу космических часах. Бабочке — если бы ее можно было опросить — и один день ее жизни, наверное, мог бы показаться вечностью.

Смотришь на этот каньон — и о чем-то то ли смутно вспоминаешь, то ли о чем-то невольно загрустишь. Может быть, о былом и утраченном или же о чем-то основательно забытом -- или же, наоборот, от того, что по тебе пронеслось легкое дуновение хрупкой вечности.

Путешествие — пусть даже небольшое, пусть даже на неделю или на две — это разрыв шаблона, и даже не одного. Через шесть часов после того, как мы выехали из Караса, автобус высадил меня на перекрестке в Чукикаре -- и высадившийся здесь пассажир тут же попадает в другой разрез реальности.

Здесь предлагается немедленно заменить порыв и повышенную внешнюю активность на восточную неподвижность, подкрепленную практикой терпения -- в новых условиях она самая разумная из имеющихся в наличии опций. И, попав на перекресток в Чукикаре, сразу наступает прозрение - и немедленно понимаешь, почему лучше было бы ехать именно через Чимботе -- через него было бы пусть не быстрее, но точно, что гораздо надежнее.

Сидишь, или стоишь, или ходишь — и ждешь, ждешь... когда же через Чукикару пройдет транспорт. Горы по обе стороны дороги и те, что вдали, выжжены светом солнца, его жаром и временем. Впереди тебя и сзади -- пустынная и жаркая дорога побережья — по ней проносится горячий ветер, осыпая все на своем пути мельчайшей светлой пылью.

Пройдет ли тут транспорт, направляющийся в Кабану или нет — непредсказуемо. Но нет, так сказать будет неверно. Наверняка, что хоть что-то в ближайшие 5 часов -- до того, как стемнеет -- в нужном направлении пройдет — это примерно предсказуемо, но вот попадешь ли ты в этот проходящий транспорт — вот это еще будем, что называется, посмотреть.

Поэтому, оказавшись на этой дороге, быстро понимаешь, почему было бы лучше ехать через Чимботе — несмотря на лишние три или четыре часа в пути. Потому что автобусы и автомашины стартуют в Чимботе, то там  бы ты гарантированно получил в транспортном  средстве свое законное место.

У меня в итоге короче по времени получилось — на пару часов — но зато это с лихвой компенсировалось тем, что два с половиной часа я ехала в легковой машине на коробке передач — и то еще повезло, что меня согласились на эту коробку посадить. Иначе бы так и заночевала на дороге, на перекрестке в Чукикаре.

Нет, конечно, это преувеличение — нет, конечно, не на дороге — местные жители пристроили бы к себе. Но такой вариант - уже для любителей экстрима. Главный экстрим этой местности выражался в отсутствии водопроводной воды — со всеми вытекающими последствиями. Не то, что водопроводной воды нет сегодня и ее не будет завтра — водопровода здесь нет вообще.

Но как-то ведь люди здесь живут — и иностранец от одной проведенной там ночи тоже не пострадал бы. А может быть, с непривычки как раз бы и пострадал.

Но к счастью, как я сказала, в проходящей мимо машине-колективо оказалась незанятой  коробка передач —  хотя перед тем, как предложить это радикальное решение, водитель открыл свой багажник и некоторое время упорно и под разными углами рассматривал его — но было очевидно, что туда -- дополнительно к уже  имеющемуся там грузу и имуществу -- могла поместиться разве что пара булавок.

Пять пассажиров и водитель заняли отведенные им места, и от перекрестка мы повернули налево, проехали по металлическому мосту, а за ним -- по извивающейся дороге, которая затейливо пролегала по склонам гор, поднимаясь все вверх и вверх.

Постепенно стали появляться и горные ручьи, и пространство по сторонам от нашей машины заполнилось зеленой растительностью, и воздух стал чистым и свежим -- как-то незаметно выжженная и неприветливая коста превратилась в радушную и благоуханную сьерру.

Потом мы поднялись до какого-то перевала  — и хоть я привычна к высоте в 4 тысячи метров, тут мне вдруг стало дурно — тело покрылось испариной, и меня неприятно затошнило -- но стоило нам проехать несколько километров  по дороге вниз -- и весь дискомфорт сняло как рукой.

Было около шести вечера; вечерело. Пригибаясь на коробке передач как солдат под обстрелом, я потянулась к ближайшему открытому окну. Волна воздуха, обдавшая лицо,  была наполнена запахом растущих вдоль дороги высоких бирюзовых эвкалиптов -- к нему примешивался еле уловимый аромат  горных трав.

Но самым необычным в воздухе был его цвет -- он стал призрачно-желтым, и с этим желтым цветом равномерно смешалась копоть от сгоревшего цвета черного -- и при всем при этом воздух был удивительно прозрачным.

А в полседьмого вечера, резко прогудев клаксоном и оповестив местных жителей о своем благополучном прибытии в Кабану и при этом громко чихнув от забившейся в нее дорожной пыли, машина остановились на центральной площади, прямо напротив монументальных и уже закрытых  дверей муниципалитета; водитель заглушил пышущий жаром мотор.

Я выбралась из машины и оглядела незнакомую мне Кабану. Здания по периметру пласы де армас двух категорий -- торговые и общественные. Конец января -- но растущие на площади сосны по-прежнему украшены рождественскими подарками, завернутыми в яркую и блестящую фольгу. Большие клумбы засажены яркими и хорошо ухоженными цветами -- они разных форм и размеров; если не на все вкусы, то на многие.  Желто-голубые арки и голубая церковь, сливающаяся по цвету с восточной частью неба.

Но больше всего меня завораживает воздух -- какие же у него небывалые краски... За последние полчаса из желто-черного и прозрачного он превратился в розово-фиолетовым, не утратив при этом своей прозрачности, которая достойна цейсовских линз.

А заходящее солнце расчертило закатное небо  горизонтальными полосами светящихся изнутри желтых, оранжевых и красных облаков.

Город Кабана -- провинция Пальяска -- рехьон Анкаш -- страна Перу.

Вот -- мы приехали именно сюда.