Первоэлемент

Валентина ждала поездки на море весь год. Сводя дебет с кредитом и подписывая счета, ругаясь с начальством и заказчиками, выполняя опостылевшие домашние обязанности, она жила только этой поездкой. Старательно копила деньги,  отказывая себе даже в необходимом, как то новые колготки или зимние сапожки взамен прохудившихся. А все потому, что Сергей прошлым летом категорически отрезал: "Я больше никогда с тобой никуда не поеду!".

Они и впрямь тогда всю дорогу только и делали, что ругались - Сергей начал пить уже в поезде, на упреки Валентины отмахиваясь: "Мы на отдых едем или как?" В Симферополе же его терпение окончательно лопнуло - он бросил жену одну на вокзале с вещами и ушел с общительными попутчиками, с которыми познакомился в вагоне-ресторане, отмечать начало отпуска. Явился только через два часа. Жена с ним демонстративно не разговаривала и Сергей, поначалу обрадовавшийся непривычной тишине, по приезде в Ливадию все-таки заволновался. На пляж он пошел один и, разумеется, в первый же день обгорел на солнце. До спины и плеч было больно дотрагиваться, но жена вместо того, чтобы посочувствовать и сбегать на рынок за домашней сметаной, ушла в кино. На ужин Сергей ел куриный "Роллтон" и бутерброд с майонезом и плавленым сырком "Дружба". Валентина молчала все пять дней, что они провели на море. И ничего не готовила. В Москве у Сергея разыгрался гастрит. Вот тогда-то он в сердцах и бросил: "Чтоб я еще хоть раз!.. Да ни за какие коврижки".

Но кто откажется от поездки на Черноморский берег, когда билеты уже куплены, а чемоданы собраны? Сергей свое прошлогоднее обещание помнил прекрасно. Но глядя в честные глаза жены, которая клялась: "Слова не скажу - пей, хоть залейся!", позвонил на работу и взял неделю за свой счет.

Валентина на следующее утро ранехонько, пока муж еще отсыпался перед долгой дорогой, сбегала в магазин на углу и купила сарафан, на который уже давно засматривалась. Пошитый из легкой невесомой ткани, полупрозрачный, глубокого пурпурного оттенка с тончайшим цветочным рисунком, он сидел на ней как влитой. Декольте щедро открывало бюст, которым Валентина по праву гордилась. В это сарафане она себе казалась выше и стройнее, моложе, загадочнее, соблазнительней - словом, это была её одежда, одежда, которая "поёт". А в довершение ко всему в соседнем бутике улыбчивая юная продавщица, похожая на русалку, уговорила её купить изящные босоножки с тонкими кожаными ремешками, удобно обхватившими щиколотку, широкополую белую шляпу и солнцезащитные очки в оправе благородного цвета слоновой кости. Валентина посмотрела на себя в зеркало и ахнула - кинозвезда на отдыхе, а не главный бухгалтер в отпуске. Она немедленно расплатилась с зеленоглазой продавщицей. Русалка предложила упаковать вещи, но Валентина отказалась:

- Нет, я пойду так.

В фирменный пакет, предложенный русалкой, она уложила джинсы и блузку, в которых пришла в магазин.

Сонный муж открыл ей дверь, недовольно проворчал:

- Ну где ты ходишь? - Потом заметил обновки. - Деньги девать некуда, что ли?

Но испортить Вале замечательное настроение было непросто.

- Серёж, ты хоть глянь, какой красивый сарафанчик! - Она покрутилась перед мужем. - А босоножки? В них не идешь, а летишь, честное слово!

- Ага, - не оценил черствый Сергей. -  Красивый не то слово. Нам такси вызывать пора. Неровен час еще попадем в "пробку". Тьфу-тьфу-тьфу!

В поезде было душно, шумно. Все время кто-то ходил по коридору, хлопали двери купе, шоркались туда-сюда пассажиры, плакали дети, ругались проводницы. Сергей немедля  смылся в вагон-ресторан и пропадал там до самой ночи. Изящный Валин сарафан смялся сразу же, стоило только ей вспотевшей пятой точкой примоститься на диванчик. Старательно наведенный макияж поплыл. Она купила все четыре места в купе - уже давно мечтала заняться с мужем сексом в поезде, желательно без храпа попутчиков на верхних полках. Но теперь пожалела об этом - Сергей пил пиво в вагоне-ресторане, а ей, непьющей, осталась газетка с кроссвордами и однообразный пейзаж за окном. Долгожданная и вымечтанная поездка стала приобретать раздражающие реальные черты.

На вокзале в Ялте нервы Валентины сдали - голодная, невыспавшаяся, вымотанная длинной дорогой и нагруженная доброй половиной багажа, она ухватилась за первого же попавшегося местного жителя, подошедшего к ним с табличкой "Жилье недорого". Разумеется, в итоге они с Сергеем оказались в тесном сыром домике с удобствами во дворе, без кондиционера, зато с приветливыми крымскими мухоловками-сколопендрами, которые то и дело выползали из укромных уголков на свет божий людей посмотреть и себя показать, пугая Валентину до слез и истерик. "Зато дешево" - утешала она себя. А что было делать - уплочено. Хозяин взял деньги вперед за все семь дней, хмуро предупредив:

- Деньги взад не возвращаю, сразу говорю.

В соседнем гостевом домике жила семейная пара из Донецкой области - сдобная веселушка Тамара и её суровый черноусый муж Петро. Тамара, едва придя с пляжа, начинала хлопотать по хозяйству - трусила половички, выметала сор из комнат, протирала полы, готовила ужин. Во дворе вечерами пахло украинским борщом, варениками с картошкой и шкварками, пирогами с крымской вишней. Сергей делал себе очередной бутерброд с копченой колбасой и укоризненно смотрел на Валентину. "А что я? - думала про себя Валя. - Я сюда тоже, между прочим, отдыхать приехала. А не муженька дорогого ублажать, как эта кухарка хохляцкая".

Тамару она сразу определила себе неровней. Стройная и подтянутая Валентина, которой в её-то 41 никто больше 35-и не давал, ухоженная столичная штучка с высшим образованием и престижной работой - и домохозяйка Тамара, шахтерская жена, с расплывшейся фигурой и безвкусным гардеробом.

Но Тамара была одной из тех открытых и щедрых украинских женщин из Малороссийской глубинки  с искренней любовью к жизни и людям, которые умели  непринужденно и незаметно расположить  к себе даже самых заносчивых и больных душевно московских снобов. Валентина попалась в сети обаяния этой веселой и хлебосольной хохлушки и уже не замечала ни слишком густо наложенных теней и блеска для губ, с которым Тома не расставалась и на пляже, ни её платьиц леопардовой расцветки. Словно две старинные подруги, они вместе гуляли по знаменитой Ялтинской набережной, по местным бутикам и магазинам, ходили на пляж и в прибрежные кафешки, жаловались друг другу на своих мужей. Мужья в свою очередь, обрадованные отсутствием контроля со стороны благоверных, на этой почве тоже сдружились и принялись отдыхать по-своему, как умели. Благо представления о хорошем отдыхе у Сергея и Петра оказались похожими.

У Тамары, с виду простушки, оказалась, тем не менее, стройная жизненная философия. И она ею щедро делилась с Валей.

- Все женщины, Валь, разделяются на четыре типа, четыре первоэлемента: Земля, Вода, Огонь и Воздух. Вот есть женщины, которые Земля - на них все держится. Это хорошие хозяйки и матери, надежные, верные.  Словом, твердыня, основа. Фундамент, Валь. Но и ногами по ним ходят вдоволь. Все, кто хочет. А я - женщина-Вода. Я всегда делаю только то, что хочу, - дамы как раз прогуливались по шумной Ялтинской набережной в роскошных южных сумерках. Тамара указала на беспокойно плещущееся у их ног Черное море. - Вот как оно. Захочет - обласкает, а захочет - потопит к чертям все эти яхты, магазины, санатории.

Ехидная Валентина напомнила ей о ежевечерних кулинарных и хозяйственных подвигах.

- А ты думаешь, я ради Петьки это всё делаю, что ли? - Тома рассмеялась. - Вот еще! Просто сама люблю, когда в доме чисто и пахнет пирогами. Нравится мне так. Тем более, разве так сложно подмести пол или замесить тесто для бисквита? Делов на пять минут, а результат того стоит. Скажи, Валь? Стоит ведь? Или как?

Валентина вспомнила Томины пироги с персиковой начинкой, ради которых уже не раз изменяла своей перманентной диете, и лишь утвердительно кивнула.

- Ну вот. Я же и говорю - я делаю только то, что нравится мне. Ведь я, Валь, университет заканчивала, инженером стать мечтала. Пока за Петьку своего замуж не вышла. А он шо? Олигарх разве? Но на хлеб с маслом хватает - и грех жаловаться. А суетиться по жизни, все стараться лишний кусок урвать - это все равно что на хороший фильм прийти с поп-корном и кока-колой, и вместо того, чтобы смотреть кино и получать удовольствие, жрать этот поп-корн, хрустеть им, мешать соседям, заглядывать в чужие коробки с едой, чтобы сравнить, у кого больше. И фильм не посмотришь, и не поешь спокойно.

- А если фильм плохой, Том?

- Всегда можно уйти в другой кинотеатр, - Тамара загадочно улыбнулась.

- Ну хорошо, - согласилась Валентина, - ты женщина-Вода. Допустим. Ну а я тогда кто согласно твоей этой классификации?

- Воздух.

- Какой воздух, Том?

- Городской, Валь. А если точнее, то московский.

Валентина мгновенно взвилась - намек был уж очень прозрачным. Тем более, что торфяники под Москвой уже вовсю горели и сюжеты о чрезвычайной ситуации в столице мелькали даже в украинских новостях. Валя было открыла рот, чтобы ответить подруге какой-нибудь колкостью, но как оказалось та и не думала её обижать.

- Примесей в тебе много, понимаешь? Неестественного всего намешано, вредного. Как и у всех городских. Надышишься таким воздухом - и ласты склеить недолго. Но то все от больной городской жизни, Валь. А на воле ты была бы чистой, легкой, свежей. И холодной. Воздух - он такой, холодный и неуловимый.

- Что-то уж очень мудреное ты рассказываешь, Том. Мудреное и одновременно примитивное, как ни парадоксально, - Валя вздохнула. - О чем-то подобном я читала уже очень давно не то у Кастанеды, не то у кого-то из его учениц. Какой толк от этой твоей философии? Дышать московским воздухом, конечно, то еще удовольствие. Но и море здесь, гляди, вон какое. - В волнах вились окурки, обертки и прочий мусор, который видно было даже с расстояния. - И потом, мужчинам в этой стройной системе места разве не нашлось? Вот твой Петька - кто? Вода или Воздух?

- Ни то, ни другое. Мужчина - не первоэлемент, он - исследователь земных недр, водных глубин и воздушных пространств.

Валентина лишь рукой махнула.

- Хороши исследователи. Загадили все первоэлементы так, что скоро для жизни придется искать новую планету.

Отпуск, как и все хорошее, подошел к концу молниеносно. Билеты на Москву были куплены заранее, на утренний поезд. Вечером Валентина, матерясь про себя, собирала в чемоданы свои и мужнины вещи, которые Сергей, как обычно, оставлял в самых неожиданных местах и никогда не помнил, где именно. К концу сборов Валя уже ругалась вслух. Хотелось завалиться на хозяйский диванчик и продрыхнуть аж до самого отъезда, но соседи потащили их на выгул с причитаниями: "Ах, ну как же так, ведь последний вечер на море?!". Спорить с Тамарой и Петром было бесполезно, это Валя уже усвоила, потому послушно надела любимый пурпурный сарафан и новые босоножки, подкрасилась и красиво заколола свои густые пепельные волосы. И даже достала из шкатулки с украшениями гранатовые серьги, когда-то подаренные Сергеем на годовщину их свадьбы. Эту шкатулку она привезла в Крым вопреки яростным протестам мужа, который ненавидел брать бесполезные, с его точки зрения, вещи с собой в поездки.

Тамара при виде соседки всплеснула руками:

- Ну, Валька, ты просто капец всем мужикам!

Сергей сиял как начищенный пятак - он любил, когда его жену хвалили, хотя сам делал это редко, чтобы не избаловалась.

У соседей, как оказалось, была обширная культурная программа на вечер. Первым пунктом в ней стояло посещение прибрежного кафе. Кафе было очередной находкой Тамары - тихое, уютное, с настоящим домашним крымским вином и на удивление демократичными ценами, особенно для Ялты. За окнами мирно катило свои волны Черное море. И никакого шансона, русско-украинской попсы и буйных малолеток. Только тихий "лаундж" и несколько интеллигентных с виду пар.

- Эх, Томка, что же ты раньше не обнаружила это чудо? - посетовала Валентина.

Заказали черноморскую рыбу на гриле с лимоном и специями. И еще один кувшин вина. Рыба оказалась вкусной, вино - легким и ароматным, с сюрпризом на дне кувшина. Опьянение наступило незаметно, быстро и бескомпромиссно: вот только что они наслаждались ужином и вели полусветскую беседу, а через несколько минут Тамара требует у ди-джея "Белые розы", а Валентина тащит упирающегося Петю танцевать.

Валентина давно разучилась расслабляться. Солидная должность требовала соответствующего поведения, и это настолько прочно вошло в её жизнь, что она автоматически даже на отдыхе продолжала "держать марку". Законно опасаясь, что кто-нибудь из знакомых, начальства или многочисленных клиентов фирмы может облюбовать тот же курорт, она даже в тридцать лет, еще до замужества, не позволяла себе откровенных нарядов, мини-купальников и сомнительных курортных романов. Главбух, как-никак, лицо компании, а хорошая репутация - это всё. Впрочем, что уж греха таить, Валентина не умела "отрываться" и в двадцать. За старушечью рассудительность, суховатость и отсутствие куража в институте студентка физмата Валя Лаврова получила прозвище Калькулятор.

Но коварное крымское вино сделало свое дело. Впервые за очень долгое время Валя позволила себе потерять голову: от вина и музыки, шума прибоя за окнами и мужских взглядов, в которых было восхищение пополам с вожделением. Её приглашали танцевать и она не отказывалась, хотя Сергей не скрывал своего неудовольствия, тихо выговаривал ей за "непристойное поведение" и пытался увести домой. Валя чувствовала себя молодой и привлекательной. Ей хотелось танцевать, соблазнять  и дурачиться.

Именно в тот момент, когда Валентина снова ощутила себя двадцатилетней, в кафе, по закону подлости, материализовались настоящие двадцатилетние: стайка захлебывающихся от смеха девиц. Они ворвались - именно ворвались, дверь едва не слетела с петель. Громкие, звонкие, сгибающиеся пополам от смеха. В легких сарафанчиках и коротких платьицах, звенящие браслетами, загоревшие до черноты. Вместе с ними в дверь влетел прохладный бриз и все обернулись, чтобы посмотреть на этих возмутительниц спокойствия. Возмутительно юных. Валентина помрачнела, улыбка сошла с её лица. Чувствуя себя старой и неуклюжей, она быстро вернулась за свой столик.

Хмель и веселое настроение улетучились без следа. Валентина мгновенно протрезвела и теперь её жег стыд за собственную развязность. А еще зависть: двадцатилетняя красота была безупречна, а развязность  естественна и без алкоголя. Она обернулась, чтобы получше рассмотреть девушек, принялась жадно искать недостатки, будь то жидкие волосы, толстые ноги или неизящный нос. Напрасно. Тамара держала нейтралитет, невозмутимо подливая себе в бокал из нового кувшина, хотя её Петя точно так же, как и другие мужчины в зале, пожирал девиц похотливым взглядом.

А юные прелестницы, рассевшиеся в центре зала, чувствуя это всеобщее внимание, расходились еще больше. Громко смеялись, во всеуслышание обсуждая какого-то Вадика, критиковали его сексуальные и материальные возможности. Девушки оказались на редкость дурно воспитанными, но кого это волновало? Их восхитительные изгибы были едва прикрыты легкой полупрозрачной тканью - и довольно.

Силу своей красоты девушки, видимо, успели осознать, но еще не понимали, что её, как и любое смертельное оружие, следует применять только в крайних случаях, не паля во всех без разбору. Одна из барышень, оставив дешевое пиво на столике, пошла к ди-джею и громко попросила "выключить эту нудятину и поставить что-нибудь танцевальное". Бедный парень сопротивлялся, но недолго: Рианна затянула свое "umbrella-ah-ah-ah", а девицы крутили бедрами посередине зала. Видимо, девочки решили таким образом окончательно добить присутствующих мужчин и разозлить их женщин. Им это удалось. Сергей и остальные мужчины таращились на извивающихся пьяных молодок, раскрыв рты, а Валентина потихоньку закипала. Еще немного, и она бы дозрела до полноценного скандала, и тогда не поздоровилось бы ни благоверному, ни наглым крутозадым вертихвосткам. Но Тамара, заметив состояние подруги, утянула её навести "марафет" в женскую комнату.

- Плюнь, Валюш, и не расстраивайся, - Тамара поправляла обильный макияж, одновременно проводя сеанс психотерапии. - Не порти себе вечер. Мы с ними из разных весовых категорий, и не только в смысле лишнего веса, - Тома хихикнула.

- Знаю. Куда уж нам с малолетками тягаться. Но все равно обидно так, знаешь, и зло берет...

- Ничего, Валь. Молодое тело - это фантик, а фантиком сыт не будешь, все равно ведь и конфетку захочется.

- У конфет тоже есть срок годности, - усмехнулась Валентина, но подруга махнула на нее рукой.

- Нам об этом думать пока рано. Давай, забирай сумочку и пойдем гулять. Поднимать тебе настроение.

- А мужья?

- Их сейчас отсюда не утащишь. Пускай наслаждаются бесплатным представлением, тем более, что им всё равно ничего больше не светит. А мы возьмем дома купальники, купим еще вина и пойдем на пляж. Будем отдыхать и развлекаться по-своему.

Валя не возражала. Даже купаться вечером в остывшем море и напиваться в обществе Тамары казалось перспективой куда более заманчивой, чем смотреть, как мужчины распушают павлиньи хвосты, заслышав призывный смех молодых самок. Однако у Тамары планы были куда более грандиозные. Устроившись на лежаке с пластиковым стаканчиком, она придирчиво осмотрела немногочисленных отдыхающих мужского пола.

- Это не то. Этот с женой. Тот вообще никуда не годится, терпеть не могу волосатых. Этот ничего, но ... умрет еще от счастья, в таком-то возрасте. Ну его в баню. А вот эти двое тебе как? - Тома без смущения показала пальцем на парней, которые неподалеку играли в карты на расстеленном полотенце. На вид им было около двадцати пяти лет. Крепкие рельефные мышцы говорили о том, что юноши имеют какое-то отношение к спорту. Возможно, самое непосредственное - рядом с ними не было ни пустых бутылок из-под пива, ни сигаретных пачек.

- Малолетки. Видимо, спортсмены. Это всё, что я могу о них сказать.

- Хочешь познакомиться со спортивными малолетками поближе?

- Зачем? Это, как ты говоришь, не наша весовая категория. У них наверняка есть девушки, такие же соплячки.   И вообще, я замужем.  Мне это не надо.

- Твой муж сейчас в кафе, пялится на соплячек.  Тебе не хочется ему отомстить, хоть чуть-чуть?

Валентина с раздражением вспомнила осоловелый взгляд мужа  и пожала плечами.

- Хочется. И что теперь? Будем приставать к малолеткам на пляже? Не дай бог еще кто-то увидит - стыда не оберешься.

- Валька, ну что  ты как дитё, ей-богу! Никто к ним приставать не будет, сами подойдут. У тебя женская хитрость есть?

- У меня есть самоуважение, - парировала Валентина, но Тамару уже было не остановить.

- Твое самоуважение привело тебя сюда, на пляж, где ты пьешь дешевое вино и бесишься, потому что твой муж остался в кафе смотреть на двадцатилеток и даже не спросил, куда это мы на ночь глядя. И не позвонил еще ни разу. А?

Валентина промолчала. Тамара подмигнула ей, поняв, что дело в шляпе.

- Я же не предлагаю тебе  изменять Сергею с кем-то из этих детей. Наша задача - развести их на свиданку и ресторан.  Чтобы, так сказать, почувствовать, что есть еще порох в пороховницах. Это проще, чем кажется.

- Ой ли?

- Уж поверь мне. Любой мужчина хочет, чтобы женщина объединяла в себе все четыре  типажа, четыре первоэлемента. Дай им то, что они хотят, и невозможного для тебя будет мало.  Но для наших целей пока достаточно двух: Земли и Воды. Представь, что ты одновременно и заботливая мать, и беззащитная девочка.

- Ничего все равно не выйдет. Зачем им две тётки, когда в Ялте полно девушек их возраста?

- Валь, я знаю что говорю. У меня бабка была потомственной украинской ведьмой, она меня обучила всяким штукам. Просто сделай так, как я тебе сказала.

Детей у Валентины не было.  Напрасно она старалась пробудить у себя какие-либо материнские чувства по отношению к   двум незнакомым великовозрастным "детишкам". С беззащитностью дело обстояло еще хуже - Валентина привыкла выгрызать себе дорогу зубами и выцарапывать когтями, и давно уже разучилась надеяться на кого-либо, кроме себя самой.  Гримаса, долженствовавшая условно обозначить материнство пополам с беззащитностью, в её исполнении выглядела так, что Тамара только махнула рукой:

- Ладно, ты лучше просто молчи и подыгрывай, а то еще спугнешь мне ребят. Я сама все сделаю.

Валентина не успела ничего возразить - подруга не особенно изящно соскользнула с лежака на землю.  Падая, она потянула за собой легкий шезлонг,  который накрыл её сверху. Вскрикнула  Тамара громко и вполне натурально, потому что ободрала колено об острые  камушки - пляж был галечный. Но её цель была достигнута, молодые люди оставили свои карты. Один из них  бросился поднимать шезлонг, другой Тамару.  Та причитала, едва не всхлипывая, держалась за пораненную ногу. Из небольших ссадин начала сочиться кровь, потому  ребята  вызвались сходить в аптеку за йодом и лейкопластырем. Вблизи Валентина рассмотрела, что у этих высоких и крепких парней, тем не менее, совершенно детские лица. Она поняла, что ошиблась, на "глазок" определив их возраст - рост и рельефная мускулатура обманули её, мальчики  казались старше на добрых 5-6 лет.

Когда добровольные помощники удалились на достаточное расстояние,  Валентина укоризненно поглядела на подругу:

- Ты их видела? Это же  дети.  Хорошо, если им хоть по двадцать есть.

-  Валь... По фигу. Я тебя, что, спать с ними заставляю? Просто приятно проведешь вечер.  Они такие... ух! - Тамара сладко поёжилась, зажмурилась, как кошка на солнце. - Дети, говоришь... У того, чернявого, есть кое-что совсем не детское, это я успела рассмотреть, пока он был в плавках.

- Ты же говорила... - начала Валентина, но подруга её перебила.

- Помечтать-то хоть можно?  Короче, Валька, ты как хочешь, а я остаюсь.  Можешь идти домой и ложиться спать.  Или  сидеть там в одиночестве и  ждать мужа.  А можешь остаться здесь. Последний вечер на побережье, как-никак. Когда выпадет еще время так отдохнуть?

Тамара была права. Последний вечер на побережье  хочется заполнить впечатлениями до краев, чтобы хватило на год. Особенно, если в Москве тебя ждут квартальные отчеты, проверки вышестоящих инстанций, начальница предклимактерического возраста и облако ядовитого дыма, повисшее над городом. Валентина махнула рукой.

- А, ладно! Была не была.

Мальчики вернулись быстро.  Чернявый и загорелый, которого звали Руслан, принялся обрабатывать перекисью Тамарины царапины и накладывать ей повязку из марли и лейкопластыря.  Тамара охала и натурально изображала  полную беспомощность в этих вопросах. Руслан был горд собой - мужчинам в любом возрасте нравится ощущать себя защитниками слабых женщин. Он принялся объяснять ей, как правильно обрабатывать раны.

- Мы спортсмены, волейболисты. У нас часто бывают травмы.  Так что я все  это умею  с детства.

Тамара внимательно слушала и кивала головой, хотя   дома у неё осталось  двое несовершеннолетних мальчишек и она, само собой, не хуже Руслана знала, как правильно  нужно обрабатывать ссадины.  В непринужденной беседе ей удалось выяснить, что мальчики приехали  в санаторий из Харькова,  им по 19 и они игроки местной волейбольной команды.

Второй, Иван, преимущественно молчал, глядя то куда-то вдаль на море, то себе под ноги. "Уже не чает, когда смоется отсюда", - поняла Валентина. Иван ей понравился больше.  Голубоглазый и светловолосый, с открытым простым славянским лицом,  не по-детски серьезный, он чем-то напомнил ей первую любовь.  Степан тоже, помнится,  был высокий и спортивный, хотя был он не волейболистом, а (всего-навсего)  курсантом авиационного училища. Девки вешались.  Вальке завидовали все - надо же, какого парня Калькулятор себе оторвала. После пришла уже Валькина очередь вешаться, когда её летчик ничтоже сумняшеся привел к ней домой свою новую пассию, Мариночку - знакомиться. Мол, мы же все взрослые умные люди...  Мариночка тогда лишилась одного аккуратно завитого локона, а Степана Валя больше никогда не видела.  И вышла замуж в 32 года за своего Сережу именно потому, что он был полной противоположностью курсанту-летчику из её прошлого. Профессия заурядная, внешность  такая же, но с неё было достаточно и одного красавца писаного.

Иван не пытался кокетничать со взрослыми дамами, годящимися ему в матери. Он вообще, кажется,  не умел и не хотел притворяться даже из вежливости, потому недоуменно поднял брови, когда предложение продолжить вечер где-нибудь в кафе на набережной все-таки прозвучало.  "Надо же, Томка действительно  добилась своего", - удивилась Валентина. Удивляться и впрямь было чему - этот мальчик, Руслан,  смотрел на Тамару с вожделением, такой блеск в глазах ни с чем не спутаешь.  И в кафе их тянул  с надеждой на продолжение, это тоже было ясно.  Он и не пытался это скрывать, видимо, справедливо полагая, что такие взрослые дамы давно знают, что к чему и ломаться не станут. Чай не девочки.  Откровенная юношеская похоть Руслана коробила и, как это ни парадоксально, дарила какую-то смутную надежду.  Что, значит, не все еще позади, раз такие мальчишки, которые наверняка нравятся многим сверстницам и имеют возможность выбирать, зовут прогуляться именно их, Тамару и Валю. Не все потеряно... или Тамара действительно говорила правду о своих способностях, бабушке - украинской ведьме и магических Первоэлементах.

Напоследок решили искупаться в море.  Валентина стянула сарафан, поймала на себе взгляд Ивана. В нем не было ни отвращения, ни интереса. Зато Руслан вился рядом с Тамарой, облаченной в красный купальник в крупных белых горошинах, как шмель рядом с медовым пирожком. "Она и впрямь  ведьма", - окончательно уверовала Валентина. Без платья все Томины  45 лет   и лишние килограммы  стали еще наглядней. Ничто уже не скрывало  ни целлюлита, небольшого, но очевидного, ни полноватых ляжек, ни живота, которому не повредили бы упражнения для пресса. И все равно юноша вдвое младше желал её, а подтянутой и стройной Валентине достался лишь безразличный взгляд, за которым читалась одна только мысль: "А бабка  неплохо сохранилась".

Этот удар по самолюбию был даже более неприятным, чем недавно в кафе - там-то хоть были двадцатилетки, а здесь ровесница, которую Валя, если уж говорить откровенно, даже не считала привлекательной женщиной. "Никуда не пойду с ними", - решила Валентина. Смотреть на Руслана и Тамару было выше её сил.

Ополоснувшись в холодном море, она мысленно попрощалась с ним.  "На год, а может, больше.  Ласковое мое, красивое... Господи, как я буду скучать!".  Погладила воду ладонью, выхваченный из волны гладкий камень зажала в руке  - на память.  Обвела взглядом все до горизонта, уже чувствуя надвигающуюся тоску, от которой заныло сердце.  У неё давно была возможность проводить  короткий летний отпуск и в Турции, и в Болгарии, и в Черногории - заграница, сервис, комфорт, то, сё.  Но Крым оставался её единственной любовью.  Сюда она ездила с мамой и папой, когда была маленькой, а потом в юности с подругами и незабвенной памяти Степаном. Сюда же приехали они в свой медовый месяц с мужем Серёжей. "И сюда я никогда не приеду с  детьми и внуками", - подумала Валя.  Непослушная слезинка капнула в темную воду.  Черное море забрало её соленую горечь, растворило в себе, но забрать бесконечную  печаль женщины на берегу даже ему было не по силам.

Тамара ждала   в шезлонге со стаканом пива в руках, который уже успел купить ей Руслан.

- Валюш, ну чего ты там замешкалась?  Мальчишки убежали переодеваться, сейчас пойдем кутить.

- Знаешь, Том, я, наверное, никуда не пойду. Извини.  Настроения нет да и голова болит как черт знает что.  Давай сейчас попрощаемся, нам завтра рано ехать. Мы с Сергеем не станем вас будить.

- Дурочка, - Тамара улыбнулась. -  Я обязательно пойду вас проводить, это даже не обсуждается. И только попробуй не разбуди!

Валентина улыбнулась ей в ответ, на душе стало чуть легче. Она обняла подругу, собрала вещи  в сумку  и пошла домой. Возле кабинки для переодеваний увидела Руслана, но он её не заметил.  Парень говорил что-то Ивану, тот глухо и неразборчиво отвечал  из кабинки. Голос у него был недовольный. Валентина помимо собственной воли остановилась, прислушалась, уже предчувствуя, что сейчас услышит что-то  неприятное о себе и Тамаре.  И действительно - Иван выговаривал другу за "наломанные"  планы.

- На фига тебе эта тётка, Руся? Ну ладно еще та, вторая. Тоже молью траченная, но во всяком случае хоть не сто килограммов весит.

-  Хорошего человека должно быть много, - со смешком ответил Руслан.

 - Так  Катька тоже не худышка. А если мало - откормим.

- Ты не рубишь, Вано.  Та овца будет ломаться до последнего, подарки-цветочки, туё-моё. С твоей Викусей та же песня. Она тебе мозги будет парить и ни фига не даст,  сто пудов.  Но если и даст - тоже ничё интересного. То не буду, это не буду.  Минет делать не умеют.  А бабы в возрасте уже без этих понтов.  Накормят, напоят и  спать уложат. Увидишь, еще и в кафе за нас сами заплатят, - Руслан заржал. 

Иван что-то невнятно ответил, но Валентина уже пошла прочь. Её мутило. "Вот тебе и первоэлементы", - подумала она.  Где-то надрывался Александр Васильев. "Всё на свете из пластмассы и вокруг пластмассовая жы-изнь..."

Сергей уже дремал на диване.  Когда жена улеглась рядом, холодная, взволнованная, чуть не плачущая, он  по-хозяйски обнял её, не открывая глаз, недовольно  пробурчал:

- Где это вы с Томкой по ночам шляетесь?

- В море купались, - прошептала Валя, - а ты почему не позвонил?

- Звонил раз пять, у тебя телефон не отвечал. Батарея, наверное, опять села. Сколько раз говорил - заряжай телефон вовремя! Мы с Петрухой все магазины и кафе оббегали.

- Прости, Сереж.  Я думала, вы там на девиц пялитесь, а про нас совсем забыли.

- Глупышка ты у меня, Валь.  Те девки тебе и  в подметки не годятся.

Засыпая в объятиях мужа, Валентина сквозь дрёму вдруг поняла:

"А вот приеду, приеду сюда  с детьми! А даст Бог - и с внуками! Усыновим мальчишку или девчонку, а лучше двоих!  А Сережа... Сережу я завтра уговорю.  Точно уговорю."